Конституционно-политический кризис в России 1993 года: хроника событий и комментарий историка

/ Отечественная история 2002 г. № 4 стр. 64-77, №5 стр. 113-132 /.

Президент и Верховный Совет: по пути конфликта. В октябре 1991 г. на 1 V съезде народных депутатов России Б.Н. Ельцин заявил о необходимости начать радикальную экономическую реформу. Для этого он запросил у съезда право издавать указы, которые становились законами, если Верховный Совет в течение недели не оспаривал их. Съезд предоставил эти полномочия Президенту на год - до декабря 1992 г. На год исполнительная власть вторгалась (впрочем, с согласия съезда народных депутатов) в компетенцию власти законодательной. Резкая критика деятельности правительства, готовившего и начавшего реформы, развернулась уже в конце 1991 г. Однако в начале 1992 г. председатель Верховного Совета Р.И. Хасбулатов, не упускавший случая "по­править" правительство, решительно отмежевывался от критики самого Президен­та. "Если у меня появится соблазн критиковать Президента, я лучше уйду из парла­мента"[1], - заявил он. Тогда же, в начале 1992 г., Хасбулатов призывал принять новую Конституцию. "Мы живем в условиях отсутствия Конституции. Российская Консти­туция, которую мы сейчас имеем, даже при том, что в нее внесены существеннейшие, поправки, - это Конституция республики, входившей в единое советское социалисти­ческое государство, которое распалось... Хотелось, чтобы на съезде, который пла­нируем провести не позже апреля, была бы принята новая Конституция самостоя­тельного Российского государства"[2].

Однако на очередном, VI съезде народных депутатов в апреле 1992 г. главной темой стала не Конституция, а отношение к правительству. Шел четвертый месяц радикаль­ной реформы, цены взлетели резко вверх, и критика Е.Т. Гайдара стала политически выгодной. Депутаты страстно обвиняли "монетаристов", разоривших, продавших и по­губивших Россию... Председатель Верховного Совета Хасбулатов открыто говорил о том, что Верховный Совет "в некотором смысле возглавил течение, оппозиционное осуществлению экономических реформ". Особенностью политической борьбы на этом этапе было то, что основным объектом критики было правительство и его вице-премьеры Е.Т. Гайдар, Г.Э. Бурбулис, М.Н. Полторанин. В числе решительных крити­ков был и вице-президент А.В. Руцкой. Однако и он, и председатель Верховного Сове­та Хасбулатов выводили из-под критики самого Президента. В свою очередь Ельцин решительно встал на съезде на защиту "правительства реформ"[3].

В этой накаленной атмосфере на съезде встал вопрос о выражении недоверия пра­вительству. Гайдар, в свою очередь, пригрозил съезду отставкой кабинета в полном со­ставе, что поставило бы съезд в очень тяжелое положение, так как депутатам при­шлось бы взять на себя всю ответственность за дальнейшее проведение реформы[4]. 15 апреля в ответ на ультиматум Гайдара съезд принял декларацию о поддержке эко­номических реформ. В итоге кризис был притушен. Лидеры депутатских фракций предпочли договориться с Президентом и правительством.

Важнейшим решением VI съезда стала ратификация 10 апреля 1992 г. подписанно­го несколькими днями ранее Федеративного договора, который, по словам Ельцина, должен был отвести угрозу распада России. Договор регулировал отношения между Центром, республиками и регионами, закладывал основы российского федерализма. Съезд придал Федеративному договору статус неотъемлемой части Конституции Рос­сии. Это была, пожалуй, последняя совместная акция съезда и Верховного Совета, с од­ной стороны, и Президента - с другой.

В 1992 г. начинает меняться терминология власти. Хасбулатов использует для обо­значения высшего органа представительной власти России слово "парламент"[5]. Отны­не сторонники Верховного Совета именно так и будут называть этот орган власти. Од­новременно затихает активность съезда и Верховного Совета по принятию новой Кон­ституции. Съезд пошел по другому пути. Он провел огромное количество изменений текста старой советской Конституции 1977 г. За 1990-1992 гг. в ее текст было внесено около 300 изменений. Старая Конституция была тем и хороша, что, будучи советской, предполагала наделение Советов всех уровней рядом функций исполнительной власти и главное - декларировала тезис "Вся власть Советам!"

В свою очередь, представители исполнительной власти настаивали на принятии но­вой Конституции и отказе от Советов как формы власти. С учетом того, что большинст­во депутатов съезда было против добровольного роспуска Советов, в общественное мне­ние внедрялась идея проведения всероссийского референдума о судьбе Советов и приня­тия новой Конституции. 16 октября 1992 г. госсекретарь РФ Г.Э. Бурбулис, министр иностранных дел А.В. Козырев, министр госимущества А.Б. Чубайс, министр печати М.Н. Полторанин и первый заместитель председателя Верховного Совета С.А. Филатов заявили иностранным журналистам, что Верховный Совет во главе с Хасбулатовым готовится захватить власть в стране. Хасбулатов протестовал: «Муссирующаяся возможность "разогнать" съезд через объявление всероссийского референдума имеет формальный характер и в правовом смысле опять-таки связана с решениями съезда или Верховного Совета... Других легальных источников силы для ликвидации съезда нет, если не иметь в виду какие-либо попытки "узаконить" различные сценарии пере­ворота по модели ГКЧП»[6].

В мае 1992 г. газета "Известия", ссылаясь на "компетентные источники", сообщила, что Президент Ельцин принял решение о проведении референдума. 14 мая на съезде Российского движения демократических реформ. Некоторые выступавшие обвинили Советы в том, что они стали тормозом на пути реформ и необходима борьба с ними и "двоевластием", а Г.Х. Попов заявил, что такое отношение к Советам разделяет и Ельцин. Однако Президент демонстрировал стремление остаться "над схваткой" или, по крайней мере, предпочитал не торопиться. Сложность положения Ельцина состояла в том, что на этот раз ему противостояли "свои" - те самые Съезд и Верховный Совет, которыми он руководил в 1990-1991 гг., причем значительная часть депутатов была вместе с ним в тяжелые дни августа 1991 г. Накануне VII съезда народных депутатов Ельцин сказал: "России нужна передышка от совершенно бесплодной политической конфронтации. Нужно политическое перемирие на стабилизационный период, кото­рый должен составить год-полтора... Необходимо четкое разграничение их функций, полномочий ответственности за последствия принимаемых решений". Президент ут­верждал, что "ни на какую отмену конституционных органов власти он не пойдет"[7].

Менялась расстановка сил в Верховном Совете. Многие активные сторонники Пре­зидента ушли оттуда и пополнили президентские структуры власти. Менялось и руко­водство Верховного Совета, откуда последовательно ушли заместители Хасбулатова - сторонники Президента С.А. Филатов, В.Ф. Шумейко, Ю.Ф. Яров. Зато среди его заме­стителей оказались сторонники компартии Ю. Воронин и В. Сыроватко. Внутри Вер­ховного Совета стала формироваться открытая и радикальная оппозиция Президенту, которая призывала к прямому неповиновению власти. Лидерами объединенной оппози­ции были депутаты С.Н. Бабурин, Н.А. Павлов, В.Б. Исаков, генералы A.M. Макашов и А.Н. Стерлигов, глава российских коммунистов Г.А. Зюганов.

Объединенная оппозициятребовала отставки правительства Ельцина-Гайдара, от­каза Президента от дополнительных полномочий и всякого вмешательства в экономи­ку, формирования правительства народного доверия с чрезвычайными полномочиями для выведения народного хозяйства из кризиса. Лидеры объединенной оппозиции тре­бовали созыва внеочередного съезда народных депутатов, на котором рассчитывали отправить правительство в отставку и объявить Президенту импичмент, поскольку в 1992 г. Конституционный судпризнал ряд его указов неконституционными. Тогда же все еще находившийся под арестом в "Матросской тишине" бывший председатель Вер­ховного Совета СССР и один из идеологов путча Анатолий Лукьянов опубликовал в "Независимой газете" 17 и 18 августа 1992 г. огромное интервью, где обосновывал не­обходимость легализации компартии и обрушивал резкую критику на курс реформ.

Действия объединенной оппозициистановились все более радикальными. В июне 1992 г. началось пикетирование государственного телевидения в Останкино. Вокруг телецентра был создан палаточный городок, где тон задавали открытые и решитель­ные противники Президента. 24 октября 1992 г. состоялся учредительный конгресс Фронта национального спасения (ФНС) - ударной силы оппозиции. Руководство Вер­ховного Совета заранее попыталось укрепить свои позиции в регионах страны. 2 ноя­бря сессия Новосибирского областного Совета приняла рекомендацию VII съезду на­родных депутатов отменить дополнительные полномочия Президента РФ.

VII съезд: первая схватка. Первая открытая схватка за власть между Советами в лице съезда народных депутатов и Президентом произошла на очередном, VII съезде народных депутатов, в декабре 1992 г. 2 декабря Хасбулатов обвинил правительство в провале реформ, спаде производства и обнищании населения. Он вынес на съезд новые поправки к Конституции, согласно которым правительство должно было быть подчи­нено съезду, затем - Верховному Совету и лишь потом - Президенту. Съезд должен был получить право утверждать не только председателя правительства, но и всех его заместителей, силовых и ключевых министров. В итоге исполнительная власть оказа­лась бы под полным контролем Советов.

Выступив на съезде 4 декабря 1992 г., Президент попытался переломить ситуацию. Но на этот раз депутаты пошли не за Ельциным, а за Хасбулатовым. Это было серьез­ное политическое поражение Президента. Пресс-секретарь В.В. Костиков получил от Ельцина устное поручение подготовить "максимально жесткое" обращение "К граж­данам России". В его проекте говорилось: "Превратившись исключительно в трибуну разрушительной критики, неспособный на созидательную работу, съезд сам снял с се­бя всяческую ответственность за судьбы России и ее народа. Съезд изжил себя..."[8] Однако Президент не решился тогда выступить с этим обращением. Сказалось сопро­тивление секретаря Совета безопасности Ю.В. Скокова, руководителя Президентской администрации Ю.В. Петрова и министра безопасности В.П. Баранникова. Но когда участникисъезда предприняли очередную антипрезидентскую акцию, объявив дея­тельность правительства неудовлетворительной и потребовав отставки Гайдара, ут­ром 10 декабря Ельцин выступил на съезде с обращением ко всем гражданам России.

"На съезде, - говорилось в нем, - развернуто мощное наступление на курс, прово­димый Президентом и правительством... Цель действий уже выстроена. Вот она. Первое. 3десь на VIIсъезде создать невыносимые условия для работы правительства и Президента, практически деморализовать их. Второе. Любой ценой внести в Консти­туцию поправки, которые наделяют Верховный Совет, ставший оплотом консерватив­ных сили реакции, огромными полномочиями и правами. Но по-прежнему оградить его от какой-либо ответственности. Взять права, но уйти от ответственности. Третье. Заблокировать реформу, разрушить все позитивные процессы, не дать стабилизиро­вать ситуацию. И, наконец, четвертое. Провести в апреле 1993 г. VIII съезд народных депутатов, расправиться на нем с правительством и с Президентом, и с реформами, и с демократией. Тем самым совершить крутой поворот назад. Таковы логика и последо­вательность действий, которые открыто обсуждаются частью депутатов в эти дни...

Виню себя сегодня за то, что ради достижения политического согласия неоднократно шел на неоправданные уступки. В результате было потеряно время, а договоренности, как правило, нарушались..."

С таким съездом, по мнению Ельцина, "работать дальше стало невозможно... Это даже не путь назад, это путь в никуда. Обидно, что проводником этого обанкротивше­гося курса стал председатель Верховного Совета России Хасбулатов. Съезд со всей очевидностью показал, насколько опасна не только диктатура исполнительной, но и диктатура законодательной власти... Вижу поэтому выход из глубочайшего кризиса власти в одном - во всенародном референдуме. Это самый демократичный, самый за­конный путь его преодоления..."[9] Ельцин призвал своих сторонников покинуть заседа­ние съезда, рассчитывая на то, что с уходом большинства депутатов будет утрачен кво­рум и произойдет фактический роспуск съезда.

Реакция Хасбулатова была немедленной: "Уважаемые народные депутаты, - обра­тился он к съезду, - заявление Президента считаю оскорбительным как в отношении съез­да, так и в отношении председателя Верховного Совета. Поэтому я считаю для себя даль­ше невозможным выполнение обязанностей председателя Верховного Совета, поскольку мне нанесено оскорбление высшим должностным лицом государства. Я прошу принять мою отставку". В итоге нажим Ельцина на депутатов дал обратный результат. В зале ос­талось 715 депутатов, за Президентом ушло около 150 человек, и кворум (694 депутат­ских голоса), таким образом, был сохранен. Это стало несомненным и обидным пора­жением Президента и тех его сторонников, которые продумывали план его действий на съезде.

Накануне этого голосования прошло еще одно - в поддержку Гайдара проголосова­ли свыше 460 депутатов. Расчет сторонников Президента и прежде всего Филатова строился на том, что с Ельциным уйдут из зала 400 депутатов. Этот план провалился. Пожалуй, именно тогда явственно обозначилась "проблема проблем" российских пра­вых - неспособность договориться и объединиться.

Президент уехал на автозавод им. Ленинского комсомола, где, обращаясь к рабо­чим, попросил как можно быстрее организовать и провести референдум. Однако там, на заводе, ему не удалось вызвать привычную в прошлом эмоциональную поддержку рабочих и служащих. Завод входил в полосу тяжелого кризиса: начались увольнения рабочих, зарплаты падали, а цены росли...

После того как Президент и его сторонники покинули зал заседания съезда, высту­пил вице-президент Руцкой. Он сразу же отмежевался от Президента и заявил: "Наше общество вступило в полосу глубочайшего уже и политического, и конституционного кризиса". Вице-президент напомнил, что он, как и Ельцин, избран на свой пост всем на­родом и несет наравне с Президентом ответственность за дела в государстве, за состо­яние общества, за положение в экономике. Отсюда несложно было сделать вывод о ра­венстве прав Президента и его "вице". По мнению Руцкого, "политическая кучка, ко­торая прилипла к Президенту", давно должна "нести уголовную ответственность". Дальше - больше. "Вместо поиска компромисса, активного взаимодействия в решении насущных проблем нашего государства мы практически зашли сначала в экономичес­кий кризис и тупик, а после сегодняшнего выступления Президента - и в политический тупик". Это уже было прямое обвинение в адрес самого Президента. "Я не буду скры­вать, - продолжал Руцкой, - что просил Бориса Николаевича ровно 15 минут назад, яимею в виду - до его выступления, изменить это решение, отказаться от призыва к ре­ферендуму... Как вице-президент хочу однозначно заявить: для меня высший указ - Конституция, закон, съезд, российский народ"[10]. Как видим, вице-президент уже был готов отбросить приставку "вице".

Наращивая политический успех, съезд вызвал на свое заседание министра внутрен­них дел А.Ф. Дунаева, министра обороны П.С. Грачева, министра безопасности В.П. Ба­ранникова, секретаря Совета безопасности Ю.В. Скокова и Генерального прокурора В.Г. Степанкова. Они уверяли депутатов в своей верности Конституции, избегали пря­мых заявлений о поддержке Президенту. Сказывался опыт, приобретенный ими в августе 1991 г. Силовики демонстрировали верность Конституции и тому органу, который ее символизировал, - съезду народных депутатов.

В обстановке стремительно нараставшего конфликта председатель Конституцион­ного суда В.Д. Зорькин взял на себя роль посредника между Хасбулатовым и Ельци­ным. 11-12 декабря при участии Зорькина состоялись переговоры между ними, итогом которых стал согласительный документ "О стабилизации конституционного строя Российской Федерации". Согласно этим договоренностям, очередной съезд народных депутатов не позднее 11 апреля 1993 г. должен был рассмотреть проект новой Консти­туции. Съезд должен был отказаться от только что принятых поправок к Конституции, ставивших правительство под контроль Съезда, а Ельцин должен был отправить в от­ставку Гайдара. Новым премьер-министром 15 декабря 1992 г. был назначен B.C. Черно­мырдин, бывший член ЦК КПСС, министр газовой промышленности СССР, а затем - председатель концерна "Газпром". Однако острый политический кризис декабря 1992 г. не был разрешен. Он был только отсрочен,

Второе действие. Несостоявшийся импичмент. 1993 год оказался одним из самых трудных, бурных и динамичных. Главным событием в экономике стало продолжение первого этапа приватизации. В октябре 1992 г. начался один из важнейших, хотя и на­иболее спорный процесс реформирования страны - приватизация государственной собственности. При дефиците бюджета России, достигавшем 21 % валового внутренне­го продукта, угрозе банкротства страны государство было заинтересовано в сокраще­нии бюджетных расходов. Приватизация создавала возможность отказаться от финан­сирования прежних государственных предприятий, поменявших собственника. Про­цесс приватизации создавал для этого экономическую и юридическую основу. При ее проведении предполагалось закрепить право всех граждан России на приватизируемое имущество; создать класс собственников за счет наделения граждан страны частью го­сударственного имущества; использовать средства, полученные в процессе приватиза­ции, для усиления социальной защиты населения.

Было объявлено что каждому гражданину страны будет передано право на управ­ление частью народнохозяйственного комплекса. Былапроизведена оценка всех фон­дов страны, и эта сумма разделена на число ее жителей. Каждый гражданин России формально мог получить свою долю, закрепленную в специальном чеке - ваучере, но­минальная цена которого была приравнена к 10 тыс. руб. Гражданин мог приобрести на свой ваучер часть акций своего промышленного предприятия или вложить его в спе­циально созданные чековыеинвестиционные фонды, или продать по той цене, которая складывалась на рынке ценных бумаг. Реально же чеки стали инструментом концент­рации капиталов, приватизации крупных промышленных предприятий, объектом скупки и спекулятивных операций.

26 января 1993 г. были образованы 89 округов для проведения всероссийского ре­ферендума. Попытка Президента своим указом "О мерах по защите конституционного строя России" запретить Фронт национального спасения, куда входили наиболее ради­кальные противники Президента из парламентской и внепарламентской оппозиции, оказалась неудачной. "Фронтовики" обратились в Конституционный суд, и тот с уже ставшими привычными оговорками отклонил указ Президента в главном - Фронт на­ционального спасения был признан законным. Что касается Хасбулатова, то он вскоре после съезда к удовольствию большинства депутатов Верховного Совета отмежевался от недавних договоренностей с Президентом, с обескураживавшей прямотой сказав: "Бес попутал". Выступая 19 февраля 1993 г. в Новосибирске на совещании руководи­телей региональных органов власти, он предупреждал: "Мы и без референдума сумели за предыдущий период внести в действующую Конституцию такие поправки, которые делают Основной закон реально демократическим: принцип частной собственности, разделение властей, общепризнанные в современном мире права человека и т.д." От­ветственность за кризис Хасбулатов перекладывал на исполнительную власть. "Конституционный кризис стремятся создать те, - заявил Хасбулатов, - кто оказался аут­сайдером в политике из-за провала своей деятельности на разных уровнях власти..."[11] Так или иначе тема принятия новой Конституции ушла из выступлений лидеров съезда. В самом деле, зачем новая, если можно перекроить старую, советскую, "в духе времени"? Президент пытался протестовать: "Я не присягал конституции с нынешни­ми поправками", - говорил он 2 марта 1993 г., однако эти заявления интерпретирова­лись сторонниками Верховного Совета как "антиконституционные". Определилась и роль Руцкого как оппонента, если не прямого противника Президента. Деморализо­ванные силовые структуры тоже не торопились демонстрировать верность Ельцину. Единственный реальный ресурс, который оставался тогда у Президента, - это относи­тельно высокий уровень его поддержки населением страны. Именно поэтому Президент и настаивал на референдуме. Именно поэтому съезд народных депутатов и Верховный Совет противились референдуму. При этом Хасбулатов успешно привлек на свою сторо­ну руководителей местных Советов. 6 марта 1993 г., накануне открытия VIII съезда на­родных депутатов было опубликовано заявление 73-х руководителей Советов субъек­тов Федерации, фактически обвинивших Президента в попытке нарушить Конститу­цию[12].

7 марта 1993 г. Президент направил в Верховный Совет 4 вопроса, которые предпо­лагалось вынести на референдум: "1. Согласны ли вы с тем, чтобы Российская Федера­ция была Президентской республикой? 2. Согласны ли вы с тем, чтобы высшим зако­нодательным органом Российской Федерации был двухпалатный парламент? 3. Со­гласны ли вы с тем, что новая Конституция Российской Федерации должна быть принята Конституционным собранием, представляющим многонациональный народ Российской Федерации? 4. Согласны ли вы с тем, что каждый гражданин Российской Федерации вправе владеть, пользоваться и распоряжаться землей в качестве собствен­ника?" Однако VIII съезд народных депутатов, начавший свою работу 10 марта 1993 г., проигнорировал эти предложения Президента. В повестку дня были включены совсем другие вопросы: 1. О постановлении съезда народных депутатов от 12 декабря 1992 г. "О стабилизации конституционного строя Российской Федерации". 2. О соблюдения Конституции Российской Федерации высшими органами государственной власти и должностными лицами. 3. Информация правительства и Центрального банка России о ходе экономической реформы[13].

Съезд шел по "прописям" Хасбулатова. Докладчик - заместитель председателя Верховного Совета Н.Г. Рябов объявил, что договоренности, достигнутые на VII съез­де в декабре 1992 г., были ошибкой, а уступки, сделанные Президенту, - нарушением Конституции. По его мнению, никакой референдум больше не нужен, поскольку в фе­деративных государствах референдумы-де вообще не проводятся (!) Депутаты поддер­жали предложения Верховного Совета. На съезде по существу произошел конституци­онной переворот: в Конституцию были включены поправки, подготовленные еще VII съездом, серьезно ограничивавшие права Президента. В последний день работы съезда, 13 марта 1993 г. депутаты запретили проводить референдум о доверии Президенту и съезду и решили направить 20 млн руб., предназначенных прежде для его про­ведения, на нужды социальной защиты и обустройства военнослужащих.

Важнейшим политическим итогом съезда стало реальное подчинение всех ветвей власти в России съезду и Верховному Совету. Поскольку в стране не было больше ста­бильного текста Конституции и, следовательно, не могло быть конституционно организованного политического процесса, кризис из конституционного превращался в структурно-политический. Его признаком становились попытки борющихся полити­ческих сил найти для себя некие "островки легитимности". Сам факт выборов уже не являлся здесь серьезным аргументом, поскольку и Президент, и депутаты были избра­ны и равны в правах, хотя президентская сторона всячески подчеркивала общенарод­ный характер президентских выборов. В поисках легитимности Верховный Совет и съезд апеллировали к Конституции, и формально эта аргументация была почти безу­коризненной. На стороне съезда были закон, и обычай, и прецедент, с особой ясностью проявившиеся в событиях августа 1991 г., когда подавление путча шло под лозунгами восстановления попранных путчистами конституционных норм. Президент апеллиро­вал к воле народов России как к высшему аргументу. Инструментом выявления этой воли мог стать референдум. Именно он должен был ответить на вопросы: должна лиРоссия стать президентской республикой и должен ли сохраниться советский строй? Именно на референдуме, по мнению Президента, общенародно должна быть утверж­дена и новая Конституция. Так как Верховный Совет фактически отказался сотрудни­чать с Президентом в деле подготовки новой Конституции, то эту работу следовало вы­полнить Конституционному совещанию, созванному по инициативе Президента. Оче­видно и то, что каждая из сторон, отстаивая свою легитимность, с большей или меньшей убедительностью опровергала законность другой стороны. Обе стороны явственно от­казывались от компромиссов, поле для которых стремительно сокращалось.

Отмечу и еще одну, специфически российскую черту этого конфликта: он был, по большому счету, внепартийным или точнее надпартийным. Своего рода маргинализа­ция политического процесса воздействовала и на его субъектов, и на формы его раз­решения. Политические партии играли в этом конфликте явно подчиненную роль. Раскол политически активных слоев российского общества прошел по линии отно­шенияк Президенту и Верховному Совету, причем у каждой из этих сил были свои сторонники.

20 марта Ельцин обратился к гражданам России по двум каналам телевидения. Он говорил: "VIII съезд по сути дела стал генеральной репетицией реванша бывшей партно­менклатуры. Народ попросту хотят обмануть. Мы слышим ложь в постоянных клятвах верности Конституции, от съезда к съезду ее корежат и перекраивают в угоду собствен­ным интересам, наносят удар за ударом по самой основе конституционного строя наро­довластия... Народу было высокомерно отказано в праве самому определять свою судь­бу... Трагическим итогом съезда стало ослабление власти, ослабление России, разделе­ние властей как принцип Конституции фактически ликвидируется. Сняты последние барьеры на пути всевластия съезда. Советов и парламента. Любое свое решение и съезд, и Верховный Совет объявляют законным и конституционным, их некому остановить, некому удержать от произвола. Конституционный суд в этой критической ситуации до сих пор не занял принципиальной позиции. Расправа над основами конституционного строя проходит у него на глазах и пока не получает отпора... VIIIсъезд позволил руко­водству Верховного Совета фактически запустить маховик антиконституционного пе­реворота". В этих условиях, по словам Ельцина, "Президент вынужден взять на себя ответственность за судьбу страны". Он объявил о том, что "подписал указ об особом порядке управления до преодоления кризиса власти. В соответствии с указом на 25 ап­реля 1993 г. назначается голосование о доверии Президенту и вице-президенту Россий­ской Федерации. Будут приняты особые указы и распоряжения по всему кругу вопро­сов его организации. Пошел на этот шаг потому, что меня избирал не съезд, не Верхов­ный Совет, а народ, ему и решать - должен ли я дальше выполнять свои обязанности и кому руководить страной: Президенту и вице-президенту или съезду народных депута­тов?"[14]

Не успела отзвучать в эфире телевидения запись выступления Президента, как по­явилась информация, что программа передач будет нарушена. На экранах появились председатель Конституционного суда Зорькин, первый вице-спикер Верховного Сове­та Ю.М. Воронин (Хасбулатов находился в то время в Алма-Ате), генеральный проку­рор Степанков и вице-президент Руцкой. Они публично осудили как антиконституци­онные заявление и указ Президента, обвинив его в совершении государственного пере­ворота.

А на следующий день, 21 марта 1993 г. Президиум Верховного Совета постановил созвать заседание Верховного Совета, принял обращение "К гражданам Российской Федерации" и направил его субъектам Федерации. В тот же день собрался Верховный Совет, оценил обращение Президента к гражданам России как покушение на консти­туционные основы российской государственности и постановил обратиться в соответствии со ст. 74 Закона Российской Федерации "О Конституционном суде РСФСР" в Конституционный суд с запросом о проверке конституционности действий Президента в связи с его обращением от 20 марта 1993 г., а также к Генеральному прокурору Рос­сии с предложением рассмотреть вопрос об ответственности всех должностных лиц, принимавших участие в подготовке обращения Президента Российской Федерации.

Хасбулатов объявил, что "случилось худшее: Президент, подталкиваемый своим окружением, избрал курс прямолинейной, грубой и жесткой конфронтации, разрыва с представительной и судебной ветвями власти, путь крайних мер, выводящий его из конституционно-правового пространства"[15]. Тогда же было принято решение о сроч­ном созыве внеочередного, IX съезда народных депутатов. А Конституционный суд 22 марта 1993 г. рассмотрел обращение Президента к гражданам России от 20 марта и признал его неконституционным по многим пунктам. Хитрость президентской коман­ды состояла, однако, в том, что указ Президента, "озвученный" 20 марта, был опубли­кован только 24 марта 1993 г. При этом некоторые пункты, осужденные Конституци­онным судом, уже отсутствовали (были сознательно убраны из окончательного текста указа).

26 марта 1993 г. начал свою работу IX съезд народных депутатов. Его главной це­лью стала отставка (импичмент) Президента на основании обвинения в совершении го­сударственного переворота. Главным действующим лицом для предъявления обвине­ний и запуска процедуры импичмента становился председатель Конституционного су­да. Зорькин заявил, что Конституционный суд свой вердикт вынес и теперь вопрос об отрешении Президента от должности за нарушение Конституции должен решать толь­ко съезд[16].

Попытки Ельцина пойти на частичные уступки и внести изменения в состав прави­тельства, в его социально-экономическую политику при сохранении главного требова­ния - проведения референдума - только раззадорили оппозиционно настроенных депу­татов и были расценены ими как проявление слабости Президента. На Ельцине торо­пились отыграться за шок, испытанный "левыми" после подавления августовского путча 1991 г. Член фракции КП РФ Ю.М. Слободкин сказал, что "уже не один съезд занимается умиротворением Бориса Николаевича Ельцина. Но... нынешнего Прези­дента нельзя умиротворить... он не успокоится до тех пор, пока не установит личную диктатуру или не взберется еще раз на один танк". Ему вторил член политсовета Фрон­та национального спасения A.M. Тулеев: "После так называемого августовского путча на съездах, сессиях Верховного Совета депутаты четырежды наделяли Ельцина чрез­вычайными полномочиями, суперполномочиями... Для чего Президенту понадобилась диктатура? Для того чтобы, невзирая на недовольство людей, не обращая внимания на падение жизненного уровня, развал экономики,невиданный разгул преступности и на­силия, продолжать неверный экономический курс за счет обнищания основной массы населения..." Тулеев внес предложение отрешить Президента от должности, исполь­зовав для этого тайное голосование.

Чтобы отправить Президента в отставку, требовалась поддержка ¾ депутатов съез­да. Одновременно Хасбулатов фактически спровоцировал постановку вопроса о дове­рии депутатов к самому себе. Для отставки председателя Верховного Совета нужны были голоса ½ депутатов плюс 1 голос. За этим шагом Хасбулатова стоял точный по­литический расчет, ибо еще в декабре 1992 г. он убедился, что его поддерживает боль­шинство депутатов. В свою очередь, у него возникала эффектная возможность срав­нить уровень поддержки председателя Верховного Совета и Президента депутатским корпусом[17]. Среди депутатов съезда появилась своего рода эйфория, уверенность в неизбежной победе, в своей способности управлять всеми и всегда.

Внезапная заминка возникла после того, как челябинский учитель истории, народный депутат А. Бароненко потребовал от народных депутатов отрешить Ю.М. Лужкова от должности мэра Москвы. Тогда на трибуну съезда поднялся Лужков и за несколько минут стал не только и не столько хозяйственником, как он аттестовал себя раньше, но и политической фигурой российского масштаба. Он, перебивая разбушевавшихся депутатов, с уверенностью в своей силе и с нескрываемым ехидством объявил, что "ни­чего у вас (депутатов. - Р.П.) не получится. Мэр избран москвичами, и москвичи вправе это сделать, но, простите, не съезд".

Кульминацией съезда стали подготовка и проведение тайного голосования по во­просу об отрешении от должности Президента и о доверии председателю Верховного Совета. Это произошло поздним вечером 28 марта 1993 г. Телевидение транслировало обсуждение этого вопроса на съезде, показало подготовку кабин к голосованию, ожи­дание его итогов. На глазах у всей страны разыгрывались сцены, похожие на подготов­ку к публичной казни. Президент, не собираясь стать "агнцем на заклании" и не будучи уверенным в благополучном исходе этой процедуры, был готов применить крайние ме­ры. Начальник его службы безопасности А.В. Коржаков написал позже в своих мему­арах, что такие меры (разгон съезда или арест депутатов) были подготовлены. В Крем­ле даже оборудовали запасную телестудию, откуда Ельцин смог бы объявить о роспу­ске съезда и проведении референдума.

Когда были подведены итоги голосования, то выяснилось, что за отрешение Ельци­на от власти проголосовали 617 депутатов. Противники Ельцина недобрали, таким об­разом, около 30 голосов, и он остался Президентом. Против Хасбулатова проголосо­вали 268 депутатов, и он тоже остался председателем Верховного Совета. В Москве прошли демонстрации в поддержку Президента.

Работа IX съезда продолжилась. Было объявлено о проведении 25 апреля 1993 г. на всей территории России всенародного референдума по четырем вопросам: 1. Доверяе­те ли вы Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину? 2. Одобряете ли вы соци­ально-экономическую политику, осуществляемую Президентом Российской Федера­ции и правительством Российской Федерации с 1992 г.? 3. Считаете ли вы необходи­мым проведение досрочных выборов Президента Российской Федерации? 4. Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации?

Расчет был на то, что население страны ни при каких условиях не поддержит курс реформ, которые привели к очевидному понижению уровня жизни большинства наро­да. Вторая "мина замедленного действия" состояла в том, что досрочные выборы не были предусмотрены Конституцией. Отсюда возникала возможность политического маневра, уже опробованного несколько раз. Если большинство населения голосовало за досрочные выборы депутатов, то это мнение можно было бы проигнорировать как антиконституционное, а если за досрочные выборы Президента, - то это могло счи­таться выражением воли народа. Арбитром оставались все тот же съезд и Конституци­онный суд.

Итоги референдума. 25 апреля состоялся референдум. Его результаты стали не­ожиданными для всех. В голосовании приняли участие 69 млн человек, или 64,2% всех имевших право голоса. Политической сенсацией стала не только поддержка Президен­та, но и одобрение его социально-экономического курса! По итогам референдума, до­веряли Президенту 58,7%, не доверяли - 39,2%; одобряли социально-экономическую политику Президента и правительства 53%, не одобряли - 44,6%; считали необходи­мым проведение досрочных выборов Президента 31,7%; досрочных выборов народ­ных депутатов 43,1% избирателей, принявших участие в референдуме[18]. Таким обра­зом, Президент одержал победу, получив поддержку более половины участвовавших в опросе.

Не успели опубликовать данные референдума, как сразу же начались споры об ин­терпретации его результатов. Президент и его сторонники оценивали его итоги как свою безусловную победу и свидетельство поддержки курса Президента гражданами страны. Верховный Совет "отошел на заранее подготовленные позиции" и стал дока­зывать, что Президента поддержали более половины проголосовавших, а не всех имев­ших право участвовать в референдуме[19]. Это было мошенничество.Даже Конституци­онный суд 21 апреля 1993 г. принял решение, что первый и второй вопросы референдума должны голосоваться простым большинством от числа проголосовавших. Общий вывод лидеров Верховного Совета был таков: "Конституционного большинства" Пре­зидент на референдуме не получил, поэтому все конституционные изменения могут осуществляться только через съезд народных депутатов.

А пока политическая оппозиция решила использовать внепарламентские формы борьбы. 1 мая 1993 г. состоялась многотысячная демонстрация под антипрезидентски­ми лозунгами, сопровождавшаяся столкновениями с милицией. Драка была спровоци­рована организаторами демонстрации, которые вместо отведенной для манифестации площади на Крымском валу, около Дома художников, направили людей по Ленинско­му проспекту. На площади Гагарина начались жестокие стычки с милицией. Было много раненых, горели милицейские машины. Вечером Белый дом был окружен сторонниками парламента, вооруженными палками и арматурой. Около здания стояли армейские или милицейские "Уралы" с пустыми кабинами и проколотыми шинами. И.В. Константинов, член Верховного Совета ипредседатель исполкома Фронта национального спасения, прямо призвал своих сторонников к уличной борьбе с властью. "Ситуация сейчас тако­ва, что силовые методы ее разрешения стали просто неизбежны", "Представительные органы власти защищать выйдут дружины непримиримой оппозиции и народное опол­чение. Они выйдут не потому, что очень любят съезд или Хасбулатова; просто в этот момент центр борьбы против ельцинского режима будет находиться у Белого дома"[20]. События 1 мая 1993 г. объективно стали репетицией применения силовых действий: для Верховного Совета - путем использования своих сторонников в качестве инстру­мента непарламентского давления на власть, для власти - путемприменения силовых структур для подавления политических противников.

Как принимать Конституцию. Описанные выше события свидетельствовали о том, что итоги референдума не привели к ослаблению политического кризиса в стране. Внешним, формальным в точном смысле этого слова, выражением этого кризиса стал кризис конституционный. Завязанные в тугой узел и перепутанные "ветви власти" на­до было распутывать или отсекать. Первый вариант был явно предпочтительнее. 30 апреля в "Известиях" был опубликован президентский проект Конституции. В этих условиях был вынужден активизироваться и Верховный Совет, также вспомнивший о необходимости принятия новой Конституции. Это предстояло сделать 17 ноября 1993 г. на очередном съезде народных депутатов.

Разница между президентским и парламентским вариантами касалась двух основ­ных вопросов. Во-первых, должна ли Россия быть республикой по преимуществу пре­зидентской (как следовало из проекта Президента) или парламентской (как следовало из проекта Верховного Совета). Во-вторых, решительно отличались процедуры при­нятия новой Конституции. У Президента ее предстояло доработать на Конституцион­ном совещании, а затем вынести на референдум. По проекту Верховного Совета, Кон­ституцию должен был принимать прежде всего съезд народных депутатов, и только с его согласия можно было провести референдум о принятии новой Конституции.

20 мая 1993 г. Президент издал указ о созыве Конституционного совещания для вы­работки окончательного варианта текста Конституции. Его участниками должны были стать члены Конституционной комиссии Верховного Совета, представители от каждой депутатской фракции, 50 представителей, назначенных Президентом и правительством, представители органов власти субъектов Федерации, а также 250 представителей орга­нов местного самоуправления, политических партий, религиозных конфессий, профсо­юзов и т.д. Совершенно очевидно, что в самом принципе комплектования Конституци­онного совещания, напоминавшем отбор народных депутатов СССР, заметна та же тенденция - сделать совещание управляемым со стороны Президента.

Президент и не скрывал этого. На выступлении в Кремле перед Советом глав адми­нистраций краев, областей и автономных образований 2 мая 1993 г. Ельцин объявил, что "регламент Конституционного совещания будет жестко определен распоряжением Президента, оно не должно превратиться в подобие съезда или в политические дебаты". Было объявлено и то, как будет проходить Конституционное совещание: "На первом пленарном заседании планируется выступление Президента России, избрание председателя Конституционного совещания... Затем начнется работа в шести секциях, где будет отрабатываться окончательный текст проекта Конституции... Доверие на референдуме означает одобрение и этой работы". "Лично я убежден, что съезд, как бы меня ни уговаривали, не примет Конституцию"[21], -добавил Президент, отметив, что в ее проекте нет места съезду.

Уже на следующий день, 29 мая в "Советской России" Хасбулатов попытался пари­ровать этот удар. Он обвинил Ельцина в попытке "попробовать под шумок все-таки протащить диктаторскую Конституцию, практически разогнав и уничтожив предста­вительную власть. К сожалению, в регионах не всегда понимают эту опасность. Даже руководители Советов иногда говорят: вы там конфликтуете, а мы здесь живем дружно... Не совсем представляют люди, что ни о каком конфликте и речи не может быть... Демократия и представительная власть - это практически синонимы", - утверждал Хасбулатов. Он угрожал: «Если будет накаляться обстановка, неизбежно нач­нется распад Российской Федерации, ее "балканизация"»[22]. Утверждая, что российское общество расколото на радикальное меньшинство, к которому он относил сторонни­ков Ельцина, на большинство страны, поддерживающее социально ориентированные реформы (к большинству Хасбулатов отнес сторонников Верховного Совета и его ва­рианта Конституции), и, наконец, на сторонников коммунистической и социалистической идеи, выступающих за проект Конституции, подготовленный КПРФ, Хасбулатов задавал в "Правде" вопрос: "Почему бы нам не провести референдум по трем Консти­туциям? Это была бы классическая форма наиболее полной демократии в обществе"[23]. Хасбулатов сразу же забыл свои собственные недавние утверждения об опасности про­ведения референдума в федеративной стране. По существу он издевался над самой иде­ей референдума, ибо голосовать по трем вариантам Конституции значило не одобрить ни один из них из-за "раскола" голосов.

5 июня 1993 г. в Кремле прошло первое заседание Конституционного совещания. Началось оно со скандала. Когда Президент стал зачитывать свою речь, к трибуне, размахивая руками и что-то выкрикивая, бросился депутат Слободкин. Его схватил ох­ранник Президента и буквально вынес из зала. Затем, перебивая Ельцина, стал тре­бовать слова Хасбулатов. Ельцин ответил ему, что выступление председателя Вер­ховного Совета запланировано на следующей неделе. В ответ оскорбленный Хасбу­латов и его сторонники покинули зал заседания совещания. После этого Президент продолжал свое выступление, заявив, что "нынешняя Конституция не является га­рантом единства страны, стабильной, мирной и безопасной жизни ее граждан. Она не отвечает своему правовому предназначению". По словам Ельцина, стало очевидно, что советский тип власти не поддается реформированию, ибо Советы и демократия несовместимы.

Характеризуя проект новой Конституции, Президент сказал: "Впервые в истории России ни у одного института государства не будет возможности монополизировать власть. Полномочия Президента ограничены правом парламента отрешить его от должности по заключению высшей судебной инстанции и правом Конституционного суда отменять его акты. При этом полномочия Президента Российской Федерации строго ограничены сферой федеральной компетенции. Он не может вторгаться в пра­ва субъектов Российской Федерации и местного самоуправления. Полномочия законо­дательного органа Российской Федерации ограничены правом Президента в случае за­тянувшегося правительственного кризиса распустить парламент и назначить новые выборы. Полномочия парламента ограничиваются также Конституционным судом, который может признать неконституционными акты парламента. И, наконец, парла­мент, как и Президент, не может произвольно вторгаться в права республик, краев и областей Российской Федерации. Другими словами, устанавливается равновесие всех ветвей власти. Вместе с тем в проекте содержится механизм, когда три власти - зако­нодательная, исполнительная и судебная - действуют согласованно и поэтому существует единая государственная власть. Президент-глава государства. Эффективное пра­вительство. Профессиональный двухпалатный парламент. Никакого съезда"[24].

Словесная дуэль между Ельциным и Хасбулатовым была продолжена. Председа­тель Верховного Совета напомнил Президенту, что тот был избран по советской Кон­ституции. «Высказано положение: "Советы и демократия - несовместимы", - цитиро­вал Хасбулатов Ельцина. - Других органов народовластия, представительной власти в стране нет. Поэтому здесь не только цинизм, но и простое непонимание принципов раз­деления власти, системы народовластия вообще, да и простое неуважение именно к тем, кто единственно вправе одобрить или не одобрить проекты Конституции, — к сес­сиям Советов субъектов Федерации... Таким образом, не случайно то, что некоторые субъекты Федерации уже принимают решение обратиться к съезду, Верховному Сове­ту и Конституционному суду, обращая внимание на те положения доклада, которые вызывают сомнение с позиций конституционной законности».

12 июля 1993 г. работа Конституционного совещания была завершена. Проект пре­зидентской Конституции был исправлен и подготовлен к дальнейшему прохождению. Однако после совещания вновь возникла патовая ситуация. Президентский вариант Конституции мог быть принят только вопреки Верховному Совету и съезду, а парла­ментский вариант - только вопреки Президенту. Мосты к компромиссу были подо­жжены с двух сторон. Конституционный кризис приобрел все признаки борьбы за власть, борьбы на взаимное уничтожение. Показательны в этом смысле сведения о со­вещаниях у Президента летом 1993 г., участники которых стремились найти легитим­ные выходы из кризиса, но анализ ситуации подсказывал неизбежность столкновения в ближайшие месяцы[25]. Об этом же свидетельствовали и состоявшиеся в конце июля отставки министра безопасности Баранникова и первого заместителя министра внут­ренних дел Дунаева, которых подозревали в связях с Верховным Советом[26]. Это было сделано Президентом для того, чтобы на эти должности назначить более лояльных ему людей.

Аналогичные процессы проходили и в руководстве Верховного Совета, где всячески раскручивался "коррупционный скандал". Он был инициирован вице-президентом Руц­ким, рассказывавшим об "одиннадцати чемоданах с компроматом" на высших чиновни­ков страны. На этом основании Верховный Совет специальным решением от 24 июня от­казался сотрудничать с Конституционным совещанием из-за обвинений некоторых его участников в коррупции. Обвинения в коррупции людей, близких к Президенту, стано­вились также средством политического давления на власть[27], создавали условия для воз­можного импичмента Президента уже по обвинению уголовного характера. Одновре­менно проходила своего рода мобилизация сил сторонников Верховного Совета, гото­вых силой, непарламентскими методами поддержать Белый дом. 24 июля состоялся 2-й конгресс Фронта национального спасения, уже проявившего себя в ходе майских беспо­рядков. Верховный Совет приостановил действие многих указов Президента и тормозил законодательные инициативы правительства. Конфликт, как нарыв, назрел.

Третье действие. 12 августа Президент собрал в Петрозаводске Совет глав респуб­лик. Там же состоялась его встреча с представителями государственных телерадио­компаний России и руководителями СМИ. "Решительная политическая схватка в Рос­сии наступит в сентябре, а август надо использовать для артподготовки, - заявил Ель­цин. -... Сентябрь будет месяцем сверхбоевым: предстоит решить коренной вопрос - вопрос о власти, то есть о Конституции, о выборах" (курсив мой. - Р.П.).

В ответ на это заявление лидеры Российского общенародного союза - одной из на­иболее радикальных группировок, входивших во Фронт национального спасения, - уже 13 августа выступили с заявлением, что "режим стремится спровоцировать граждан­скую войну", и потребовали от Верховного Совета принять новые законы о телевиде­нии и радиовещании, о средствах массовой информации[28]. Верховный Совет принял ряд поправок к законам о средствах массовой информации, усиливавших контроль над телевидением. В знак протеста министр печати М.А. Федотов подал в отставку.

1 сентября Президент, воспользовавшись коррупционным скандалом, затеянным Руцким, и аналогичными обвинениями в адрес самого Руцкого, временно отстранил от исполнения своих обязанностей первого вице-премьера Шумейко и заодно вице-прези­дента Руцкого. Так Руцкой, боевой офицер, Герой Советского Союза, пользовавшийся определенной поддержкой в армии и ставший с весны 1993 г. постоянным оппонентом и противником Президента, был устранен от властных ресурсов, спецсвязи и многого другого, что могла использовать оппозиция.

По словам самого Президента, в начале сентября 1993 г. он поручил своему первому помощнику В.В. Илюшину начать подготовку указа о проведении Конституционной реформы и роспуске Верховного Совета и Съезда народных депутатов[29]. 12 сентября Ельцин провел совещание с министром обороны П.С. Грачевым, министром внутрен­них дел В.Ф. Ериным и исполняющим обязанности министра безопасности Н.М. Голушко. На встречу был приглашен и министр иностранных дел А.В. Козырев. Как вспоминал потом Ельцин, "я назвал дату объявления указа - 19 сентября, воскресенье. Предложил следующий схематичный план действий. В 20.00 - телетрансляция моего обращения к народу. Части дивизии Дзержинского, которые к этому моменту должны быть в Москве, берут под контроль Белый дом. В выходной день он пуст, никаких про­блем не должно возникнуть. Хасбулатов и Руцкой, видимо, делают какие-то заявления, созывают пресс-конференции на квартирах, но важно, что им негде собраться. Угроза городу исходила от Белого дома. Там горы оружия. Заняв Белый дом, мы решаем не­сколько задач: лишаем распущенный Верховный Совет штаба, центра, который бы ко­ординировал все действия оппозиции, не даем возможности собраться распущенному съезду. Без Белого дома они превращаются в горстку крикунов"[30].

В тот же день Ельцин провел совещание с руководителями президентских спец­служб - начальником Главного управления охраны М.И. Барсуковым и начальником Службы безопасности Президента А.В. Коржаковым. 13 сентября Ельцин сообщил о своих планах премьер-министру Черномырдину и главе Администрации Президента Филатову. 15 сентября с этим планом был ознакомлен Совет безопасности. Вся подго­товка шла в режиме строжайшей секретности. Круг осведомленных лиц определялся самим Президентом.

Утечка. Смею, однако, утверждать, что именно в этот день произошла утечка ин­формации - сведения о готовившихся мерах поступили прямо Руцкому и следовательно - Верховному Совету. Об этом свидетельствует любопытнейший документ - заготов­ленный текст выступления Руцкого на заседании Верховного Совета. Этот документ никогда не публиковался. Он был обнаружен среди бумаг разгромленного Верховного Совета, поступил в Архив Президента и в фонд Верховного Совета России, хранящий­ся в Государственном архиве Российской Федерации. Текст отпечатан на половинках листов бумаги так, как печатались тексты выступлений высших руководителей. Отпе­чатан тщательно, без поправок, на девяти страничках. На последней, девятой - витие­ватая роспись Руцкого и собственноручно проставленная дата - 17.09.93 г. Для того, чтобы подготовить текст такого выступления, требовалось, как минимум, день - пол­тора. Следовательно, этот документ стал готовиться не позже 16 сентября.

Процитирую важнейшие разделы этого документа: "Уважаемый председатель! Уважаемые депутаты! Скажу откровенно, что свое нынешнее выступление я намере­вался посвятить углубленной оценке политической и экономической обстановки в стране, тем последствиям для страны, которые вызваны безответственными действия­ми Президента и его ставленниками в правительстве. Однако за последние дни ситуа­ция изменилась настолько, что сегодня приходится говорить о другом. Прежде всего, я хочу заявить ясно и недвусмысленно, что, несмотря на противозаконный указ Прези­дента и последовавшие за ним действия, я был и остаюсь вице-президентом России, продолжаю выполнять свой конституционный долг. Считаю необходимым это под­черкнуть, чтобы ни у кого не было сомнений в правомочности и дееспособности вице-президента Российской Федерации...

Главный смысл моего обращения сегодня состоит в том, чтобы прямо и открыто за­явить вам, народные депутаты, гражданам России, мировому сообществу, что кремлев­скими властями практически все подготовлено для введения так называемого "прези­дентского правления", а по существу - режима диктатуры. Обещанные Президентом артподготовка и "решительное наступление" не были оговорками. Спланированы комплексные мероприятия, цель которых - разогнать Верховный Совет Российской Федерации, выключить Советы всех уровней из системы государственной власти, пол­ностью разрушить конституционную систему народовластия...

Как вице-президент России я должен решительно и недвусмысленно предупредить об ответственности перед законом и Конституцией тех лиц, которые решились бы вы­ступить против закона, против Конституции, а следовательно и против народа. Хочу верить и надеяться, что это мое обращение будет всеми воспринято с полной серьезно­стью. Я далек от того, чтобы драматизировать события, но мой долг вице-президента и гражданина России потребовал от меня именно таких оценок, именно таких слов. На­деюсь, что народные депутаты России, члены Верховного Совета Российской Федера­ции, партии, общественно-политические движения, народы России правильно поймут мою тревогу и поддержат мое обращение".

Процитированный мною текст выступления Руцкого подтверждает высказанное в мемуарах Ельцина утверждение о том, что "Хасбулатову и Руцкому стало известно главное"[31]. Это заставляет искать ответ на вопрос: где произошла утечка? Анализ тек­ста Руцкого дает возможность высказать следующие предположения. Прежде всего, Руцкой не был знаком с самим текстом проекта указа. У него не было конкретных све­дений о содержании этого документа, тех фактов, которые можно было бы использо­вать в полемике с Президентом. Уровень информированности Руцкого позволяет снять ответственность за утечку с сотрудников Президента, готовивших проект указа, и с руководителей "силовиков", так как им тоже было известно гораздо больше, чем знал Руцкой. Необходимо также учитывать крайнюю опасность для этих людей прова­ла президентского плана. Для них это означало участие в антиконституционном заго­воре (отмечу - по счету Верховного Совета - уже втором, если вспомнить о событиях в марте 1993 г.). Просчитать последствия было нетрудно. Вот почему я считаю, что ис­точником утечки был кто-то из участников заседания Совета безопасности 15 сентяб­ря, поводом для созыва которого был осетино-ингушский конфликт. Президент дал понять его участникам, каковы его ближайшие планы, и кто-то из них проинформиро­вал Руцкого.

Еще 17 сентября руководители "силовых" ведомств поняли, что ситуация осложни­лась, что расчет на неожиданность не оправдывается, и стали настаивать на переносе времени объявления указа на поздний срок, чтобы провести более основательную под­готовку. После споров и обсуждений Президент утвердил новую дату - 21 сентября 1993 г.

Перенос сроков оглашения указа на 21 сентября окончательно подорвал режим се­кретности - утечки пошли, что называется, изо всех дыр. В день объявления указа ру­ководство Верховного Совета и журналисты уже ждали его в Белом доме.

Указ 1400. В20 часов 21 сентября 1993 г. по телевидению начали транслировать за­писанное заранее обращение Президента Б.Н. Ельцина, где сообщалось, что он издал указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации». В эти же минуты в кабинет Хасбулатова был доставлен текст президентского указа, в кото­ром сообщалось, что в стране сложилась «политическая ситуация, угрожающая госу­дарственной и общественной безопасности страны», Верховный Совет противодейст­вует проведению реформ в стране, не учитывая воли граждан, выраженной ими на ре­ферендуме 25 апреля 1993 г. Съезд и Верховный Совет обвинялись в том, что они «предпринимают систематические и все более активные усилия узурпировать не толь­ко исполнительную и даже и судебную функции», но в том, что «конституционная ре­форма в Российской Федерации практически свернута». В качестве единственного, со­ответствующего принципу народовластия средства «преодоления паралича государст­венной власти» Президент предлагал провести выборы нового парламента Российской Федерации.

Указ предписывал:

- Конституционной комиссии и Конституционному совещанию представить к 12 де­кабря 1993 г. единый согласованный проект Конституции РФ в соответствии с реко­мендациями рабочей группы Конституционной комиссии;

- ввести в действие Положение «О выборах депутатов Государственной Думы», разработанное народными депутатами и Конституционным совещанием;

- провести в соответствии с указанным Положением выборы в Государственную j Думу Федерального Собрания Российской Федерации;

- назначить выборы в Государственную Думу Федерального Собрания на 11-12 де­кабря 1993 г.

Согласно Указу, государственные органы и должностные лица должны оказывать необходимое содействие избирательным комиссиям по выборам в Государственную Думу и пресекать «любые... действия, направленные на срыв выборов в Государствен­ную Думу, от кого бы они не исходили». В нем говорилось также, что заседания съезда народных депутатов больше не созываются и полномочия народных депутатов прекра­щаются. Конституционному суду предлагалось не собирать свои заседания до начала работы двухпалатного Федерального собрания.

Стоило только указу Президента поступить в Верховный Совет, как там срочно было подготовлено заключение Юридического отдела, в котором сообщалось о многочислен­ных нарушениях Президентом норм Конституции. В заключении утверждалось, напри­мер, что Президент не может прервать полномочия депутатов, поскольку ст. 103 Консти­туции страны предусматривает право отзыва депутата его избирателями, а ст. 109 закре­пила право досрочного прекращения полномочий депутата за Верховным Советом. Вывод Юридического отдела гласил: «С момента обнародования Президентом Россий­ской Федерации вышеупомянутого указа его полномочия прекращены, а сам указ сле­дует признать не имеющим законной силы как противоречащий действующей Консти­туции Российской Федерации».

На основании ст. 121 Конституции в случае невозможности дальнейшего осуществ­ления Президентом своих полномочий их должен исполнять вице-президент, причем, по мнению юриста Верховного Совета, в данном случае решения Конституционного суда РФ о прекращении полномочий Президента и перехода его полномочий к вице-президенту не требуется[32].

Немедленно был подготовлен и текст обращения Хасбулатова, где действия Б.Н. Ель­цина расценивались как государственный переворот. «Поэтому, - говорилось в обра­щении, - я обращаюсь ко всем военнослужащим, ко всем работникам органов внутрен­них дел, милиции, органов безопасности, ко всем, кто имеет отношение к специальным службам, чтобы они не выполняли приказы, покоящиеся на незаконном указе Прези­дента». Обращение Хасбулатова заканчивалось призывом к депутатам немедленно-выехать или вылететь в Москву на чрезвычайный съезд, который назначался на сле­дующий день.

Сразу же после этого собрался Президиум Верховного Совета. Он также подгото­вил обращение к гражданам России, в котором обвинял Президента в совершении го­сударственного переворота и требовал, чтобы Ельцин, нарушивший Конституцию, был отрешен от должности. После этого оперативно был собран Верховный Совет (напомню, что все это происходило в течение двух-трех часов! Оперативность была очевидным следствием подготовленности). В эти же часы срочно собрался Конститу­ционный суд, обвинивший Ельцина в нарушении Конституции и предрешивший его им­пичмент.

В здании Верховного Совета царила эйфория - Ельцин «подставился», его действия очевидно неконституционны, и поэтому его можно убрать. После того, как Зорькин доставил заключение Конституционного суда в Верховный Совет, тот принял подпи­санное Хасбулатовым постановление «Об исполнении полномочий Президента Рос­сийской Федерации вице-президентом Российской Федерации Руцким А.В.» Документ был датирован 22 сентября 1993 г. (примечательна путаница в датах - постановление фактически приняли ночью 21 сентября, а оформили его 22 сентября, в спешке не об­ратив на это внимания).

В ночь с 21 на 22 сентября в здании Дома Советов были отключены правительст­венные телефоны и заблокирован автотранспорт Верховного Совета. На следующий день, 23 сентября здание было обесточено. Погас свет, встали лифты. Тем не менее Верховный Совет продолжал работу.

22 сентября на заседании Верховного Совета был принят закон «О внесении изме­нений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР», где было записано: «Действия, на­правленные на насильственное изменение конституционного строя Российской Феде­рации, наказываются лишением свободы на срок от 6 до 12 лет с конфискацией имуще­ства или без таковой. Те же действия, повлекшие тяжкие последствия, совершенные должностным лицом, наказываются лишением свободы на срок от 10 до 15 лет с кон­фискацией имущества или без таковой, или смертной казнью с конфискацией имущест­ва или без таковой». В дополнениях в УК РФ устанавливались также суровые наказания для тех, кто противодействовал «предусмотренным законом органам государственной власти». Закон был подписан исполняющим полномочия Президента Российской Феде­рации А.В. Руцким.

В первый день кризиса определилась «демонстрационная модель» поведения прези­дентской власти - попытка обойтись без широкого применения силовых структур, не включать в конфликт регионы страны, игнорировать и «не замечать» Верховный Со­вет, демонстрировать свою легитимность, ссылаясь на результаты референдума 25 ап­реля 1993 г., и уверенность в высшей справедливости своего, очевидно неконституци­онного действия. Одновременно с этим предусматривалось использование методов

«кнута и пряника» по отношению к депутатам (большие денежные выплаты, массовое привлечение их в структуры исполнительной власти и одновременно блокирование здания Белого дома и отключение спецсвязи).

В ответ на это Верховный Совет стал последовательно и бескомпромиссно отри­цать законность указа Президента и применять вместе с Конституционным судом все возможные в его положении средства противодействия, сразу же вовлекая в конфликт региональных лидеров и прежде всего руководителей местных Советов, которые были естественными союзниками Верховного Совета, выступавшего перед общественнос­тью в качестве продолжателя традиций августа 1991 г. и борца с антиконституционны­ми поползновениями исполнительной власти.

Уже на следующий день Верховный Совет сделал ряд важных шагов по пути созда­ния собственной, независимой от Ельцина, структуры исполнительной власти в госу­дарстве. Вслед за назначением Руцкого исполняющим обязанности Президента Вер­ховный Совет 22 сентября утвердил новых «силовых» министров. Министром обороны стал депутат Верховного Совета генерал-полковник В.А. Ачалов, министром безопас­ности - снятый Ельциным со своей должности генерал армии В.П. Баранников, а ми­нистром внутренних дел - генерал-лейтенант А.Ф. Дунаев, незадолго до этого тоже снятый с должности первого заместителя министра внутренних дел. В тот же день по­летели обращения «К личному составу Министерства обороны, Министерства безо­пасности и Министерства внутренних дел», где новые министры обращали внимание своих подчиненных на «необходимость строгого соблюдения конституционного долга, воинской присяги и приказов законно назначенных руководителей». Обращение трех министров было выдержано в спокойных тонах и не содержало прямых провокацион­ных призывов.

Однако уже тогда в Верховном Совете определилась сила, стремившаяся углубить конфликт и перевести его в русло бунта и открытых столкновений. 22 сентября там за­работал некий «Комитет по защите народовластия и Конституции», который выпускал обращения, призывавшие применять политические забастовки, демонстр