Винов Игорь Евгеньевич

Быть может, самая странная вещь на свете – мышление. Вещь, не умещающаяся в пространство вещей, в том числе ментальных, поскольку предшествует пространству и осуществляет саму суть человеческого существования – время. Вопрос о мышлении, когда бы и где бы он не ставился, упирается в предел нашего вопрошания – тайну возникновения всего, что мы можем осознавать как сущее но, прежде всего, нас самих, мыслящих… Отмеченный рядом мыслителей ХХ века кризис европейских наук был заложен, прежде всего, перевернутой с ног на голову декартовской методологией мышления. Метод, воспроизведенный в системе знаний, метод, оперирующий опытом на материале природной данности, выступил в качестве гаранта адекватности самого мышления. Если Декарт оставил открытым вопрос о преимуществе мышления в понятии, по отношению к воле и чувственной реальности, то его последователи редуцировали cogito к системе классификаций, а естественнонаучный подход, как отметил Ницше, окончательно похоронил науку. Именно эта тотальная центрация на методе определяет то, что в постмодерне определено понятием «логоцентризм». Именно эта озабоченность техническим результатом (а не открытием истины в адекватном предмете) отделила науку Нового Времени от Науки в качестве специфической философской дисциплины – инструмента предметно-онтологического самоопределения мыслящего субъекта. Однако судьбоносным последствием картезианства является то, что в систему знаний и прокрустово ложе метода оказывается вложенным сам человек. Свершается забвение человека – в науке, в культуре, в повседневности. Вслед за Богом (как отмечает Делез) исчезает Человек. Разумеется, не человек в качестве физической или психологической реальности, а человек в качестве условия собственного существования. Человек в качестве способности становиться иным – то есть состояться в мышлении. Безусловно, хайдеггеровское Dasein не исчерпывается указанной характеристикой, но коренится именно в таковой. Вопрос о переходе мышления к бытию и бытия к мышлению – вопрос конкретный, вопрос о реальности мыслящего. Могу ли я осознавать себя мыслящего? Свободен ли я равно как от материальных, так и от ментальных объектов? Эти вопросы были утрачены европейской метафизикой и заново открыты в психоанализе (З. Фрейд), в феноменологии (Э. Гуссерль), в Dasein-аналитике (М. Хайдеггер), в философской герменевтике (Г. Гадамер, М. Мамардашвили), в системомыследеятельностном подходе (Г. Щедровицкий, А. Зиновьев) и философском деконстуктивизме постмодерна (Ж. Лакан, Ж. Делез, Ж. Деррида и др.). Выдающийся психоаналитик и философ Ж. Лакан указывает на недопустимость абстрактного мышления на территории психоанализа или философии. Это методологическое требование указывает на глубинное осмысление человечеством истока самообмана и превращенных форм мышления – душевно-духовной пассивности. Именно инерция порождает интеллектуальные спекуляции и подменяет научную и любую разумную деятельность фантомными двойниками, манипулятивными технологиями, заложниками которых оказываются их авторы. Предельная ясность и экзистенциальная точность – условие современного научного равно философского дискурса. Мышление, осуществляемое всегда на границе текста (Р. Барт), понятия (Г. Щедровицкий), дискурса (Ж. Лакан), мышление, наблюдающее себя в движении – концепты, унаследованные нами от двадцатого столетия. Таким образом, речь сегодня развернулась к субъекту речи – к человеку, который возможен. Итак, забвение человека свершается в мышлении, вернее в превращенной форме мышления. Восстановление же человека, таким образом, возможно лишь в мыслящем себя мышлении. В мышлении инакомыслящем. Именно этот вывод полагает начало и точку возникновения Школы Мышления.

Пространство школы мышления.
Избавление от метафизики это избавление от интеллектуального суеверия – гарантированной формы мышления. Как известно, поэзия, наука, в ее исходном значении и философия (включая такие ее онтопрактические модальности, как феноменология, семиология, психоанализ, структурная аналитика и пр.) это негарантированное, но ответственное мышление. Именно эти формы (негарантированного ответственного) мышления выступают в Школе в качестве опорных единиц… Философия может себя целостно осознавать лишь поэтически – в живых метафорах логически обусловленной картины мира. Философский логос узнает себя в поэтическом пространстве в качестве случайной и безусловной формы самовыражения. В поэзии философия видит свое живое КАК, свое самостановление в образе. Поэзия это феноменологическая душа философии. Поэзия осознает и узнает себя в философском регистре, как мир самоистолкования, как ЧТО поэтического образа. Психоанализ и литература – средства высвобождающей проработки психики как возможности чистого мышления и разумного ответственно-волевого действия, действия которое порождает деятельность. Поскольку основная задача Школы - создание условий ответственного негарантированного мышления, указанные единицы мышления составляют подвижную функциональную структуру. Так лишенный философской рефлексии и поэтической интуиции психоанализ превращается в замкнутую на сообщество и воспроизводимую на клиентском материале психотехнику. При всей диалогичности и эмпатичности психоаналитик окукливается самим психоаналитическим дискурсом, самим способом мысли и неумолимо редуцирует к таковому жизненный мир, включая личностные смыслы клиента. Поэзия, отлученная от философии и литературы, вырождается в языковые игры. И сама замкнутая на себя философия оказывается превращенной формой мышления. Системной тотальностью, в которую насмерть впаян случившийся некогда смысл. Ослепление личностным смыслом – болезнь, которая подстерегает философа. Удержание указанных единиц в коррелятивном взаимодействии по отношению к времени и реализуемым в таковом структурам мышлении – техническое задание Школы. Психотерапия и консультирование в задачном регистре – сферы, в которых осуществляется первичная человеческая предметность, предметность в зоне проблемного испытания и проектирования. Именно выявленный проблемно-проектный горизонт организует пространство педагогики развития. Таким образом, пространство Школы осуществляется как поэтико-философский диалог и конкретная забота о Другом в горизонте педагогики развития, который поставляется психоанализом, консультированием и прочими онтопрактиками.