Повседневность г. Архангельска в годы Великой Отечественной войны, 1941 – 1945 гг

Долгое время в российской исторической науке господствовал событийный подход: история освещалась с точки зрения глобальных событий, государственных структур, политических и социальных конструкций. В 1960-е гг. на Западе, в конце 1990 - начале 2000-х гг. в российской исторической науке происходит «антропологический поворот»: за основу понимания истории и восприятия действительности берется человек, его мироощущение и мировосприятие. Появляется ряд новых научных дисциплин: историческая психология, новая интеллектуальная история, новая локальная история, гендерные исследования, история повседневности. В последнее десятилетие в российской исторической науке появляется и такое направление, как военно-историческая антропология, целью которого является показать эволюцию психологии воюющего человека на конкретном историческом материале, который, в свою очередь, может предоставить история повседневности.

История повседневности ставит своей целью показать жизнь простого человека в конкретную историческую эпоху. Такие исследования позволяют «вжиться» в эпоху, как исследователю, так и простому читателю.

На стыке двух дисциплин, истории повседневности и военно-исторической антропологии, можно создать исследование, которое могло бы показать жизнь простого человека, живущего в прифронтовом городе, в условиях войны: его быт, психологию, основные установки сознания, стереотипы выживания, менталитет. Я расскажу об основных проблемах повседневной жизни военного города.

Война началась неожиданно для архангелогородцев. По воспоминаниям респондентов, в первый день войны стояла прекрасная солнечная погода, люди занимались своими делами, отдыхали. «22 июня – воскресенье, я как обычно пошел в библиотеку. Обратил внимание на большое количество молодых мужчин с рюкзаками, которые шли по городу их обнимали плачущие женщины, рядом плакали ребятишки… Я поднялся в библиотеку, пока никому ничего не было понятно. И вдруг весь народ собрался вокруг громкоговорителя и мы услышали выступление В.М. Молотова. Голос его звучал ясно, четко. Первая фраза была такая, что сегодня, 22 июня 1941 г. на всем протяжении западной границы СССР от Мурманска до Одессы немецко-фашистские войска напали на Советский Союз. Наши войска оказывают мужественное сопротивление. И последняя фраза, которая запомнилась моему поколению на всю жизнь: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами». Вот, говоря о первом дне войны я должен подчеркнуть общую эйфорию, которая тогда царила в обществе. Мы, особенно молодые, конечно, предполагали, что немцы… немцы будут разбиты очень быстро. Никто не предполагал даже близко, насколько эта война будет длительной, тяжелой и кровавой…»[1].

Но в то же время, люди продолжали верить в несокрушимую мощь нашей страны, «это нам внушали радио и газеты, патриотические песни и лозунги. Война будет короткой и, конечно, победоносной – верили мы»[2]. Очень распространены были заявления на фронт добровольцев, особенно среди молодежи.

Пережив шок, часть людей испытывали тревогу и волнение за свою судьбу и своих близких, мобилизованных на фронт. В то же время немало советских граждан, поверив в скорую победу Красной Армии над противником, не чувствовали страха. Многие надеялись, что война не будет долгой. Мало кто мог представить себе всю тяжесть предстоящих испытаний. Люди постарше, помнившие невзгоды Гражданской войны, спешили запастись продуктами и товарами первой необходимости. По воспоминаниям респондентов, таких явлений было немного. В основном люди в тылу полагали, что война закончится в ближайшие несколько недель. По словам Э. Кордуэлла, американцы прочили падение Москвы через 2-3 недели[3]. Советским гражданам эта мысль попросту не приходила в голову.

Постепенно выстроились огромные очереди за хлебом. Люди лихорадочно скупали мясные и овощные консервы. С 30 июня в городе начались перебои и керосином, что опять же создавало огромные очереди – керосин использовался жителями коммунальных квартир в примусах для приготовления пищи и освещения. К августу не стало хватать продовольствия, тысячи людей в холоде и темноте стояли в бесконечных продуктовых очередях. Дефицитом стало все: хлеб, крупа, капуста[4].

С первых дней войны Архангельск фактически стал прифронтовым городом. Кроме того, через Архангельский порт осуществлялись стратегически важные поставки грузов, в т.ч. союзнические поставки по ленд-лизу. Все это требовало соблюдения в городе строжайшего порядка, в Архангельске и области было объявлено военное положение. Это означало, что в Архангельске с 24 до 4 ч. 30 м. вводился «комендантский час», в соответствии с которым устанавливалось время работы предприятий: торговых, коммунальных, общественного питания – до 22 ч., зрелищных предприятий – до 23 ч. запрещался выезд и въезд в город без специального разрешения. Для контроля за порядком передвижения граждан была организована система комендатур. В городе увеличилось число милиционеров. К работе по охране порядка привлечены были сотни добровольцев[5].

«Архангельск, портовый город, с первого дня войны стал закрытым – ни въехать, ни выехать. Город оскудел, помрачнел. По пустым прилавкам закрытого рынка гулял ветер. Продукты населению выдавались по карточкам. Да и этот скудный паек мы получали с опозданием – поезда (с нашими продуктами) застревали на путях, перегруженных воинскими эшелонами. Еду можно было достать только в окрестных деревнях, да и то не за деньги, а в обмен на какую-нибудь вещь»[6].

Наряду с усилением патрульной службы, осуществляемой военными и милицейскими органами, в городе устанавливалось обязательное ночное дежурство жильцов возле своих домов[7]. С увеличением периода темного времени суток с 18 августа 1941 г. вводился порядок тщательной светомаскировки в жилых кварталах и на промышленно-транспортных объектах[8].

Местные органы власти должны были обеспечить усиленную охрану промышленных предприятий, лесобирж, мостов, электростанций, станций водоснабжения и т.д. Проверялось состояние противопожарной охраны (наличие бочек с водой, запасы песка и необходимый противопожарный инвентарь), создавались дегазационные и противопожарные команды. Эти мероприятия, как и ремонт городских магистралей, осуществлялись крайне медленно и некачественно, о чем не раз констатировалось проверками местных и центральных органов власти.

В Архангельске и Молотовске предполагалось оборудовать бомбоубежища деревянно-земляного типа, обеспечив бомбоубежищами в первую очередь детей, женщин, престарелых и больных. Для проведения данных работ также разрешена была трудгужповинность (принудительное использование труда населения города, использовался также скот, принадлежащий окрестным колхозам).

В районах города организовывались истребительные батальоны, разведывательные группы и развертывалось их военное обучение. При райкомах ВКПб и крупных предприятиях организовывались инициативные группы самозащиты. Они осуществляли дополнительную охрану жилого фонда и промышленных предприятий, а также местную противовоздушную оборону (сбрасывали бомбы с крыш). Школы города приспосабливались под госпитали (современные школы № 2, 6, 9, 21, 22, 23, 95).

Органами правопорядка осуществлялась борьба с дезорганизаторами, паникерами, распространителями слухов, с элементами, пытающимися создавать запасы продуктов[9]. Так, только за два дня с 23.06.41 по 24.06.41 органами милиции Октябрьского района г. Архангельска было задержано 36 человек, у которых были изъяты продовольственные или промышленные товары, которые они скупали в магазинах[10].

Относительно настроений среди населения велся строгий контроль. О любых фактах проявлений негативных отзывов о положении дел немедленно докладывалось властям. Такие люди, как правило, подвергались аресту и суду военного трибунала. Задерживались также граждане, не имеющие местной прописки и без определенного места жительства. Немало было людей, приехавших в Архангельск по поддельным документам. В местных и центральных газетах отчетливо рисовался облик шпионов и диверсантов, что подогревало энтузиазм местных инициаторов подобных кампаний.

Одним из важнейших мероприятий в условиях начала военных действий на северном направлении было осуществление в стратегически важном г. Архангельске местной противовоздушной обороны. Мероприятия по защите Архангельска, в одночасье ставшего фактически прифронтовым городом, приобрели чрезвычайную важность для центральной власти.

Архангельск имел важное стратегическое положение, не только как свободный порт, важный транспортный узел, через который осуществлялись поставки по ленд-лизу союзников СССР по антигитлеровской коалиции, но и как важный стратегический объект представлял собой цель для ближайшего захвата вражеских войск. Фашистский план «Барбаросса» предусматривал быстрый захват группой армий «Север» Мурманска, Кировской железной дороги и выход гитлеровских армий на линию Архангельск-Волга-Астрахань[11]. Кроме того, существовала опасность выгорания города в случае бомбардировки с воздуха, т.к. 90% его строений были деревянными.

Накануне войны Архангельск имел защиту на случай нападений противника с воздуха. Но защиту эту даже местные чиновники оценивали как незначительную[12]. Ее обеспечивали два авиаполка, отдельный зенитный артиллерийский дивизион и артиллерийско-зенитные батареи береговой обороны[13].

Наряду с кадровыми частями ПВО важную роль в обороне города были призваны сыграть службы противопожарной охраны и местной противовоздушной обороны (МПВО)[14].

29 июня бюро приняло постановление «О военном обучении населения», которое предписывало до 5 июля 1941 г. в городах и районах области создать резервные отряды ПВО и группы самозащиты для обеспечения мер коллективной противовоздушной и химической обороны. В отряды набирались девушки и мужчины, не подлежащие призыву по мобилизации. В районах города были созданы участковые подразделения местной противовоздушной обороны (МПВО). Каждое предприятие имело свое формирование МПВО[15].

Учебные воздушные тревоги одна за другой показывали неготовность города к отражению налетов вражеской авиации. Но уже в осенне-летнюю компанию вражеский 5 воздушный флот вел усиленную разведку территории военного округа, железнодорожных линий, подступов к Архангельску со стороны Двинской губы. В сентябре 1941 г. несколько раз были обстреляны железнодорожное полотно, составы поездов в районе станции Исакогорка[16].

УПО НКВД по Московской области по вопросу организации противовоздушной обороны г. Архангельска от 20 июня 1942 г. зафиксировано следующее: «за период войны Архангельскими органами вынесено по МПВО 23 решения, причем одно дублирует другое, а выполнения их нет. Если 10 % выполнено, это очень хорошо, остальные не выполнены»[17]. Территория участков порта Бакарица, Экономия не очищены от хлама и мусора, ряд мостовых не отремонтировано. Бочек с водой и ящиков с песком на участке порта Бакарица недостаточно, в поселке порта Экономия не вырыты водоемы. Пожарная команда участка порта Экономия размещена не полностью и не создано нормальных условий для жилья, команда неукомплектована[18].

В ночь с 24 на 25 августа 1942 г., спустя год после начала войны, Архангельск впервые подвергся налету немецкой авиации. Город, как и во время учебных тревог, оказался не готов к отражению воздушного налета. Сброшенные с самолетов зажигательные бомбы уничтожили канатную и трикотажную фабрики, в городе сгорело 65 жилых домов и 23 других строения. Фугасные бомбы повредили телеграфную и телефонную линии, трамвайные пути. В результате бомбежки погиб 51 и получили ранения 102 архангелогородца[19].

Столкнувшись с реальной угрозой со стороны противника, были приняты меры. В боевую готовность были приведены 20 противопожарных пароходов и катеров, началась практическая тренировка команд МПВО. В пятидневный срок в городе были снесены все заборы между домами, мешавшие тушить пожары, проложены маршруты и выделены пароходы для обеспечения противопожарной безопасности предприятий и учреждений. Постепенно восстанавливались поврежденные участки водопровода, оборудовались пожарные водоемы и подходы к ним. 28 августа 1942 г. при налете противника бомбардировщики были встречены и рассеяны нашими истребителями на подступах к городу, причем был сбит один самолет. Никакого ущерба этот налет городе не нанес[20].

28 и 29 сентября Архангельск вновь пережил налеты вражеской авиации: было разрушено главное здание АЛТИ, пострадали от пожаров многие жилые дома. Но город не был выведен из строя в качестве важного транспортного и промышленного узла, немецкая авиация не добилась своей цели. В порт по-прежнему приходили грузы, доставлялась помощь от западных союзников. На разгрузку прибывающих судов мобилизовались почти все категории населения: служащие, студенты, старшеклассники[21].

Нарком Внутренних дел СССР т. Берия в приказе от 22 декабря 1942 г. отметил плохое состояние технической маскировки в ряде городов и объектов. Все недочеты относились и к Архангельску. Так, проверкой, проведенное по заданию МПВО УНКВД на промышленности, транспорте и других объектах города, маскировочных работ 1942 г., а также подготовительных работ на весенне-летний период 1943 г. установлено: выполнение плана технической маскировки города в 1942 г. было сорвано. Руководители объектов вопросами технической маскировки объектов не занимались. В 1942 г. маскировались только объекты главнефтесбыта и железнодорожного узла ст. Исакогорка. Остальные объекты никаких маскировочных работ не проводили. Подготовительные работы для технической маскировки объектов города на весенне-летний период 1943 г. также не проводились. Характерно, что повторная проверка УНКВД, проведенная в марте 1943 г. зафиксировала фактически то же состояние[22].

В целом, подобные нарушения были характерны для всего периода войны. Но население города мужественно и самоотверженно сражалось и достойно противостояло налетам вражеской авиации.

Индивидуальная память каждого свидетеля тех дней войны сохранила воспоминания о бомбежках. Немецкие самолеты сбрасывали на город осветительные, зажигательные, фугасные бомбы. Постоянной практикой стало дежурство жителей города на крышах домов для предотвращения возгорания деревянных построек города в случае попадания зажигательных бомб на территорию города. Необходимо было срочно бросить бомбу в воду или песок с помощью особых металлических «клещей». Вот один из наиболее ярких отрывков воспоминаний жителя города:

«Первую бомбежку я застал дома. В этот день я не работал. Согласно ранее разработанной инструкции мы с мамой взяли какие-то вещи и отправились в так называемое бомбоубежище. Следует прямо сказать, что в этом отношении Архангельск не был подготовлен к войне совершенно. Единственное благоустроенное бомбоубежище находилось рядом с памятников жертвам интервенции рядом с нынешним театром. Оно и сейчас там есть. Других бомбоубежищ не было. Были вырыты такие траншеи глубиной метра два, внизу были проложены деревянные мостки, сверху прикрыты тоже досками, были там одиночные лампочки. Вентиляции никакой. Под ногами бегали крысы, хлюпала вода. Было темно и противно. Я маме сказал, что больше я туда не пойду. Мне скоро 16 лет и я не собираюсь здесь погибать как крыса»[23].

В документах архива отражено, что самым тяжелым был 1942 г. 24 августа был произведен первый массированный налет на г. Архангельск, в котором участвовало 42 бомбардировщика. Через заградительный огонь зенитной артиллерии к городу прорвалось 16-18 бомбардировщиков, сбросивших 25 фугасных и до 3000 зажигательных бомб. Было разрушено и сгорело 49 жилых домов, 31 складское помещение, канатная и трикотажная фабрики, здание АЛТИ, Медицинский институт, кварталы жилых деревянных домов на ул. Поморской, Володарского. Важнейшие промышленные объекты города, порты и корабли на рейде не пострадали[24].

Следующий налет на Архангельск был 28 августа, затем 31 августа, 20 и 21 сентября. 28 и 29 сентября на город совершило налет более 100 бомбардировщиков. Но преодолеть систему ПВО фашистам не удалось. За время воздушных налетов в 1942 г. авиация противника сбросила на город около 100 фугасных и 21 тыс. зажигательных авиабомб. В результате сгорело 130 домов, 8 объектов, 37 разных построек, разрушено 85 домов и других строений[25]. Основная цель гитлеровского командования – уничтожение союзных транспортов и мест их выгрузки, достигнута не была.

«В те годы Архангельск был центром, куда стекались военные грузы, эти грузы шли по ленд-лизу. И каждый раз, как только появлялись иностранные корабли – начинался налет немецкой авиации на город. А город-то был деревянный в основном. И вот они зажигалки бросали… Это напоминает несколько фейерверк. Вы знаете, это даже красиво, смотреть, как они летят: светятся так это… Ощущение какое-то такое радостное даже я бы сказал… Но вот когда они падали – тут начинался ужас. Мы с ребятами добровольно в основном дежурили на крышах домов, тушили. Ну, эти зажигалки – мы знали уже, что с ними делать. Тут стояли ящики с песком, мы щипцами железными их хватали, иначе к ней не подойти – из нее бьет струей огонь, пламя. Мы хватали ее щипцами и в ящик с песком… Потому что иначе потушить нельзя было…Если какая-то емкость с водой была – то и в воде горит она. Только песком – то есть прекратить доступ воздуха, или сбрасывали во двор, где они догорали…»[26].

При этом, стремясь сжечь город, кроме зажигательных авиабомб, вражеские самолеты сбрасывали термитные пластинки, бутылки с зажигательной смесью, трубки, начиненные красным фосфором. Широко применялись осветительные бомбы[27].

В течение 1943 г. гитлеровская авиация совершила всего один налет на Архангельск в ночь с 23 на 24 марта, но не смогла прорвать заслон ПВО. 15 сентября 1944 г. зафиксирован последний пролет самолета противника к Архангельску. В октябре 1944 г. вражеский 5-й воздушный флот потерял свои стратегические базы в результате наступления войск Карельского фронта при содействии моряков Северного флота[28].

Несмотря на потери архангелогородцев, цель противника достигнута не была - Архангельск не был выведен из строя как порт и важный промышленный узел, его работа не была дезорганизована во многом благодаря местному населению.

Одной из ключевых проблем повседневности военного города является проблема голода.

С 1 сентября 1941 г. введена была продажа по карточкам хлеба, сахара, кондитерских изделий в магазинах г. Архангельске[29].

«Карточка - это серая грязная бумажка вот такого формата, примерно 10×15 см. Выдавались карточки на хлеб, на масло и жиры, на сахар, на крупы. Практически выдавался только один хлеб. Карточка: там указывался месяц, вид ПК (студент, рабочий, служащий), норма (сколько грамм) и талончик (значит, число дней – 30 – значит – 1, 2, 3, 4 и т.д.). Карточки выдавались в домоуправлении по предъявлению паспорта или прописки. Итак, надо было быть прописанным, получать в одном месте, получать только на один день и только в своем магазине»[30].

Категория населения/товар	Хлеб	Сахар и кондитерские изделия
Первая кат.	Вторая кат.	Первая кат.	Вторая кат.
Рабочим и инженерно-техническим работникам	800 гр.	600 гр.	800 гр.	600 гр.
Служащим	500 гр.	400 гр.	600 гр.	600 гр.
Иждивенцам	400 гр.	400 гр.	400 гр.	400 гр.
Детям до 12 лет	400 гр.	400 гр.	600 гр.	400 гр.

Тогда же были открыты магазины для свободной торговли хлебом по повышенным ценам в центре Архангельска и в районе Соломбалы. Там продавали хлеб без карточек и преимущественно более высокого качества, чем в обычных магазинах.

В государственных магазинах, о которых респонденты вспоминают следующим образом: «Это магазины, где продавали по буханке в руки черного, глинистого, вязкого, низкосортного хлеба, вероятно с добавлением соломы или еще чего-то. Очередь занимали с вечера. На ладошке писался номер. Я брал номер на себя и на маму. Перекличка была каждые два часа. Если ты тут и объявил свой номер, значит, хорошо. Если тебя нет – вас здесь не стояло. И таким образом такой человек из очереди исключался. Ну, моя мама, откровенно говоря, мало ей хватало духу всю ночь простоять. Я стоял, не так часто, но стоял и получал этот хлеб. Вот буханка этого хлеба стоила 400 руб. Ну, кушали…»[31].

С 1 ноября 1941 г. в г. Архангельске ввели карточную систему на мясо, рыбу, жиры, крупу, макароны. Установлены были следующие нормы[32]:

Категория населения / товар	Мясо и рыба	Жиры	Крупы и макароны
Рабочим и ИТР оборонной промышленности
Рабочим и ИТР остальной промышленности, транспорта и связи
Служащим
Иждивенцам
Детям до 12 лет

В норму мяса-рыбы засчитывались колбаса, рыбопродукты, сельдь, мясные и рыбные консервы. Молоко, молочные продукты, сыр – в норму жиров. В соответствии с постановлением, отпуск яиц производился детям, нуждающимся в диетическом питании, по разовым талонам. Отпуск мясных и рыбных блюд в столовых предприятий и учреждений производился в счет установленных норм мяса, рыбы. Отпуск мясных и рыбных блюд в ресторанах, открытых столовых, железнодорожных буфетах, в вагонах-ресторанах производился без карточек, но с наценкой 200 %.[33].

«Итак, ввели карточную систему. Это, конечно, было страшное дело: нужно было находить время, получать этот хлеб… Сразу появились люди, которым это было мало… Что значит мало? Первые нормы я помню хорошо: рабочая карточка – 800, служащие – 600, студенты – 600 и последняя категория, самая маленькая – 400. Что касается круп, там, всего прочего, то можно было придти в столовую и там давали вот супешник какой-нибудь, вырезали талоны там, на крупу, на жир…Жир… сколько в месяц жира я, конечно, не помню, сахара – помню – 400 гр. Иногда леденцы какие-то были. И первое время где-то еще месяц в столовых можно было придти, наливали тарелку какого-нибудь супа, давали кусок хлеба какого-нибудь в зубы и кушай без всего… Но это продолжалось месяц-два, потом это все быстро закончилось»[34].

По воспоминаниям респондентов, с первых дней введения карточной системы почти ничего нельзя было купить из перечисленных продуктов в государственных магазинах. Исключения составляли магазины, где обслуживались военные и их ближайшие родственники[35].

Люди выходили из положения тем, что продавали свои вещи на «толкучке» и отоваривались на рынке. Там в годы войны можно было купить молоко, консервы, хлеб, картофель, овощи и др. продукты, а также карточки.

Товар	Колхозы	Колхозники (частный сектор)
Количество	Цена	Количество	Цена
Картошка		1 р. 50 к.		8 р. 50 к.
Капуста				4 – 5 р.
Овощи		1 - 2 р.		5 р.
Мясо		25 – 35 р.		40 р.
Молоко				8 р.
Лук				8 р.

Система продовольственного обеспечения постоянно давала сбои, магазины и столовые не могли вместить в себя огромные очереди, хлеба перестало хватать уже в первые месяцы войны. В магазинах исчезло почти все продовольствие, предметы ширпотреба, недорогая одежда, ткань.

«В городе начался голод. В нашей институтской столовой давали незаправленный суп – вода с кусочком трески и кашу без масла. Я стала слабеть, за короткий путь в институт несколько раз отдыхала. С фронта доходили плохие вести: тяжелейшие бои, огромные потери»[36].

Уже к концу 1941 – началу 1942 гг. ситуация с продовольствием дошла до своего логического продолжения. В дневнике Ф.Н. Паршинского мы находим рассказ о том, как этот человек, не имея возможности приобрести в магазинах ничего кроме хлеба, решает употребить в пищу… свою кошку, о которой прежде он бережно заботился. Вот запись от 22 ноября 1941 г.: «Сегодня в 12 часов я удавил шпагатом кошечку», от 23 ноября: «Печень, легкие, сердце и почки я обмыл и сложил в кастрюльку малую. Буду варить. И есть. Легкое и сердце вероятно, отдам кошке, пусть ест, пока жива»[37].

Это был не единственный случай в Архангельске, поскольку в протоколе заседания бюро обкома ВКПб от 2 апреля 1942 г. № 146 зафиксировано:

«Как установлено данными предварительного расследования, К. в сообществе с бывшим кулаком Ч. В целях контрреволюционной провокации били и употребляли в пищу кошек и собак. Об этих преступлениях было известно начальнику пожарной охраны Г., члену ВКПб, который не только не принял должных мер, но и сам участвовал в употреблении мяса собак, а также снабдил преступников мелкокалиберной винтовкой. Кроме того, как установлено на бюро обкома ВКПб, знал о фактах контрреволюционной агитации со стороны К. и Ч., но о них не довел до сведения парторганизации»[38].

В первую военную зиму и весну больницы Архангельска – 1-ая городская больница имени Семашко и инфекционная – были переполнены людьми. Диагнозы ставились разнообразные: упадок питания, дистрофия, авитаминоз, общее истощение, безбелковый отек, пеллагра, цинга, упадок сердечной деятельности, упадок сил, атрофия, полиавитаминоз, энтероколит и др. В основе всех этих заболеваний, так или иначе, лежит проблема питания[39].

Как пишет А. Сухановский, по свидетельству очевидцев, в марте – апреле 1942 г. зарывать умерших не успевали, хотя возили их на все кладбища Архангельска. Похоронная команда Спецтреста из 27 работников копала ямы и рвы, куда складывали покойников. На Вологодском кладбище и на Быку они часто скапливались и лежали на снегу[40].

Абсолютное большинство респондентов подтверждает факт этого страшного голода, пик которого пришелся на зиму и весну 41-42 гг.

Причины этого ужасного голода, который начался уже осенью 1941 г. и продолжался всю войну, респонденты аргументируют по-разному: одни считают, причиной голод стал тот факт, что фашисты разбомбили склады на Левом берегу и погибла большая часть продовольствия, другие говорили о том, что это было закономерно, ведь шла война и большая часть продовольствия уходила на фронт. Существует существенное документальное подтверждение тому, что причины высокой смертности в городе во многом были связаны с политикой власти.

Страшнейшая ситуация с продовольствием открывала широкие возможности для воровства карточек и спекуляции. За годы войны можно было сколотить состояние на чужой беде. За бесценок скупались золотые украшения, антиквариат, дорогая мебель, не отправленная еще хозяевами на растопку жилища. В годы войны возросла преступность. Беспризорные и безнадзорные дети наводнили улицы, они занимались попрошайничеством и воровством.

С самого начала войны параллельно с карточной системой существовала возможность купить продукты по повышенным ценам в коммерческих магазинах. Действовали и так называемые торгсины, в которых, сдав золото, серебро и иные ценности, жители города могли купить продовольственные товары, вплоть до деликатесов[41].

Государство централизованным путем также стремилось решить проблему голода. Так, организованы были промысловые экспедиции на Новую Землю по добыче яиц и мяса кайры, тюленьего жира, мидий и морской капусты.

Учащиеся школ и техникумов отправлялись летом и осенью 1941 – 45 гг. на сбор урожая, выкатку леса на сплаве в районы области. Они же собирали подснежную клюкву, грибы, ягоды, хвою, крапиву, щавель, отстреливали дичь. С весны 1942 г. местные органы власти разрешили отводить земли под индивидуальные огороды и приусадебные участки. Эти участки сыграли определенную роль для предотвращения ситуации, сложившейся с продуктами питания в городе зимой – весной 1941/1942 гг. Помимо этого важную роль в обеспечении рабочих и служащих Архангельска продовольствием сыграли подсобные хозяйства при предприятиях. Все это способствовало некоторому улучшению положения с продуктами питания и снижению уровня смертности населения к 1943 г. В 1944 г. главным источником улучшения общественного питания стал вылов рыбы.

Настоящий подвиг в годы войны совершили архангельские врачи, в частности, хирурги, многие из которых ушли на фронт с началом войны. С первых дней войны органы гражданского здравоохранения решали сложнейшие задачи. Им приходилось при сократившихся возможностях обеспечивать успешное лечение раненых и больных солдат в эвакогоспиталях, сохранять санитарно – эпидемическое благополучие тыла, оберегать труд рабочих (в том числе женщин и подростков, заменивших мужчин, ушедших на фронт), устанавливать срочный медицинский надзор за эвакуированными детьми, создавать медико-санитарную службу при местных подразделениях МПВО[42].

В период военного времени была произведена частичная передача лечебных помещений под эвакогоспиталя, было передано в военное ведомство хозяйственное и медицинское оборудование для обслуживания раненых и больных солдат. Кроме того, чрезвычайно тяжелой была ситуация с обеспечением лечебных учреждений всем необходимым, в частности, топливом и продовольствием. Врачи, оставшиеся в городе, при многократно возросшей нагрузке, не получали должного обеспечения и часто сами голодали.

С началом Великой Отечественной войны некоторые инфекционные заболевания по городу по сравнению с предвоенным 1940 г. резко возросли. Так, в 1941 г. наблюдалось увеличение числа заболевших брюшным тифом, дизентерией, сыпным тифом и небольшой рост заболевших корью. Однако, благодаря работе архангельских медиков, заболевание брюшным тифом после 1942 г. пошло на спад, к концу войны практически “истреблена” была дизентерия, резко уменьшилась заболеваемость сыпным тифом (за исключением 1944 г., когда наблюдалась вспышка болезни), корь к концу войны в Архангельске была также практически уничтожена.

В 1942 г. возросла заболеваемость брюшным тифом, что объясняется ухудшением санитарного состояния города, массовыми передвижениями населения и ухудшением санитарного режима пищевых предприятий. Росту инфекционных заболеваний также способствовало плохое состояние водопроводной сети, отсутствие санитарной обработки общежитий и антисанитарное состояние поселков. Именно эти условия являются причинами таких заболеваний, как брюшной тиф, дизентерия и сыпной тиф[43]. Кроме этого, прививки от этих заболеваний не были сделаны в полном объеме.

В 1942 г. сеть больниц еще больше уменьшилась: туберкулезная больница была повреждена во время немецкого налета и ее перевели в один из районов области. В 1942 г. полностью выведена была из строя центральная поликлиника – заморожена была вся отопительная система. Ситуация осложнялась еще и тем, что в тот период времени врачебная помощь на дому осуществлялась в основном студентами медицинского института и граждане фактически не имели возможности обратиться за квалифицированной медицинской помощью в поликлинику. Не работала станция переливания крови.

Недопустимо было положение со снабжением ряда лечебных учреждений топливом. Так, физиотерапевтическая лечебница, где одним из основных видов лечения были ванны и грязелечения, фактически не могла применять эти методы лечения из-за отсутствия дров. Аналогичное положение сложилось в инфекционной больнице: в бараках инфекционного городка не было воды, и медики с наступлением теплой погоды гарантировали увеличение случаев заболевания сыпным тифом и кишечных инфекций. Первая горбольница в этот период также в наличии не имела дров из-за отсутствия транспорта.

В 1942 г. в Архангельске насчитывалось 35 поликлиник и амбулаторий со штатом 184 врача. В 1943 г. стало 34 поликлиники и амбулаторий, а число врачей по штату еще более сократилось – их стало всего 179 на весь город[44].

Оставшийся на своих рабочих местах медицинский персонал испытывал колоссальные трудности. Городские власти не предусмотрели всей остроты военной обстановки в Архангельске, из-за чего сложилась следующая ситуация. Так, персоналу инфекционной больницы приходилось «самому возить дрова на себе» т.к. подвоз их не был организован. Персонал городских лечебных учреждений, занятый тяжелым физическим трудом, получал недостаточное питание, в результате чего истощался и обессиливал.

Станция переливания крови вновь стала функционировать в январе 1943 г. Станция работала очень напряженно, поставляя фронту кровь. Так, за январь-февраль 1943 г. станция дала крови ¼ часть всей крови за 1942 г. количество доноров в начале 1943 г. возросло до 200 %. Но в течение нескольких месяцев доноры не получали сахар, с большими перебоями получали полагающиеся им продукты. В самое голодное время не отоваривались их продовольственные карточки[45].

Значителен вклад архангельских медиков в годы войны в науку. Первая военная зима стала для архангелогородцев очень трудной. От постоянного недоедания, авитаминоза появилось много больных, участились смертельные случаи. Профессор А.П. Татаров, доцент А.И. Ведринский и сотрудница водорослевой лаборатории К.П. Гемп начали изучать возможности использования в пищу морских водорослей. За небольшой период времени они определили пищевые качества водорослей и возможность приготовления из них различный блюд, разработали рецептуру приготовления. На агаровом заводе создали специальный цех по переработке водорослей, мясокомбинат вырабатывал колбасы с их добавкой. Продукты с добавлением водорослей стали широко применяться в системе общественного питания города.

С осени 1941г. научные работники мединститута стали проводить комплексное изучение авитаминозов, в частности цинги, пеллагры и алиментарной дистрофии. Одновременно ими изыскивались средства профилактики и лечения этих заболеваний.

Под руководством профессора И.И. Матусиса на кафедре биохимии была разработана методика получения витамина “С” из хвои сосны и определена его суточная потребность для взрослых и детей. Была создана специальная установка для изготовления витаминного настоя хвойного экстракта, и на ее основе – “витаминные цеха” при пищевых предприятиях, в лечебных учреждениях и госпиталях.

В 1942 г. в Архангельск прибыл д.и.н., профессор Г.М. Давыдов, который на базе Областной больницы возглавил кафедру госпитальной хирургии. Г.А.Орлов и С.И. Елизаровский разработали способ сшивания поврежденных нервов специально обработанными нервными трансплантатами, который был одобрен главным хирургом Советской Армии Н.Н.Бурденко[46].

Несмотря на мужественное сопротивление жителей города, в годы войны Архангельск понес значительные потери. Так, только по официальной статистике, по данным ЗАГСа за 1941-1944 годы в городе умерло 38 тысяч жителей, из них половина пришлась на 1942 г[47].

«Жизнью каждого пятого горожанина, умершего от голода и болезней, заплатил Архангельск за своевременно направленные на фронт ленд-лизовские грузы, за построенные и отремонтированные корабли, за лес, целлюлозу, рыбу, - все то, что он мог дать стране. В те годы эта статистика воспринималась лишь как потери "личного состава" или "контингента", цену человеческой жизни соотносили со взятыми высотами, подбитыми танками, кубометрами дров, человеко-часами»[48].

[1] Интервью с Шехтманом Генрихом Абрамовичем 1925 г.р. проходило по месту жительства информанта по адресу ул. Комсомольская 45, кв. 47. 26 сентября 2008, 18:05-19:45. Интервью проводила студентка 4 курса исторического факультета ПГУ Хатанзейская Елизавета Владимировна.

[2] Воспоминания Рузской Т.А. (1916-2006), записаны 15 ноября 2006, 9:00. Воспоминания подготовила к публикации внучка Т.А. Рузской, Мария Королева ( http://www.world-war.ru/printer_689.html)

[3] Дорога на Смоленск. Американские писатели и журналисты о Великой Отечественной войне советского народа 1941-1945 гг. М. 1985. с. 28.

[4] Война. Запечатленные дни 1941-1942 гг. Дневники и документы. Введение. Архангельск. 2005, с. 7

[5] Супрун М.Н. Архангельск в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. работа на соискание премии Архангельского обкома ВЛКСМ. Архангельск. 1983.

[6] Воспоминания Рузской Т.А. (1916-2006), записаны 15 ноября 2006, 9:00. Воспоминания подготовила к публикации внучка Т.А. Рузской, Мария Королева ( http://www.world-war.ru/printer_689.html)

[7] Правда Севера, 1941, 27 июня.

[8] ГААО, Ф. 1936, ОП. 9, Д. 1636, Л. 32.

[9] ГААО ОДСПИ, Ф. 834, оп. 10, д. 11, л. 92.

[10] ГААО ОДСПИ, Ф. 834, оп. 2, д. 70, л. 64.

[11] Директива № 21. План Барбаросса //Отечественная история, 1991, №4.

[12] ГААО ОДСПИ, Ф. 834, оп. 2, д. 11, л. 5.

[13] Война. Запечатленные дни 1941-1942 гг. дневники и документы. Архангельск. 2005, с. 8.

[14] Супрун М.Н. Архангельск в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. работа на соискание премии Архангельского обкома ВЛКСМ. Архангельск. 1983. с. 49.

[15] ГААО ОДСПИ, Ф. 296, ОП. 1, Д. 908, Л. 126-127.

[16] Архангельская область в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. сборник документов. Архангельск: Северо-западное книжное издательство. 1975, с. 51.

[17] ГААО ОДСПИ, ф. 834, оп. 2, д. 147, л. 4.

[18] ГААО ОДСПИ, Ф. 834, ОП. 2, Д. 152, Л. 3.

[19] ГААО ОДСПИ, Ф. 296, ОП. 1, Д. 1172, Л. 96.

[20] ГААО ОДСПИ, Ф. 834, ОП. 2, Д. 8, Л. 41.

[21] Арсентьева Ю.В. Деятельность Архангельского городского комитета обороны по организации местной противовоздушной обороны Архангельска в 1942-1944 гг. (по документам отдела ДСПИ ГААО) // защитники отечества: материалы XIX региональных общественно-научных чтений по военно-исторической тематике. Архангельск. 2006, с. 224.

[22] ГААО ОДСПИ, Ф. 834, ОП. 2, Д. 388, Л. 19.

[23] Интервью с Шехтманом Генрихом Абрамовичем 1925 г.р. проходило по месту жительства информанта по адресу ул. Комсомольская 45, кв. 47. 26 сентября 2008, 18:05-19:45. Интервью проводила студентка 4 курса исторического факультета ПГУ Хатанзейская Елизавета Владимировна.

[24] ГААО ОДСПИ, ф. 296, оп. 6, д. 160, лл. 42.

[25] ГААО ОДСПИ, ф. 296, оп. 7, д. 1264, л. 50.

[26] Интервью с Угаровым Юрием Ивановичем 1928 г.р. проходило по месту работы информанта по адресу пр. Троицкий 95, (колледж Культуры) каб. 104, 3 мая 2008, 10:35 - 11:25. Интервью проводила студентка 4 курса исторического факультета ПГУ Хатанзейская Елизавета Владимировна.

[27] ГААО ОДСПИ, Ф. 296, ОП. 6, Д. 74, ЛЛ. 18.

[28] Военно-исторический журнал, 1972, № 1, с. 79 - 83.

[29] ГААО ОДСПИ, Ф. 296, ОП. 1, Д. 910, Л. 43.

[30] Интервью с Шехтманом Генрихом Абрамовичем 1925 г.р. проходило по месту жительства информанта по адресу ул. Комсомольская 45, кв. 47. 26 сентября 2008, 18:05-19:45. Интервью проводила студентка 4 курса исторического факультета ПГУ Хатанзейская Елизавета Владимировна.

[31] Интервью с Шехтманом Генрихом Абрамовичем 1925 г.р. проходило по месту жительства информанта по адресу ул. Комсомольская 45, кв. 47. 26 сентября 2008, 18:05-19:45. Интервью проводила студентка 4 курса исторического факультета ПГУ Хатанзейская Елизавета Владимировна.

[32] ГААО ОДСПИ, Ф. 296, ОП. 1, Д. 885, Л. 55.

[33] ГААО ОДСПИ, Ф. 196, ОП. 1, Д. 911, Л. 147-148.

[34] Интервью с Шехтманом Генрихом Абрамовичем 1925 г.р. проходило по месту жительства информанта по адресу ул. Комсомольская 45, кв. 47. 26 сентября 2008, 18:05-19:45. Интервью проводила студентка 4 курса исторического факультета ПГУ Хатанзейская Елизавета Владимировна.

[35] Смирнова Т.В. Мои воспоминания. Архангельск 1935-1945 гг., с. 120.

[36] Воспоминания Рузской Т.А. (1916-2006), записаны 15 ноября 2006, 9:00. Воспоминания подготовила к публикации внучка Т.А. Рузской, Мария Королева ( http://www.world-war.ru/printer_689.html)

[37] Из дневника жителя Архангельска Ф.Н. Паршинского 21 июня 1941г. – 2 января 1942 г. Война. Запечатленные дни 1941-1942. Дневники и документы. Архангельск. 2005, с.111-112.

[38] ГААО ОДСПИ, Ф. 296, ОП. 1, Д. 1172, Л. 36.

[39] Современная медицинская энциклопедия. Пер. с англ. / Американское изд-е под ред. Р.Беркоу, Р.Боджиса, Э.Флетчера. Рус. издание под общей ред. Г.Б.Федосеева. – СПб.: Норинт, 2003, с.318 - 324

[40] Сухановский А. Год 42-ой. Архангельск. Голод… // Северный комсомолец. 1992. 29 мая, с.6

[41] Война. Запечатленные дни 1941 - 1942 гг. дневники и документы. Архангельск. 2005, с. 10.

[42] История социалистической экономики СССР в семи томах. Т.5.: Советская экономика накануне и в период Великой Отечественной войны, 1938 – 1945 гг. – М., 1978, с. 520

[43] Современная медицинская энциклопедия. Пер. с англ. / Американское изд-е под ред. Р.Беркоу, Р.Боджиса, Э.Флетчера. Рус. издание под общей ред. Г.Б.Федосеева. – СПб.: Норинт, 2003, с.714 – 716

[44] ГААО Ф. 32, ОП. 1, Д. 81, Л.5.

[45] ГААО ОДСПИ, Ф. 834, ОП. 2, Д. 191, Л. 30.

[46] Щуров Г.С, Сидоров П.И. Медицинский образовательный и научный центр Европейского Севера России. – Архангельск, 2002, с. 144 - 146

[47] Супрун М.Н. Архангельск в войне // Двина, № 1, с. 3.

[48] Супрун М.Н. Архангельск в войне // Двина, № 1, с. 3.