Притчи человечества
Эта книга явилась результатом огромной работы по изучению одной из самых замечательных традиций человечества — традиции передачи духовных знаний в притчах.
Индуизм, буддизм, даосизм, христианство, ислам и многие другие религиозные учения и философии за века своего существования накопили прекрасные образные сравнения, поучения, иносказательные истории, которые и составили содержание данной книги. Настоящее издание дополнено вступительными статьями к разделам и тематическим указателем.
Книга адресована всем, интересующимся вопросами мировой культуры, философии, этики и педагогики, а также для широкого круга читателей.
Вступительные статьи к разделам «Индуистская традиция», «Буддийская традиция», «Даосская традиция», «Дзен-буддийская традиция», «Иудаистская традиция», «Христианская традиция», «Суфийская традиция» подготовлены В. В. Лавским; предисловие, тематический указатель, вступительные статьи к разделам «Истории о Мулле Насреддине», «Притчи из Учения Живой Этики» — С. В. Махотиной. 1-е издание — ИП «Лотаць», 1997.
|
|
СОДЕРЖАНИЕ
«Яко злато в земли...». От составителя
Индуистская традиция
Буддийская традиция
Даосская традиция
Дзен-буддийская традиция
Иудаистская традиция
Христианская традиция
Суфийская традиция
Истории о Мулле Насреддине
Притчи из Учения Живой Этики
«Яко злато в земли...»
Притчи или Присловия,
Понеже иными словы всегда иную мудрость и пауку разумеют, нежели молвены бываютъ,
И болше в собе сокрытых таинъ замыкають, нежели ся словами пишутъ....
Есть бо в сих притчах сокрита мудрость, яко бы моцъ в драгом камени,
И яко злато в земли, и ядро ув ореху.
Франциск Скорина
Ты видишь, ход веков подобен притче...
Борис Пастернак
Путешественники, отправлявшиеся в дальние страны, считали своим долгом запечатлеть в путевых заметках всё то важное, что встречаюсь им в странствиях. Искатели Истины, дерзнувшие исследовать всевозможные тропы заповедной Страны Духа, также стремились сохранить память обо всех трудностях и радостях пройденного Пути. И как одни, так и другие путники указывали в своих описаниях точные путеводные вехи и широко использовали сравнения.
Но те люди, которые по каким-либо причинам не смогли посетить далёкие края, могут составить о них определённое впечатление по путевым заметкам, поскольку условия и образ жизни на земле более или менее одинаковы. А в пути духовном всё по-другому: здесь путевые вехи могут быть усмотрены и поняты только теми, кто решился ступить на Путь, кто шагнул уже хотя бы в окраинные пределы Страны Духа и стремится достичь её Сокровенного Центра. И поскольку для описания тончайших переживаний и духовных озарений язык любого из земных народов оказался бы слишком бедным и ограниченным, потребовалась новая форма изложения — пластичная и гибкая, точная и в то же время допускающая большую свободу восприятия, легко запоминающаяся и свободно проникающая сквозь границы пространства и времени. Так возникла притча.
|
|
Притча — дитя Живого Слова Мудрости — в глубочайшей древности передавалась только из уст в уста, от духовного учителя к достойному ученику, ибо в ней, как в священном знаке-иероглифе, была сконденсирована духовная энергия невероятной мощности, позволявшая человеку мгновенно изменить своё сознание и подняться на новую ступень развития.
Проходили века и тысячелетия, исчезали народы и страны, цветущие земли становились пустынями, рассыпались каменные стены и ветшали рукописи, но искусство притчи по-прежнему остаётся живым и поучительным для тех, кто жаждет духовного совершенства. Чаще всего притча сохраняет свою анонимность, и эта безымянность её создателей и хранителей имеет особое значение: при всех незначительных вариациях мелких деталей её смысл остаётся целостным, свободным от личных наслоений, ничто не отвлекает сознание от постижения сути.
С точки зрения литературы, притча — это небольшой аллегорический и поучительный рассказ. С философской точки, зрения притча есть история, используемая в качестве иллюстрации (иногда непрямой, парадоксальной, рассчитанной на её осмысление, додумывание) тех или иных положений учения.
Учителя различных философских школ применяли притчу также для определения ступени сознания учеников и степени их внутренней свободы, поскольку истинное понимание смысла притчи приходит только с освобождением от всяческих стереотипов, шаблонного мышления и формальной логики — с пробуждением непосредственного восприятия и самостоятельного мышления. Расшифровка смысла и символики притчи в большой степени зависит от культурного уровня воспринимающего, и хотя иногда притча сопровождается моралью, эта мораль, как правило, не исчерпывает всей полноты её смысла, а лишь акцентирует внимание на её определённых аспектах.
Как правило, притча включает в себя не только поверхностный, ситуативный, смысл, легко считываемый сразу, но и несколько пластов глубинного смысла, отличающихся, а иногда и прямо противоположных поверхностному. Это характерно, например, для дзен-буддийских притч-коанов или для суфийских историй о Мулле Насреддине, где поверхностный смысл часто имеет негативный оттенок (суфии называют такие притчи «путь упрёка»), а правильный вывод человек может сделать, лишь творчески осмыслив ситуацию и действуя «от обратного».
Притча всегда предполагает диалог, беседу со слушателем или читателем, и её основное действо разворачивается тогда, когда история рассказана и человек начинает её осмысление. Поскольку процесс осмысления бесконечен, притча никогда не исчерпывает всей своей смысловой глубины и проецируется в беспредельность. Выводя сознание за привычные рамки, притча делает его более гибким и подвижным, способствует его расширению, улучшая тем самым способность слушателя адаптироваться к нестандартным жизненным ситуациям.
Притчи различных традиций имеют свои особенности. Так, например, в буддийских, конфуцианских, иудаистских притчах обычно действуют конкретно названные лица, что даёт привязку к реальному месту и времени, а в христианских или индуистских — действующие лица чаше всего не определены, обобщены. Однако обманываться этим не стоит: и в том, и в другом случае создателей притчи интересует не характер конкретного героя, а определённый набор нравственных качеств человека данного мировоззрения, выявляемый ситуацией. Образы и ситуации внешнего мира в притчах следует рассматривать прежде всего как «игру символов», как аналог внутреннего мира человека и как мостик к глубинной, невещественной Реальности.
|
|
Но как мост становится мостом только тогда, когда по нему идут, как золото обретает ценность, только когда его отделяют от земли, как ядрышко ореха можно съесть, только расколов его скорлупу, так и знание, заключённое в символах, может открыться только тогда, когда человек приложит к этому максимальные усилия. Конечно, часто значение символов бывает затемнено, но устремление сознания к постижению уже облегчает понимание, пробуждая и обостряя внутреннюю чуткость и зоркость. Так, в притчах нередко упоминаются чаша — как символ сознания, морская пучина -— как символ жизненных волнений, растение — как символ человека, живущего естественной жизнью, еда - как символ питания ума или духа и так далее.
Таким образом, понимание символики и смыслового ядра притчи является, с одной стороны, отражением состояния человека и катализатором его мыслительных процессов (при этом требуя самопроверки внутренним, духовным я человека и самокоррекции на пути совершенствования), а с другой стороны — отражением объективных законов, которыми управляется мир. И описанные в притчах часто вполне обыденные жизненные ситуации прозрачно намекают, что совершенствование путника Духа происходит в каждодневности и именно в каждодневности слагаются ступени великого Пути. Известно, что сознание человека растёт и расширяется по спирали: используя аналогии из окружающего мира и накапливая опыт духоразумения, малое человеческое я увеличивается до масштабов Вселенной, — и в этом внешне незаметном процессе заключается и сам великий Путь, и цель этого Пути. И только когда притчей становится вся жизнь, тогда можно сказать, что Путь состоялся.
Конечно, немыслимо в одной книге объединить все притчи, известные человечеству, поэтому при подготовке издания были установлены определённые ограничения; притчи подбирались по основным религиозно-философским традициям и нанизывались на стержень идеи духовного и нравственного совершенствования человека. Причём в сборнике соседствуют притчи, где показаны негативные качества, препятствующие человеку в его развитии, и притчи, иллюстрирующие качества положительные, способствующие наиболее полному раскрытию творческого потенциала личности.
|
|
При подготовке этой книги составителем был проделан огромный труд по исследованию различных источников. В первую очередь, были использованы священные книги каждой из упомянутых традиций: Библия христиан, Тора и Талмуд иудеев, Коран мусульман, Бхагавадгита и Упанишады индусов, Дхаммапада буддизма, Дао дэ цзин и Чжуан-цзы даосов.
Кроме того, использовалось обширное литературное наследие, созданное в процессе развития каждой религиозной традиции. Эго Агада {сказания и притчи Талмуда и Мидрашей)— в иудаизме, Жития святых — в христианстве, Хадисы (предания о жизни Пророка Муххамада и его изречения) — в мусульманстве, Лалитавистара {жизнеописание Будды) и Джатаки (истории о предыдущих жизнях Будды и его учеников) — в буддизме, труды великих мыслителей Абу Хамида аль-Газали, Джалатуддина Руми аль-Балхи, ибн Араби, Бектами — в суфизме.
В разделе, посвящённом притчам индуистской традиции, использовались книги «Провозвестие Рамакришны» (Рига, издание М. Дидковского, 1931 г.) и «Философия йоги» Свами Вивекананды (Магнитогорск, Амрита, 1992 г.). Основой раздела, посвящённого дзен-буддийским притчам явилась книга П. Рене «Плоть и кость дзен» (Харьков, АРС, 1991 г.). Раздел, посвящённый Мулле Насреддину, возник в результате изучения различных источников, в том числе, новейших интерпретаций. Притчи Учения Живой Этики были взяты из серии книг Агни-Йога (Учение Живой Этики) и книги «Криптограммы Востока» (Рига, Угунс, 1992 г.).
Настоящее издание дополнено вступительными теоретическими статьями к каждому разделу и тематическим указателем, который может оказаться полезным и педагогу, и исследователю, и просто вдумчивому читателю. Интересно отметить, что различные традиции основное внимание уделяют развитию соизмеримости, внутренней свободы и непривязанности к земным, преходящим предметам, очищению ума, восприимчивости и осознанию Пути. В указателе подчёркнуты наиболее яркие аспекты смысла каждой притчи, но, как было сказано ранее, полностью обозначить, а тем более исчерпать всю полноту притчевого смысла не представляется возможным.
Конечно, современная жизнь очень сильно изменилась и отличается от древности тем, что сознание человека часто более поглощено заботами материального мира, нежели духовного, и даже священные притчи воспринимаются порой как забавные истории, но искатель Истины, прикоснувшись к сокровищнице древнего знания, извлечёт из неё настоящие алмазы смысла, которые своим радужным сиянием очистят и озарят его сознание.
Светлана Махотина