Сохранение политической раздробленности Германии после Венского конгресса. Феодальная реакция. Феодально-аристократическая реакция, наступившая после освободительной войны 1813 г. и разгрома наполеоновской империи, принесла немецкому народу тяжелое разочарование. При помощи русской армии Германия освободилась от французских завоевателей, но страна все еще оставалась в цепях феодализма и абсолютизма. Немецкий народ снова оказался под властью восстановленных на своих престолах монархов. Феодальная раздробленность уменьшилась, но не была уничтожена и оставалась важнейшим препятствием для капиталистического развития страны. Уже говорилось, что в состав Германского союза, созданного Венским конгрессом, входило 38 государств, включая и так называемые вольные города. Территория многих из этих государств не была единым целым, а состояла из отдельных кусков, разъединенных владениями других монархов. Особенно много чересполосных владений малых государств сохранилось в Тюрингии.
|
|
Германский союз представлял собой слабо связанную конфедерацию формально самостоятельных государств. Союз не располагал ни общей армией, ни дипломатическим представительством, ни финансами. Единственный орган, объединяющий союз, – Союзный сейм во Франкфурте-на-Майне был составлен из уполномоченных отдельных государей, а не народов. Наиболее важные из решений сейма должны были приниматься единогласно, и сама деятельность его отличалась такой реакционностью и медлительностью, что сейм получил в народе название «собрания мумий». Австрийский уполномоченный был постоянным председателем Германского союза и зорко следил, чтобы устои религии и монархизма не подрывались ни в одном германском государстве.
Пруссия после 1815 г. Согласно решению Венского конгресса, территория второго, после Австрии, по величине и значению государства Германского союза – Пруссии складывалась из двух частей: шести восточных и двух западных провинций. Восточную часть Прусского государства составляли Бранденбург, Померания, Силезия, Саксония, Западная и Восточная Пруссия, Познань, а на западе находились Рейнская провинция и Вестфалия. Обе части, западная и восточная, не только были отделены друг от друга территориями других германских государств, но и сильно отличались в политическом и экономическом отношении. Западные провинции были значительно более развитыми. В них успели укорениться многие буржуазные порядки, в том числе наполеоновский гражданский кодекс, и давно уже не существовало ни крепостничества, ни судебной юрисдикции помещиков. В более отсталых восточных провинциях, наоборот, несмотря на продолжение начатых в 1807 г. аграрных реформ, еще только изживались, ликвидировались феодальные отношения.
|
|
После изгнания наполеоновской армии король Фридрих-Вильгельм III и прусское правительство взяли открытый курс на укрепление феодальной реакции. В период борьбы с Наполеоном король не раз обещал ввести в Пруссии конституцию и представительный образ правления, но после окончания войны эти обещания были забыты. Начатые реформы были приостановлены, и ведущую роль в правительстве стали играть открытые мракобесы. Все лица, сочувствовавшие реформам или прежде связанные с Тугендбундом, даже генерал Гнейзенау и знаменитый ученый, основатель Берлинского университета В. Гумбольдт, потеряли свои должности. Все-таки в 1823 г. по указу короля были учреждены восемь провинциальных сословно-представительных собраний – ландтагов. Они созывались по усмотрению короля, имели только совещательное значение и находились под контролем местного дворянства.
Малые германские государства после 1815 г. В большинстве других северогерманских государств, как и в Пруссии, после 1815 г, воцарилась самая черная феодальная реакция, дававшая помещикам возможность сохранить и местами усилить прежние феодальные порядки.
Умеренные буржуазные конституции на севере были введены только в трех небольших саксонских герцогствах, в том числе в Саксен-Веймаре, в остальных же северогерманских государствах, в частности в королевстве Ганновер, собирались по временам сословные ландтаги, неспособные даже в малой степени ограничить произвол местных самодержцев.
В четырех южных государствах – Бадене, Вюртемберге, Гес-сен-Дармштадте и Баварии – дворянство было менее влиятельным,,.. Значительную силу в этих государствах приобрела буржуазия. В 1817-1820 гг. здесь были введены конституции наподобие французской «Хартии 1814 г.». Они предусматривали создание двух палат и высокий имущественный ценз для избирателей и депутатов. При всей ограниченности этих конституций они были все же шагом вперед в сторону превращения южногерманских государств в буржуазные монархии.
Слабость буржуазной оппозиции. Студенческое движение 1817–1819 гг. Экономическая слабость, политическая разобщенность и трусость немецкой буржуазии,, трепетавшей перед дворянством и монархической властью, облегчали засилье реакции. Прусская буржуазия способна была лишь на весьма робкие политические протесты. Давать отпор наступающей дворянско-феодальной реакции осмеливалось лишь одно радикально настроенное студенчество, среди которого, особенно в Йене и Геттингене, сильны были «вольнолюбивые мечты». Студенческая молодежь, принимавшая активное участие в освободительной войне и мечтавшая о создании единой Германии, с возмущением встречала запреты, направленные против свободы преподавания.
Осенью 1817 г. в кругах передовой студенческой молодежи возникла мысль отметить особым празднеством две годовщины – недавней Лейпцигской битвы и Реформации. 17–18 октября в исторический Вартбургский замок около г. Эйзенаха съехалось больше 450 студентов из 13 германских университетов. К студентам присоединилось несколько прогрессивно мыслящих профессоров. После горячих речей, восславлявших германскую свободу, были демонстративно сожжены книги наиболее ненавистных реакционеров, а также различные символы реакции, вроде австрийской капральской палки и гессенской солдатской косицы.
В следующем году в Иене создан был «Всегерманский студенческий союз» («Буршеншафт»), который поставил целью борьбу за национальное объединение и принял в качестве своего символа трехцветное черно-красно-золотое знамя. Часть членов союза склонялась к индивидуальному террору против реакционеров. В марте 1819 г. в Мангейме студент Карл Занд заколол кинжалом особенно ненавистного молодежи реакционного драматурга, состоявшего на русской службе и занимавшегося пропагандой идей реакции, агента царского правительства Коцебу. Убийство Коцебу дало Меттерниху повод начать расправу с революционным движением. К. Занд был публично обезглавлен в Гейдельберге. А. С. Пушкин писал два года спустя из кишеневской ссылки:
|
|
Свободы мученик, избранник роковой, О Занд, твой век угас на плахе...
Хотя участь Занда вызвала сочувствие передовых людей, но индивидуальный террор не мог принести желаемых результатов. Против распространения в студенческой среде либеральных и радикальных освободительных идей были направлены решения созванной по инициативе Меттерниха конференции представителей отдельных германских государств в Карловых Варах (Карлсбаде). В августе 1819 г. эта конференция разработала ряд так называемых карлсбадских постановлений, направленных против революционного движения. В Германском союзе была введена предварительная цензура для газет, журналов и книг размером меньше 20 листов, а за студентами установлен строгий надзор, их общества и союзы закрывались; учреждена была специальная следственная комиссия для преследования «демагогов», т. е. демократически настроенных студентов. После разгрома студенческого движения политическая реакция еще более усилилась.
Идеология периода реакции. «Историческая школа права». Реакцией были затронуты в Германии все сферы культурной жизни – философия, литература, наука и искусство. Приверженцц различных реакционных воззрений, направленных против идей Великой французской буржуазной революции конца XVIII в., получили в Германии общее наименование сторонников романтической, или исторической, школы. По учению реакционных романтиков, государственный строй и право какого-либо народа не создаются по усмотрению законодателя, даже самого разумного, а творятся на протяжении веков «народным духом» и не могут быть подвергнуты революционным преобразованиям. В своих трудах они защищали самодержавную власть «законных» государей и одновременно восхваляли и цеховой строй, и сословно-корпоративные порядки, и завоевательные войны императоров, и разбойничьи набеги древних германцев. «Историческая школа права», например, объявляла, по выражению Маркса, «мятежным всякий крик крепостных против кнута, если только этот кнут – старый, унаследованный, исторический кнут». Вместе с тем немецкие романтики, в особенности «историческая школа права», внесли значительный вклад в общественные науки, включая историю, благодаря выдвинутому ими принципу исторического развития, историзма и органической взаимосвязи разных сторон жизни общества. Эти идеи представители «исторической школы права» понимали, однако, неправильно, и, как в оправдание реакции, они не желали видеть того, что борьба передовых сил общества против отживших реакционных порядков также закономерна и исторически обусловлена, как и появление этих реакционных порядков в давно минувшие времена.
|
|
Идеологами романтической реакции были прусский экономист Адам Мюллер (его главная книга – «Элементы государственного искусства», 1810), швейцарец-государствовед К. Галлер («Вое-становление государственной науки», 1816), основатель «исторической школы права» Ф. Савиньи («О призвании нашего времени к законодательству и науке о праве», 1814).
Немецкая классическая философия. Шеллинг и Гегель. Годы политической реакции в Германии побуждали наиболее одаренных, оригинальных мыслителей, а за ними широкие круги немецкой интеллигенции углубляться в проблемы философии, менее доступные недремлющему оку полиции и цензуры. Получила широкую известность созданная еще в начале века натурфилософия Ф. В. Шеллинга (1775-1854). Основу развития природы и человеческого разума Шеллинг видел в некоей первоначальной единой духовной силе, которой он дал наименование «абсолют». Физические явления Шеллинг произвольно и совершенно ненаучно пытался свести к психическим; например, свет он рассматривал как «самосозерцание» абсолютного духа. Несмотря на свой идеализм и реакционно-романтическую эстетику, Шеллинг выдвинул ряд замечательных диалектических идей – всеобщей связи, единства, развития. Его мечты об идеальном, постепенно развивающемся «правовом строе» отражали стремления немецкой буржуазии к ограничению произвола монархов и переустройству общества путем компромисса с дворянством.
Крупнейшим представителем немецкой классической философий начала XIX в. был Г. В. Ф. Гегель (1770-1831). В главных его трудах («Наука логики», «Философия природы», «Феноменология духа», «Философия права») нашла свое выражение противоречивость идеологии германской буржуазии, стремившейся, с одной стороны, освободиться от стеснявших ее развитие оков абсолютизма и пережитков феодализма, а с другой — страшившейся, особенно после якобинского опыта во Франции, народного восстания и нуждавшейся в сильной монархической власти.
Величайшая заслуга Гегеля как мыслителя состояла в том, что он впервые представил «весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса», т. е. исследовал его в беспрерывном движении, изменении и развитии, «Все течет», – вслед за Гераклитом утверждал он, – но «течет» и «развивается» диалектически, в смене и борьбе противоречий. Новый, обобщенный Гегелем метод познания коренным образом отличался от метафизического мышления философов XVIII в. В нем нашли отражение прогрессивные устремления германской буржуазии того времени. Но, возведя в принцип замечательный диалектический метод познания, Гегель в то же время придерживался реакционной философской системы, объявлявшей началом всех начал «идею» – разум, или абсолютный, мировой дух. Действительная связь вещей была в этой системе как бы «вывернута наизнанку», поскольку сами явления и предметы казались Гегелю «лишь воплотившимися отражениями какой-то «идеи», существовавшей где-то еще до возникновения мира». Весь мир явлений он рассматривает как развитие «мирового духа», будто бы обладающего высшим разумом и вследствие этого проявляющегося в природе и человеческом обществе вполне разумно.
Как верноподданный профессор Берлинского университета, Гегель в последний период своей жизни и деятельности дошел до восхваления существующей прусской монархии. Политические идеалы позднего Гегеля – превращение этой монархии в конституционное правовое государство, однако при сохранении сословий и преобладании дворянства – отвечали скромным политическим требованиям наиболее умеренного крыла немецкой буржуазно-дворянской оппозиции того времени.
К реакционным чертам философии Гегеля относится восхваление им завоевательных войн и шовинистическое превознесение «высшей» германской нации, пренебрежение к славянским и другим народам. Эти идеи были использованы впоследствии многими реакционерами. Несмотря на реакционность системы Гегеля, созданный им диалектический метод был высшим достижением немецкой классической идеалистической философии и подготавливал умы к восприятию революционных идей. Именно поэтому немецкую классическую философию, в первую очередь диалектический метод Гегеля. В. И. Ленин относил к лучшему из того, что создало человечество в XIX веке.
Экономическое положение Германии после наполеоновских войн. Аграрные отношения. В начале XIX в. Германия была еще в основном земледельческой страной, 3/4 населения которой проживало в сельской местности и занималось сельским хозяйством. Среди прусских городов в одном Берлине насчитывалось больше 100 тыс. жителей, в Бреславле и Кенигсберге, больше чем по 50 тыс. В большинстве же городов проживало по 4-5 тыс. человек или еще меньше. Крестьяне в Германии были уже освобождены от личной крепостной зависимости, но повсеместно, кроме тех западных земель, где развитие буржуазных порядков шло более успешно, были вынуждены выплачивать помещикам значительные суммы в виде сохранившихся от средневековья различных повинностей, оброчных платежей, пошлин и десятин.
В старых провинциях Пруссии, т. е. к востоку от Эльбы, в результате реформы Штейна и Гарденберга помещикам удалось значительно увеличить свои земельные владения, и в их руках к середине XIX в. находилось не менее 47% всей обрабатываемой площади (в Померании даже 62%). Согласно правительственной декларации 1816 г., ограничивавшей в дворянских интересах указанные реформы, только крестьяне, владевшие полной упряжкой рабочего скота и занесенные в податные списки, сохраняли право на выкуп своих феодальных повинностей. В 1821 г. установлен был и самый размер этого выкупа: повинности и платежи следовало выкупать единовременно путем внесения помещику денежной суммы, равной 25-кратной стоимости ежегодных феодальных рент. Не удивительно, что с 1816 до 1848 г. в этих условиях смогло выкупить повинности лишь около 25% всех крестьянских хозяйств, главным образом зажиточные.
Хотя выкупная операция до 1848 г. и распространялась лишь на сравнительно небольшую часть деревенского населения, она все же способствовала перестройке юнкерских хозяйств на новый, капиталистический лад. Внедрение капитализма в сельское хозяйство Пруссии при этом шло по весьма тяжкому для крестьянских масс «прусскому» пути. В, отличие от «американского», фермерского, путь этот характеризовался сохранением помещичьего землевладения. Помещичье хозяйство медленно приспосабливалось к капитализму при сохранении полуфеодальных порядков. Столь же медленно становилось на ноги (крепло) зажиточное крестьянство, ценой больших усилий выкупавшее свои наделы у дворян-помещиков.
Аграрное развитие западной и юго-западной частей Германии еще со времен позднего средневековья развивалось по несколько иному пути. Феодальные порядки были там в основном уже ликвидированы, причем крестьяне сохранили свои Наделы, а место дворян-землевладельцев во многих районах заняли богатые горожане-землевладельцы. Расслоение деревенского населения зашло здесь соответственно значительно дальше, чем на востоке: из общей массы беднейшего крестьянского населения выделилась верхушка зажиточных хозяев, так называемых гроссбауэров. Расслоение сильно ускорялось развернувшимся разделом общинных земель. В результате всего этого сельская беднота на Рейне страдала уже от развития капиталистических отношений в сельском хозяйстве, как это ярко показал молодой Маркс своими статьями в защиту прирейнских (мозельских) крестьян-виноделов. Феодальные отношения были ликвидированы также на юго-западе – в Вюртемберге.
Условия промышленного развития Германии. В начале XIX в. промышленное производство в Германии было сосредоточено преимущественно на мануфактурных предприятиях и в ремесленных мастерских. Применение машин, особенно прядильных, участилось, но еще не имело широкого распространения. В 20-х годах интерес предпринимателей к введению машинного производства усилился. В Саксонии и на Рейне уже работали машиностроительные предприятия.
По темпам своего промышленного развития еще в мануфактурный период в Германии выдвинулись три передовых экономических района: 1) оставшееся после 1815 г. независимым Саксонское королевство; 2) завоеванная у Австрии Фридрихом II в XVIII в. исконная польская земля – Силезия и 3) вновь приобретенные Пруссией Рейнская провинция и Вестфалия. Однако в стране еще отсутствовал емкий национальный внутренний рынок, что было связано и с хозяйственной разобщенностью – преимущественно между отдельными государствами, но порой еще и между отдельными областями -одного и того же государства, – а также с политической раздробленностью. Пограничные таможни, разнообразие монеты, мер и сборов, отсутствие единого коммерческого законодательства стесняли развитие торговли, тормозили сбыт изделий германской промышленности, и без того страдавшей от иностранной, главным образом английской, конкуренции.
Революционно-демократические выступления в начале 30-х годов. На почве медленного, но все же неодолимого развития промышленного капитализма постепенно оживлялось в Германии и буржуазно-оппозиционное движение. Июльские события 1830 г. во Франции, провозглашение независимой Бельгии и польское восстание произвели огромное впечатление на передовые круги германского общества.
Волнения охватили не только города, но и деревню. Во многих округах западной части Пруссии осенью 1830 г. крестьяне поднялись против помещиков, а в Гессен-Дармштадте дело дошло в сентябре до кровавых столкновений вооруженных косами крестьян г с высланными на их усмирение кавалерийскими частями. В сосед нем Кургессене выступления крестьян заставили местного курфюрста Вильгельма II поспешно ввести конституцию, а в Брауншвейг восставшие горожане, к которым присоединились жители окрестных селений, сожгли дворец герцога Карла, вынужденного отречься от своей власти. В Ганновере и Саксонии под впечатлением французских событий государи должны были пойти на уступки и даровать конституции, в Бадене либеральные депутаты добились принятия ландтагом законов о выкупе феодальных повинностей и смягчении цензуры, но господство дворянства сохранилось.
Меньшие размеры волнения приняли в Пруссии, где полицейский гнет был сильнее. Но и в Берлине в сентябре 1830 г. распространялись антиправительственные листовки, а 17-19 сентября имели место народные выступления и даже попытки строить баррикады. При этом в прокламациях выдвигались требования конституции, свободы печати и «представительного строя».
Большое впечатление на всю Германию произвела массовая народная демонстрация, организованная 27 мая 1832 г. в баварском Пфальце у стен Гамбахского замка. В ней приняло участие около 30 тыс. человек. В отличие от политически еще недостаточно зрелых, мечтательных речей вартбургских студентов 1817 г. здесь, в Гамбахе, были яснее сформулированы требования буржуазных реформ и поставлен вопрос о национальном объединении. Черно-красно-золотое знамя демонстрантов говорило об этом их основном политическом требовании объединения страны.
В апреле 1833 г. студенты-демократы организовали революционное выступление во Франкфурте-на-Майне – резиденции Союзного сейма. Горстка заговорщиков пыталась штурмовать франкфуртские караульные помещения (гауптвахту), надеясь подать этим сигнал к республиканскому восстанию в центре Германии. Подоспевшие войска разгромили повстанцев. Та же судьба в 1834 г. постигла тайное революционное «Общество прав человека» в соседнем Гессен-Дармштадте. Наиболее видную роль в нем играли бывший участник студенческого движения 10-х годов пастор Вейдиг и студент-медик Георг Бюхнер, драматург и поэт. По инициативе Г. Бюх-нера общество выпустило ряд листовок-прокламаций, среди которых особенно замечательным был «Гессенский сельский вестник» – воззвание к крестьянам, напоминавшее им о традициях Великой крестьянской войны XVI в. и провозглашавшее лозунг французской революции «Мир хижинам – война дворцам!». После разгрома общества полицией Вейдиг был замучен в тюрьме, а успевший бежать в Швейцарию Бюхнер вскоре умер в изгнании от чахотки.
В соседних с Германией, уже буржуазных, государствах появилось много немецких эмигрантов. В Швейцарии весной 1834 г. они создали революционно-демократическое общество «Молодая Германия», завязавшее связи с демократами других стран. Участники этого общества предусматривали создание в Германии демократической республики. Вскоре под давлением швейцарских властей это общество прекратило свою деятельность. В дальнейшем его деятели перешли на позиции либерализма.
Ускорение капиталистического развития Германии в 30-х годах. Создание Таможенного союза. В 30-40 годах капиталистическое развитие Германии заметно ускорилось.
Отсутствие хозяйственного единства особенно остро чувствовалось германской буржуазией, начавшей к концу 20-х годов все громче и громче требовать уничтожения внутренних таможен и пошлин. Правительства отдельных государств вынуждены были пойти навстречу этим требованиям и принять в конце концов меры к устранению унаследованных от средневековья перегородок. Пруссия уже в 1818 г. ввела единый таможенный тариф для всех провинций, а в конце 20-х годов добилась уничтожения таможенных барьеров между нею и соседними мелкими государствами. Этому способствовало предпринятое по инициативе и на средства Пруссии строительство шоссейных дорог, непосильное для мелких государств.
Экономическое сближение Пруссии с другими германскими государствами привело в 1834 г. к созданию Немецкого таможенного союза. Этот союз объединил 18 государств с 23 млн. населения. Пруссии принадлежала в нем руководящая роль, что в дальнейшем оказало серьезное влияние на исход борьбы между нею и Австрией за политическое преобладание в Германии. Только Австрия, а также отдельные государства, прилегавшие к Северному морю и связанные в экономическом отношении с Англией (Ганновер, так называемые ганзейские города, Ольденбург и др.), остались вне нового таможенного объединения.
Таможенный союз привел впервые в истории немецкого народа к образованию национального внутреннего рынка. Прусское юнкерство возражало против повышения пошлин на ввоз заграничных изделий – оно желало покупать дешевые английские товары. Но немецкая буржуазия требовала защиты от иностранной конкуренции. С начала 30-х годов XIX в. этой защиты упорно добивались промышленники, в особенности текстильные. Идеологом молодой германской промышленной буржуазии стал вюртембергский профессор Ф. Лист (1789-1846). Еще раньше Лист заслужил известность как горячий пропагандист хозяйственного единства Германии. Его важнейшая книга «Национальная система политической экономии» (1841) представляла собой попытку теоретического обоснования необходимости протекционизма для ограждения еще слабой немецкой промышленности от английской конкуренции.
Начало промышленного переворота. Успехи германской промышленности в 30—40-х годах XIX в. Промышленная революция началась в Германии еще в 30-х годах XIX в. Уничтожение личной крепостной зависимости, обезземеление части крестьян и разорение ремесленников способствовали созданию в стране наемной рабочей силы. Обогащение юнкерства и части зажиточного крестьянства и постепенный рост городского населения вели к расширению спроса на промышленные изделия, благоприятствуя появлению в Германии крупных капиталистических фабрик и заводов.
Новые транспортные условия, в свою очередь, также способствовали началу промышленного переворота. Колесные пароходы стали ходить по Рейну уже с 1822 г. Первая в Германии железная дорога на участке Нюрнберг – Фюрт была открыта в 1835 г., а вслед за ней открыты линии Берлин – Потсдам, Франкфурт – Майнц и др. С 1840 г. началось строительство крупных железнодорожных магистралей, связывающих большие города между собой. К 1848 г.
Германия располагала 5500 км железнодорожных линий. Это было вдвое больше, чем во Франции.
Наиболее быстрым развитием отличалась область среднего Рейна, поскольку росту промышленности здесь благоприятствовали сравнительно раннее освобождение крестьян от феодальных порядков и наличие естественных богатств: залежи угля и руды в долинах рек Саар и Рур. В 30-х годах XIX в. в районе Крефельда, на левом берегу Рейна, и в районе впоследствии слившихся городов Эльбер-фельда и Бармена, на правом берегу, в долине реки Вуппер, имелось уже много хлопчатобумажных и шелковых фабрик. Долина Рура, не знавшая еще в начале XIX в. ни домен, ни фабричных труб, также в короткий срок превратилась в крупнейший промышленный район, и такие города, как Бохум, Эссен, на глазах одного поколения выросли из небольших поселений в центры угольной и металлургической промышленности.
В другом передовом районе страны – Саксонском королевстве – капиталистические формы промышленности издавна развивались в горном деле. Континентальная блокада дала мощный толчок развитию здесь и текстильной промышленности. После создания Таможенного союза число текстильных фабрик быстро возросло, и район Хемница превратился в немецкий «Манчестер».
Весьма показателен для хода промышленного переворота в Германии быстрый рост столицы Пруссии – Берлина. К концу 40-х годов город этот был уже одним из крупнейших торгово-промышленных центров страны и ее самым значительным железнодорожным узлом. Треть всей машиностроительной и ситценабивной промышленности Пруссии сосредоточивалась здесь. Из 400 тыс. населения Берлина до 70 тыс. являлись наемными рабочими, занятыми не только на капиталистических мануфактурах, но и на крупных фабриках и заводах, например на машиностроительном заводе Борзига, выпускавшем паровозы. По сравнению с областью Рейна и Саксонией, а также с Берлином несколько отставала Силезия. Однако и здесь машины стали проникать в полотняное и хлопчатобумажное производство.
Несмотря на достигнутые успехи, уровень промышленного развития Германии вплоть до конца 40-х годов далеко отставал от английского, а по многим показателям и от французского. Перегнав Францию по общей мощности паровых двигателей, по добыче угля, Пруссия и весь Германский союз в конце 40-х годов все еще добывали меньше железной руды и производили в 2-3 раза меньше чугуна, чем Франция.
Либерально-буржуазная оппозиция 30-х годов и ее усиление в 40-х годах. В наиболее развитой в экономическом отношении Пруссии промышленники и купцы выдвинули ряд политических требований, сформулированных в докладной записке, представленной королю в конце 1830 г. видным ахенским фабрикантом Д. Ганземаном.
Рейнские либералы требовали превращения сословных провинциальных ландтагов в общепрусское представительное собрание и стремясь покончить с политическим засильем дворянства настаивали на изменении избирательной системы. Однако либералы; были очень далеки от требования всеобщего и равного избирательного права и советовали королю искать опоры в состоятельных кругах населения. Они пугали Фридриха-Вильгельма III возможным «восстанием черни» и убеждали его, что именно «союз между бюргерством и дворянством» составляет подлинную силу нации.
С развитием и ускорением промышленного переворота немецкая буржуазия острее, чем раньше, ощущала и бессилие Германского союза, и отсутствие национального единства, и преобладание в стране надменного дворянства. Ведь именно отсутствие государственного единства делало германских купцов за границей бесправными и беззащитными.
Либеральная немецкая буржуазия уже в то время связывала с объединением Германии не только задачу защиты собственных границ, но и завоевания чужих земель. Уже в 30-х годах XIX в. у отдельных немецких буржуазных публицистов можно было встретить мысли о том, что немцы будто бы самой природой предназначены к тому, чтобы «нести цивилизацию другим народам» и «заселять чужие земли», в первую очередь славянские.
Либеральное движение особенно усилилось в Пруссии в 40-х годах. В Пруссии начали выходить многочисленные брошюры и книги с требованием представительного строя и даже с угрозами по адресу дворян и самого короля. В 1845 г. почти все провинциальные ландтаги прямо высказались за введение конституционных порядков.
Во главе либерально-оппозиционного движения по-прежнему стояли представители рейнской буржуазии – фабрикант Д. Ган-земан, банкир Л. Кампгаузен и др. Они требовали от правительства созыва общепрусского сословного представительства, расширения Таможенного союза, уничтожения вотчинной юстиции и других юнкерских привилегий, введения суда присяжных и т. п. «Рейнская газета», издававшаяся в Кёльне, и «Кенигсбергская газета» отстаивали эти политические требования либералов.
Однако политическая требовательность либералов по отношению к юнкерскому правительству значительно умерялась их растущим страхом перед рабочим классом. Восстание силезских ткачей показало им, как важно для богатых собственников сохранение сильного государственного аппарата. Они поэтому не помышляли об уничтожении монархии и только все настойчивее добивались политического соглашения с юнкерством.
Радикально-демократическое крыло оппозиционного движения. В то время как либеральная буржуазия готова была удовлетвориться уступками со стороны монархии, лучшие представители мелкой буржуазии выступали куда более решительно. Не только сохранившиеся полуфеодальные порядки, но и все увеличивающееся распространение в стране капиталистических мануфактур, а позднее и фабрик тяжело отражалось на положении мелких самостоятельных мастеров, торговцев и служащих, и это толкало их к протесту.
Невозможность при воцарившемся полицейском гнете принимать прямое участие в политической жизни страны заставляла радикальную интеллигенцию уходить в литературу и науку и использовать их в политической борьбе.
Молодые немецкие писатели радикально-демократического направления получили в 1834-1835 гг. наименование «Молодая Германия». Это литературное направление не надо смешивать с одноименным эмигрантским обществом в Швейцарии. Виднейшим его представителем был К. Гуцков, автор свободолюбивой драмы «Уриэль Акоста». Литераторы «Молодой Германии» вели неустанную борьбу против политического и духовного гнета, тяготевшего над Германией; отстаивая, правда недостаточно последовательно, республиканские и демократические идеалы. Их духовными вождями были публицист Людвиг Берне (1786-1837) и в особенности крупнейший, после смерти Гёте, немецкий поэт Генрих Гейне (1797-1856). Оба они после событий 1830 г. переселились в Париж.
Политическая публицистика Берне и гражданская поэзия Гейне, а равно и сочинения их почитателей из «Молодой Германии» вызвали суровые преследования со стороны властей Германского союза, запретивших в 1835 г. распространение их произведений. Но это, разумеется, нисколько не мешало огромной популярности в Германии и «Парижских писем» (1830-1833), в которых Л. Берне призывал немцев к борьбе за свободу и политическое равенство, и «Современных стихотворений» (1843-1844) Г. Гейне, зло высмеивавших германские порядки. Поэт призывал своих соотечественников проснуться наконец от векового сна и «не униматься, пока жив хоть один тиран». Уже будучи другом Маркса, Гейне создал свою лучшую политическую поэму «Германия. Зимняя сказка» (1844), где в блестящих по форме и мысли строках высмеял мещанский романтизм и верноподданническое смирение немецких бюргеров.
К концу 40-х годов литературные выступления многих представителей «Молодой Германии» стали носить умеренный характер и в конце концов свелись к скромным требованиям свободы слова и печати. Это связано было с первыми самостоятельными выступлениями рабочего класса, вызвавшими тревогу в кругах не только крупной, но и некоторой части германской мелкой буржуазии.
Философия радикальной демократии. Младогегельянство. Усиление общественного брожения и оппозиционных настроений в Германии 30-х – начала 40-х годов отчетливо проявилось в сфере духовной жизни, в философии. Властителем умов и после своей смерти оставался Гегель, но теперь между его многочисленными последователями обнаружились резкие расхождения. Эти расхождения, имевшие глубокий политический смысл, легче всего пояснить на примере истолкования знаменитой фразы из предисловия к гегелевской «Философии права»: «Что разумно, то действительно, и что действительно, то разумно». Последняя часть этой формулы вела к оправданию всего существующего и была как бы «философским благословением деспотизма, полицейского государства, королевской юстиции, цензуры». Так и поступали правые гегельянцы – консервативные ученики Гегеля.
Однако лучшие, передовые умы Германии и всей Европу второй четверти XIX в. влекла к Гегелю первая часть цитированного положения. Если все разумное действительно, значит, общественно неразумное обречено на гибель, не имеет права на существование. Эти прогрессивные выводы делались левыми учениками Гегеля, иначе – младогегельянцами, и подхватывались всеми немецкими демократами. Герцен недаром назвал гегелевскую диалектику «алгеброй революции».
Выдвигая на первый план прогрессивный диалектический метод своего учителя, младогегельянцы – Бруно Бауэр, Арнольд Руге, Давид Штраус и другие – оставались идеалистами. На место гегелевской «абсолютной идеи» они ставили «самосознание» критически мыслящей личности и полагали, что развитие этого «самосознания» сделает излишним революционное преобразование общества. Исходя из этого, они сосредоточили главные усилия на философской и исторической критике религии, прежде всего христианской. Младогегельянцы отрицали решающую роль народных масс в истории и осуждали народные движения. Первые же выступления немецкого пролетариата побудили их повернуть от радикального демократизма к буржуазному либерализму.
Материализм Людвига Фейербаха (1804-1872). Однако лучшая часть младогегельянцев не удовлетворялась философским идеализмом. Таков был Людвиг Фейербах, выдающийся представитель немецкой классической философии. В своем главном произведении, также посвященном критике религии, – «Сущность христианства» (1841) Фейербах решительно стал на позиции материализма. Он восстановил в правах важнейшее положение о первичности природы, выводя не бытие из мышления, а мышление из бытия. Он призвал философов заключить союз с естествознанием, порвать союз с богословием. Материалистическая философия Фейербаха оказала большое влияние на молодых Маркса и Энгельса и помогла им окончательно преодолеть гегелевский идеализм. Сам Фейербах, однако не создал материалистического учения о развитии. Его материализм остался метафизическим. Он не смог и распространить свой материализм на область общественных отношений, не понял зависимости идей и поступков людей от их классовой принадлежности, От общественного строя. К человеку он подходил лишь с точки зрения абстрактно-гуманистической и естественнонаучной, антропологической, а не общественно-исторической. Проповедуя всеобщую любовь людей друг к другу, Фейербах в своих политических идеалах не вышел за рамки буржуазного демократизма.
«Истинные социалисты». Слабые стороны фейербахианства были заимствованы в Германии 40-х годов так называемыми «истинными социалистами». Это были мелкобуржуазные утопические социалисты, похожие на позднейших русских либеральных народников. Они проповедовали непосредственный переход полуфеодальной Германии к социализму, минуя капитализм, ратовали за примирение враждующих классов, отрицали необходимость политической борьбы.
Идеи К. Грюна, Г. Криге и других «истинных социалистов» отражали политическое бессилие, трусость и иллюзии реакционного немецкого мещанства. «Истинные социалисты» слепо верили в возможность устранения всех пороков общества посредством моральных проповедей и надеялись, что Германия избежит бедствий капитализма и обострения классовой борьбы.
Положение немецких рабочих. Наряду с буржуазно-демократическими стремлениями социалистические и коммунистические идеи также находили почву в Германии. Не случайно именно Германия явилась родиной основоположников научного социализма. Внимание широких кругов немецкой общественности было в 40-х годах уже обращено к «рабочему вопросу». Успехи промышленного переворота несли германским трудящимся те же бедствия, что и трудящимся Англии или Франции.
На протяжении 30–40-х годов положение немецких рабочих, которых ко времени революции 1848–1849 гг. насчитывалось (без сельскохозяйственных рабочих) около миллиона, ухудшалось. Большинство их занято было на предприятиях полуремесленного типа или на капиталистических мануфактурах, что и определяло уровень развития классового самосознания рабочих, а также их способность к сопротивлению эксплуататорам. Последние – владельцы мануфактур и фабрик – путем возможно большего выжимания прибавочной стоимости из беззащитных еще рабочих спешили предохранить технически отсталую германскую промышленность от конкуренции со стороны более передовых соседей. Рабочий день достигал на некоторых немецких фабриках даже 15-16 часов в сутки при совершенно нищенской заработной плате.
Особенно тяжелым после начала промышленного переворота стало положение силезских ручных ткачей. Предприниматели – мануфактуристы, раздававшие им пряжу на выработку, – из года в год снижали расценки, чтобы за счет трудящихся сокращать издержки производства и иметь возможность конкурировать с изделиями ткацких фабрик – английских и французских. К тому же силезские ткачи подвергались эксплуатации и со стороны местных помещиков, продолжавших и в 30–40-х годах XIX в. взимать с них особый «ткацкий чинш» за право заниматься промыслом.
Первые шаги немецкого рабочего движения. «Союз отверженных» и «Союз справедливых». Немецкие рабочие вступили на путь борьбы против своих эксплуататоров в начале 30-х годов XIX в. и Рейнской Пруссии и Саксонии. Как и в других странах, они видели своих главных врагов в машинах и громили их. Для более высоких форм борьбы у них еще не хватало организованности и классовой сознательности. Вследствие политических репрессий в Германии 30-х годов первые революционные организации немецких рабочих и ремесленников зародились за границей.
Так, например, в Париже, помимо политических эмигрантов, проживало много немецких рабочих и ремесленников – часовщиков и портных. В 1834 г. среди них возникла политическая организация «Союз отверженных». В этой революционной организации насчитывалось несколько сот членов, и она издавала журнал «Отверженный». Уже в 1836 г. в союзе произошел раскол на демократов и социалистов. Последние приняли название «Союз справедливых». Союз этот просуществовал до его преобразования в Союз коммунистов в 1847 г. В воззвании «Союза справедливых» говорилось: «Мы хотим, чтобы все люди на земле были свободными, чтобы никому не жилось лучше или хуже, чем другому». Программные заявления «Союза справедливых» носили утопический характер, а его организационные принципы близки принципам заговорщиков-бланкистов, с которыми связаны были немецкие рабочие в Париже. В 1839 г. они приняли даже участие в организованном бланкистами в Париже восстании и после его неудачи должны были, спасаясь от преследований со стороны французской полиции, переселиться в Лондон.
Коммунистическая утопия Вильгельма Вейтлинга. Среди членов «Союза справедливых» наибольшую известность снискал Вильгельм Вейтлинг (1808—1871). Он был родом из Магдебурга и рано узнал горе и нищету. Как портновский подмастерье, он много странствовал по Германии, а затем с 1835 г. перебрался в Париж. Пер вая его книга «Человечество как оно есть и каким оно должно быть была выпущена в 1838 г., а главное сочинение «Гарантии гармонии и свободы» в 1842 г. в Швейцарии, куда Вейтлинг переехал после неудачного парижского восстания 1839 г.
Большое влияние на Вейтлинга оказали сочинения Фурье и сен симонистов, с которыми он познакомился в Париже. Вслед за ними и Вейтлинг яркими чертами рисует язвы капитализма. У француз ских же утопистов он заимствует в основных чертах и картину будущего общества. Вейтлинг, однако, не ожидал осуществления коммунизма от филантропов из среды господствующих классов и но верил в возможность мирного перехода к новому общественному строю. Этот переход он мыслил в форме стихийного бунта трудовою народа, во главе которого будут стоять не промышленные рабочие, а еще более обездоленные и озлобленные люмпен-пролетарии и даже уголовные преступники – эти парии общества.
Хотя в учении В. Вейтлинга имелось много противоречий, xарактерных для среды беднейших ремесленников, к которой он сам принадлежал, крупная заслуга его состояла в том, что он одним из первых начал искать пути сближения социализма и рабочего движения.
Восстание силезских ткачей в июне 1844 г. В июне 1844 г. неожиданно для господствующих классов Германии поднялись на борьбу против капиталистов забитые и полуграмотные ткачи, проживавшие в горных селениях Силезии. В начале 40-х годов их положение стало особенно невыносимым в связи с дороговизной, снижением расценок и растущей безработицей.
Уже задолго до восстания среди голодающих ткачей получила распространение песня «Праведный суд», которую они часто распевали под окнами фабрикантов. Песня, по словам Маркса, «боевой клич» ткачей, клеймила бессовестных предпринимателей:
Вы плуты, всех вас нужно в ров... Все плуты, без изъятья. Вы жрете пищу бедняков, Но к вам придет проклятье...
Само восстание началось по случайному поводу в селении Петерсвальдау в связи с арестом одного молодого рабочего, распевавшего вместе с другими ткачами эту песню под окнами особенно ненавистного рабочим фабриканта Цванцигера. За арестованного вступились товарищи. Они потребовали его освобождения и утром 4 июня 1844 г. двинулись большой толпой к предприятию и особняку предпринимателя. Но в ответ на мирное выступление рабочих с крыши дома Цванцигера в толпу полетели камни. Тогда голодные ткачи перешли в наступление, ворвались внутрь предприятия и разгромили красильню и сушильню, контору и особняк Цванцигера. К восставшим ткачам Петерсвальдау вскоре присоединились ткачи из окрестных селений. На следующий день движение распространилось на соседнее селение Лангенбилау, где также было разгромлено несколько предприятий.
Насмерть перепуганные местные власти вызвали в горные округа воинские части. При первом же столкновении восставшие потеряли 11 человек убитыми и 24 ранеными, но вынудили солдат отступить. Только прибытие более крупного отряда с артиллерией заставило ткачей покориться. Схвачено было больше 70 ткачей. Они были посажены в крепость и подвергнуты жестокому телесному наказанию.
Хотя восстание ткачей возникло стихийно и в нем можно было заметить лишь элементы организованности и сознательности, оно имело огромное общественное значение, воочию показав, что и в Германии имеется рабочий класс, начинающий давать отпор эксплуататорам и осознавать свои классовые интересы.
События 4-6 июня 1844 г. в далеких силезских селениях вызвали горячий сочувственный отклик среди трудящихся всей Германии. Под их непосредственным впечатлением в середине июня начались волнения и в рабочих предместьях Праги. Отсюда волнения перекинулись в горные округа Чехии и Моравии; в августе разразилась массовая стачка берлинских ситцепечатников, являвшаяся несомненным отголоском чешских и силезских событий.
Мелкобуржуазный политический радикализм 40-х годов. Наряду с нарастанием рабочего движения признаком приближающейся революции было также размежевание умеренной либеральной оппозиции и радикалов-демократов. Политические требования последних выходили за рамки программы умеренной либеральной буржуазии и были проникнуты духом мелкобуржуазного республиканизма и демократизма. В политической поэзии 40-х годов этими настроениями дышали «Стихи живого человека» Георга Гервега: в «Песне о ненависти» он призывал немцев научиться, наконец, ненавидеть своих коронованных и знатных феодальных врагов и подняться на революцию. Баденская демократия стремилась к установлению полного политического равенства, создания народного представительства на основе всеобщего избирательного права, введения подоходно-прогрессивного налога, а также «уничтожения противоречий между трудом и капиталом». Хотя в программе и не было ничего социалистического, либеральная печать не скрывала своего негодования по поводу выступления демократов.
Созревание революционной ситуации накануне 1848 г. Накануне 1848 г. материальное положение широких масс Германии резко ухудшилось и стало невыносимым: 1845-1846 годы были неурожайными, а в 1847 г. жестокий торгово-промышленный кризис привел к снижению заработной платы и к безработице для многих тысяч трудящихся.
Уже ранней весной 1847 г. во многих немецких городах голодающие народные массы пытались расправиться с торговцами съестных продуктов. В апреле в Берлине целых два дня продолжалась так называемая картофельная война, в ходе которой разгромлены были многие лавки и даже выбиты стекла во дворце наследника престола.
Прусское правительство испытывало в это время большие затруднения в связи с отсутствием денежных средств. Пруссия стояла тогда накануне банкротства. Банкиры же наотрез отказывали правительству в новых займах, требуя гарантии со стороны представительного собрания. Метавшийся постоянно между политикой репрессий и уступок король Фридрих-Вильгельм IV оказался вынужденным созвать в Берлин представителей всех восьми провинциальных ландтагов и даже даровать этому соединенному ландтагу право вотировать новые налоги и займы.
Однако, открывая 11 апреля 1847 г. заседания соединенного ландтага, король сразу же указал, что не позволит «никакой силе земной» превратить «отношения между монархией и народом» в конституционные, и тем вызвал негодование большинства ландтага, которое в дальнейшем прямо отвергло предложение правительства гарантировать новый заем. 26 июня несговорчивый ландтаг был распущен, и политическая атмосфера в Пруссии еще более накалилась.
К концу 1847 г. приближение революционного взрыва чувствовалось и в других германских государствах. Особенно острым было положение на юго-западе Германии. В столице Вюртемберга Штут гарте в мае 1847 г. рабочие и ремесленники в борьбе с полицией пустили в ход камни и палки, а затем – впервые в Германии – возвели баррикады. Напряженной была также обстановка и в соседнем Бадене, где особенно энергично с трибуны палаты и в печати выступали представители радикальной, демократической оппозиции и где в Оденвальде и Шварцвальде среди голодающих крестьян начали распространяться революционные листовки, содержавшие «прямые призывы к убийству государей и ниспровержению тронов». В начале февраля 1848 г. в столице Баварии Мюнхене народные демонстрации против королевского произвола и хозяйничанья при дворе фаворитки престарелого короля – распутной испанской танцовщицы – вынудили назначить новое министерство.
Волнения не ограничились одними сельскими местностями. В Мангейме, например, в начале 1847 г. был раскрыт полицией «клуб рабочих-коммунистов», а в Силезии чуть раньше был обнаружен «коммунистический заговор», возглавленный столяром Вурмом. В прокламациях, распространявшихся в Силезии, содержались призывы к борьбе «против всего дворянского сословия без исключения», а также против попов и богачей.
О том, что массы немецких рабочих постепенно проникались классовым самосознанием, свидетельствовали листовки, прямо обращенные к «людям из рядов пролетариата» и к ремесленным подмастерьям. «Не дозволяйте больше обходиться с собой, как с собаками... – говорилось в одной из них. – Вы составляете основное ядро народа, покажите же все свое значение, выше держите свои головы!., и когда настанет час борьбы, наносите удар!»
Конечно, к концу 40-х годов XIX в. немецкий рабочий класс еще далеко не достиг зрелости, был тесно связан с мелкобуржуазными слоями, распылен и неорганизован. Однако в нем уже имелось фабрично-заводское ядро. Наиболее сознательные рабочие находились под влиянием созданного за границей в 1847 г. Союза коммунистов. Они намеревались после свержения немецких самодержцев начать борьбу за освобождение рабочего класса.
«На Германию коммунисты обращают главное свое внимание потому, что она находится накануне буржуазной революции, потому, что она совершит этот переворот при более прогрессивных условиях европейской цивилизации вообще, с гораздо более развитым пролетариатом, чем в Англии XVII и во Франции XVIII столетия», – говорилось по этому поводу в программе Союза коммунистов – «Манифесте Коммунистической партии». Действительно, «в начале 1848 г. Германия стояла на пороге революции, и эта революция несомненно вспыхнула бы даже и в том случае, если бы ее наступление не ускорила февральская революция во Франции».