Торжество

Стефани Майер

Сумерки

Моей сестре Эмили, без энтузиазма которой эта история, скорее всего, до сих пор не была бы закончена.

…а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь.

Библия, Ветхий Завет, Книга Бытие, глава 2 (стих 17)

Пролог

Я никогда всерьез не задумывалась о том, как именно хотела бы умереть, хотя причин за последние несколько месяцев было предостаточно. Но даже если бы все-таки задумалась, я не могла себе представить, что все выйдет именно так.

Не дыша, я смотрела через всю огромную комнату прямо в темные глаза охотника, который, в свою очередь, довольно смотрел на меня.

Но, без сомнения, умереть вместо того, кого любишь, кажется мне неплохим концом. Это даже благородно. Это того стоит.

Я знаю, что если бы не приехала в Форкс, то не столкнулась бы сейчас со смертью лицом к лицу. Но, несмотря на это, я не жалею о своем решении. Когда жизнь дарит тебе сон, который настолько превосходит все твои ожидания, нельзя обижаться, когда он в конце концов заканчивается.

Охотник дружелюбно улыбнулся и медленно двинулся вперед, чтобы убить меня.

Глава первая

Первый взгляд.

Мама везла меня в аэропорт на машине с опущенными стеклами. В Фениксе было около 30 градусов тепла, небо идеальное – ни облачка. В дорогу я надела любимую блузку – без рукавов, с белым кружевом - прощальный жест. С собой у меня была теплая парка.

На Олимпийском полуострове, на северо-западе штата Вашингтон, есть маленький городок Форкс, спрятанный под постоянным покровом облаков. Осадков там выпадает больше, чем на всей территории Соединенных Штатов. Именно из этого города, с его унылым вездесущим полумраком, моя мама сбежала вместе со мной, когда мне было всего несколько месяцев. Именно в этом городе я вынуждена была проводить по месяцу каждое лето, пока мне не исполнилось 14 - тогда я окончательно уперлась, так что последние 3 лета мой отец Чарли возил меня на 2 недели в Калифорнию.

И именно в Форкс я сейчас добровольно себя ссылаю, причем делаю это с огромным ужасом. Я ненавижу этот город.

Я люблю Феникс. Я люблю солнце и практически невыносимый зной, люблю этот энергичный, неугомонный город.

- Белла, - сказала мама (уже, наверное, в 1001-й раз) - Тебе не обязательно это делать.

Мы с мамой похожи, разве что у нее короткие волосы и морщинки от смеха. Я почувствовала приступ паники, глядя в ее большие детские глаза. Как я могу оставить свою любящую, непоседливую, легкомысленную маму заботиться о себе самой? Конечно, теперь у нее есть Фил, так что счета будут оплачиваться вовремя, холодильник не будет пустовать, в ее машине будет хватать бензина и будет кому позвонить, если она заблудится, но...

- Я хочу уехать, - я лгала. Я всегда была плохой лгуньей, но в последнее время так часто повторяла эти слова, что сейчас звучало почти убедительно.

- Передай Чарли привет.

- Передам.

- Скоро увидимся. Ты можешь вернуться домой, как только захочешь, - настаивала она. – Я вернусь сразу же, как только понадоблюсь тебе.

- Не волнуйся за меня, - уверила я. – Все будет отлично. Я люблю тебя, мам.

Она крепко обняла меня на минуту, затем я прошла на посадку, и она ушла.

Мне предстоял четырехчасовой перелет из Феникса в Сиэтл, еще час на маленьком самолете до Порт-Анджелеса, и еще час езды до Форкса. Полет меня не беспокоил, час в машине с Чарли – вот из-за этого я немного волновалась.

Чарли воспринял все это отлично. Похоже, он был искренне рад, что я перееду к нему жить. Он уже записал меня в школу и собирался помочь мне подыскать машину.

Но жить с Чарли наверняка будет не очень удобно. Ни его, ни меня не назовешь разговорчивыми. Я знаю, что он был удивлен моим решением – как и мама, я не делала секрета из того, что ненавижу Форкс.

Когда мы приземлились, в Порт-Анджелесе шел дождь. Я не воспринимала это как знак свыше – скорее, это неизбежность. С солнцем я все равно уже попрощалась.

Чарли приехал за мной на патрульной машине. Этого я тоже ожидала. Чарли – шеф полиции Свон для всех жителей Форкса. Именно поэтому я хотела купить машину, несмотря на стесненность в средствах – не хотела разъезжать по городу на автомобиле с сине-красными «мигалками». Ничто так не тормозит движение, как патрульные машины.

Чарли неловко обнял меня одной рукой, когда я, спотыкаясь, спустилась по трапу.

- Рад тебя видеть, Беллс, - сказал он, вовремя подхватив меня и осторожно ставя на землю. – Ты не сильно изменилась. Как Рене?

- Мама в порядке. Рада тебя видеть, пап. – Чарли я называла его только за глаза.

У меня было немного сумок. Большинство моих вещей из Аризоны не подходили для Вашингтона. Мы с мамой потратили немало денег на теплые вещи, но мой гардероб все равно был довольно скудным. Все легко поместилось в багажник.

- Я нашел хорошую машину для тебя, очень дешево, - сказал он, когда я пристегнулась.

- Что за машина? – мне не понравилось то, как он уточнил «хорошую машину для тебя», а не просто - «хорошую машину».

- Вообще-то, это пикап, «шевроле».

- Где ты ее нашел?

- Ты помнишь Билли Блэка из Ла-Пуш? – Ла-Пуш – это маленькая индейская резервация на побережье.

- Нет.

- Летом он ездил с нами на рыбалку, – подсказал Чарли. Это объясняло, почему я его не помнила. Мне всегда удавалось блокировать болезненные, неприятные воспоминания.

- Он теперь на инвалидной коляске, - продолжил Чарли, когда я не отреагировала, – так что больше не может водить, и поэтому предложил мне пикап очень дешево.

- Какого года машина? – судя по лицу Чарли, он надеялся, что этот вопрос я не задам.

- Ну, Билли хорошо поработал над мотором, так что можно считать, что несколько лет.

Пусть не надеется, что я так легко сдамся!

- Когда он его купил?

- Думаю, в 1984-м.

- Он купил его новым?

- Ну, нет. Я думаю, новым он был в начале 60-х. Или в конце 50-х, – подтвердил он робко.

- Чар… Папа, я вообще не разбираюсь в машинах. Я не смогу его починить, если он сломается, и на механика денег нет…

- Серьезно, Белла, эта штука отлично ездит. Таких больше не делают.

Эта штука, подумала я. Может стать отличным прозвищем.

- И насколько дешево это «дешево»? – в конце концов, цена все равно может не подойти.

- Что ж, милая, я уже купил ее для тебя. В качестве подарка к возвращению. – Чарли бросил на меня быстрый взгляд, в надежде на мою реакцию.

Вау! Бесплатно.

- Тебе не нужно было этого делать, пап. Я вполне могу позволить себе купить машину.

- Не переживай по этому поводу. Я хочу, чтобы ты была здесь счастлива, – он смотрел вперед, на дорогу, пока говорил это. Чарли было неудобно так громко выражать свои чувства. Я унаследовала это от него. Так что я тоже отвечала, глядя прямо перед собой.

- Это мило, папа. Спасибо. Я это ценю, – не нужно добавлять, что для меня быть счастливой в Форксе вообще невозможно. А Чарли не нужно страдать со мной за компанию. К тому же, бесплатному пикапу в зубы не смотрят – ну, или в двигатель.

- Что ж, всегда пожалуйста, - пробормотал он, смущенный моими словами.

Мы обменялись комментариями насчет погоды, которая, как всегда, была сырой, и этого было достаточно, чтобы назвать Разговором. Затем мы просто молча смотрели в окна.

Конечно, вокруг было красиво – не могу этого отрицать. Все было зеленым: деревья, их стволы, покрытые мхом, земля, покрытая папоротником. Даже свет, просачивающийся сквозь листья, казался зеленым. Все вокруг было слишком зеленым – как на другой планете.

Наконец мы подъехали к дому Чарли. Он все еще жил в маленьком доме (всего две спальни), который они купили вместе с мамой почти сразу после свадьбы, в ранние дни их брака. Собственно, сам их брак был ранним. У дома, который словно никогда не менялся, стоял мой новый (ну, по крайней мере, новый для меня) пикап. Он был светло-красным, с большими закругленными крыльями и просторной кабиной. К моему удивлению, мне он понравился. Не знаю, как он ездит, но я легко могла представить себя за рулем. Плюс, это была одна из таких крепких железных вещей, которые никогда повреждаются – такие машины можно видеть в фильмах со сценами аварий - они стоят без единой царапины, окруженные кучей искореженных легковушек.

- Вау, пап, я его обожаю! Спасибо! – теперь мой завтрашний день казался чуть менее ужасным. По крайней мере, не придется выбирать – идти две мили до школы под проливным дождем пешком, или ехать на патрульной машине Чарли.

- Рад, что он тебе нравится, – глухо сказал Чарли, снова смущаясь.

Все мои вещи удалось перенести наверх за один раз. Я получила западную спальню с окнами во двор. Эта комната была мне хорошо знакома, она принадлежала мне с самого рождения. Деревянный пол, светло-голубые стены, старенький потолок, желтые кружевные занавески на окне – все это часть моего детства. Чарли только заменил детскую кроватку обычной кроватью и поставил письменный стол, когда я подросла. Стол теперь занимал старенький компьютер, и модем, подсоединенный к телефонной линии. Это было мамино условие, чтобы мы могли легко оставаться на связи. Кресло-качалка из моего детства все еще стояло в углу.

В доме была только одна маленькая ванная на верхнем этаже, которую придется делить с Чарли. Я пыталась не слишком «зацикливаться» на этом факте.

Одно из лучших качеств Чарли – это его ненавязчивость. Он оставил меня одну, чтобы я спокойно могла устроиться и распаковать вещи – мама на такой подвиг способна не была. Приятно побыть в одиночестве, не нужно улыбаться и выглядеть всем довольной. Чтобы утешиться, можно просто уныло смотреть в окно на стену дождя и пустить пару слезинок самой. Но я не была в настроении плакать сейчас. Можно оставить это на ночь, когда придется думать о завтрашнем утре.

В средней школе Форкса устрашающее количество – 327 (теперь уже 328) студентов. В Фениксе только на моей параллели было более 700 учеников. Все дети здесь росли вместе – должно быть, даже их прадеды учились ходить вместе.

Я буду новенькой девочкой из большого города, абсолютным «фриком». Может быть, если бы я выглядела, как типичная девушка из Феникса, то смогла бы сделать это своим преимуществом. Но физически я абсолютно так не выгляжу. То есть, я должна быть загорелой, спортивной, светловолосой, поклонницей волейбола, или девушкой из группы поддержки, хотя бы – все те вещи, которые типичны, если ты живешь под палящим солнцем.

Вместо этого, у меня кожа цвета слоновой кости, и никакой «компенсации» в виде голубых глаз или рыжих волос, вопреки постоянному солнцу. Я всегда была стройной, но никогда - атлетичной. У меня нет необходимого чувства координации, чтобы заниматься спортом без самоуничижения, или причинения вреда себе и тем, кто стоит слишком близко.

Когда я закончила укладывать вещи в старый сосновый шкаф, то взяла сумку с туалетными принадлежностями и пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок после дня в дороге. Я смотрелась в зеркало, пока расчесывала свои спутанные влажные волосы. Может все дело в освещении, но я казалась желтоватой, нездоровой. Моя кожа может выглядеть прекрасно – она чистая, практически полупрозрачная – но все зависит от цвета. А здесь цвета нет вообще.

Глядя на свое мертвенно-бледное отражение в зеркале, я была вынуждена признать, что лгала самой себе. Я не могу приспособиться к другим не только и не столько из-за внешности. И если я не смогла найти себе место в школе с 3000 человек, то на что я могу надеяться здесь?

Я плохо схожусь с людьми своего возраста. Может быть, правда в том, что я вообще не могу ладить с людьми. Даже моя мама, которая ближе мне, чем кто-либо на этой планете, никогда не могла понять меня до конца, мы словно на разных волнах. Иногда я думаю, смотрю ли я на вещи теми же глазами, что и все остальные? Может, проблема в моих мозгах? Но, в любом случае, причина значения не имеет. Главное – то, какое действие это оказывает на остальных. Завтра будет только начало.

Я плохо спала ночью, даже после того, как выплакалась. Постоянный шум дождя и свист ветра на крыше не исчезали на заднем плане. Я накрылась стареньким одеялом с головой, а потом еще добавила подушку, но уснуть удалось только после полуночи, когда дождь превратился в тихую морось.

Густой туман – вот и все, что я могла увидеть утром из окна. Я почувствовала приступ клаустрофобии. Неба не было видно вообще, ты словно в клетке.

Завтрак с Чарли был довольно тихим событием. Он пожелал мне удачи в школе. Я поблагодарила, зная, что его пожелания напрасны. Удача склонна меня игнорировать. Чарли ушел первым - похоже, полицейский участок заменял ему жену и семью. Оставшись одна, я села за старый квадратный дубовый стол, на один из трех разномастных стульев и осмотрела маленькую кухню. Стены были обшиты темными панелями, ящики шкафа были ярко-желтыми, линолеум – белым. Ничего не изменилось. Мама покрасила эти ящики 18 лет тому назад, в надежде добавить немного солнечного света в дом. В примыкающей к кухне маленькой гостиной, на каминной полке стояло несколько снимков. Первый - свадебная фотография Чарли и мамы в Лас-Вегасе, следующий – меня забирают из роддома, дальше мои школьные снимки вплоть до последнего года. Смотреть на них было неловко – надо будет подумать, как попросить Чарли убрать их отсюда, по крайней мере, пока я здесь живу.

Легко было понять, находясь в этом доме, что после мамы у Чарли никого не было. Мне стало не по себе.

Не хотелось приезжать в школу слишком рано, но оставаться в доме я больше не могла. Я надела куртку, которая по тяжести скорее напоминала защитный костюм, и вышла под дождь.

На улице все еще моросило, но недостаточно сильно, чтобы промочить меня до нитки, пока я искала ключ, который всегда был спрятан под карнизом, и закрывала дверь. Хлюпанье новых водонепроницаемых ботинок по грязи раздражало. Мне не хватало обычного хруста гравия. Я не смогла остановиться, чтобы полюбоваться своим пикапом, как хотела – торопилась спрятаться от холодной сырости, которая пробиралась к волосам под капюшоном.

В кабине было чисто и сухо. Видно, Чарли или Билли прибирались здесь, но обивка сидений все еще пахла табаком, бензином и мятной жвачкой. К моей радости, двигатель завелся сразу же, но громко, с оглушительным ревом. Ну, у такого «старичка» должны быть недостатки. Допотопное радио даже работало – плюс, которого я не ожидала.

Найти школу было несложно, хоть я в ней никогда и не была. Как и большинство зданий, она находилась сразу за автострадой. Впрочем, догадаться с виду, что это школа, было довольно трудно. Только вывеска, провозглашавшая, что это «Средняя школа города Форкс», заставила меня остановиться – всего лишь несколько зданий, выстроенных из красно-коричневого кирпича. Вокруг росло столько деревьев и кустарников, что я даже не смогла разглядеть их сначала. «Ну и где же дух школы? – с ностальгией думала я. – Где же высокая ограда с металлической цепью, металлоискатели на входе?»

Я припарковалась перед первым зданием, маленькая табличка на котором гласила, что это администрация. Других машин здесь не было, так что день, скорее всего, был не приемный, но я все равно решила зайти, чем бесцельно кружить вокруг, как идиотка. Я неохотно выбралась из сухой кабины и прошла по каменной дорожке, огороженной темной плиткой. Сделала глубокий вдох, прежде чем войти.

Внутри было очень светло и намного теплее, чем я ожидала. Офис был маленьким: комната ожидания со складными стульями, коврик в оранжевую крапинку, награды и объявления на стенах, громко тикающие часы. Растения виднелись повсюду, в больших пластиковых горшках, как будто снаружи было недостаточно зелени. Комнату напополам делила стойка, заваленная корзинами с бумагами, на каждой был налеплен цветной ярлык. За стойкой виднелись 3 стола, за одним из них сидела рыжая женщина в очках. На ней была фиолетовая футболка, из-за чего я почувствовала себя слишком неуместно и легко одетой.

Женщина взглянула на меня.

- Я могу вам помочь?

- Я – Изабелла Свон, - представилась я и тут же увидела огонек осведомленности, вспыхнувший в ее глазах. Меня ждали, это была основная тема всех сплетен, без сомнения. Дочь взбалмошной бывшей жены шефа наконец-то возвращается домой.

- Конечно, - ответила она. Перекопав кучу сложенных документов на своем столе, она вытащила нужную папку и передала мне через стойку несколько листов. – Твое расписание здесь, и план школы тоже.

Администратор рассказала мне о предметах, которые я буду изучать, показала на плане, где находятся нужные мне кабинеты, и вручила формуляр, на котором должны были расписаться преподаватели – его нужно было вернуть к концу дня. Она улыбнулась и, как и Чарли, выразила надежду, что мне понравится в Форксе. Я улыбнулась в ответ – настолько убедительно, насколько могла.

Когда я вернулась к пикапу, начали подъезжать остальные студенты. Я объехала вокруг школы, следуя по направлению основного движения. Я была рада, что большинство машин были даже более старыми, чем моя, и не бросались в глаза. В Фениксе я жила в одном из смежных районов, где дома со средним достатком граничили с престижным округом «Paradise Valley». Так что увидеть новенький «мерседес» или «порше» на студенческой стоянке было обычным делом. Здесь же лучшей машиной был сияющий «вольво», который сразу выделялся. Припарковавшись, я выключила двигатель так быстро, как только могла, чтобы грохот не привлекал ко мне внимания. Я просматривала карту в машине, пытаясь ее запомнить - не хотелось ходить по школе, уткнувшись носом в план. Проверила, все ли положила в сумку, затем повесила ее через плечо и сделала глубокий вдох. «Я могу это сделать, - слабо убеждала я себя. – Никто меня не укусит». Наконец я выдохнула и вышла из машины. Я прятала лицо под капюшоном пока шла по площадке, заполненной тинейджерами. Моя простая черная куртка не выделялась из толпы – я осознала это с радостью.

Я обошла кафетерий, нужный мне 3-й корпус найти было несложно – большая цифра «3» была нарисована черной краской на белом указателе на здании. Я чувствовала, что чем ближе подходила к двери, тем труднее становилось дышать, и попыталась справиться с собой, пока заходила следом за двумя фигурами в плащах-унисекс в помещение.

Кабинет был маленьким. Люди передо мной остановились перед дверью, чтобы повесить плащи на длинный ряд крючков. Я последовала их примеру. Это были две девушки, одна блондинка с фарфоровой кожей, другая тоже светленькая, шатенка. Что ж, по крайней мере, моя кожа не будет здесь чем-то экстраординарным. Я подала формуляр учителю, высокому, лысеющему мужчине, которого, судя по табличке на столе, звали мистер Мейсон. Он тут же уставился на меня, как только прочел мою фамилию – и его взгляд вряд ли можно было назвать ободряющим – и, конечно же, я тут же покраснела как помидор. Но, по крайней мере, он посадил меня за пустую парту в конце кабинета без представления классу. Моим новым одноклассникам было трудно оборачиваться, чтобы посмотреть на меня, но они все равно умудрялись это делать. Я не поднимала глаз, читая список, который дал мне преподаватель. Стандартный набор – Бронте, Шекспир, Чоусер, Фолкнер. Все эти книги я уже прочла. Это успокаивало… и одновременно было ужасно скучно. Интересно, мама пришлет мне мои старые эссе, или скажет, что это нечестно? Я придумывала для нее аргументы, пока учитель что-то там бубнил.

Когда, наконец, прозвенел звонок – противный, гнусавый звук - долговязый прыщавый парень с темными волосами прошел вдоль ряда, чтобы поговорить со мной.

- Ты Изабелла Свон, верно? – он смотрел на меня, излишне стараясь помочь и проявить дружелюбие, такой тип «парней из шахматного кружка».

- Белла, - поправила я. Все в радиусе трех мест повернулись в мою сторону.

- Какой у тебя следующий предмет?

Я проверила расписание. – Политология, у Джефферсона, корпус 6.

Куда ни глянь, повсюду любопытные глаза.

- Я иду к четвертому корпусу, могу заодно показать тебе дорогу… - точно, чересчур дружелюбный. – Я – Эрик.

Я улыбнулась из вежливости.

– Спасибо.

Мы надели куртки, и вышли под дождь, который стал только сильнее. Я была готова поклясться, что несколько человек позади нас шли достаточно близко, чтобы подслушать разговор. Надеюсь, у меня не началась паранойя.

- Немного отличается от Феникса, да? – спросил он.

- Очень сильно.

- Дождь там не идет так часто, верно?

- 3-4 раза в год.

- Вау, какая же там погода? – удивился он.

- Солнечная.

- Ты не выглядишь очень загорелой.

- Моя мать частично альбинос.

Он внимательно посмотрел на меня, и я вздохнула. Похоже, облака и чувство юмора не совместимы. Несколько месяцев такой жизни, и я забуду, что такое сарказм.

Мы обошли кафетерий, и подошли к южным строениям, соседствующим со спортзалом. Эрик довел меня прямо до двери.

- Что ж, увидимся, - сказал он, когда я толкнула дверь, чтобы войти. – Может, у нас еще какие-то предметы общие, – в его голосе звучала надежда.

Я неопределенно улыбнулась и вошла внутрь.

Конец утра прошел в том же стиле. Мой преподаватель по тригонометрии, мистер Варнер, которого я и так возненавидела бы из-за предмета, который он ведет, заставил меня встать перед классом и представиться. Я запиналась, краснела и споткнулась об собственные ботинки, когда шла к своему месту.

После двух уроков я начала различать по нескольку лиц в каждом классе. Всегда находилось несколько смельчаков, которые представлялись и задавали вопросы о том, нравится ли мне Форкс. Я пыталась быть дипломатичной, но в основном мне пришлось врать. По крайней мере, карта мне не требовалась.

Одна девушка сидела со мной на тригонометрии и испанском, а потом пошла со мной на ланч. Она была маленькой, немного ниже моих 5 футов 4 дюймов (прим.: около 160 см.), но ее кудрявые темные волосы скрывали разницу в росте между нами. Я не могла вспомнить ее имени, так что просто кивала и улыбалась, пока она трещала об учителях и предметах. Я даже не пыталась поддерживать разговор. Мы сидели в конце длинного стола с несколькими ее друзьями, которым она меня представила. Я забывала все имена, как только они их называли. Похоже, они были впечатлены храбростью своей подруги, которая говорила со мной. Парень с английского, Эрик, помахал мне через весь зал.

Именно тогда, в кафетерии, пытаясь завязать разговор с семью любопытными новыми знакомыми, я впервые увидела их.

Они сидели в самом дальнем от меня углу зала. Их было пятеро. Они не разговаривали и не ели, хотя перед каждым стояло по подносу с нетронутой едой. Они не смотрели на меня, как большинство других студентов, так что я могла спокойно смотреть на них, без страха встретить крайне заинтересованную пару глаз. Но не это привлекло и удерживало мое внимание.

Они не были похожи. Из трех парней один был огромным, мускулистым, как настоящий штангист, с темными кудрявыми волосами. Второй был выше, стройнее, но все равно мускулистый, медовый блондин. Последний был высоким, стройным, со спутанными бронзовыми волосами. Он выглядел моложе, чем остальные, которые могли сойти за студентов колледжа, или даже за учителей.

Девушки тоже были разными. Та, что повыше, казалась просто величественной. У нее была красивая фигура, такая, какие вы видите на обложках журнала «Sports Illustrated» в разделе купальников. Рядом с такой любая другая девушка ощущает приступ отчаяния, просто оказавшись с ней в одной комнате. У нее были золотистые волосы, которые мягкими волнами спускались по спине. Вторая девушка напоминала миниатюрную фею, воздушного эльфа. Ее волосы были очень темными, коротко пострижены и потому торчали во все стороны.

Но кое-что общее у них все-таки было. Все они были белыми, как мел, бледнее любого студента, живущего в этом лишенном солнца городе. Даже бледнее меня. Глаза у всех были практически черными, несмотря на разный цвет волос. И у всех были темные круги под глазами – почти пурпурные, скорее напоминающие кровоподтеки. Как будто они не спали несколько ночей, или лечили сломанные носы. Но носы были прямыми, идеальными, как и остальные черты лица.

Но я не могла отвести от них глаз вовсе не поэтому.

Я смотрела на них потому, что их лица, такие разные и одновременно такие похожие, были невероятно, нечеловечески красивыми. Такие лица вы не увидите нигде, кроме как на глянцевых страницах модных журналов. Или на полотнах художников – лица ангелов. Трудно выбрать, кто из них красивее всех – блондинка или парень с бронзовыми волосами.

Они смотрели в разные стороны, не глядя ни друг на друга, ни на остальных студентов, куда-то вдаль. Вот миниатюрная девушка встала, захватив свой поднос – целая «кола», нетронутое яблоко – и прошла быстрой, грациозной походкой, словно по подиуму, в сторону входной двери. Я смотрела, завороженная ее изящными, танцующими движениями, как она выбрасывала свой ланч, а затем выпорхнула из зала с какой-то невероятной скоростью. Мой взгляд вернулся к тем, кто остался за столом.

- Кто они? – спросила я у девушки с испанского, чье имя никак не могла вспомнить.

Она обернулась, пытаясь понять, о ком я говорю, хотя, похоже, уже догадалась по моему тону, как вдруг он посмотрел на нее – высокий парень, который выглядел моложе, чем другие. Сначала он смотрел на мою соседку – всего секунду, затем взглянул на меня. Он отвел взгляд очень быстро, быстрее, чем я успела вспыхнуть от смущения и опустить глаза. В его взгляде не было ни капли интереса – как будто она назвала его по имени, и он невольно обернулся, даже не собираясь отвечать.

Моя соседка захихикала, глядя на стол, как и я.

- Это Эдвард и Эммет Каллены, и Розали и Джаспер Хейл. Та, которая ушла – Элис Каллен. Они все живут вместе, с доктором Калленом и его женой, – тихо ответила она.

Я украдкой снова взглянула на красивого парня - теперь он смотрел на свой поднос, отщипывая кусочки от рогалика длинными тонкими пальцами. Его слегка приоткрытые губы быстро двигались, остальные трое все еще смотрели в стороны, пока он, по всей видимости, что-то тихо говорил им.

Странные, редкие, необычные имена. Так детей сейчас не называют. Хотя, может быть здесь мода на такие имена? Я, наконец, вспомнила, что мою соседку зовут Джессика – идеально простое имя. В Фениксе в моем классе по истории было сразу две Джессики.

- Они очень… хорошо выглядят, - сдержанно ответила я.

- Да! – со смехом согласилась Джессика. – Они всегда вместе – я имею в виду, Эммет и Розали, и Элис с Джаспером. И они живут вместе, – мне показалось, что в ее голосе звучало осуждение всего этого городка. Но, если быть честной, я вынуждена признать, что и в Фениксе про такую семью ходили бы сплетни.

- Которые из них Каллены? – спросила я. – Они как-то не похожи друг на друга.

- О, конечно нет! Доктор Каллен очень молод. Ему за двадцать, или около 30. Они все приемные. Хэйлы – брат и сестра, блондины - их взяли на воспитание.

- Они выглядят взрослыми.

- Да, сейчас Джасперу и Розали по 18, но живут с миссис Каллен с 8-летнего возраста. Кажется, она их тетя.

- Они очень добры – заботиться о стольких детях, когда сами так молоды.

- Да, пожалуй, - с неохотой согласилась Джессика, и мне показалось, что ей почему-то не нравятся доктор Каллен и его жена. Судя по взглядам, которые она бросала на их приемных детей, дело в зависти. – Думаю, миссис Каллен просто не может иметь детей, – добавила Джессика так, будто это преуменьшало доброту доктора и его жены.

Во время всего разговора мои глаза то и дело обращались к столу, за которым сидела странная семья. Они все также продолжали смотреть на стены.

- Они всегда жили в Форксе? – спросила я. Странно, что не видела их здесь, когда приезжала летом.

- Нет, – ответила Джессика таким тоном, будто это очевидно для всех, даже для новеньких вроде меня. – Они переехали сюда 2 года тому назад, кажется, откуда-то с Аляски.

Я почувствовала прилив жалости и облегчения. Жалости – потому что при всей своей красоте они все равно здесь чужие. Облегчение – потому что не я одна была здесь новенькой, и уж точно не самой интересной – по всем параметрам. Пока я смотрела на них, младший, один из Калленов, снова взглянул на меня, и на этот раз в его взгляде было явное любопытство. Когда я быстро отворачивалась, мне показалось, что в его глазах мелькнуло что-то вроде неудовлетворенного ожидания.

- Как зовут парня с рыжевато-каштановыми волосами? – спросила я, краем глаза наблюдая за ним. Он все еще смотрел на меня, но не так откровенно разглядывал как остальные ученики сегодня, выражение его лица было слегка разочарованным - я снова потупилась.

- Это Эдвард. Конечно, он великолепен, но можешь не тратить зря время. Он ни с кем не встречается. Похоже, он не считает, что местные девушки его достойны, – она фыркнула, в ее голосе явственно проскользнула обида. Интересно, когда он успел от нее отвязаться?

Я закусила губу, чтобы спрятать улыбку, и снова взглянула на него. Он уже отвернулся, но краешек щеки был словно приподнят, как будто он тоже улыбался.

Через несколько минут все четверо встали из-за стола. Они были потрясающе грациозны – даже тот огромный силач. Это было завораживающее зрелище. Парень по имени Эдвард больше не оборачивался в мою сторону.

Я слишком засиделась за столом с Джессикой и ее друзьями, так что переживала, что опоздаю на урок – в первый же день. Одна из моих новых знакомых, которая предусмотрительно напомнила мне, что ее зовут Анжела, тоже шла на биологию. Мы шли на урок, молча – она тоже была стеснительной.

Когда мы вошли в класс, Анжела прошла и села за дальнюю парту. Сосед у нее уже был. Собственно, все места были заняты кроме одного – прямо в центре ряда. Соседнее место занимал Эдвард Каллен.

Пока я шла вдоль ряда, чтобы представиться учителю и подать формуляр на подпись, я тайком смотрела на Эдварда. Когда я проходила мимо, он словно застыл на своем месте. Он снова взглянул на меня, прямо в глаза, с каким-то странным выражением лица – враждебным, яростным, словно полным ненависти. Я быстро отвернулась, шокированная, и снова покраснела. Споткнулась обо что-то и едва успела ухватиться за край стола, чтобы не упасть. Сидящая рядом девица захихикала.

Я заметила, что его глаза были не просто темными – они были угольно-черными.

Мистер Баннер подписал мой формуляр и дал мне учебник, без всяких дурацких предложений представиться классу. Похоже, с ним мы поладим. Конечно, выбора у него не было, так что он предложил мне занять единственное свободное место. Я не рискнула поднимать глаза пока садилась рядом с ним, сбитая с толку его взглядом.

Я не поднимала глаз пока доставала тетради и занимала место, но краем глаза заметила, что он изменил положение. Он отодвинулся от меня подальше, сидя на самом краешке своего стула, и поморщился, словно от дурного запаха. В замешательстве, я незаметно понюхала свои волосы. Они пахли клубникой, запах моего любимого шампуня – легкий и приятный. Я перебросила волосы через правое плечо, создавая темную завесу между нами, и постаралась сосредоточиться на уроке.

К сожалению, лекция была о молекулярной анатомии – я ее уже изучала, но все равно записывала и пыталась слушать, не поднимая глаз. Но не могла удержаться и время от времени украдкой бросала взгляды на своего странного соседа. Во время всего урока он так ни разу не расслабился, стараясь держаться от меня подальше, насколько это было возможно. Я видела, что его левая рука сжалась в кулак, вены проступили сквозь кожу. Длинные рукава его белой рубашки были закатаны до локтей, и его руки оказались удивительно мускулистыми – похоже, субтильным он казался только на фоне силача-брата.

Урок словно тянулся дольше, чем все остальные. Интересно, так казалось потому, что день наконец-то подходил к концу, или потому что я все ждала, когда его кулак, наконец, разожмется? Этого не случилось, он продолжал сидеть все в той же позе, как будто вообще не дыша. Да что с ним? Или это его обычное поведение? Я вспоминала осуждающие слова Джессики за сегодняшним ланчем. Может, дело не только в ее обидчивости.

Проблема не может быть во мне. Он меня вообще не знает.

Я снова взглянула на него и тут же об этом пожалела. Он снова смотрел на меня, и его черные глаза горели отвращением. Я вздрогнула и сжалась на своем стуле. Теперь я полностью поняла смысл фразы «если бы взглядом можно было убить…».

Звонок прозвенел так громко и неожиданно, что я невольно подскочила. И в этот же самый момент Эдвард Каллен вскочил со своего стула – оказалось, он намного выше, чем я думала – и буквально вылетел вон из класса прежде, чем кто-либо еще успел подняться с места.

Я сидела словно каменная на своем месте, беспомощно смотря ему вслед. Он был так зол. Это нечестно. Я медленно начала собирать свои вещи, пытаясь справиться с переполнявшим меня гневом, чтобы не дай бог из глаз не полились слезы. По каким-то причинам, мои чувства напрямую связаны с моими слезными железами. Я всегда плачу, когда злюсь – унизительное качество.

- Ты ведь Изабелла Свон, да? – спросил мужской голос.

Я обернулась и увидела симпатичного парня с немного детским лицом, его светлые волосы были аккуратно уложены гелем. Он дружелюбно улыбался. Похоже, его мой запах не смущает.

- Белла, – поправила я, улыбнувшись.

- Я – Майк.

- Привет, Майк.

- Тебе нужна помощь, чтобы найти следующий класс?

- Я иду в спортзал вообще-то. Думаю, что смогу сама найти.

- У меня тоже физкультура, - похоже, он был рад этому, хотя в такой маленькой школе совпадения, наверное, часто бывают.

Мы пошли на урок вместе. Он много говорил, практически не умолкал, хотя для меня так было даже лучше. Он жил в Калифорнии до 10 лет, так что знал, как мне не хватает солнца. Я поняла, что он тоже сидит со мной на английском. Он был самым приятным парнем из всех моих сегодняшних знакомых.

Но когда мы уже подходили к спортзалу, он спросил:

- Ты что, ткнула Каллена карандашом или что-то в этом духе? Никогда не видел его таким.

Я вздрогнула. Значит, не одна я это заметила. И, наверное, это не было его обычным поведением. Я решила прикинуться идиоткой.

- Это тот парень, с которым я сидела на биологии? – просто спросила я.

- Да. Он выглядел так, словно мучился от боли.

- Я не знаю. Я с ним не разговаривала.

- Он странный тип, - Майк топтался рядом со мной, вместо того чтобы идти в раздевалку. - Если бы мне повезло, и тебя посадили рядом, я бы точно с тобой заговорил.

Я улыбнулась и вошла в женскую раздевалку. Он был дружелюбным и милым, но сейчас этого было недостаточно, чтобы умерить мое раздражение.

Тренер, мистер Клапп, подобрал мне форму, но не заставил переодеваться для сегодняшнего урока. В Фениксе обязательно посещать физкультуру в старших классах нужно было только два года. Здесь же обязательными были все 4. Похоже, Форкс – это мой личный ад на земле.

Я смотрела за четырьмя волейбольными партиями одновременно, вспоминая, сколько травм в свое время получила – и причинила – играя в волейбол, и меня замутило.

Наконец прозвенел звонок. Я медленно шла к офису администрации, чтобы вернуть свой формуляр. Дождь практически закончился, но ветер был сильным и холодным.

Однако когда я вошла в теплый офис, то тут же захотела развернуться и выбежать обратно.

Эдвард Каллен стоял возле стола прямо передо мной. Я узнала его по спутанным бронзовым волосам. Похоже, моего появления он не заметил. Я вжалась спиной в стену и ждала, пока администратор освободится.

Он спорил с ней низким, притягательным голосом. Причину спора я поняла быстро – он хотел перевестись с 6 уроков биологии в неделю на другое время – на любое время.

Я не могла поверить, что все это из-за меня. Должно быть, произошло что-то еще, что-то до того, как я вошла в класс. Выражение его лица должно было объясняться какой-то другой причиной. Невозможно, чтобы абсолютный незнакомец загорелся такой неожиданной и сильной неприязнью ко мне.

Дверь снова открылась, и холодный ветер влетел в комнату, разметав бумаги, лежащие на столе, и мои волосы по лицу. Девушка, которая вошла в дверь, положила какую-то папку в одну из корзин на стойке и вышла. Но спина Эдварда снова напряглась, и он медленно повернулся – его лицо было невероятно красивым – и посмотрел на меня пронизывающим взглядом, полным ненависти. Я почувствовал всплеск какого-то инстинктивного, животного страха внутри меня. Он смотрел на меня лишь секунду, но от этого взгляда меня словно пробил озноб, сильнее, чем от ледяного ветра. Он снова повернулся к стойке.

- Что ж, - сказал он бархатным голосом, – видимо, ничего не поделаешь. Спасибо вам за помощь.

Затем он развернулся, даже не взглянув на меня, и исчез за дверью.

Я подошла к столу, чувствуя, как мое лицо снова заливается краской, и протянула ей формуляр.

- Как прошел первый день, дорогая? – спросила она.

- Хорошо, - солгала я, мой голос дрожал. Она не выглядела убежденной.

Когда я подошла к пикапу, машин на стоянке практически не было. Пикап казался тихой гаванью в этой сырой зеленой дыре. Некоторое время я просто сидела внутри, безучастно глядя в окно. Но довольно скоро замерзла, так что повернула ключ зажигания, и мотор взревел. Я ехала к Чарли, борясь со слезами по пути.

Глава вторая

Открытая книга.

Следующий день был лучше… и хуже.

Лучше, потому что дождь прекратился, хотя облака были густыми и непроницаемыми. Он был проще потому, что я знала, чего ожидать. Майк сел со мной на английском и проводил до следующего кабинета под неотрывным взглядом Эрика. Это все раздражало.

Люди уже не смотрели на меня так пристально, как вчера. Я сидела в большой компании за ланчем, там были Эрик, Майк, Джессика и еще несколько ребят, чьи лица и имена я, наконец, начала запоминать. Я чувствовала себя так, словно наконец-то начала вливаться в общий поток.

Хуже потому, что я устала. Я все еще не могла спать из-за завываний ветра. Хуже потому, что мистер Варнер вызвал меня на тригонометрии, хоть я и не просилась к доске, и мой ответ был неправильным. День был хуже еще и потому, что мне пришлось играть в волейбол, и когда пыталась принять мяч, то случайно ударила им девочку из своей команды. И хуже всего было то, что Эдвард Каллен вообще не пришел в школу.

Все утро я страшилась ланча, боясь его взглядов. Часть меня хотела встретиться с ним лицом к лицу и выяснить, в чем заключалась его проблема. Пока я без сна лежала в кровати, даже представляла, что скажу ему. Но я слишком хорошо себя знала – на такое я никогда не решусь.

Но когда я вошла в кафетерий вместе с Джессикой, стараясь убедить себя не искать его взглядом (конечно же, напрасно), то увидела, что его братья и сестры сидят вместе за тем же столом, что и вчера, но самого Эдварда с ними нет.

Майк перехватил нас и повел к своему столику. Джессике, похоже, льстило внимание, вскоре к нам присоединились и ее друзья. Я пыталась слушать их болтовню, но все равно чувствовала себя ужасно, ожидая его появления. Я надеялась, что он меня просто проигнорирует и все мои подозрения окажутся выдумкой.

Но он все не появлялся, и чем больше проходило времени, тем больше я нервничала.

На биологию я шла уже более уверенно, так как он не пришел и к концу ланча. Майк, рассказывающий о достоинствах золотистых ретриверов, сопровождал меня в кабинет. Перед дверью я задержала дыхание, но Эдварда Каллена там не было. Я вздохнула свободнее и прошла к своему месту. Майк шел следом, рассказывая о предстоящей поездке на пляж. Он крутился у моего стола до самого звонка, затем задумчиво улыбнулся и прошел к своей парте, за которой сидел вместе с девушкой, у которой были скобки на зубах и химическая завивка. Похоже, с Майком придется что-то делать, и это будет нелегко. В таком маленьком городке, где все друг друга знают, быть дипломатичной жизненно необходимо. К тому же, особенным тактом я никогда не отличалась, к тому же не практиковалась отвязываться от чересчур дружелюбных парней.

Мне нравилось сидеть за столом в одиночестве, без Эдварда. По крайней мере, я себя в этом убеждала. Но не могла избавиться от навязчивого подозрения о том, что именно я – та причина, по которой его сейчас нет. Глупо и эгоистично думать, что я могу задеть кого-то так сильно. Это невозможно. Но все равно я не могла избавиться от мысли, что это правда.

Когда школьный день наконец-то закончился, и румянец, появившийся на моих щеках из-за очередного глупого инцидента на волейболе, наконец-то начал исчезать, я быстро переоделась в джинсы и темно-синий свитер. Я торопилась выскочить из женской раздевалки и обрадовалась, когда поняла, что смогла ускользнуть от своего друга-ретривера. Я быстро побежала в сторону парковки, которая сейчас была забита студентами. Села в кабину пикапа и стала копаться в сумке, проверяя все ли на месте.

Прошлым вечером я поняла, что Чарли ничего не умеет готовить, кроме яичницы и бекона, так что я вызвалась ежедневно готовить, пока буду здесь, и он с радостью передал мне ключи от кладовки. Еще выяснилось, что продуктов в доме нет вообще. Я составила список и взяла деньги из коробки с надписью «На еду», решив после школы заехать в супермаркет.

Я завела мотор, стараясь не обращать внимания на студентов, оглядывающихся в мою сторону, и осторожно встала в очередь машин, покидающих парковку. Пока я ждала, пытаясь притворяться, что душераздирающий шум издает другой автомобиль, я заметила Калленов и Хейлов, садящихся в свою машину – сияющий новенький «вольво». Ну конечно. Раньше я не обращала внимания на их одежду - была очарована лицами. Но теперь поняла, что все они были одеты исключительно хорошо – просто, но все вещи явно из дорогих дизайнерских коллекций. С такой внешностью и грацией, они бы и так привлекали внимание, даже если бы были замотаны в лохмотья. Красота и деньги – это уже чересчур! Но могу сказать, что в жизни такое сочетание встречается в большинстве случаев. Однако не похоже, что в этом городе это помогало им завоевать всеобщие симпатии.

Нет, не могу в это поверить. Им нравится находиться в изоляции. Не могу поверить, что местные не пытались вести себя дружелюбнее к этой семье, хотя бы из-за их красоты.

Они тоже посмотрели на мой пикап, когда я проезжала мимо. Я старалась смотреть прямо перед собой, и почувствовала невероятное облечение, выехав за пределы школы.

Супермаркет был недалеко, на несколько улиц южнее, рядом с дорогой. Внутри я наконец-то почувствовала себя нормально. В Фениксе покупки тоже делала я, так что здесь вернулась к привычным для себя домашним обязанностям с радостью. Магазин был достаточно большим, и не было слышно стука дождевых капель по крыше, напоминающих о том, где я нахожусь.

Когда я приехала домой, то разложила покупки на всех полках, где было свободное место – надеюсь, Чарли не будет возражать. Обернула картофелины фольгой и поставила их в духовку, замариновала отбивные и положила их в холодильник.

Закончив с этим, я захватила сумку с учебниками наверх. Прежде чем начать делать уроки, переоделась в сухую одежду и завязала растрепавшие волосы в хвост, и заодно проверила почту. 3 сообщения.

«Белла, - писала мама, - напиши мне сразу же, как приедешь. Скажи, как долетела? Дождь идет? Я уже по тебе скучаю. Почти закончила паковать вещи для Флориды, но не могу найти розовую блузку. Не знаешь, куда я ее положила? Фил передает привет. Мама»

Я вздохнула и перешла к следующему письму. Отправлено через 8 часов после первого.

«Белла, почему ты все еще не ответила? Чего ты ждешь? Мама»

Третье было отправлено сегодня утром.

«Изабелла, если я не получу ответа до половины шестого, позвоню Чарли».

Я взглянула на часы: в запасе есть еще час, но мама всегда торопиться раньше времени.

«Мама, успокойся. Я сейчас напишу. Не делай глупостей! Белла».

Отправила и тут же приступила к следующему.

«Мама, все отлично. Конечно, идет дождь. Я просто ждала, о чем можно будет написать. Школа неплохая, кое-что я уже проходила. Я познакомилась с несколькими ребятами, мы вместе сидим за ланчем. Твоя блузка в химчистке – нужно было забрать ее в пятницу. Представляешь себе, Чарли купил мне пикап! Он старый, но очень крепкий и выносливый, что хорошо, особенно для меня. Тоже по тебе скучаю. Скоро напишу, но не буду отправлять письма каждые 5 минут. Расслабься и выдохни. Люблю тебя. Белла».

Я решила перечитать «Грозовой перевал» - мы проходили его по английскому, и так увлеклась, что потеряла счет времени. Очнулась только когда пришел Чарли. Я быстро спустилась в кухню, вытащила картофель из духовки и поставила мясо на огонь.

- Белла? – позвал Чарли, услышав мои шаги на лестнице. Кто же еще?

- Привет, пап, с возвращением.

- Спасибо, – он отстегнул кобуру и разулся, пока я бегала по кухне. Насколько я знала, он никогда не применял оружие на работе, но пистолет всегда держал наготове. Когда я приезжала сюда в детстве, он всегда сразу же вынимал патроны, как только заходил домой. Думаю, теперь он решил, что я достаточно взрослая, чтобы прострелить себе голову случайно, и недостаточно несчастная, чтобы сделать это нарочно.

- Что на ужин? – осторожно спросил он. Мама была вдохновенным кулинаром, и ее эксперименты далеко не всегда оказывались съедобными. Я была удивлена, и одновременно мне было грустно, что он так хорошо помнит это, даже спустя столько времени.

- Отбивные и картофель, - ответила я, и он вздохнул с облегчением.

Похоже, ему было неудобно стоять на кухне, ничего не делая, так что он прошел в гостиную и включил телевизор, пока я работала. Нам обоим так было удобнее. Я сделала салат и накрыла на стол.

Я позвала его, когда все было готово, и он одобрительно кивнул, когда вошел в кухню.

- Пахнет вкусно, Беллс.

- Спасибо.

Несколько минут мы ели в тишине. Нам не было неудобно. Тишина не тяготила ни его, ни меня. Похоже, мы прекрасно уживемся.

- Как школа? Завела друзей?

- Ну, на нескольких уроках я сижу вместе девушкой по имени Джессика. Мы обедаем вместе с ее друзьями. Еще есть один парень, Майк, он очень дружелюбный. Все кажутся довольно милыми, – за одним единственным исключением.

- Должно быть Майк Ньютон. Хороший парень, хорошая семья. У его отца магазин спортивных товаров. Дела у них идут хорошо.

- Ты знаешь семью Калленов? – спросила я нерешительно.

- Семью доктора Каллена? Конечно. Доктор – отличный человек.

- Их… дети… немного другие. Похоже, в школе к ним не так хорошо относятся.

К моему удивлению, Чарли, похоже, разозлился.

- Люди в этом городе… - пробормотал он. – Доктор Каллен прекрасный хирург, который мог бы работать в любой больнице в мире, получая в 10 раз больше, чем здесь, – продолжал он, говоря все громче. - Нам повезло, что он живет здесь, повезло, что его жена захотела жить в таком маленьком городе. Для нас он настоящая находка, и все его дети хорошо воспитаны и вежливы. У меня были сомнения, когда они только переехали сюда, ведь все ребята усыновленные. Думал, что у нас могут возникнуть с ними проблемы. Но все они оказались очень взрослыми – у меня, ни с одним из них не возникало проблем. Они намного порядочнее, чем многие дети, чьи семьи живут здесь из поколения в поколение. И они вместе, как и должно быть в семье, вместе выезжают за город на выходные. Только из-за того, что они здесь новенькие, всем обязательно нужно о них говорить!

Это была самая длинная речь, которую я когда-либо слышала от Чарли. Должно быть, его сильно раздражают все эти сплетни.

- Они кажутся мне милыми, - я решила сдать назад, - Я просто заметила, что они всегда держаться вместе. И они все очень привлекательные.

- Ты еще не видела доктора, – ответил Чарли, смеясь. – Хорошо, что он счастливо женат. Большинство медсестер и так с трудом могут сосредоточиться на работе, когда он рядом.

Остаток ужина прошел в тишине. Чарли прибрал со стола, я начала мыть посуду. Он пошел смотреть телевизор, пока я заканчивала – мыла посуду вручную, посудомоечной машины нет – и поднялась наверх, чтобы закончить решать математику.

Этой ночью наконец-то было тихо. Уставшая, я быстро уснула.

Конец недели прошел без изменений. Я привыкла к рутине занятий. К пятнице я запомнила практически всех студентов в школе. На физкультуре ребята из моей команды научились не пасовать мне мяч и быстро прикрывать меня, если другая команда пыталась использовать мою слабость. Я с радостью уступала им место.

Эдвард Каллен в школу не приходил.

Каждый день я тревожно ждала, пока в кафетерий не заходили Каллены – без него. Потом я могла расслабиться и спокойно поддерживать разговор. В основном обсуждали поездку на пляж в Ла-Пуш через две недели. Меня пригласили, и я согласилась, больше из вежливости, чем из желания ехать. В конце концов, на пляже должно быть жарко и сухо.

К пятнице я совершенно спокойной заходила на биологию, не волнуясь по поводу того, что там может быть Эдвард. Похоже, он окончательно забросил школу. Я пыталась не думать о нем, но все равно не могла пресечь мысли о том, что как-то связана с его длительным отсутствием – глупо, конечно.

Мои первые выходные в Форксе прошли без инцидентов. Чарли, не привыкший проводить время в обычно пустующем доме, работал почти все выходные. Я убиралась, делала уроки и написала маме несколько притворно-восторженных писем. Я съездила в библиотеку в субботу, но она оказалась такой бедной, что я решила не записываться. Мне нужно будет съездить в Олимпию или Сиэтл и найти хороший книжный магазин. Прикинула примерно, сколько денег уйдет на бензин… и мысленно содрогнулась.

Дождь все выходные шел тихо, так что я хорошо спала.

Многие ребята приветствовали меня на парковке в понедельник утром. Я не помнила всех имен, но помахала в ответ и улыбнулась каждому. Этим утром было холоднее, но, к счастью, не было дождя. На английском Майк занял свое, ставшее уже привычным, место рядом со мной. Писали тест по «Грозовому перевалу» - очень простой.

Можно сказать, что сейчас я чувствовала себя здесь намного лучше, чем представляла это в мыслях еще до отъезда.

Когда мы вышли из класса, в воздухе кружилось множество белых хлопьев. Многие радостно, восторженно кричали что-то друг другу. Холодный ветер щипал щеки и нос.

- Вау! – крикнул Майк – Снег идет!

Я посмотрела на белые хлопья, которые покрывали школьный двор и кружились перед лицом.

- Да уж, вау. – Снег. Вот и закончился мой хороший день.

Майк удивленно посмотрел на меня.

- Ты не любишь снег?

- Нет. Это всего лишь значит, что для дождя сейчас слишком холодно. Кроме того, я думала, что он должен выглядеть как снежинки – ну знаешь, каждая уникальна и все такое.

- Ты что, никогда раньше не видела снег? – спросил он недоверчиво.

- Конечно видела! По телевизору.

Майк засмеялся. А затем огромный снежок ударил его прямо по затылку. Мы оба повернулись, пытаясь понять, кто это сделал. Я подозревала Эрика, который быстро уходил в другую сторону – не в том направлении, где был его класс. Майк, похоже, подумал то же самое. Он нагнулся, набрав полную пригоршню снега.

- Увидимся за ланчем, хорошо? – я быстро пошла вперед, пока говорила это. – Когда люди начинают перекидываться чем-нибудь мокрым или тающим, я прячусь.

Он кивнул, не отрывая взгляда от Эрика.

Все это утро все восторженно болтали о снеге. Это был первый снегопад в этом году. Я молчала. Конечно, снег лучше, чем дождь – пока не начинает таять в твоей обуви.

После испанского мы с Джессикой быстро бежали в столовую. В воздухе летали снежки. Я держала в руках большую папку, используя ее как щит. Джессика думала, что мне весело, но что-то в моем поведении удерживало ее желание кинуть в меня снежком.

Майк догнал нас у двери, его волосы торчали ледяными колючками. Он и Джессика оживленно болтали о предстоящей битве снежками, пока мы стояли в очереди. Я по привычке глянула на стол в углу – и застыла на месте. За столом сидели пятеро.

Джессика потянула меня за руку.

- Белла? Что ты будешь?

Я опустила глаза. Мои уши горели. «У меня нет причин переживать – напомнила я сама себе. – Я не сделала ничего плохого».

- Что с Беллой? – спросил у Джессики Майк.

- Ничего, - ответила я. – Мне только колу, – я встала в конец очереди.

- Ты не голодна? – спросила Джессика.

- Вообще-то, я не очень хорошо себя чувствую, - ответила я, не поднимая глаз.

Я подождала, пока они выберут еду, и пошла за ними к столику, не отрывая взгляда от пола.

Я медленно глотнула колу, в животе урчало. Дважды Майк с излишним участием успел поинтересоваться, как я себя чувствую.

Я ответила, что все в порядке, но в это время думала, что, возможно, стоит этим воспользоваться и пойти в медпункт, чтобы пропустить биологию. Глупости. Мне нет смысла убегать.

Я решила взглянуть на Калленов – один-единственный раз. Если он смотрит на меня, то с биологии я сбегу, пусть это и будет трусостью. Не поднимая головы, я бросила взгляд из-под ресниц. Ни один из Калленов не смотрел в эту сторону. Я слегка приподняла голову.

Они смеялись. Волосы Эдварда, Джаспера и Эммета были мокрыми от тающего снега. Элис и Розали отворачивались от Эммета, который тряс на них волосами. Они наслаждались снегом, как и все остальные – только это больше напоминало сцену из какого-нибудь фильма.

Но, помимо смеха и игривого настроения, было что-то еще; что-то изменилось, однако я никак не могла понять, что именно. Я внимательно посмотрела на Эдварда. Он выглядел менее бледным, может, из-за игры в снежки, круги под глазами стали намного менее заметными. Я задумалась, глядя на него, пыталась понять разницу.

- Белла, на кого ты смотришь? – прервала мои мысли Джессика и проследила за направлением моего взгляда.

В этот самый момент его глаза встретились с моими.

Я опустила голову, позволяя волосам скрыть мое лицо. Но того краткого момента, когда мы смотрели друг на друга, было достаточно, чтобы убедиться в том, что его взгляд не выражал неприязни или недружелюбия, как в последний раз, когда мы с ним виделись. Он смотрел с любопытством, и как будто немного неудовлетворенно.

- Эдвард Каллен на тебя пялится, - захихикал мне на ухо Джессика.

- Он ведь не выглядит раздраженным, правда? – не могла этого не спросить.

- Нет, – ответила она, удивленная моим вопросом. – А должен?

- Думаю, я ему не нравлюсь, – призналась я. Меня все еще мутило. Я опустила голову на руки.

- Калленам никто не нравится. Похоже, они вообще никого не замечают. Но он все еще на тебя смотрит.

- Перестань на него глазеть, – прошипела я.

Джессика захихикала, но все-таки отвернулась. Я подняла голову, чтобы убедиться, что она больше на него не смотрит.

Нас прервал Майк – он планировал грандиозную битву снежками на стоянке после уроков, и хотел, чтобы мы присоединились. Джессика с энтузиазмом согласилась. По тому, как она на него смотрит, легко было догадаться, что она поддержит любое его предложение. Я отмалчивалась. Придется прятаться в спортзале, пока стоянка не опустеет.

До конца ланча я сидела, не отрывая глаз от своего стола. Я решила выполнить сделку, заключенную с самой собой. Раз он не выглядит сердитым, я пойду на биологию. Но при мысли о том, что я снова буду сидеть с ним рядом, живот скручивало.

Я не хотела идти в класс вместе с Майком как обычно – похоже, он был очень популярной целью для «снежных» снайперов, - но когда мы вышли на улицу все разочарованно застонали в унисон. Шел дождь, который смыл все следы снега подчистую. Я накинула на голову капюшон, радуясь втайне ото всех – после физкультуры смогу поехать прямо домой.

Майк продолжал жаловаться всю дорогу до корпуса.

Войдя в класс, я с облегчением увидела, что мой стол все еще пустовал. Мистер Баннер ходил по кабинету, раскладывая микроскопы и коробки с предметными стеклами на каждый стол. Урок должен был начаться через несколько минут, и класс жужжал от разговоров. Я старалась не смотреть на дверь, задумчиво рисуя каракули на обложке тетради.

Я отчетливо услышала, как кто-то подвинул соседний стул, но продолжала сосредоточенно смотреть на свой рисунок.

- Привет, – произнес тихий мелодичный голос.

Я подняла глаза, ошеломленная тем, что он заговорил со мной. Он сидел от меня настолько далеко, насколько позволял стол, но его стул был повернут в мою сторону. Его волосы были мокрыми и взъерошенными, но, несмотря на это, он все равно выглядел так, словно только что закончил сниматься для рекламы укладочных средств. Его притягательное лицо выглядело дружелюбным, открытым, на безупречных губах играла легкая улыбка. Только глаза все еще были настороженными.

- Меня зовут Эдвард Каллен, - продолжил он. – У меня не было шанса представиться на прошлой неделе. Ты, должно быть, Белла Свон?

Мои мысли были в смятении. Неужели просто «накрутила» себя?

Сейчас он был безукоризненно вежлив. Нужно было ответить – он ждал. Но я не могла придумать ничего в ответ.

- Как… как ты узнал мое имя? – запинаясь, сказала я.

Он засмеялся мягким, чарующим смехом.

- О, я думаю, здесь все знают твое имя. Весь город ждал твоего приезда.

Я поморщилась – это было очень похоже на правду.

- Нет, - сказала я с глупым упрямством – Я имею в виду, почему ты назвал меня Беллой?

Он казался смущенным.

- Тебе предпочитаешь «Изабелла»?

- Нет, мне больше нравится «Белла». Но я думала, что Чарли – в смысле, папа, - за глаза называет меня Изабеллой, и все здесь должны знать меня именно под этим именем, - я попыталась объяснить, чувствуя себя полной идиоткой.

- Ясно, – он замолчал. Я отвернулась, ощущая неловкость.

К счастью, в этот момент мистер Баннер начал урок. Я попыталась сосредоточиться на объяснении лабораторной работы, которую мы должны были сегодня выполнять. Предметные стекла с образцами клеток лука в коробке были разложены в произвольном порядке. Работая в паре, мы должны были разложить образцы в соответствии с фазами митоза в правильном порядке. Учебниками пользоваться не разрешалось. Через 20 минут мистер Баннер проверит, кто выполнил работу правильно.

- Начинайте, – скомандовал он.

- Уступаю леди, – сказал Эдвард. Я смотрела, как он улыбается совершенно обворожительной улыбкой, и не могла отвести от него глаз.

- Или я могу начать, если хочешь, - улыбка исчезла. Очевидно, теперь он сомневался в моей умственной полноценности.

- Нет, - ответила я, краснея. – Я начну.

Я немного хитрила. Я уже выполняла эту лабораторную, так что знала, что искать. Это просто. Я положила первый образец под микроскоп и установила 40-кратное увеличение.

Мельком взглянув окуляр, я уверенно ответила: «Профаза».

- Не возражаешь, если я взгляну? – сказал он, когда я начала убирать стекло из-под микроскопа. Его рука коснулась моей, пока он это говорил. Его пальцы были ледяными, как будто он держал их в сугробе перед уроком. Но я резко отдернула руку вовсе не поэтому. Когда он меня коснулся, между нами словно проскочил электрический разряд.

- Извини, - пробормотал он, быстро убирая руку. Тем не менее, микроскоп он все же взял. Все еще потрясенная, я смотрела, как он проверил образец даже быстрее меня.

- Профаза, – согласился он, аккуратно записывая это в наш лабораторный лист. Затем быстро сменил первый образец на второй и мельком заглянул в окуляр.

- Анафаза, – пробормотал он, делая следующую запись.

Я постаралась сделать голос безразличным:

- Можно?

Он ухмыльнулся и подтолкнул микроскоп мне.

Я нетерпеливо заглянула в окуляр – только чтобы разочароваться. Черт, он был прав.

- Образец № 3? – я протянула руку, не взглянув на Эдварда.

Он протянул мне стекло, на этот раз словно стараясь не коснуться моей кожи.

Я быстро взглянула на препарат.

- Интерфаза, - и протянула Эдварду микроскоп быстрее, чем он попросил. Быстро взглянув в окуляр, он сделал очередную запись. Я бы могла записать сама, но его аккуратный, элегантный почерк меня смутил. Не хотелось портить страницу своими каракулями.

Мы закончили намного раньше остальных. Я видела, что Майк и его напарница сравнивают два образца снова и снова, и другая группа открыла учебник под столом.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как изо всех сил стараться не смотреть на него - безуспешно. Я подняла глаза и увидела, что он смотрит на меня все с той же необъяснимой неудовлетворенностью во взгляде. Неожиданно я поняла, что именно изменилось в его лице.

- Ты носишь линзы? – сболтнула я, не подумав.

Он выглядел озадаченным моим вопросом.

- Нет.

- О, - пробормотала я. – Мне показалось, что твои глаза как будто изменились.

Он пожал плечами и отвернулся.

Но, тем не менее, я была уверена в своей правоте. Я точно запомнила непроницаемо-черный цвет его глаз, когда он смотрел на меня в прошлый раз. Цвет резко контрастировал с его бледной кожей и золотисто-каштановыми волосами. Сегодня же его глаза были абсолютно другими – оттенка «холодной» охры, темнее, чем цвет жженого сахара, но того же золотистого оттенка. Я не понимала, как это возможно, разве что он почему-то солгал насчет контактных линз. Или Форкс сводит меня с ума – в прямом смысле этого слова.

Я опустила взгляд. Его руки снова сжались в кулаки.

Мистер Баннер подошел к нашему столу - посмотреть, почему мы не работаем. Он взглянул на заполненный лист и начал проверять ответы.

- Эдвард, вы не думаете, что Изабелле тоже нужно было дать поработать с микроскопом?

- Белле, - автоматически поправил Эдвард. – Вообще-то, она определила 3 из 5.

Мистер Баннер скептически посмотрел на меня.

- Вы уже выполняли эту лабораторную? – спросил он.

Я скромно улыбнулась.

- Не на луковом корне.

- Сиговая бластула?

- Да.

Мистер Баннер кивнул:

- Вы учились в Фениксе по продвинутой программе?

- Да.

- Что ж, - добавил он через секунду, – в таком случае хорошо, что вы сидите вместе.

Он бормотал еще что-то, пока шел обратно. Когда он ушел, я снова стала разрисовывать тетрадь.

- Жаль, что снег растаял, правда? – просил Эдвард. Мне казалось, что он буквально заставляет себя говорить со мной. У меня снова начался приступ паранойи. Как будто он подслушал наш разговор с Джессикой за ланчем, и теперь пытался доказать мне, что я неправа.

- Вообще-то, нет, - честно ответила я, вместо того, чтобы притвориться нормальной, как все остальные. Я все еще пыталась справиться с глупым чувством подозрительности и не могла сосредоточиться.

- И тебе не нравится холод, - это был не вопрос.

- И сырость.

- Форкс, должно быть, ужасное место для тебя, - добавил он задумчиво.

- Даже не представляешь, насколько, - мрачно ответила я.

Казалось, мои слова заставили его задуматься – по какой-то совершенно непонятной мне причине. Его лицо так отвлекало меня, что я старалась больше на него не смотреть, чтобы не казаться невежливой.

- Тогда зачем ты приехала сюда?

Никто меня об этом не спрашивал – по крайней мере, не так прямо, как он.

- Это… сложно.

- Я думаю, что смогу понят