Привилегии и иммунитеты дипломатического, административно-технического и обслуживающего персонала дипломатических представительств

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
I. МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ СТАТУСА
ПЕРСОНАЛА ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВ
II. ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ
III. ПРОБЛЕМЫ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ОБОСНОВАНИЯ СТАТУСА
ПЕРСОНАЛА ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВ
IV. ОСНОВНЫЕ ИММУНИТЕТЫ И ПРИВИЛЕГИИ ПЕРСОНАЛА
ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВ
4.1. ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ ПЕРСОНАЛ
4.1.1. Личная неприкосновенность
4.1.2. Иммунитет от юрисдикции
4.1.3. Таможенный иммунитет и освобождение от уплаты
пошлин, прямых налогов, сборов и повинностей
личного порядка
4.1.4. Неприкосновенность частной резиденции и бумаг
дипломатов
4.2. АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ И ОБСЛУЖИВАЮ-
ЩИЙ ПЕРСОНАЛ
4.3. ПРОБЛЕМА ДЕЙСТВИЯ ИММУНИТЕТОВ НА ТЕРРИТОРИИ
ТРЕТЬЕГО ГОСУДАРСТВА
V. СТАТУС ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО КУРЬЕРА
VI. СТАТУС ВНУТРЕННЕЙ ОХРАНЫ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ
ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
НОРМАТИВНО-ПРАВОВЫЕ АКТЫ
ЛИТЕРАТУРА
ВВЕДЕНИЕ
Суть определений дипломатических привилегий и иммунитетов, имеющихся в отечественной и зарубежной литературе по дипломатии и международному праву, сводится к тому, что под ними понимается совокупность особых льгот, прав и преимуществ, предоставляемых иностранным дипломатическим представительствам, их персоналу и другим лицам, пользующимся по международному праву защитой на территории государства пребывания. Это основной элемент, центральный институт всего дипломатического права. В современной дипломатической и договорной практике государств чаще всего речь идет именно о совокупности, определенном комплексе указанных прав и преимуществ, где привилегии и иммунитеты дополняют друг друга, неразрывно связаны между собой.
Однако с точки зрения теории и истории вопроса можно говорить и об известных различиях между понятиями "дипломатические иммунитеты" и "дипломатические привилегии". Прежде всего это касается природы их происхождения, а также источника и пределов их обязательной силы для участвующих в международном общении государств. Исторически сложилось так, что дипломатический иммунитет в целом всегда рассматривался как правовое установление, находившее свое закрепление сначала в обычных, а затем (в сравнительно недавнее время) и в договорных нормах международного права. Отсюда - безусловная юридическая обязательность предоставления дипломатическим агентам иностранных государств иммунитета, т. е. особого права на освобождение от местной юрисдикции, неприменимость к ним мер принуждения, санкций, предусмотренных внутренним правом страны пребывания за нарушение ее законов и правил. Что же касается дипломатических привилегий, т. е. неких дополнительных льгот и преимуществ, направленных на облегчение работы дипломатических представительств и их персонала, то первоначально они не имели правового характера и, следовательно, не были юридически обязательными для государств. Предоставление их основывалось, как правило, лишь на нормах так называемой международной вежливости, носило факультативный, и в этом смысле не всегда устойчивый, характер. Но в последнее время указанные различия значительно сокращаются, ибо с принятием Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. многое из того, что раньше объяснялось соображениями международной вежливости (например, налоговые и таможенные привилегии дипломатов), получило силу норм права, стало юридически обязательным.
И все же некоторые авторы усматривают различие между иммунитетами и привилегиями именно в том, что первые представляют собой область правовых гарантий для деятельности дипломатических представительств и их персонала, тогда как появление вторых (т. е. привилегий) связано с вопросами поддержания престижа аккредитующего государства в делах церемониального, протокольного характера, урегулирование которых действительно производится в большинстве случаев не с помощью правовых, юридически обязательных норм, а лишь на основе норм международной вежливости или существующих на этот счет в международном общении обычных правил (обыкновений).
В отечественной международно-правовой литературе на один весьма важный момент соотношения (и разграничения!) понятий "дипломатические привилегии" и "дипломатические иммунитеты" обращает особое внимание М.И.Лазарев. "Иммунитет, - пишет он, - является совершенно необходимой гарантией нормального осуществления дипломатом своих функций и реализации им своих прав и обязанностей (сюда входит личная неприкосновенность, неприкосновенность служебных и жилых помещений и имущества, изъятие из-под юрисдикции местных органов власти и т.д.), дипломатические же льготы и привилегии не служат такой гарантией, не имеют столь решающего значения для нормального осуществления дипломатом его служебных функций. Дипломат мог бы осуществлять свою деятельность и на основе одного иммунитета. Однако дипломатические льготы и привилегии (освобождение от пошлин, различных сборов, право на флаг, право на ношение формы, на старшинство и т.д.) значительно облегчают его работу и содействуют ей" 1.
Однако, предмет исследования в рамках настоящей работы составляют не сходства и различия между привилегиями и иммунитетами дипломатических представительств и их персонала, а непосредственно привилегии и иммунитеты, представляемые всем категориям персонала дипломатических представительств. Этот вопрос представляется актуальным ввиду его соотношения с внутригосударственным принципом равенства граждан перед законом и судом, международно-правовым принципом суверенитета государства и целым рядом других.
При написании работы автором был использован исчерпывающий круг источников нормативно-правового характера, а также учебные, монографические издания и публикации в периодической печати таких авторов как Левин Д.Б., Тункин Г.И., Демин Ю.Г., Сандровский К., Селянинов О.П., Мовчан А.П., Дурдневский В.Н. и др.
В рамках работы автором будут рассмотрены такие вопросы как международно-правовое и государственно-правовое регулирование статуса персонала дипломатических представительств, проблемы его теоретического обоснования, а также проведен анализ отдельных основных иммунитетов и привилегий персонала дипломатических представительств.
I. МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ СТАТУСА
ПЕРСОНАЛА ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВ
Международно-правовой статус дипломатических представительств и их персонала регулируется нормами международного права, объединенными под названием "дипломатическое право".
Хотя дипломатическое право является одной из традиционных отраслей международного права, в его доктрине до сих пор не выработано единообразия в понимании системы и объема норм этой отрасли. В юридической науке есть два подхода к определению понятия "дипломатическое право": в широком и узком смысле. Под дипломатическим правом в широком смысле обычно понимается система международно-правовых норм, относящихся к статусу и функциям органов внешних сношений государств, и в частности нормы о дипломатических представительствах и консульских учреждениях, специальных миссиях, представительствах государств при международных организациях, иммунитетах и привилегиях международных организаций и их сотрудников. Такая система включает в себя нормы как дипломатического, так и консульского права, а иногда и нормы права внешних сношений. В узком смысле дипломатическое право представляет собой совокупность международно-правовых норм, регулирующих статус и функции только дипломатических представительств. В прошлом (а некоторые авторы и в настоящем) эту систему норм относили к посольскому праву. Некоторые юристы объединяют под названием "дипломатическое и консульское право" нормы дипломатического права в узком смысле и нормы консульского права.
Следует отметить, что употребление понятия "дипломатическое право" в широком понимании приводит к терминологическому совпадению с обобщенной системой норм, относящихся ко всем органам внешних сношений, что представляется неоправданным. Можно согласиться с К.К.Сандровским, предлагающим использовать в качестве общего понятия "право внешних сношений". В этом случае имеется в виду система норм (отрасль международного права), регулирующих статус и функции всех органов внешних сношений2.
Право внешних сношений делится на подсистемы (подотрасли права): дипломатическое, консульское, право специальных миссий, международных организаций (в части, связанной с представительствами государств при международных организациях). Оправданность такого деления на подсистемы, для каждой из которых характерна своя специфика, подтверждается тем, что нормы этих подсистем устанавливаются самостоятельными многосторонними соглашениями: Венской конвенцией о дипломатических сношениях 1961 года, Венской конвенцией о консульских сношениях 1963 года, Конвенцией о специальных миссиях 1969 года, Венской конвенцией о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального характера 1975 года.
Таким образом, термин "дипломатическое право" представляется целесообразным употреблять лишь в узком смысле, то есть применительно только к дипломатическим представительствам, и именно в этой трактовке он будет использоваться в настоящей работе.
Общепризнанно, что основными источниками современного дипломатического права являются международный договор и международный обычай. Первым много-сторонним договором дипломатического права, в котором участвовало восемь европейских государств, является Венский протокол от 7 марта 1815 г. (Венский регламент) о классах дипломатических представителей, дополненный Аахенским протоколом 1818 года.
Большую роль в развитии дипломатического права сыграла Гаванская конвенция о дипломатических чиновниках 1928 года (подписана 20 латиноамериканскими странами и США, ратифицирована 14 государствами, США не ратифицировали). В ней кодифицирован, хотя и на региональном уровне, ряд вопросов дипломатического права. Гаванская конвенция действует в отношениях латиноамериканских стран и в настоящее время.
Важнейшим многосторонним соглашением по дипломатическому праву является Венская конвенция о дипломатических сношениях 1961 года, в которой участвует около 150 государств. Конвенция закрепила основные обычные нормы дипломатического права, а также ввела нормы с учетом сложившейся дипломатической практики.
В этом отношении необходимо подчеркнуть и значение Конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, 1973 года. Принятие этой Конвенции было обусловлено разгулом терроризма во всем мире, в результате которого резко увеличилось количество покушений на иностранных дипломатов их похищений, а также нападений на иностранные дипломатические представительства.
Отдельные аспекты правового положения дипломатических представительств и их персонала регулируются наряду с многосторонними соглашениями, двусторонними договорами, возможность заключения которых предусматривается Конвенцией (п. "в" ст. 47).
В качестве источников дипломатического права общепризнанными являются и международные обычаи. До принятия указанных многосторонних договоров дипломатическое право состояло почти исключительно из обычных норм. В преамбуле Конвенции подтверждается, что "нормы международного обычного права будут продолжать регулировать вопросы, прямо не предусмотренные положениями настоящей Конвенции".
Неверным было бы утверждение, что наличие развитой договорной основы статуса дипломатических представительств и их персонала полностью обеспечивает потребности дипломатической практики. Прежде всего нужно отметить, что происходящие в мире усиление взаимозависимости государств, расширение контактов между ними влияют на эволюцию института дипломатических представительств. За прошедшую с момента заключения Конвенции треть века в дипломатической практике появилось много изменений, связанных с формированием, деятельностью и статусом дипломатических представительств. Например, во всем мире значительно увеличилось количество дипломатических представительств, их персонала и получила распространение система квот. В составе персонала появились специалисты, не являющиеся профессиональными дипломатами. При дипломатических представительствах создаются различные вспомогательные органы, не имеющие прямого отношения к дипломатической деятельности, в частности служба внутренней охраны. Усложнились методы деятельности и более разнообразными стали функции дипломатических представительств, получил распространение уведомительный порядок передвижения дипломатов, появились не предусмотренные Конвенцией способы пересылки дипломатической почты и т.д. Все эти изменения существенным образом отразились на статусе дипломатических представительств и их персонала.
Есть вопросы, относящиеся к статусу дипломатических представительств и их персонала, которые в Конвенции либо не получили надлежащего разрешения (например, статус дипломатических курьеров), либо не затрагиваются вообще (например, иммунитет временной резиденции дипломата" статус внутренней охраны, дипломатическое убежище). Следует отметить, что пробел в правовом регулировании - потенциальный источник конфликтных ситуаций в отношениях между государствами.
II. ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ
Статус дипломатических представительств и их персонала регламентируется нормами международного права, но на практике возникает необходимость разрешения многочисленных проблем, связанных со спецификой традиций каждого государства пребывания и находящихся вне международно-правового регулирования.
Восполнение этих пробелов осуществляется государственно-правовым регулированием статуса дипломатических представительств и их персонала. И хотя в установлении этого статуса главенствующая роль принадлежит нормам международного права, однако и международно-правовое, и государственно-правовое регулирование существуют в неразрывном единстве, взаимно дополняя друг друга.
Важную роль в государственно-правовом регулировании играет национальное законодательство государства пребывания, которое не только воспроизводит основные нормы дипломатического права, но по ряду вопросов устанавливает их более детальную регламентацию. Нормами национального законодательства регламентируются также те вопросы, которые вообще не получили разрешения в международном праве. Конвенцией предусматривается разрешение отдельных вопросов законодательством государства пребывания. Следует учитывать, что при этом законы и правила государства пребывания не должны противоречить его договорным обязательствам. В случае коллизии законодательной нормы и нормы договора, в котором участвует данное государство, применяется норма договора.
В России основными законодательными актами в рассматриваемой области являются Конституция Российской Федерации, Положение о дипломатических и консульских представительствах иностранных государств на территории СССР, утвержденное Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 мая 1966 г. Отдельные вопросы, связанные со статусом дипломатических представительств, регулируются целым рядом ведомственных актов Министерства иностранных дел Российской Федерации, других министерств и ведомств.
В государственно-правовом регулировании статуса иностранных дипломатических представительств и их персонала определенную роль могут играть судебные прецеденты. Речь идет о тех странах (США, Великобритании и др.), которые признают доктрину судебного прецедента, то есть рассматривают решения национальных судов как источники внутреннего права. Судебные прецеденты могут восполнять пробелы международного и внутригосударственного права, особенно в тех случаях, когда разрешаются казусные ситуации3.
Большое значение в государственно-правовом регулировании статуса иностранных дипломатических представительств и их персонала имеет существующая в государстве пребывания дипломатическая практика, которая находит свое отражение в официальных заявлениях, нотной переписке и т.п. Ссылка на дипломатическую практику широко используется в нотной переписке в качестве аргумента для обоснования той или иной позиции.
Регламентация отдельных сторон статуса иностранных дипломатических представительств и их персонала имеет в каждом государстве свои специфические особенности, связанные с характером государственного и общественного строя, системой права, традициями и обычаями. В то же время в целях нормального развития международных отношений государства должны сообразовывать свои действия с национальным законодательством, судебной и дипломатической практикой других государств. Важным регулятором, обеспечивающим определенную унификацию законодательства, судебной и дипломатической практики различных государств, является принцип взаимности. Применение принципа взаимности предусматривается в ст. 47 Конвенции; прямая ссылка на этот принцип содержится практически во всех двусторонних соглашениях, которыми регулируются отдельные аспекты статуса дипломатических представительств и их персонала. Применение в дипломатических отношениях принципа взаимности закрепляется и в законодательстве государств.
В дипломатической практике нередко встречаются ситуации, когда государство пребывания, стремясь уклониться от предоставления на основе взаимности каких-либо дополнительных прав иностранному дипломатическому представительству, ссылается на принцип недискриминации. Действительно, принцип взаимности может противоречить принципу недискриминации, который предполагает обязанность принимающего государства обеспечить равный статус дипломатическим представительствам всех стран. Конвенция специально оговаривает, что в случае такого противоречия предпочтение отдается принципу взаимности (ст. 47).
Применение принципа взаимности в дипломатических отношениях способствует сглаживанию различий в государственно-правовом регулировании статуса дипломатических представительств и их персонала, что ведет к возникновению обычных и договорных норм дипломатического права. Национальное законодательство, судебные прецеденты, дипломатическая практика, не будучи формальными источниками международного права, играют, таким образом, важную роль в процессе становления норм международного правя.
Значение государственно-правового регулирования не всегда находит должную оценку в доктрине международного права. В работах по дипломатическому праву, в курсах международного права при характеристике статуса дипломатических представительств и их персонала основное внимание, как правило, уделяется источникам дипломатического права, а вопросам государственно-правового регулирования отводится весьма скромное место, в то время как раскрытие этого статуса без учета норм национального законодательства, судебной и дипломатической практики государств было бы неполным и неточным.
Именно государственно-правовое регулирование позволяет государству пребывания, самостоятельно определяя те или иные особенности статуса иностранных дипломатических представительств и их персонала, полнее, чем это предусматривается нормами международного права, которые зачастую носят компромиссный характер, учесть собственные интересы и потребности.
Происходящие в России перемены существенным образом отразились на государственно-правовом регулировании статуса иностранных дипломатических представительств и их персонала. В прошлом наше государственно-правовое регулирование в значительной мере имело явно выраженный ограничительный характер (например, порядок прохода посетителей в помещения дипломатических представительств, порядок сношений дипломатических представительств с советскими должностными лицами, порядок передвижения персонала дипломатических представительств по территории СССР, порядок обслуживания только через УпДК МИД СССР и др.).
Отмена большинства прежних ограничений радикальным образом либерализовала государственно-правовое регулирование статуса дипломатических представительств и их персонала; назрела необходимость в изменении Положения 1966 гола, в выработке новых подходов.
III. ПРОБЛЕМЫ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ОБОСНОВАНИЯ СТАТУСА
ПЕРСОНАЛА ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВ
Одним из наиболее сложных вопросов, связанных с иммунитетами и привилегиями, является теоретическое обоснование необходимости их предоставления.
Этот вопрос не теряет своей актуальности с древних времен. Потребность в теории, раскрывающей юридическую природу иммунитетов и привилегий, обусловлена не только интересами собственно науки международного права, но и назревшей практической необходимостью дальнейшей кодификации норм дипломатического права. Такая теория могла бы иметь также важное практическое значение для толкования действующих иммунитетов и привилегий, при разрешении спорных ситуаций, когда отсутствует договорное регулирование и необходимо установить наличие и конкретный объем того или иного иммунитета. Теоретическое обоснование дипломатических иммунитетов и привилегий в большой мере отражается на статусе дипломатических представительств в той или иной стране, поскольку оно существенным образом влияет на государственно-правовое регулирование этого статуса, на реализацию иммунитетов и привилегий.
Привилегии и иммунитеты складывались постепенно, на основе существовавших в различных странах обычаев и по мере развития самих дипломатических институтов. Так, например, личная неприкосновенность посла с давних времен считалась его неотъемлемым правом. Известно, что священные законы древней Индии запрещали под страхом смерти поднимать руку на посла, ибо считалось, что в силу своей миссии, от которой зависят мир и война, он пользуется божественным покровительством. Большим уважением были окружены послы в древней Греции: им воздавались почести, преподносились подарки, их приглашали на всевозможные празднества. Неприкосновенность посла устанавливалась и законодательством древнего Рима.
Весьма бдительно следил за соблюдением неприкосновенности своих послов Петр I. Когда русского посла в Англии А.Матвеева за долги подвергли оскорблениям, побоям и даже аресту, Петр I потребовал смертной казни для зачинщиков инцидента, и они действительно были привлечены к ответственности. До смертной казни дело не дошло, тем не менее английский парламент осудил их действия как преступление перед английскими законами и международным правом, а к Петру I было снаряжено посольство с извинениями4.
За всю историю развития дипломатического права различными юристами было выдвинуто не менее 15 теорий дипломатического иммунитета5. В современной юридической литературе рассматриваются три теории: экстерриториальности, функциональной необходимости и представительная теория.
Теория экстерриториальности (внеземельности) объявляет территорию, занимаемую дипломатическим представительством, частью территории аккредитующего государства; посол и персонал представительства, находясь в стране пребывания, как бы продолжают оставаться на территории аккредитующего государства. Эта конструкция и обосновывает наличие у представительства и его персонала иммунитетов и привилегий.
Наибольшее распространение теория экстерриториальности получила в XVIII-XIX веках. Во второй половине XIX - начале XX века большинство юристов отказались от этой теории, и в настоящее время она в дипломатическом праве практически не применяется.
Теория экстерриториальности подвергается подробной и обстоятельной критике почти в каждой работе по дипломатическому праву, что обусловлено ее удивительной живучестью. Ссылки на эту теорию нередко встречаются в периодической печати, дипломатической практике и даже в некоторых соглашениях. До сих пор еще бытует основанное на теории экстерриториальности ошибочное мнение, что земельный участок, занимаемый дипломатическим представительством, является территорией аккредитующего государства.
Теория функциональной необходимости исходит из того, что основанием предоставления иммунитетов и привилегий является необходимость обеспечить эффективное выполнение функций дипломатического представительства. Иммунитета должны предоставляться только в тех случаях и в том объеме, когда и в каком объеме они необходимы для обеспечения нормального функционирования дипломатического представительства и его персонала.
Теория функциональной необходимости получила распространение со второй половины XIX века и в настоящее время пользуется почти всеобщим признанием.
Сильной стороной этой теории является то, что она может быть использована в качестве критерия для разрешения спорных ситуаций, когда необходимо установить наличие и объем иммунитета. В то же время теория функциональной необходимости многими авторами справедливо подвергается критике.
К недостаткам этой теории относится то, что, используя ее, нельзя обосновать необходимость ряда существующих иммунитетов и привилегий. Так, с позиции функциональной необходимости трудно объяснить наличие налогового и таможенного иммунитетов у дипломатов, предоставление иммунитетов членам семьи дипломата, существующий объем иммунитетов дипломатических средств передвижения. Неясно, на чем основывается иммунитет посла, еще не приступившего к исполнению обязанностей, или члена персонала, уже прекратившего исполнение своих обязанностей в представительстве. В противоречии с теорией находится тот факт, что шифровальщик, личный секретарь посла, заведующий архивом пользуются меньшим объемом иммунитетов, чем дипломат, имеющий низший ранг, - атташе. Остается открытым вопрос о том, кто именно должен определять соответствие предоставляемых иммунитетов функциям представительства, какой, собственно, объем иммунитетов необходим и достаточен для эффективного выполнения функций.
В целом же теория функциональной необходимости лишь объясняет, да и то не во всех случаях, предоставление того или иного иммунитета, но по существу не является юридической основой института иммунитетов и привилегий.
Представительная теория возникла еще в период абсолютизма и с определенными модификациями применяется в настоящее время. Сначала эта теория утверждала, что посол персонифицирует особу монарха и пользуется иммунитетами, поскольку монархи не обладают властью друг над другом.
Определенные видоизменения представительной теории произошли в конце XIX - начале XX века. Становится общепризнанным, что посол олицетворяет собой не монарха, а свое правительство или государство и в силу принципа суверенного равенства государств пользуется иммунитетами.
Представительная теория является анахронизмом, несмотря на все попытки приспособить ее путем модификации к современным условиям. Здесь дается обоснование иммунитетам и привилегиям лишь главы дипломатического представительства. Весь остальной (особенно недипломатический) персонал, а также члены семей сотрудников представительства на основе этой теории не должны пользоваться иммунитетами, что противоречит существующей практике.
Одним из общепризнанных принципов международного права является принцип суверенного равенства государств. На этом принципе основывается норма международного права - иммунитет государства от иностранной юрисдикции6. Иммунитет государства распространяется как на само государство, так и на его имущество, собственность, государственные органы.
Дипломатическое представительство является публичным органом государства и в силу иммунитета государства освобождается от юрисдикции государства пребывания.
Именно иммунитетом аккредитующего государства, на наш взгляд, можно объяснить необходимость предоставления всех тех иммунитетов и привилегии, которыми наделено дипломатическое представительство.
Так, дипломатическое представительство пользуется неприкосновенностью своих помещении. Запрещение местным властям входить в эти помещения без разрешения главы представительства объясняется в рамках предлагаемой теории тем, что в помещениях этого государственного органа действует административный правопорядок аккредитующего государства. Обязанность государства пребывания обеспечить повышенную защиту помещений от посягательств частных лиц обусловлена особой опасностью таких посягательств, которые фактически представляют собой посягательство на иностранное государство.
Неприкосновенность архивов, официальной корреспонденции, дипломатической почты, иммунитета имущества, средств передвижения объясняются тем, что все перечисленное является государственной собственностью аккредитующего государства. Под налоговым иммунитетом имеется в виду, что государства, а также их представительные органы в силу принципа суверенного равенства не могут облагать друг друга налогами и сборами.
Таможенный иммунитет, то есть освобождение дипломатических грузов от таможенных пошлин, может быть объяснен тем, что аккредитующее государство, передавая грузы одного государственного органа другому, осуществляет своего рода внутригосударственный обмен, не затрагивающий экономические интересы других государств.
Объяснение существующих иммунитетов и привилегий дипломатического представительства иммунитетом аккредитующего государства требует не только сохранения, но и расширения их объема. Действительно, логичным следствием предлагаемой теории явилось бы освобождение дипломатических грузов от таможенного досмотра, предоставление неприкосновенности имуществу и средствам передвижения представительства, освобождение дипломатического представительства от гражданской и административной юрисдикции государства пребывания и пр.
При ссылке на иммунитет аккредитующего государства отпадает необходимость в подчеркивании представительного характера дипломатического представительства; исполнение дипломатическим представительством наряду с другими и представительской функции будет лишь указывать на специфику дипломатического представительства, не играющую какой-либо роли в обосновании необходимости предоставления иммунитетов и привилегий. В таком случае иммунитетом государства могут быть объяснены иммунитеты и привилегии таких его органов, как консульства, торговые представительства, постоянные представительства при международных организациях и др.
Предложенные положения могут явиться основой теории, которую можно условно назвать теорией суверенного иммунитета государств, поскольку именно этим иммунитетом обосновываются дипломатические иммунитеты и привилегии, и которая привлекательна своей простотой и удобством применения. Она позволит дать единое обоснование иммунитетов и привилегий всех зарубежных органов внешних сношений государства, в то время как современная доктрина пытается дать такое обоснование применительно к тем или иным органам в различных отраслях международного права.
Предлагаемое теоретическое обоснование объясняет и необходимость предоставления иммунитетов и привилегий сотрудникам дипломатического представительства, которые должны рассматриваться как работники государственного учреждения и в силу этого освобождаться от юрисдикции иностранного государства. Строго говоря, иммунитеты предоставляются не сотрудникам дипломатического представительства, а аккредитующему государству в отношении его работников за границей. Подтверждением этому служит положение п. 2 ст. 32 Конвенции, которым устанавливается, что от иммунитетов сотрудников дипломатического представительства может отказаться лишь аккредитующее государство, но не они сами.
IV. ОСНОВНЫЕ ИММУНИТЕТЫ И ПРИВИЛЕГИИ ПЕРСОНАЛА
ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВ
4.1. ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ ПЕРСОНАЛ
4.1. 1. Личная неприкосновенность
Личная неприкосновенность является фундаментальным принципом и основой группы привилегий и иммунитетов дипломатического персонала представительств. Она выражается прежде всего в том, что дипломаты не могут быть подвергнуты аресту или задержанию в какой-либо форме. Иммунитет от уголовной юрисдикции страны пребывания у них абсолютный. В этом и состоит основное отличие личной неприкосновенности дипломатов от известного всем современным государствам конституционного принципа неприкосновенности личности, при котором арест или задержание все же возможны при строгом соблюдении предусмотренных законом оснований.
У дипломатов действует иное положение. Как отмечают Джон Вуд и Жан Серре, "неприкосновенность дипломатического агента гарантирует ему защиту в любых обстоятельствах... Даже если он занимается деятельностью, затрагивающей достоинство главы государства, при котором он аккредитован, к нему не могут быть применены меры, которые бы нанесли ущерб ему лично. Однако государство имеет в своем распоряжении средства защиты собственных интересов, такие, как требование отзыва дипломатического агента или его выдворение"7.
Последнее замечание, отражающее общепризнанное в доктрине и практике государств положение, вполне очевидно и едва ли нуждается в комментариях. Гораздо важнее было бы упомянуть о том, что государство пребывания вправе при определенных условиях использовать и такие средства защиты своих интересов, как временное задержание (без заключения под стражу!) иностранного дипломата для предотвращения или ликвидации вредных последствий готовящегося или уже совершенного им серьезного нарушения законов и правил страны пребывания.
На допустимость такого обращения с дипломатами указывают некоторые авторы работ по международному праву8. Комиссия международного права ООН, готовя проект конвенции о дипломатических сношениях и иммунитетах, в комментарии к ст. 27 окончательного проекта также отметила в своем толковании принципа личной неприкосновенности, что он, в частности, "... не исключает в отношении дипломатического агента ни мер самообороны, ни, при исключительных обстоятельствах, мер по предупреждению совершения им преступлений или проступков".
Таким образом, личная неприкосновенность дипломата в указанном выше смысле (т. е. в смысле возможности временного его задержания в порядке превентивной меры) не является абсолютной - в отличие от иммунитета от уголовной юрисдикции, который, как уже отмечалось, носит абсолютный характер.
Тем не менее Комиссия международного права, а затем и созванная под эгидой ООН в Вене в 1961 г. конференция по дипломатическим сношениям и иммунитетам вполне справедливо исходили из того, что акцентировать внимание нужно на правиле, каковым является сам принцип личной неприкосновенности, а не на исключениях из него, возможных только в чрезвычайно редких в практике случаях. И тот факт, что текст самой Конвенции уже не содержит никаких оговорок по этому поводу, несомненно, укрепляет принцип личной неприкосновенности дипломатических агентов как основную юридическую гарантию нормальной и беспрепятственной деятельности дипломатов в стране пребывания.
В то же время недопустимость задержания в определенной степени обеспечивает безопасность тех дипломатов, которые занимаются незаконной деятельностью в государстве пребывания, и серьезно ограничивает возможности местных правоохранительных органов по ее пресечению.
В связи с этим в практике всех стран в качестве одного из наиболее действенных способов пресечения подобного рода деятельности применяется захват с поличным. Как отмечал французский юрист Ф. Кайе, государство пребывания стремится мотивировать свои действия и предоставить доказательства виновности иностранного дипломата, с тем чтобы избежать межгосударственных осложнений, а поимка с поличным, если характер правонарушения очевиден, рассматривается в уголовном процессе различных государств как особенный случай, обеспечивающий быстрое и эффективное рассмотрение дел9. Однако, несмотря на явно преступный характер действий захваченного с поличным дипломата, аккредитующее государство нередко прибегает к ответным мерам. В связи с этим возникает необходимость обоснования соответствия действий местных властей нормам международного права.
Сложность рассматриваемого вопроса заключается в следующем. Хотя при захвате с поличным не производится юридического оформления задержания дипломата в уголовном или административном порядке, однако дипломат в течение определенного времени (иногда до нескольких часов) физически задерживается. В то же время понятие "личная неприкосновенность" означает, в частности, освобождение дипломата "от ареста или задержания в какой бы то ни было форме". Совместим ли захват с поличным с личной неприкосновенностью дипломата? Подробно этот вопрос исследовался в многочисленных работах зарубежных авторов, особенно написанных до принятия Конвенции. Обобщив их высказывания, Д.Б. Левин приводит три случая, когда государство пребывания не несет ответственности за нарушение личной неприкосновенности дипломатов:
1. Если такие действия совершены в порядке необходимой самообороны против дипломата.
2. Если дипломат своими действиями сам подвергает себя риску (например, если он вызывает кого-либо на дуэль или посещает непристойные места).
3. Когда лицо, совершившее посягательство на дипломата, не знало об официальном положении последнего10.
Зарубежные авторы, учитывая положения Конвенции, единодушно высказываются о том, что из принципа личной неприкосновенности могут быть сделаны, по крайней мере, два исключения:
1. К дипломату могут быть применены принудительные меры в порядке самозащиты.
2. Дипломат может быть временно задержан в целях предупреждения совершения им преступления.
В основном такого же мнения придерживаются некоторые отечественные юристы. Исключения из принципа личной неприкосновенности неоднократно приводились в ходе кодификации норм дипломатического права.
При подготовке Проекта статей Конвенции, комментируя принцип личной неприкосновенности, КМП отметила, что он "не исключает в отношении дипломатического агента ни мер законной самообороны, ни, в исключительных обстоятельствах, мер, предназначенных воспрепятствовать ему совершить преступления или проступки"11. Эти исключения, не встретившие возражений со стороны членов КМП, не были включены в Конвенцию лишь потому, что это привело бы на практике к перечеркиванию самого правила.
Такие же два исключения из принципа личной неприкосновенности признаны в США на правительственном уровне.
Если обобщить высказанные мнения, то можно констатировать, что ограничения личной неприкосновенности дипломатов допускаются в четырех случаях:
- когда дипломат своими действиями сам подвергает себя риску;
- когда лица, нарушающие неприкосновенность дипломата, не знают о его официальном положении;
- в порядке самообороны от действий со стороны дипломата;
- в целях предупреждения совершения преступления.
С учетом этого, а также существующей практики можно сделать вывод о правомерности с юридической точки зрения трех вариантов захвата дипломатов с поличным12.
Наиболее просто обосновывается захват дипломата с поличным в тех случаях, когда его осуществляют частные лица.
Такой захват на практике встречается тогда, когда противоправный характер действий дипломата очевиден для окружающих (например, фотографирование военного объекта). Частные лица, задержав, по их мнению, преступника, передают его представителям органов власти. Представители органов власти производят обыск задержанного, устанавливают его личность и после составления акта о незаконных действиях отпускают дипломата.
Частные лица не обязаны знать, что такое иммунитет дипломата; выполняя свой гражданский долг, они задерживают преступника. Поскольку задержание осуществляется частными лицами, в данном случае не происходит "задержания в какой бы то ни было форме" местными компетентными органами, и, следовательно, дипломатическое представительство лишено возможности заявить о нарушении личной неприкосновенности дипломата. Конечно, дипломатическое представительство может попытаться обвинить государство пребывания в необеспечении повышенной защиты дипломата от посягательств частных лиц. Подобное обвинение легко опровергается, поскольку дипломат сам, своими действиями, поставил себя в условия повышенного риска, то есть в такие условия, когда его личная неприкосновенность не могла быть обеспечена. В самом деле, если, например, дипломат нарушает правила дорожного движения и оказывается сбитым автомашиной, вряд ли он вправе обвинять государство пребывания в необеспечении его повышенной защиты от посягательств частных лиц.
Другой вариант захвата с поличным встречается в тех случаях, когда сотрудники правоохранительных органов задерживают неизвестное лицо по подозрению в совершении им преступления; они либо не знают, либо имеют серьезные сомнения в том, что задержанный является дипломатом.
Задержанный доставляется в штаб-квартиру контрразведки (отделение милиции), подвергается обыску и после установления его личности (как правило, с вызовом представителей МИД и соответствующего посольства) и составления акта о незаконных действиях отпускается.
Дипломатическое представительство может в данном случае заявить, что была нарушена личная неприкосновенность дипломата, поскольку он был задержан представителями органов власти. Однако на это можно легко возразить, отметив, что представители органов власти не знали, не могли да и не обязаны были знать, что преступником, которого они задержали, исполняя свой служебный долг, может оказаться политический представитель другого государства. В данном случае дипломат своими действиями также поставил себя в условия повышенного риска, то есть в такие условия, когда его личная неприкосновенность не могла быть обеспечена.
Кроме того, неприкосновенность личности дипломата не исключает законной самообороны против дипломата, если он совершает противоправные действия в отношении других лиц. В книге "Дипломатическое и консульское право" приводится следующий пример из судебной практики: "в 1947 г. кассационный суд Коста-Рики в деле об оскорблении действием перуанского поверенного в делах со стороны гражданина Коста-Рики Арайи вынес постановление, где говорилось, что поступок Арайи является естественным и логическим последствием действий самого пострадавшего, который оскорбил обвиняемого и угрожал ему избиением, и поэтому не может считаться нарушением дипломатической неприкосновенности13.
В то же время в определенных случаях официальные или частные лица государства пребывания могут принять соответствующие меры с целью помешать дипломату совершить преступление или нарушить установленные правила (например, в случае попытки дипломата проникнуть в запретную зону и т.п.).
Считается также, что право личной неприкосновенности утрачивается и в том случае, если дипломат сам без необходимости подвергает себя риску, например, совершает вечером прогулку в том месте, где может произойти какое-то непредвиденное событие (драка, манифестация, облава и т.п.). В этом случае будет трудно возложить на местные органы власти ответственность за последствия необдуманных действий дипломата.
4.1.2. Иммунитет от юрисдикции
Дипломатический агент, согласно ст. 31 Венской конвенции, пользуется иммунитетом от уголовной, гражданской и административной юрисдикции государства пребывания.
Это положение содержится также в национальном законодательстве ряда государств. Например, Положение о дипломатических и консульских представительствах иностранных государств на территории СССР 1966 г. гласит, что глава дипломатического представительства и члены дипломатического персонала представительства пользуются иммунитетом от уголовной, гражданской и административной юрисдикции Союза ССР и союзных республик, кроме тех случаев, когда на это имеется ясно выраженное согласие аккредитующего государства (ст. 13)14.
Изъятие дипломатического агента из уголовной юрисдикции является полным, т.е. иностранный дипломат не может быть привлечен к уголовной ответственности и подвергнут уголовному наказанию судами страны пребывания.
Что касается иммунитета от гражданской и административной юрисдикции, то здесь имеются исключения. К дипломату в принципе не может быть предъявлен гражданский иск, за исключением встречного иска и случаев, когда дипломат в качестве частного лица владеет недвижимым имуществом, находящимся на территории государства пребывания, или занимается промышленным или коммерческим предпринимательством (ст. 31)15.
Указанные выше абсолютный иммунитет дипломата от уголовной юрисдикции не означает, что дипломат может не считаться с местными законами. Если, например, он совершит уголовно наказуемое деяние, его объявят персоной "нон грата" и предложат покинуть страну пребывания. Кроме того, следует помнить, что иммунитет дипломатического агента от юрисдикции государства пребывания не освобождает его от юрисдикции аккредитующего государства.
Дипломатический сотрудник представительства не гарантирован от автомобильной катастрофы, в результате которой может быть причинен материальный ущерб гражданину (гражданам) государства пребывания. Материальный ущерб может быть нанесен также дипломатом, членами его семьи владельцу дома, квартире, мебели, которые он арендует. Во всех таких случаях возникает материальная ответственность дипломата. Хотя судебный иск в силу иммунитета от гражданской юрисдикции предъявить дипломату не могут, такие требования могут быть предъявлены по дипломатическим каналам. Поэтому компенсация ущерба - дело чести дипломата. Часть ущерба дипломат может покрыть за счет страхования своего транспорта в страховых компаниях от всех видов риска.
Освобождение от уголовной, гражданской и административной юрисдикции государства пребывания не означает, что дипломаты всегда остаются безнаказанными в случае совершения ими различных правонарушений. Существуют две возможности обеспечить реальное наказание дипломатов.
Одна из них предусматривается в п. 4 ст. 31 Конвенции: "Иммунитет дипломатического агента от юрисдикции государства пребывания не освобождает его от юрисдикции аккредитующего государства".
Таким образом, дипломат, совершивший правонарушение, может быть привлечен к ответственности в аккредитующем государстве по ходатайству государства пребывания либо отдельных лиц.
Хотя возможность возбуждения судебных дел в аккредитующем государстве издавна общепризнанна в международном праве, в действительности этот способ воздействия на иностранных дипломатов недостаточно эффективен, и прецедентов подобного рода весьма немного16.
Универсальному применению рассматриваемой возможности препятствует тот факт, что результативность обращений в судебные органы аккредитующего государства определяется состоянием политических отношений между этим государством и государством пребывания17.
Остаются безнаказанными правонарушения, совершенные дипломатами по уполномочию аккредитующего государства. Так, вряд ли можно ожидать, что дипломат, уличенный государством пребывания в проведении шпионской деятельности, будет привлечен к ответственности в аккредитующем государстве.
Может возникнуть проблема, если суд аккредитующего государства сочтет себя некомпетентным в отношении рассмотрения правонарушения, совершенного за границей.
Другая проблема может возникнуть, если совершенное деяние рассматривается как правонарушение только в государстве пребывания, а не в аккредитующем государстве.
Можно согласиться с английским юристом А.Дензой, которая отмечала, что дипломат может избежать ответственности и в том случае, когда он, выехав из государства пребывания, не возвращается в аккредитующее государство, а, например, получает назначение на дипломатическую работу в третью страну. Осуществление гражданского судопроизводства в аккредитующем государстве может повлечь для истца - гражданина государства пребывания чрезмерные расходы, связанные, например, с оплатой проезда свидетелей. И, наконец, не исключено, что иностранный суд будет относиться к истцу менее благожелательно, чем суд государства пребывания18.
При подготовке Конвенции предпринимались попытки обеспечить неотвратимость наказания дипломатов в аккредитующих государствах. С этой целью предлагалось учредить в аккредитующих государствах на правительственном уровне специальные трибуналы для рассмотрения уголовных и гражданских правонарушений, совершенных дипломатами. Это предложение было отвергнуто, поскольку создание таких трибуналов не соответствует законодательству большинства государств и не обусловлено острой практической необходимостью.
Другой, более эффективной возможностью обеспечить реальное наказание дипломата является привлечение его к ответственности в государстве пребывания. В ст. 32 Конвенции устанавливается:
"1. От иммунитета от юрисдикции дипломатических агентов... может отказаться аккредитующее государство.
2. Отказ должен быть всегда определенно выражен.
3. Возбуждение дела дипломатическим агентом... лишает его права ссылаться на иммунитет от юрисдикции в отношении встречных исков...
4. Отказ от иммунитета от юрисдикции в отношении гражданского или административного дела не означает отказа от иммунитета в отношении исполнения решения, для чего требуется особый отказ".
Решение вопроса об ответственности виновного дипломата путем выдвижения требований к главе соответствующего дипломатического представительства об отказе от иммунитетов предусматривается и законодательством некоторых стран.
Отказ аккредитующего государства от иммунитета дипломата и привлечение последнего к ответственности в государстве пребывания встречается нередко в мировой практике.
Конвенция определенно устанавливает, что отказаться от иммунитетов дипломата правомочно только аккредитующее государство, но не сам дипломат. Отказ может последовать на любой стадии судебного разбирательства; но до вынесения приговора. В Конвенции нет процедуры выражения отказа от иммунитета, однако очевидно (и это мнение поддерживается в доктрине международного права19), что глава дипломатического представительства в силу выполняемой им представительской функции правомочен сделать соответствующее заявление, которое будет расцениваться государством пребывания как выражение аккредитующим государством отказа от иммунитета конкретного дипломата.
Заявленный аккредитующим государством отказ от иммунитета дипломата не может быть, как это отмечалось в Комментарии к Проекту статей Конвенции; взят обратно, хотя в практике государств встречаются нарушающие это положение прецеденты. Важно отметить, что аккредитующее государство вправе отказаться от иммунитетов дипломата без его согласия на это, и дипломат обязан подчиниться принятому решению.
Судебная практика свидетельствует, что не являются отказом от иммунитета неявка в суд, получение гарантий у банкира, согласие на арбитражное решение20.
Пункт 4 ст. 32 не предусматривает необходимости выражения отказа от иммунитета в отношении исполнения решений по уголовным делам, что, вероятно, является результатом погрешности, допущенной при формулировании этого пункта. Действительно, исполнение решений по уголовным делам в принципе может затрагивать в значительно большей степени интересы виновного дипломата и аккредитующего государства, чем исполнение решений по гражданским и административным делам; в связи с этим вряд ли можно найти логическое обоснование допущенного в п. 4 пробела. Впрочем, отсутствие соответствующего положения в данном пункте вряд ли вызовет практические осложнения, учитывая личную неприкосновенность дипломата, неординарность случаев привлечения дипломатов к уголовной ответственности, вовлечение правительственных инстанций в решение вопросов, связанных с отказом от иммунитета.
Возможность привлечения дипломата к ответственности в государстве пребывания реализуется далеко не всегда, поскольку ее реализация всецело зависит от усмотрения аккредитующего государства. В некоторых случаях, например, аккредитующие государства отказываются от иммунитета дипломатов, но лишь после того, как последние покинули страну пребывания.
Универсального и эффективного решения вопроса об ответственности дипломатов за уголовные, гражданские и административные правонарушения не предлагается ни в Конвенции, ни в доктрине международного права. При практическом решении этого вопроса государства стремятся скорее побудить аккредитующее государство к отказу от иммунитетов виновного дипломата, чем к привлечению его к ответственности на родине. Отражением этой тенденции явилось принятие на Венской конференции 1961 года наряду с текстом Конвенции резолюции относительно рассмотрения гражданских исков, в которой говорится: "... рекомендуется, чтобы направляющее государство отказывалось от иммунитета членов дипломатического представительства в отношении гражданских исков лиц в государстве пребывания, когда это может быть сделано без ущерба для выполнения функций представительства, и чтобы в случае отсутствия отказа от иммунитета направляющее государство использовало все возможные средства для справедливого урегулирования требования".
4.1.3. Таможенный иммунитет и освобождение от уплаты
пошлин, прямых налогов, сборов и повинностей
личного порядка
В теоретическом отношении вопросы таможенного иммунитета достаточно ясны и каких-либо дискуссий не вызывают. Договорным путем таможенный иммунитет дипломатов впервые был закреплен в Конвенции. На наш взгляд, таможенный иммунитет состоит из трех основных компонентов: свобода ввоза и вывоза предметов, предназначенных для личного пользования; освобождение указанных предметов от таможенных пошлин; освобождение в виде общего правила личного багажа дипломатов от таможенного досмотра.
Свобода ввоза или вывоза предметов, предназначенных для личного пользования, сформулирована в п. 1 ст. 36 Конвенции следующим образом: "Государство пребывания в соответствии с принятыми им законами и правилами разрешает ввозить предметы, предназначенные для личного пользования дипломатического агента или членов его семьи...".
Таким образом, обязательным условием реализации рассматриваемой в этом смысле свободы является соблюдение "законов и правил" государства пребывания. Оно вправе вводить необходимые ограничения и регулировать порядок ввоза или вывоза тех или иных предметов.
Освобождение "от всех таможенных пошлин, налогов и связанных с этим сборов" (п. 1 ст. 36 Конвенции) распространяется на указанные предметы, ввозимые в государство пребывания. Конвенция не предусматривает освобождения от таможенных (экспортных) пошлин товаров, приобретенных в государстве пребывания и вывозимых за границу, и законодательством ряда стран предусмотрена выплата таких пошлин в отношении отдельных категорий товаров.
Допустимо взимание таможенной пошлины, если ввозимые дипломатами предметы не предназначены для их личного пользования. В большинстве государств предусматривается взыскание таможенной пошлины при продаже дипломатами ранее установленного срока ввезенных беспошлинно автомашин.
На основании установившегося международного обычая и Венской конвенции (ст. 34) дипломатические сотрудники освобождаются от всех пошлин, налогов и сборов, личных и имущественных, государственных, районный или муниципальных, за исключением:
косвенных налогов, включаемых в цену товаров или обслуживания;
сборов и налогов на частное недвижимое имущество, находящееся на территории государства пребывания;
сборов и налогов на частный доход, источник которого находится в государстве пребывания;
сборов, взимаемых за конкретные виды обслуживания;
регистрационных, судебных и реестровых пошлин.
Ст. 35 Венской конвенции освобождает дипломатического агента также от всех трудовых и государственных повинностей, независимо от их характера, а также от военных повинностей (реквизиции, контрибуции и военного постоя)21.
В понятие "личный багаж" входит багаж, который содержит вещи личного пользования дипломата. Багаж может следовать как при дипломате, так и отдельно от него (поездом, пароходом). Ввозимые личные вещи дипломата освобождаются от таможенных пошлин.
Личный багаж дипломатического агента освобождается от досмотра, однако это освобождение не абсолютно. Если есть серьезные основания предполагать, что багаж содержит предметы, ввоз или вывоз которых запрещен законом либо регулируется карантинными правилами государства пребывания, досмотр может быть произведен. Досмотр багажа в таком случае, согласно ст. 36 Венской конвенции, производится только в присутствии дипломатического агента - владельца багажа, или его уполномоченного представителя22. Важно отметить, что сам дипломат личному досмотру не подлежит.
Некоторые сомнения могут возникать в связи с недостаточной определенностью понятия "серьезные основания". На практике, однако, неопределенность этого понятия, с одной стороны, сдерживает таможенные органы от необоснованных досмотров, а с другой - легко разрешается в силу такого критерия, как конечный результат. Если в ходе досмотра предметы, ввоз или вывоз которых запрещен, не обнаружены, то, очевидно, отсутствовали и "серьезные основания".
Следует также указать и на некоторую несогласованность между п.2 ст. 36 Конвенции, предусматривающим возможность досмотра багажа, и п. 2 ст. 30, устанавливающим неприкосновенность имущества дипломатов. Поскольку ввозимые дипломатом предметы являются, как правило, его "имуществом", то они в соответствии с п. 2 ст. 30, будучи неприкосновенными, должны быть освобождены от досмотра, однако п. 2 ст. 36 возможность досмотра допускает. Данная несогласованность каких-либо практических осложнений не вызывает и может толковаться в рамках соотношений специальной и общей норм, однако в ходе дальнейшей кодификации дипломатического права она, на наш взгляд, должна быть устранена.
За рубежом в последнее десятилетие возникла устойчивая тенденция к возрастанию случаев досмотра как личного багажа, так и ручной клади иностранных дипломатов что объясняется ужесточением контроля в аэропортах при оформлении пассажиров. С целью обеспечения безопасности полетов в ряде стран досмотру, включая даже личный досмотр, подвергаются практически все пассажиры, в том числе и дипломаты (иногда за исключением послов).
С одной стороны, можно утверждать, что такой досмотр представляет собой нарушение положений Конвенции. Багаж дипломатов в нарушение п. 3 ст. 36 подвергается досмотру не в связи с "серьезными основаниями", а в профилактических целях. Недопустим и личный досмотр дипломатов.
С другой стороны, однако, можно выдвинуть аргументы, обосновывающие правомерность такого досмотра. Прежде всего можно отметить, что осуществляемая в аэропортах проверка, строго говоря, не является таможенным досмотром, о котором идет речь в п. 2 ст. 36 Конвенции. В западной доктрине правомерность досмотра в аэропортах обосновывается ссылкой на тот факт, что этот досмотр во многих странах осуществляется служащими частных авиакомпаний, а не государством пребывания23.
Теоретически при решении данного вопроса нужно исходить из необходимости обеспечения баланса интересов государства пребывания и аккредитующего государства. С одной стороны, следует обеспечить освобождение дипломатов от досмотра, но, с другой стороны, исключить возможность незаконного вмешательства в деятельность гражданской авиации преступников, которые могут действовать под видом дипломатов.
Одним из возможных вариантов решения этого вопроса могли бы быть разработка и закрепление в международных соглашениях специальной процедуры доступа дипломатов к воздушным судам. Эта процедура могла бы предусматривать, например, освобождение дипломатов от досмотра при условии уведомления авиакомпании о предстоящем полете конкретного дипломата министерством иностранных дел государства пребывания.
4.1.4. Неприкосновенность частной резиденции и бумаг
дипломатов
В п. 1 ст. 30 Конвенции предусматривается, что "частная резиденция дипломатического агента пользуется той же неприкосновенностью и защитой, что и помещения представительства".
Тот факт, что занимаемые дипломатом жилые помещения пользуются без каких-либо исключений той же неприкосновенностью, что и помещения дипломатического представительства, издавна общепризнан и в доктрине международного права; случаи нарушений неприкосновенности частных резиденций в практике государств весьма редки24.
В качестве частной резиденции рассматриваются у, такие помещения, предоставленные для проживания дипломата, которые арендуются или принадлежат аккредитующему государству и в связи с этим, строго говоря, "частными" не являются. К понятию "частная резиденция" относится загородная дача, которая используется дипломатом для проживания, наряду с городской квартирой.
В ходе поездок по стране пребывания дипломаты пользуются частными временными резиденциями (номер в гостинице, купе в поезде, каюта на судне и т.п.). Договорным путем статус временной резиденции не урегулирован; в силу международного обычая временная резиденция (при условии, конечно, что дипломат не путешествует инкогнито) также пользуется неприкосновенностью.
Одной из особенностей использования временных резиденций является обязанность дипломатов уважать правила проживания в них. Эта обязанность вытекает из закрепленной в п. 1 ст. 41 Конвенции нормы: "Без ущерба для их привилегий и иммунитетов все лица, пользующиеся такими привилегиями и иммунитетами, обязаны уважать законы и постановления государства пребывания".
Это, в частности, означает, что дипломаты не вправе запретить представителям администрации этой резиденции входить в нее для выполнения предусмотренных правилами обычных функций.
Конвенция предусматривает неприкосновенность бумаг и корреспонденции дипломатов в той же степени, в какой обеспечивается неприкосновенность архивов, документов и официальной корреспонденции дипломатического представительства (п. 2 ст. 30). Это означает, что бумаги и корреспонденция дипломатов не могут подвергаться задержанию, вскрытию, использоваться местными властями в официальных целях и должны обеспечиваться защитой от посягательств частных лиц.
На практике могут возникать определенные сложности, связанные с обеспечением неприкосновенности корреспонденции, пересылаемой по почтовым каналам, поскольку эта корреспонденция не имеет внешних знаков, позволяющих местным властям установить ее характер.
По мнению некоторых западных юристов, неприкосновенностью должны пользоваться лишь служебные бумаги и корреспонденция дипломатов. В силу теории функциональной необходимости бумаги дипломата, если они не имеют отношения к его функциям (например, бумаги по оформлению коммерческой сделки дипломата), неприкосновенностью пользоваться не должны. На Венской конференции 1961 года делегация США предлагала ограничить неприкосновенность бумаг и корреспонденции, закрепив в Конвенции возможность их использования в гражданском судопроизводстве в тех случаях, когда дипломату могут быть предъявлены иски в соответствии с п. 1 ст. 31 Конвенции. Это предложение было, однако, отвергнуто25. Действительно, осуществление на практике разграничения бумаг и корреспонденции дипломата на служебные и неслужебные представляется затруднительным и, следовательно, открывающим возможности для нарушения их неприкосновенности.
4.2. АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ И ОБСЛУ-
ЖИВАЮЩИЙ ПЕРСОНАЛ
В международном конвенционном праве круг лиц, пользующихся привилегиями и иммунитетами, расширился, в том числе и за счет такой категории лиц, как члены административно-технического персонала представительства и члены их семей.
Надо сказать, что такое расширение было вызвано потребностями самой международной жизни, изменившимися ее условиями, а также требованиями научно-технической революции, расширением и специализацией связей между государствами в различных областях. Имея в виду эти моменты, лица, которые относятся к категории административно-технического персонала, нуждаются по тем же причинам в усилении правовой защиты.
Учитывая эти новые тенденции. Комиссия международного права ООН, готовившая проект конвенции о дипломатических сношениях и иммунитетах, предлагала без каких бы то ни было оговорок распространить существующие дипломатические привилегии и иммунитеты на лиц административно-технического персонала и членов их семей, живущих вместе с ними и не являющихся гражданами государства пребывания. Однако на Венской конференции 1961 г. при обсуждении проекта конвенции по этому вопросу развернулась довольно острая дискуссия, в ходе которой многие государства возражали против такого подхода, считая его чрезмерным. Тем не менее была выработана компромиссного характера формула, воплощенная в п. 2 ст. 37 Конвенции. Эта новая норма предусматривает следующее: "Члены административно-технического персонала представительства и члены их семей, живущие вместе с ними, пользуются, если они не являются гражданами государства пребывания или не проживают в нем постоянно, привилегиями и иммунитетами, указанными в статьях 29-35, с тем исключением, что иммунитет от гражданской и административной юрисдикции государства пребывания, указанный в п.1 статьи 31, не распространяется на действия, совершенные ими не при исполнении своих обязанностей. Они пользуются также привилегиями, указанными в пункте 1 статьи 36, в отношении предметов первоначального обзаведения".
Иначе говоря, члены административно-технического персонала могут пользоваться теперь в государствах - участниках Венской конвенции личной неприкосновенностью, иммунитетом от уголовной юрисдикции, теми же налоговыми привилегиями, что и дипломаты. Различие лишь в том, что этой категории сотрудников представительства иммунитет от гражданской и административной юрисдикции не предоставляется не только в случаях, указанных в пунктах "а", "б", "с" ст. 31 Конвенции (в