Костюмы революции. Фотодокументы 1917 года

Вооруженный патруль моряков Балтийского флота на улицах Петрограда проверяет документы. Сентябрь 1917 года

На моряках-балтийцах - уставные бескозырки, бушлаты, тельняшки. Военная форма в 1917 году не только обозначала принадлежность, но и указывала на "право сильного" останавливать, проверять документы, даже обыскивать. Особенно если к форме прилагаются винтовки. Видно, что обладатель штатского - не самого дорогого - пальто и гражданской фуражки чувствует себя неуверенно.

Праздничная одежда рабочих к 1917 году была своеобразным сплавом городских и деревенских понятий о красоте и шике. Рубахи-косоворотки свободного покроя и кушаки - от деревни, брюки и ухоженные усики - от города. К этому образу прилагались обычно смазные - блестящие - сапоги и кепка-картуз. Заметим, что квалифицированные рабочие могли позволить себе не только добротную - на свой вкус - одежду, но и собственно "фотосессию". А она тогда стоила не так уж дешево.

И все-таки главным элементом костюма русской революции была солдатская шинель. Не то чтобы отменно красивая и удобная - скорее, безальтернативная. Вчерашние солдаты, мечтавшие об окончании войны, стали основным корпусом рядовых революционеров. Головной убор - по вкусу: или солдатская же шапка, или кожаное кепи, или даже кавказская папаха.

Другой одежды, помимо военной формы, у многих людей 1917 года просто не было. Шинель, под ней гимнастерка, иногда френч. Гражданские пальто - крайне редки.

Бойцы женского ударного "Батальона смерти" сидят около палатки

Даже женщины в 1917 году примерили военную форму - правда, это были достаточно необычные женщины.

Демонстрация против саботажа чиновников под лозунгом "В тюрьму саботажников. Революционный террор против них". Петроград, 1917 год

В первые месяцы 1917 года в столичных протестах участвовала и интеллигенция. На фото - обеспеченные люди: женщины в муфтах, мужчины в хороших пальто и меховых шапках. Скоро, слишком скоро "революционный террор" вступит в свои права - и обернется против них...

Жители деревни обсуждают известие о февральской революции. 1917 год

Перед нами не просто крестьяне, но зажиточные и авторитетные крестьяне. Это видно по добротным шапкам и шляпам, а также по грубоватой, но очень добротной и недешевой одежде. В частности, на втором справа мужчине - хорошей выделки, легкий и очень теплый тулуп до пят, а на голове - каракулевая (!) шапка.

Красногвардейцы у костра в дни Октябрьской социалистической революции

Что касается революционеров-активистов, им не всегда хватало даже шинелей: рабочие обходились теплыми куртками. Для конца октября в Петрограде - решительно недостаточная одежда! Остается греться у костра и курить одну самокрутку за другой...

Отряд красногвардейцев рабочих завода Леонера перед отправкой под Гатчину для подавления мятежа Керенского - Краснова

Экипировка Красной гвардии после победы Октябрьской революции - пестрая, но добротная: теплая одежда уже у всех.

Сотрудники городской милиции на Каменноостровском проспекте в Петрограде

А пока - в послефевральские месяцы - городской класс столичных городов еще сохраняет одежду и привычки. Правда, воротник пальто из верблюжьей шерсти на мартовском ветру уже приходится поднимать.

Яков Михайлович Свердлов (1885-1919), российский политический и государственный деятель, революционер, большевик

По тому, как революционеры носят военную форму, можно понять, служили ли они в армии. Яков Свердлов, например - нет: он и в военном френче (тренд эпохи!) остался "стилягой". Очевидно, что военная форма для него - просто более актуальный (небуржуазный) вариант костюма-тройки. Которого, кстати, не стеснялся его непосредственный руководитель - Ленин.

Военно-революционный Комитет одной из польских частей в городе Дубна под Москвой

А вот бывших и действующих военных опознать как раз легко - по "уставной" манере носить гимнастерки, шинели и папахи.

Вооруженные красногвардейцы читают листовку на улице Петрограда

Полный комплект военной формы говорит любому прохожему 1917 года о том, что перед ним человек на службе. Винтовка за спиной, конечно, подкрепляет образ. Но лица - все еще озорные, крестьянские.