Город мастеров, или Сказка о двух Горбунах

Автор: Габбе Т.Г.

Представление в четырех действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Герцог де Маликорн — наместник чужеземного короля, захватившего Город Мастеров.

Гильом Г о т ш а л ь к, по прозвищу "Большой Гильом» — советник герцога.

Нанасс Мушерон Старший — старшина цеха ювелиров и часовщиков, бургомистр города.

Нанасс Мушерон Младший, по прозвищу «К л и к-К л я к» — его сын.

Мастер Фирен Старший — старшина златошвейного цеха.

Фирен Младший — его сын.

Вероника — его дочь.

Мастер Мартин, по прозвищу "Маленький Мартин» — старшина оружейного цеха.

Мастер Тимолле — старшина гранильного цеха.

Тимолле Меньшой — его внук.

Мастер Нинош — старшина пирожного цеха.

Жильберт по прозвищу «Караколь» — метельщик.

Бабушка Тафаро — старая гадалка.

Торговки:

Матушка Марли

Тетушка Мимиль

Подружки Вероники:

Лориана

Маргарит

Одноглазый человек.

Гранильщики, оружейники, башмачники и другие жители Города Мастеров.

Латники и телохранители наместника.

Лев.

Медведь.

Заяц.

Улитка.

Занавес опущен. На нем изображен герб сказочного города. Посредине щита, на серебряном поле, гривастый лев сжимает в когтях опутавшую его змею. В верхних углах щита — головы зайца и медведя. Внизу, под ногами у льва, — улитка, высунувшая рога из своей раковины. Из-за занавеса справа выходят лев и медведь. Слева появляются заяц и улитка.

М е д в е д ь. Не знаете ли вы, что сегодня будут представлять?

Заяц. Сейчас погляжу. У меня с собой афиша. Ну-ка, что там написано? «Город Мастеров, или Сказка о двух горбунах».

Медведь. О двух горбунах? Значит, о людях. Зачем же в таком случае нас сюда позвали?

Лев. Дфогой медведь, вы рассуждаете, как трехмесячный медвежонок! Ну что тут удивительного? Ведь это сказка — не так ли? А какая же сказка обходится без нас, зверей? Вот возьмите меня: я на своем веку перебывал в стольких сказках, что их и пересчитать трудно, — по крайней мере в тысяче и одной. Уж, верно, и сегодня для меня найдется роль, хоть самая маленькая, да и для вас тоже. Недаром же на занавесе нарисовали нас всех! Вот поглядите сами: это — я, это — вы, а это — улитка и заяц. Может быть, мы здесь не слишком похожи, но зато еще красивее, чем на самом деле. А это чего-нибудь да стоит!

Заяц. Вы правы. Тут нельзя и требовать полного сходства. Рисунок на гербе — это не портрет и уж во всяком случае не фотография. Меня, например, нисколько не беспокоит, что в этом изображении у меня одно ухо золотое, а другое серебряное. Мне это даже нравится. Я этим горжусь. Согласитесь сами — не каждому зайцу удастся попасть на городской герб.

Медведь. Далеко не каждому. За всю свою жизнь я, кажется, ни разу не видал на гербах ни зайцев, ни улиток. Вот орлам, барсам, оленям, медведям — тем иной раз выпадала такая честь. А уж про льва и говорить нечего — для него это дело привычное. На то он и лев!

Лев. Ну, как бы там ни было, все мы занимаем на этом щите достойное место, и надеюсь, что нам найдется местечко в сегодняшнем представлении.

Медведь. Одного только я не могу взять в толк: что будет делать на сцене улитка? В театре поют, играют, пляшут, разговаривают, а, насколько мне известно, улитка не умеет ни плясать, ни петь, ни говорить.

Улитка (высовывает голову из раковины). Всякий говорит по-своему. Умей только слушать.

Медведь. Скажи на милость — заговорила! А почему же ты молчала столько времени?

Улитка. Ждала подходящего случая. В сегодняшнем представлении у меня самая большая роль.

Заяц. Больше моей роли?

Улитка. Больше.

Медведь. И длиннее моей?

Улитка. Гораздо длиннее.

Л е в. И важнее моей?

Улитка. Пожалуй. Могу сказать без ложной скромности — в этом представлении у меня главная роль, хоть я вовсе не буду в нем участвовать и даже ни разу не покажусь на сцене.

Медведь. Это как же так?

Улитка (неторопливо и спокойно). Очень просто. Я вам сейчас объясню. Дело в том, что в наших краях улитку зовут «Караколь». А от нас это прозвище перешло к тем людям, которые, как и мы, целый век таскают на плечах тяжелую ношу. Вот посчитайте-ка, сколько раз повторят нынче слово «Караколь», тогда и увидите, кому досталось самое почетное место в сегодняшнем представлении.

Л е в. Да за что же тебе столько чести?

У л и т к а. А за то, что я, такая маленькая, могу поднять тяжесть больше себя самой. Вот попробуйте-ка вы, большие звери, носить на спине дом, который больше вас, и при этом делать свое дело, и никому не жаловаться, и сохранять душевное равновесие.

Лев. Да, до сих пор мне это не приходило в голову.

Улитка. Так оно всегда и бывает. Живешь-живешь — и вдруг узнаешь что-то новое.

Медведь. Ну, уж теперь совсем нельзя понять, что это будет за представление, о чем сказка! То есть я-то понимаю, я — старый театральный медведь, а вот публика, наверно, ничего не понимает.

Улитка. Что ж, мы ей расскажем, а потом и покажем. Слушайте, дорогие гости!

Мы нынче сошли

С городского герба,

Чтоб вам рассказать о том,

Как в городе нашем

Кипела борьба,

Как двух горбунов рассудила судьба,

Но первый горбун

Был горбун без горба,

А второй был горбун

С горбом.

Медведь.

Заяц.

Ле в.

Когда это было? В какой стороне?

Об этом сказать мудрено:

И цифры и буквы

У нас на стене

От времени стерлись давно.

Но если от времени

Стерлась резьба,

Года не могли стереть

Рассказа, где есть и любовь и борьба,

Где встретились люди и звери с герба

И заяц, и лев, и медведь.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

Раннее утро. Площадь старинного города. Все окна и двери еще закрыты. ^Жителей не видно, но по цеховым гербам и вывескам можно угадать, кто здесь живет: над окном башмачника висит огромный башмак, над дверью пирожника красуется крендель; моток золотой пряжи и огромная игла указывают на жилище золото-швея. В глубине площади — ворота замка. Перед ними неподвижно стоит латник с алебардой. Против замка возвьппается старинная статуя, изображающая основателя города, первого старшину оружейного цеха — Большого Мартина. На поясе у Мартина меч, в

руках — кузнечный молот.

На площади, кроме часового, только один человек. Это горбун Жильберт, по прозвищу «Караколь», — метельщик. Он молод, движется легко и стремительно, несмотря на свой горб. Лицо у него веселое и красивое. С горбом он справляется так, будто это его привычная ноша, которая мало мешает ему. В шляпу его воткнуто несколько пестрых перьев. Куртка украшена веткой цветущей яблони. Караколь подметает площадь и поет.

Караколь.

Моя метла в лесу росла, Росла в лесу зеленом. Еще вчера она была Осиной или кленом. Была вчера на ней роса, На ней сидели птицы, Она слыхала голоса Кукушки и синицы. Моя метла в лесу росла Над речкой говорливой. Еще вчера она была Березой или ивой.

Словно подхватывая его песню, на дереве щебечет птица. Караколь поднимает голову и прислушивается.

Вот как ты говоришь, что знаешь эту иву? На ней было гнездо, в котором ты выросла? Там и теперь есть гнездо, а в гнезде — птенцы, должно быть, твои младшие братья и сестры... Ну да, я сам их видел — живы, здоровы!.. Что? Ладно! Завтра я опять буду в лесу и все им передам. Так и скажу. (Заливчато свистит.)

Часовой сердито ударяет в землю алебардой.

Сердится... Видно, нам теперь не только с людьми — и с птицей поговорить по душам нельзя. Ничего не поделаешь, сестричка! Были мы с тобой вольными птицами, а теперь попали в сеть. (Опять берется за метлу. Подметая, доходит до подножия статуи.) Здорово, Большой Мартин! Как дела? Ох, сколько сору накопилось у твоих ног! Площадь и не узнаешь с тех пор, как пожаловали сюда эти чужеземцы!.. Ну да ничего! Все это мы выметем, выметем... И будет у нас опять чисто, хорошо... А вот пока тебе привет из лесу, с гор. (Укрепляет цветущую ветку над щитом Мартина.)

Часовой еще грознее ударяет в землю алебардой. Не угодно? Ну, как хотите. Сор — к сору.

Где-то вдалеке бьют часы. Почти одновременно открывается лавка пирожника Ниношаи лавчонки уличных торговок — матушки Марли и тетушки Мимиль. Первая из них торгует овощами и фруктами, вторая — пряжками, лентами, всякими дешевыми украшениями.

В нише отдергивается темная занавеска. Там сидит бабушка

Т а ф а р о, старая гадалка. Она тасует карты и что-то варит на

жаровне. Около нее стоит клетка с птицей.

Пирожник Нинош. Доброе утро, соседки! А! И Караколь здесь. Вернулся? То-то на площади у нас чисто и Большой Мартин такой нарядный.

Тетушка Мимиль. Да и сам Караколь сегодня принарядился. Смотрите-ка: и куртка на нем праздничная, и на шляпе цветные перышки... Что это у тебя за праздник нынче, Караколь?

К а р а к о л ь. Праздник небольшой, да не будь его, не было бы для меня и других праздников.

Матушка Марли. Это как же так?

Караколь.А как вы думаете, матушка Марли, если бы я не родился сегодня на свет, разве пришлось бы мне справлять какие-нибудь праздники — масленицу, неделю хлебной Марии или день Большого Мартина — Майский день? Боюсь, что нет.

Пирожник Нинош. Так, значит, сегодня день твоего рождения, Караколь?

Бабушка Т а ф а р о. А то как же? В один день родились они оба, Караколь и этот... как его... Клик-Кляк. Один как родился, так и закричал — звонко, весело, словно молодой петушок. А другой только на третий день голос подал. Уж как мы его ни шлепали, как ни щипали, молчит — да и все тут. Зато потом до того раскричался, что и до сих пор унять нельзя.

Матушка Марли. Это который же три дня молчал, а потом всю жизнь кричал?

Бабушка Тафаро. Да уж конечно не Караколь, а тот другой, ровесник его. Сынок нового бургомистра, Мушерона Старшего.

Пирожник Нинош. Ну, дружок Караколь, живи долго да распевай свои песни, как молодой петушок. Дай-ка я угощу тебя первым своим сегодняшним пирогом. Он нынче на славу удался, видно в твою честь, (Подает Караколю пирог.)

Караколь. Спасибо, дядюшка Нинош! Ну и пирог! Недаром его испек сам старшина пирожного цеха, лучший мастер слойки и сдобы.

Матушка М а р л и. А от меня вот тебе ко дню рожденья два самых лучших персика. Только что с дерева.

Тетушка Мимиль. А от меня две самые красивые пряжки — на шляпу и на пояс.

Караколь. Спасибо, матушка Марли! Спасибо, тетушка Мимиль!

Бабушка Тафаро. А мне, внучек, нечего тебе подарить. Разве погадать тебе ради твоего дня рождения?

Караколь. А что мне гадать, бабушка Тафаро! Люди гадают на счастье, а мое счастье всегда при мне, как и горб на спине.

Бабушка Тафаро. Что верно, то верно. Ты хоть и горбат, а в сорочке родился. Да ведь я, кроме гаданья, ничем тебя угостить не могу. Уж позволь мне, старухе, судьбу твою сказать. (Разбрасывает перед Караколем колоду старинных карт.) Выбирай! Каждый сам себе судьбу выбирает.

Караколь берет три карты.

Ну, покажи, какие карты тебе выпали? Что ж! Счастлив будешь, красив будешь, женишься на первой красавице в городе. А ты не смейся! Нельзя смеяться, когда тебе гадают.

Караколь. Да уж лучше мне смеяться, чем плакать, бабушка Тафаро. Так и пойдет она за меня, за горбатого метельщика, первая красавица в городе. (Оглядывается на тот дом, где живет старшина златошвейного цеха.)

В это время на балконе появляется дочь старшины Вероника.

Бабушка Тафаро. Метла-то у тебя к руке не приросла.

Караколь. Зато горб к спине прирос.

Бабушка Тафаро. А что горб? Горбы всякие бывают. Вот хоть на птицу мою погляди. Если ей крылья поднять да сложить, сбоку покажется, будто у нее тоже горб за спиной. Как у тебя. А расправит птица крылья — и никакого горба нет.

Караколь. Эх, бабушка Тафаро, я бы и рад расправить свои крылышки, да не умею.

Бабушка Тафаро. Ты-то не умеешь! Ну ладно, погоди. Сам увидишь. Не будет у тебя горба. Хочешь — смейся надо мной, хочешь — верь!

Караколь. А когда же это будет, бабушка?

Бабушка Тафаро. Когда твой день придет и час настанет.

Караколь. А когда же он настанет, мой час?

Бабушка Тафаро. Так тебе все и скажи! Да уж ладно — слушай! Когда маленький у большого меч из рук выбьет, когда эта площадь лесом покроется, когда горбатого возьмет могила, тогда и ты и город от горба избавитесь.

Караколь. Вот разве что так! Погоди, горбатый, пока тебя могила не исправит, а до той поры и с горбом походи. Велика ли беда! Улитка целый дом на спине носит, да и то не жалуется. Ну, спасибо тебе, бабушка, на добром слове.

Вероника (с балкона). А ты разве не знаешь, Караколь, — за гаданье нельзя благодарить, а то не сбудется. Подойди-ка сюда. Отчего тебя так давно не было видно? Весь город по тебе скучал: утром никто не поет, вечером никто не смеется. Ты где пропадал?

Караколь. В лесу был, где мои метелки растут. Столько веников нарезал, что весь сор из города можно вымести. А какое дерево я приглядел к Майскому дню! Вот вам с него веточка (понижая голос), а заодно и весточка.

Вероника. Ах, милый Караколь.

Караколь (взбирается на выступ стены, подает Веронике цветущую ветку вместе с какой-то запиской и говорит почти шепотом). В лесу пока что тихо. Цветы уже цветут, а ягодки еще впереди.

В это время под балконом появляется сын нового бургомистра, часовщика Нанасса Мушерона, Нанасс Мушерон Младший, по прозвищу «К ли к-К л я к». Он одет чрезвычайно нарядно. На пальцах — перстни чуть ли не до самых ногтей, на шляпе, поясе — блестящие пряжки. Из всех карманов тянутся и свешиваются цепочки от часов.

К л и к-К л я к. Доброе утро, прекрасная Вероника! Зачем это горбун вскарабкался под самый ваш балкон? Кажется, он вам что-то принес?

Вероника. Да... Принес... Вот эту веточку.

К л и к-К л я к. И ради этой веточки он залез так высоко? Смотри, Караколь, ты сейчас свалишься, и у тебя вырастет второй горб.

Караколь. Не бойся за меня, дорогой Клик-Кляк. У меня в горбу спрятаны крылья. Я умею не только взлетать вверх, но и спускаться вниз. (Легко соскакивает с уступа прямо на плечи Клик-Кляка, а потом на землю.)

К л и к-К л я к. Ах!.. (Приседает.)

Караколь (заглядывает ему в лицо). Видишь, как это просто. А вот удастся ли так же ловко спрыгнуть на землю твоему папаше, нашему новому бургомистру? Уж больно высоко он забрался.

К л и к-К л я к. Молчи, мерзкая улитка! Знаешь, что тебе будет за такие слова?

Вероника. А что будет?

К л и к-К л я к. А то же самое, что случилось с вашим братом, Фиреном Младшим. Уж не от него ли принес вам весточку этот бездельник?

Вероника. Я запрещаю тебе, Нанасс Мушерон, даже упоминать имя Фирена. И ты хорошо бы сделал, если бы убрался подальше от нашего дома. А то видишь — у меня тут много горшков с цветами. Очень тяжелые и могут случайно упасть тебе на голову. Прощай! (Хочет уйти.)

К л и к-К л я к (жалобно). Прекрасная Вероника! Куда же вы? Простите меня! У меня сегодня такой большой праздник — день моего рождения.

Бабушка Тафаро (выглядывает из-за своей занавески). Что правда, то правда. Я как сейчас помню: вот в такой же денек, в такой же часок родился этот бедняга.

К л и к-К л я к. Как ты смеешь называть меня беднягой, старуха! Кажется, в городе нет никого богаче Мушеронов. Одни эти часы (вынимает из кармана большие золотые часы) стоят дороже, чем вся твоя лавка с тобой в придачу! А у меня их вон сколько! (Показывает самые различные часы — большие и маленькие, на длинных и коротких цепочках, с боем и без боя.)

Караколь. И что же, все они у тебя показывают разное время?

К л и к-К л я к. Нет, на всех часах у меня без четверти десять.

Караколь. Зачем же ты носишь столько часов, если все они показывают одно время?

К л и к-К л я к. Но ведь это мои часы! Кому же их носить, если не мне?

Бабушка Т а ф а р о. Вот я и говорю — бедняга.

К л и к-К л я к. Какая глупая старуха!

Вероника. Это старуха-то глупая? Нет, она знает, что говорит. Только не все ее понимают.

К л и к-К л я к. А я и не хочу ее понимать. Много чести! (Смотрит на часы.) Ого! Время идет! Мне пора собираться домой — переодеваться к обеду. У нас сегодня обедают гости — все старшины цехов с женами, сыновьями и дочерьми. Но вы, как всегда, будете прекраснее всех девушек, Вероника. Вы, конечно, придете со своим отцом?

Слышен топот тяжелых ног и звон цепей. Из-за угла показывается несколько чужеземных латников. Они ведут двух горожан — старика и молодого. Горожане в цепях.

Головы их опущены. Все молча смотрят им вслед.

Так вы придете, Вероника?

Вероника. Нет, благодарю за честь. Мы сейчас никуда не ходим.

К л и к-К л я к. Как же так? Весь город будет у нас обедать.

Караколь. Обедать-то он будет, да боюсь, что не у вас,

К л и к~К л я к. Не с тобой говорят, нищий горбун! Не беспокойся, тебя с твоей метлой не позовут.

Караколь. А моя метла и не ходит по таким домам, где на первых местах сидят чужие слуги, а хозяева прислуживают им и не смеют даже присесть.

К л и к-К л я к. А ты откуда все это знаешь? Кто тебе рассказывал? Не слушайте его, Вероника. У нас бывают не только слуги наместника. Три дня назад у нас был его старший егерь, вчера — главный конюший, а сегодня обещал прийти сам господин Гильом.

Вероника. Вот как? Сам господин Гильом! Скажите на милость! А что, Нанасс Мушерон, правду ли говорят люди, будто у этого вашего Гильома какой-то особенный меч?

К л и к-К л я к. Ну конечно, особенный. Я сам его видел. У него черная рукоятка, черные ножны, а на клинке золотая надпись, говорят.

Бабушка Тафаро. А что же на нем написано?

К л и к-К л я к. Ну, этого я еще не знаю. Пока я видел его только в ножнах. Но говорят, вся сила в этой самой надписи.

Бабушка Тафаро. Надпись надписью, а меч мечом. Надписью не колют и не рубят.

К л и к-К л я к. Да ведь недаром же этот меч зовется «Гайан Непобедимый»!

Бабушка Тафаро. Мало ли как кого зовут! Вот тебя прозвали «Клик-Кляк», а что это значит?

К л и к-К л я к. «Клик-Кляк», конечно, ничего не значит, а вот «Гайан Непобедимый» значит кое-что. Подумайте-ка сами: куда они ни придут, они всех побеждают. А почему побеждают? Потому что у них непобедимый меч.

Бабушка Тафаро. Покуда не победили — непобедимый. И не такие мечи из рук выбивали.

К л и к-К л я к. Уж не ты ли, старуха, собираешься воевать с наместником и с Большим Гильомом?

Бабушка Тафаро. И посильней меня найдутся, и помоложе.

К л и к-К л я к. Это кто же такие?

Бабушка Тафаро. Поживешь — увидишь.

К л и к-К л я к. Что, что? Пожуешь — увидишь? Вот еще! Стану я жевать всякую дрянь!

Бабушка Тафаро. Ох-хо-хо! Какое брюхо, такое и ухо.

Все смеются.

К л и к-К л я к. Смейтесь, смейтесь! Как бы плакать не пришлось.

Вероника. А что, Клик-Кляк, наместник такой же большой, как Гильом? Ты его уже видел?

К л и к-К л я к. Тоже в ножнах... То есть~в носилках... Носилки у него великолепные — сверху донизу украшены золотом и перламутром. Перед носилками — барабанщики, кругом — телохранители с алебардами, а справа — Большой Гильом со своим волшебным мечом Гайаном.

Бабушка Тафаро. Носилки-то и мы видели...

Матушка Марли.И чего он прячется за занавесками? Хоть бы высунулся когда!

Тетушка Мимиль. На людей бы поглядел, себя показал...

Вероника. Неужели он не покажется даже на Майском празднике?

К л и к-К л я к. Майского праздника в этом году, пожалуй, не будет.

Вероника. Как — не будет? (Повернувшись к дверям, кричит.) Отец, ты слышишь? Майского праздника не будет!

На площади собирается взволнованный народ. Из дому на балкон выходит отец Вероники, старшина златошвейного цеха Ф и р е н

С т ар ш и й.

Пирожник Нинош. Кто сказал, что Майского праздника не будет?

Матушка Марли. Как это не будет?

Тетушка Мимиль. Неужели не будет?

Бабушка Тафаро. Никогда еще такого не случалось! Всякий год бывала весна, а весною — май, а в мае — Майский день!

Матушка Марли. Мастер Фирен, хоть вы скажите нам, неужели совет старшин отменил нынче Майский праздник?

Фирен Старший. Нет, в совете старшин об этом и разговора не было.

Пирожник Нинош (Клик-Кляку). Так кто же это хочет отменить наш праздник? Уж не твой ли папаша Муше-рон, новый бургомистр?

Голоса. Слышали? Это Мушерон отменил праздник! Двести лет праздновали, а теперь нельзя.

Толпа на площади растет.

К л и к-К л я к. Да я вовсе не говорил, что Майский праздник отменили. Я только сказал, что его не будет.

Пирожник Нинош. Это еще почему?

К л и к-К л я к. Мой отец говорил... Нет, Большой Гильом сказал моему отцу, что его светлость запретил собираться, зажигать цветные фонари и плясать на площади перед замком наместника.

Пирожник Нинош. Это не площадь перед замком наместника, парень, а площадь Большого Мартина! Тебе бы следовало это знать. Ты родился и вырос в этом городе.

К л и к-К л я к. Да ведь площадь-то одна. Не все ли равно, как сказать!

Пирожник Нинош. Нет, не все равно! Да разве тебе втолкуешь! Легче из соломы сделать слоеный пирог! Ну а больше-то он ничего не говорил, ваш Гильом?

К л и к-К л я к. Не помню.

Бабушка Тафаро. Да что вы его спрашиваете? Где ему, бедняге, все запомнить!

К л и к-К л я к. Это, может быть, ты, старая, ничего не помнишь, а я все помню. Самого главного вы еще не знаете. Большой Гильом говорит, что за шляпы будут сажать в тюрьму.

Матушка Марли. За шляпы — в тюрьму?

К л и к-К л я к. Да, да. За шляпы. Кто не снимет шляпу перед господином наместником, или перед господином Гильо-мом, или еще перед кем-нибудь из замка, того сразу же посадят за решетку.

Пирожник Ни нош. Ну, что вы скажете на это, мастер Фирен?

Фирен Старший. Что же на это скажешь, друзья? Сперва с нас снимут шляпы, а потом и головы.

Пирожник Нинош. Вот так новость! До сих пор мы снимали шляпы только перед теми, кого уважаем, да еще перед покойниками. А ведь эти господа еще не отправились на тот свет.

Караколь. Хорошо нашему Большому Мартину! С него шляпу не снимут, хоть он и стоит перед самым замком.

Один из прохожих. Да, с него-то не снимут. А вот нам как быть?

Караколь. Если у человека голова на плечах, а не только шляпа на макушке, он уж придумает, как быть. (Быстро взбирается на дерево, снимает шляпу и укрепляет ее в развилине ветвей.) Пускай в моей шляпе птица гнездо себе вьет, а я пока что и без шляпы похожу. Ну, что теперь с меня возьмешь? У кого нет шляпы, тот ее ни перед кем не снимает.

Прохожий. Караколь! Караколь! Повесь на ветку и мою шляпу!

Г о л о с а. И мою! И мою! Лови, Караколь!

Со всех сторон к Караколю летят шляпы. Он ловит их и развешивает на деревьях.

К а р а к о л ь. Вот и отлично! Эту сюда! А эту широкополую — между сучьями. В ней большая птица птенцов выведет — галка или ворона.

Вероника. Отец, принести и твою шляпу?

Фирен Старший. Опомнись, дитя мое! Где же это видано, чтобы в шляпе старшины златошвейного цеха, бывшего бургомистра, галка или ворона вила себе гнездо! Ну, да так уж и быть! Коли на то пошло — принеси обе, и праздничную и будничную.

Голоса на площади. Аи да мастер Фирен!

Вероника быстро убегает и приносит две шляпы: одну — гладкую черную, другую — всю расшитую золотом.

Вероника. Вот, Караколь! Черную вешай пониже, а золотую — на самый верх.

Караколь. Ну и шляпа! Так и сверкает золотом, смотреть больно! Значит, ваше золото, мистер Фирен, будет теперь блестеть на дереве, а серебро — у вас на голове.

Пирожник Нинош. Верно, Караколь! А вот что будет блестеть у меня на голове, когда я сниму с нее шляпу? (Снимает свою шляпу. Голова у него совсем лысая, без единого волоска.)

Все смеются.

А все-таки повесь и мою шляпу возле почтенных шляп мастера Фирена. Надеюсь, я достоин такой чести, я ведь тоже старшина. (Бросает шляпу Караколю.)

Караколь (ловит шляпу). Ладно. Я найду ей хорошее местечко. Славно мы украсили этот старый каштан — не хуже майского дерева! (Наклоняется и смотрит вниз.) А что же ты, Клик-Кляк? Куда повесить твою шляпу?

К л и к-К л я к (придерживая шляпу обеими руками). Я не отдам свою шляпу. Ни за что не отдам! Мало ли что вы тут придумаете, а я за вас отвечай!

Стук барабана. На площадь выходит барабанщик, потом о т-ряд чужеземных латников. За латниками л ю д и в расшитых золотом кафтанах несут наглухо закрытые носилки. Рядом с ними идет рослый угрюмый человек в темном кафтане и тяжелом плаще. Это Большой Гильом. Он поднимает руку. Носилки останавливаются. Барабанщик опускает свои палочки. На площади становится совсем тихо.

Большой Гильом. Что такое? Что здесь происходит?

Молчание.

Почему на дереве шляпы?

Караколь. Это наш старый городской обычай, ваша милость, отдавать свои шляпы весенним птицам для их будущих птенцов.

Большой Гильом. Странный обычай! (Наклоняется, чуть раздвигает занавески носилок, что-то тихо говорит наместнику. Потом, выпрямившись, грозно спрашивает.) Как зовут человека, который сидит на дереве?

Караколь. Я Караколь-метельщик, ваша милость.

Большой Гильом. А если ты метельщик, почему же ты сидишь на дереве?

Караколь. Таков уж обычай у метельщиков, ваша милость. Наши метлы растут на дереве — вот и приходится нам по сучьям лазить. Свяжешь метелку из веток, а потом и метешь улицу.

В толпе сдержанный смех.

Большой Гильом. Ты что, смеешься над нами? Кто позволил тебе ломать ветки на дереве, которое растет перед замком его светлости? Ты ответишь за это! И ты, и все, кто толпится на площади.

К л и к-К л я к. Ваша милость! Я тут ни при чем!

Большой Гильом (несколько секунд неподвижно смотрит на него). Взять его!

Солдаты хватают Клик-Кляка.

(Солдатам.) Держите его крепче! Это, видно, главный зачинщик. "Все кругом без шляп, а он один осмеливается стоять перед носилками его светлости не снимая шляпы.

Караколь. Видишь, Клик-Кляк, говорили тебе: сними шляпу! А ты не захотел. Вот теперь мы все без шляп, а ты в шляпе.

К л и к-К л я к (задыхаясь от страха). Господин Гильом! Я не снял шляпу потому, что я знал, что надо снимать шляпу перед господином наместником и неред вами, господин Гильом. Я хорошо знал, что надо снимать шляпу...

Большой Гильом. Знал и не снял?

К л и к-К л я к. Потому и не снял. Уверяю вас. А они сняли шляпы, чтобы не снимать шляп. Только для этого, клянусь вам!

Большой Гильом. Что такое болтает этот человек? Он сумасшедший?

Караколь. Не в себе, ваша милость.

Бабушка Тафаро. Это он от рождения такой неудачный. Первые три дня молчал как рыба. Уж мы его шлепали-шлепали, а он молчит и только пузыри пускает...

К л и к-К л я к. Какие пузыри? Это все неправда! Они меня совсем запутали. Господин Гильом! Будьте милостивы, посмотрите на меня! Разве вы меня не узнаете? Господин Гильом...

Большой Гильом. Кто ты такой? Как тебя зовут?

Караколь. Клик-Кляк.

К л и к-К л я к. Не слушайте его, ваша милость. Меня зовут Мушерон. Нанасс Мушерон Младший.

Большой Гильом. Сын бургомистра Мушерона?

К л и к-К л я к. Сын бургомистра Мушерона.

Большой Гильом. Как же вам не стыдно вести себя так на улице! (Наклоняется к носилкам и что-то говорит наместнику, потом громко — латникам.) Отведите его к отцу и скажите, чтобы его никуда не пускали одного.

Клик-Кляка уводят.

А этого шута (показывает на Караколя) сейчас же снимите с дерева!

Латники. Которого? Горбатого?

Носилки вздрагивают. Большой Гильом. Тс!.. Тише! Делай, что приказывают, и не разговаривай. На дереве только один человек — его и бери.,,,

Пирожник Нинош. Что? Караколя взять?

Г о л о с а. Не дадим Караколя! Прячься, Караколь! Сюда, Караколь! Перебирайся на крышу! Мартин! Где Маленький Мартин? Где оружейники?

Сквозь толпу протискивается огромный человек, очень похожий на Большого Мартина. За ним — несколько рослых парней.

Мартин. Кто меня звал? Вот я! (Быстро оглядывается.) А ну, Караколь, прыгай сюда! К нам! Уж мы тебя в обиду не дадим!

Караколь соскакивает с дерева. Оружейники его окружают. Большой Гильом. Рубите их!

Латники замахиваются алебардами. Оружейники хватаются за

ножи. В это время из-за занавески высовывается тощая рука. Она

касается плаща Большого Гильома.

Стойте!

Латники опускают алебарды.

(Опять наклоняется к носилкам, почтительно слушает, потом, выпрямившись, говорит громко.) На первый раз его светлость отпускает вас всех по домам. Но за дерзкое ослушание город повинен заплатить в казну его светлости по триста золотых с каждого цеха. Его светлость приказал мне также предупредить вас, что он не будет щадить ни старых, ни молодых, ни мастеров, ни подмастерьев, ни жен их, ни детей, если они не будут повиноваться ему и оказывать должное почтение его особе. А сейчас мирно разойдитесь по домам и занимайтесь своими обычными делами.

Барабанная дробь. Носилки трогаются. Вдруг из-за занавесок опять высовывается рука. Шествие останавливается. Большой Гильом

наклоняется к наместнику.

Погодите! Его светлость желает знать, почему этот человек столь высокого роста называется Маленьким Мартином.

Мартин. Почему? Да, видно, потому, что я еще не дорос до моего деда. Старик на много голов выше меня.

Большой Гильом. Вот как? (Наклоняется к носилкам.) Его светлость спрашивает, жив ли еще твой дед.

Мартин. Еще бы! Он каменный старик и, пожалуй, переживет нас всех. Да разве ваша милость не приметила его? (Показывает на статую.) Вот он, перед вами. Теперь он живет на площади. Вы себе выбрали квартиру как раз против него. А когда-то мой дед жил в том самом доме, где теперь живу я, на улице Оружейников, и учил подмастерьев в той самой мастерской, где нынче я работаю. Только при нем наш город назывался «Вольный Город Мастеров», а теперь он вольность свою потерял.

Большой Гильом. Ну, ты! На вопросы отвечай, а лишнего не говори, а не то вы все потеряете не только вольность, но и головы. Иди своей дорогой и помни, что его светлость шутить не любит...

Опять барабанная дробь. Носилки удаляются. На площади остаются несколько латников, разгоняющих людей.

Латники. По домам! По домам!

Взволнованные люди постепенно расходятся.

Фирен Старший (с балкона). Мы-то у себя дома, почтенные чужеземцы!

Вероника. А вот вы — в гостях. Шли бы к себе домой!

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина вторая

Замок наместника. Мрачная и пышная комната. Тяжелые драпировки. У стола — высокое кресло, обращенное к зрителю спинкой. На нем сидит наместник, но пока его не видно. Сбоку у стола стоит Большой Гильом. Он молча подает бумагу за бумагой для подписи. Наместник молча подписывает их и возвращает Гиль-ому. Гильом, кланяясь, принимает. Это длится довольно долго. Зритель видит только сухую руку наместника в кружевном манжете. В

комнате очень тихо.

Наместник (отрывисто и негромко). Душно! Открой окно!

Большой Гильом. Слушаю, ваша светлость. (Раздвигает занавеску и приоткрывает окно.)

Становится светлее. На столе шелестят бумаги. Наместник и Гильом продолжают свое дело. Снизу, со двора, доносятся различные звуки, напоминающие о будничном дне: стук молотка, топот лошади, окрик конюха, плеск воды. Чей-то голос поет.

Голос.

Кто от солнышка таится, Верно, сам себя боится! Змеи прячутся в земле, Серый сыч сидит в дупле... Тра-та, та-та, та-та, та-та... Серый сыч сидит в дупле...

Наместник. Что это за песня? Кто ее поет? Большой Гильом. Не знаю, ваша светлость. Сейчас погляжу. Голос.

Кто от солнышка таится, Верно, сам себя боится...

Большой Гильом (выглянув в окно). Это наш коиюх, ваша светлость.

Наместник. Чтобы больше я не видал этого человека и не слыхал этой песни! А кто ее выдумал?— узнать сегодня же!

Большой Гильом молча кланяется.

Бургомистру велено явиться в замок?

Большой Гильом. Он с утра здесь, ваша светлость. Ждет в передней вместе со своим сыном.

Наместник. Позвать обоих!.. Погоди. Закрой окно!

Большой Гильом. Слушаю, ваша светлость. (Закрывает окно и подходит к дверям,) Позвать бургомистра с сыном.

В комнату входят К л и к-К ляк с отцом. Они низко кланяются и останавливаются около дверей.

М у ш е р о н. Добрый день, господин Гильом. Осмелюсь спросить вас, как здоровье его светлости?

(Большой Гильом. Благодарю вас, бургомистр. Его светлость пребывает в полном здоровье.

М у ш е р о н. А ваше здоровье, господин Гильом?

Боль ш о и Г и л ь о м. Как видите, мне не на что жаловаться.

Мушерон.А как здоровье...

Большой Гильом. Все здоровы и благополучны. Вы лучше расскажите мне, что говорят в городе.

Мушерон. О чем, ваша милость?

Большой Гильом. Ну, например, о штрафе, наложенном на цеховых мастеров за ослушание, о казнях мятежников, об изгнании молодых людей, которые дерзнули непочтительно вести себя в присутствии высокой особы наместника. Одним словом, что думают и говорят в городе о благодетельных заботах его светлости?

Мушерон. Все — от мала до велика — благословляют его светлость.

Наместник (со своего места). Не лгите!

Мушерон и Клик-Кляк вздрагивают и со страхом смотрят на спинку кресла, из-за которой донесся голос.

Большой Гильом. Не смейте лгать, бургомистр Мушерон! Не думайте, что вам удастся обмануть нас. Попробуем узнать правду у вашего сына. Надеюсь, молодой лисенок еще не успел перенять уловки старой лисы. (Клик-Кляку.) Отвечайте вы: что говорят про нас в городе?

К л и к-К ляк. Проклинают, ваша милость!

Большой Гильом. Кто?

К л и к-К ляк. Все, ваша милость!

Большой Гильом. Все?

К л и к-К ляк. Простите, господин Гильом, я хотел сказать: все, кроме меня, моего отца, наших родных, друзей и знакомых...

Большой Гильом. А много ли у вас знакомых и друзей?

К л и к-К л я к. У нас? Почти никого не осталось, ваша милость. С тех пор как моего отца сделали бургомистром, с нами никто и знаться не хочет.

Большой Гильом. Ну, господин Мушерон, ваш сын, как видно, не похож на вас. Если у вас лисий хвост, то у него ослиные уши.

Мушерон. Таков он от рождения, ваша милость.

К л и к-К ляк. Простите, господин Гильом, я совсем не то хотел сказать.

Большой Гильом. Вы, кажется, всегда говорите не то. Молчите! Я буду разговаривать с вашим отцом. Скажите, бургомистр, почему на дереве против ратуши висело вчера столько шляп? Правда ли, что у вас такой обычай?

К л и к-К ляк. Нет, они повесили шляпы для того, чтобы...

Большой Гильом. Я приказал вам молчать!

Наместник. Пусть говорит.

Большой Гильом. Что вы хотели сказать, молодой человек?

К л и к-К л я к. Вот теперь я и забыл... Ах, да... Они

повесили шляпы, чтобы не снимать их перед его светлостью.

Большой Гильом. Вот как! Кто же это придумал?

К л и к-К л я к. Да кто же, как не этот проклятый горбун!

Кресло наместника скрипит. Гильом вздрагивает.

Большой Гильом. Вы хотите сказать метельщик, который сидел на дереве?

К л и к-К л я к. Да. Горбатый метельщик.

Большой Гильом. Называйте людей по именам.

К л и к-К л я к. Ну, этот горбун Караколь, ваша милость!

Большой Гильом. Так и говорите — Караколь. Что это за диковинное имя — Караколь?

К л и к-К л я к. Это не имя, ваша милость, а прозвище. Вот меня, например, прозвали «Клик-Кляк» за то, что у меня в карманах много часов. Сначала меня дразнили «Тик-так, клик-кляк», а потом осталось только «Клик-Кляк». Понимаете?

Большой Гильом. Понимаю. Дальше!

К л и к-К л я к. Так вот, на самом деле его зовут Жильберт. А Караколь — это по-нашему «улитка». Если вы видели когда-нибудь улитку, ваша милость, то вы знаете, что у нее на спине раковина, вроде горба. Вот горбатого Караколя и прозвали Караколем за то, что у него на спине горб.

Большой Гильом. Вы сказали, что его зовут Жильберт. Ну и говорите: Жиль-берт!

Клик-Кляк хохочет.

Что с вами?

К л и к-К л я к (хохоча). Ой, не могу! Горбатый Караколь — Жильберт! Уж лучше я буду говорить попросту — горбун!

Большой Гильом (бросается к нему и зажимает рот рукой). Молчать, щенок!

М у ш е р о н. Молчи, осел!

Клик-Кляк в страхе вырывается от них и бежит по комнате. Большой Гильом. Стой! Куда?

Клик-Кляк, не слушая, добегает до кресла и вдруг, оцепенев, останавливается.

К л и к-К л я к. А-ах! (Пятится назад.) Там сидит кто-то вроде Караколя, только очень страшный...

Большой Гильом. Какие дьяволы принесли сюда этого дурака?! Да знаешь ли ты, о ком говоришь? Ведь это...

Кресло наместника медленно отодвигается. Наместник большими шагами выходит на середину комнаты. На спине у него горб, гораздо больше, чем у Караколя. Ноги сухие и тонкие, руки длинные. Лицо изжелта-бледное, как у человека, который живет взаперти.

...его светлость.

М у ш е р о н. А-ах!

Наместник (невозмутимо). Рад вас видеть, Мушерон

Старший и Мушерон Младший.

Мушерон. Мы тоже счастливы видеть вашу светлость...

К л и к-К л я к (бормочет). Счастливы... счастливы...

Наместник. Я знаю, что вы оба преданы мне, и поэтому удостоил вас чести видеть меня и беседовать со мной.

Мушерон. Мы постараемся оправдать доверие столь

высокой особы.

К л и к-К л я к (бормочет)....осокой высобы...

Наместник. Надеюсь. А теперь скажите мне, за что в городе так любят этого метельщика со странным прозвищем.

Мушерон. Ваша светлость, у нас в городе привыкли петь за работой и плясать после работы, а этот метельщик Жильберт знает много песен и даже сам умеет сочинять их. Весь город поет его песни.

Наместник. Так, пожалуй, и песню про сыча он пустил по городу?

К л и к-К л я к. Он, он, ваша светлость. Кто же, если не он! Наместник. А вы знаете, про кого эта песня? К л и к-К л я к. Эта песня...

Отец дергает его за полу, Клик-Кляк умолкает.

М у ш е р о н. Нет, мы не знаем, ваша светлость.

Наместник. А песню эту вы знаете?

М у ш е р о н. Нет, ваша светлость.

Наместник. Жаль, а мне очень бы хотелось ее послушать.

К л и к-К л я к. А я могу вам спеть ее, ваша светлость. Это очень смешная песня. Вот слушайте!

Отец хватает его за рукав, но он уже поет старательно, с увлечением.

Кто от солнышка таится,

Верно, сам себя боится.

Змеи прячутся в земле,

Серый сыч сидит в дупле,

Скорпион таится в ямке,

А наместник — в нашем замке...

М у ш е р о н (шепотом). Нанасс! Большой Гильом (шепотом). Молчи! К л и к-К л я к (отстраняя их). Постойте, это еще не все. Как там дальше?.. (Напевает вполголоса.)

Скорпион ютится в ямке,

А наместник —- в нашем замке!

(Громко, во все горло.)

До сих пор не знаю я,

Кто он — сыч или змея.

Вот какая дерзкая песня! И сочинил ее этот горбун Караколь! (Пугается собственных слов и зажимает себе рот.) Я хотел сказать ™ этот горбун Жильберт! Простите, ваша светлость, горбатый Караколь!.. (Вытирает со лба пот.)

Большой Гильом. Ваша светлость, не прикажете ли прогнать прочь этого болтуна?

Наместник. Нет. Он оказал и еще окажет нам большие услуги.

Клик-Кляк выпрямляется и гордо поглядывает на отца и на Гильома.

Так, значит, песню сочинил он?

К л и к-К л я к. Он, ваша светлость, он.

Наместник. А кто его друзья?

К л и к-К л я к. Весь город, ваша светлость. Да что город — все деревни кругом его знают. И говорят даже, будто его знают все звери и птицы в наших лесах.

Наместник. Вот как! Даже звери и птицы? А ты? Ты тоже дружен с этим метельщиком?

К л и к-К л я к. Что вы, ваша светлость! Я его ненавижу. Он смеется надо мной! Пока его нет — все хорошо, а как только он появится, сразу всем кажется, будто я дурак. Это очень неприятно, ваша светлость.

Наместник. Я думаю.

К л и к-К л я к, А хуже всего, ваша светлость, что он смеется надо мной при Веронике.

Наместник. А кто она такая, эта Вероника?

К л и к-К л я к. Кто такая Вероника? Это первая красавица в нашем городе, ваша светлость, а может, и на всем свете. Если бы вы ее увидели, клянусь вам, — даже вы влюбились бы в нее. (Фыркает в кулак.)

Мушерон. Придержи язык, Нанасс.

К л и к-К л я к. Как это — придержать язык?

Мушерон. Молчи. (Наместнику.) Вероника, ваша светлость, — это дочь прежнего бургомистра, старшины зла-тошвейного цеха Фирена Старшего.

К л и к-К л я к. И сестра Фирена Младшего, того самого парня, которого вы изгнали из города.

Наместник. А-а! (Клик-Кляку.) Так тебе, значит, нравится дочь прежнего бургомистра? Ты хочешь на ней жениться? А что она? Согласна выйти за тебя замуж?

К л и к-К л я к. Нет, ваша светлость. Это очень странная девушка. Мне даже кажется, что она влюблена в кого-то другого.

Наместник. В кого же?

К л и к-К л я к. Одно из двух: либо в Маленького Мартина, либо в этого шута Караколя. Но Мартин женат, а Караколь горбат. Поэтому я надеюсь, что она все-таки когда-нибудь согласится выйти замуж за меня.

Наместник. Я тоже надеюсь. Мы сыграем эту свадьбу, Гильом. Будет неплохо, если дочь старого бургомистра выйдет за сына нового бургомистра. Как ты думаешь?

Большой Гильом. Она заслуживает такого наказа-йия, ваша светлость.

К л и к-К ляк(в восторге). Благодарю вас, ваша светлость! Благодарю вас, ваша милость!

Наместник. Готовьтесь к свадебному торжеству, бургомистр.

М у ш е р о н. Ваша светлость! Мистер Фирен не отдаст дочь за моего сына. С тех пор как меня назначили бургомистром, а его сына изгнали из города, он и смотреть на меня не хочет.

Наместник. Пустое! Если предо мною не устояли стены вашего города, то не устоит и прежний бургомистр! Я сам поговорю с ним.

К л и к-К л я к. А когда же будет моя свадьба, ваша светлость?

Наместник. А вот когда ты избавишь город от этого дерзкого метельщика.

К л и к-К л я к. От горбатого Караколя?..

Наместник. От метельщика. Пока он ходит по улицам, ни тебе, ни мне не будет покоя.

М у ш е р о н. Ваша светлость, уж лучше пусть он ничего не говорит.

Наместник. Нет, отчего же? Я слушаю его со вниманием. Так ты говоришь, Мушерон Младший, что берешься избавить нас от метельщика?

К л и к-К л я к (сдавленным голосом). Берусь, ваша светлость.

Наместник. Очень хорошо.

К л и к-К л я к. Только я не знаю, как это сделать...

Наместник. Ты можешь затеять с ним драку...

К л и к-К ля к. Он побьет меня.

Наместник. Ну, так подстереги его где-нибудь ночью...

К л и к-К л я к. Его подстережешь! Он и во сне все слышит, в темноте все видит. А стоит ему закричать, как со всех улиц сбегутся ему на помощь.

Наместник. А разве он никогда не уходит из города?

К л и к-К л я к. Нет, часто. Он ходит в лес чуть ли не каждый день.

Наместник. А ты знаешь, по какой дороге он ходит туда?

К л и к-К л я к. Не знаю, ваша светлость, а вот по какой дороге он ходит обратно, это я знаю очень хорошо.

Наместник. Как это так?

К л и к-К л я к. Вам-то, конечно, невдомек, ваша светлость. Но вы подумайте хорошенько. Ведь он кто? Метельщик. А чем метельщик метет улицы? Метлой. Ну а где метла растет? В лесу, над рекой. Вот он, перед тем как идти домой, непременно и завернет к реке — нарезать себе ивовых прутьев на метелки. Я еще с малых лет знаю это место.

Наместник. Ну, значит, дело твое совсем нетрудное. На всякого зверя есть западня. И на двуногого тоже. Если какой-нибудь человек пойдет в лес, а на пути ему попадется яма, хорошо прикрытая ветками, он может провалиться в нее, и никто даже не узнает, что с ним случилось. Никто ни в чем не будет виноват, а человек умрет в яме от голода.

К л и к-К ля к. Это верно, ваша светлость. Только там нет ямы.

Наместник. Верно. Если вырыть — будет.

К л и к-К л я к. Если вырыть — будет.

Наместник. Бургомистр Мушерон! Вы старый и умный человек. Научите сына, как надо рыть яму своему ближнему. Вы на это, кажется, мастер. Пусть он ходит по пятам за метельщиком, пусть он видит и слышит его за тысячу шагов — да так, чтоб он его не видал и не слыхал. А уж вы следите за сыном. Одолжите ему свою голову до той поры, пока метельщик не сломит свою. Но помните: о том, про что мы здесь говорили, должны знать только четверо: я, Гильом да вы двое.

Мушерон. Слушаю, ваша светлость.

Наместник. Ну, идите!

Мушероны кланяются и уходят. Старший — впереди, младший — позади. На пороге Клик-Кляк останавливается.

К л и к-К л я к. Ох, я и забыл! Ваша светлость! Нет, господин Гильом, правда ли, что ваш меч волшебный?

Большой Гильом. Волшебный.

К л и к-К л я к. Непобедимый?

Большой Гильом. Непобедимый.

К л и к-К л я к. И на нем есть надпись?

Большой Гильом. Есть.

К л и к-К л я к. А можно мне посмотреть надпись на вашем волшебном непобедимом мече?

Большой Гильом. Что? Надпись на моем мече? Ну, уж если я выну из ножен свой меч, то ты не обрадуешься.

Наместник. Нет, отчего же? Покажи ему меч, Гильом. Пусть он сам посмотрит и другим расскажет.

Гильом вынимает свой меч и протягивает Клик-Кляку.

К л и к-К л я к. Я не понимаю, что тут написано. Это не по-нашему.

Большой Гильом. Тут написано: «Прямого — сгибаю, согнутого — выпрямляю, павшего — подымаю». Понял?

К л и к-К л я к. Нет, ваша милость, не совсем. А что это значит?

Наместник. Объясни ему, Гильом.

Гильом стремительным взмахом заносит меч над головой Клик-Кляка. Клик-Кляк сгибается вдвое.

Большой Гильом. Вот что значит «Прямого — сгибаю», а если отпущу — ты выпрямишься навсегда. Отпустить?

К л и к-К л я к. Нет, нет, ваша милость!.. Пожалуйста, не надо! Я и без того понял. А что значит: «Павшего — подымаю»?

Большой Гильом. А вот когда ты упадешь, тебя подымут и отнесут в могилу. Хочешь?

К л и к-К л я к. Зачем же, ваша милость! Спасибо. Все и так ясно. Спрячьте лучше свой меч в ножны, я очень прошу вас.

Наместник. В самом деле, спрячь свой меч, Гильом. Он, кажется, все понял. А ты, Мушерон Младший, не забудь о деле, которое тебе поручено. Сделаешь — женю, не сделаешь — казню.

К л и к-К л я к. Уж я постараюсь, ваша светлость.

Наместник. Хорошо, ступай. (Отодвигает кресло и садится.)

Клик-Кляк, низко кланяясь, уходит. Наместник и Гильом остаются одни. В комнате так же тихо, как и э начале картины.

Большой Гильом. Ваша светлость! Наместник. Что ты хочешь сказать, Гильом? Большой Гильом. Я в большой тревоге, ваша светлость...

Наместник. Что же тебя тревожит?

Большой Гильом. Необычайная глупость молодого Мушерона. Она так велика, что может причинить нам немало бед.

Наместник. Я никогда не боялся и не боюсь человеческой глупости. Она всегда служила мне верой и правдой, мой верный слуга Гильом. Гораздо больше я боюсь ума.

Занавес

ПРОСЦЕНИУМ

Справа выходят м е дведь и лев, слева — улитка и заяц.

Медведь. Послушайте-ка, друзья мои, почему это нас выпускают на сцену только тогда, когда падает занавес?

Лев. Если бы они пустили меня сюда хоть на пять минут раньше, даже на две минуты, уж поверьте: кое-кому не поздоровилось бы...

Улитка. Наверное, потому вас и не выпускают: всему свое время.

Заяц. Признаться, я тоже люблю действие и терпеть не могу толкаться на сцене между действиями. Мы, звери...

Лев. Кто это — мы?

Заяц. Ну, ты... Медведь... Я, скажем... Ведь я тоже зверь, а не человек и не насекомое. Как вы думаете?

Медведь. Да, конечно... Ты не человек, не насекомое, не птица, не гад ползучий. Но все-таки ты и не зверь.

Заяц. Тебе так кажется? Ну ладно, называйте меня как хотите. Я никогда не был честолюбив, но я знаю, чего хочу. Я хочу сыграть свою роль в этом представлении. Иначе я недостоин занимать место в городском гербе.

Улитка. Ты ее сыграешь.

Лев и Медведь. А мы?

У л и т к а. И вы, разумеется. Всякий, кому однажды

довелось ступить на сцену, рано или поздно сыграет свою роль — большую или маленькую, печальную или смешную, скромную или блестящую. А пока что ступайте, друзья, за кулисы.

Заяц. Ну а ты?

У л и т к а. А мне, как всегда, спешить некуда.

Звери уходят. Улитка остается одна и выходит к рампе.

У меня большая роль В нынешнем спектакле. Ваш приятель, Караколь, — Тезка мой, не так ли? Но нисколько на меня Не похож мой тезка. Бережет меня броня, Этот панцирь жесткий. Это мой надежный кров, Верная защита, А у тезки для врагов Грудь всегда открыта. Не боится никого Караколь бездомный... Как бы спрятать мне его В домик мой укромный?..

Уходит, задумчиво покачивая головой.

Картина третья

Комната в доме мастера Фирена. Большой очаг с черепичным навесом. Высокие окна с разноцветными стеклами. По стенам — резные лари, полки со старинной посудой: радужными стеклянными бокалами, серебряными и медными блюдами. Все очень светло, уютно, домовито. Вероника и ее подруги Лориана и Маргарита сидят за вышиванием. Девушки работают и поют.

Девушки.

Один стежок, другой стежок, —

Не спи, моя иголка, —

Раскрылся лист, расцвел стежок

Лазоревого шелка.

Скользит игла, вертя хвостом,

Снует проворной мышью.

На этом поле золотом цветущий сад я вышью.

К себе я птиц веселых жду, —

Они вернутся к маю.

И это дерево в саду

Для них я вышиваю.

Снизу, с улицы, песню подхватывает мужской голос.

Короной дорожит король, Швея — своей иголкой. А я, метельщик Караколь, — Свободой и метелкой.

Вероника. Это Караколь! Позови его, Лориана!

Л о р и а н а (выглядывая в окно). Да он не один!.. За ним маленький Мушерон тащится.

Вероника. Ну, значит, надо позвать его так, чтобы Мушерон не услыхал.

Лориана. А как же это сделать? Если я крикну, Клик-Кляк непременно услышит.

Вероника. Постой, я сама позову. Дай мне скорее веер.

Маргарита подает ей веер. Вероника раскрывает его, стоя перед

окном.

Маргарита. А ведь Караколь и в самом деле повернул сюда! Что за волшебный веер у тебя, Вероника?

Вероника. Нет, веер самый простой, только видишь — совсем черный. Когда я его раскрываю, Караколь знает, что у меня забота или тревога.

Л о р и а н а. Скажите на милость!.. А Клик-Кляк тоже понимает, что говорит твой веер?

Вероника. Что ты! Конечно, нет.

Лориана. А почему же и он повернул сюда?

Вероника. Это за Караколем. Со вчерашнего дня он всюду ходит за ним, точно тень.

Маргарита. Как же нам от него отделаться?

Вероника. Ничего, что-нибудь придумаем.

Входит Караколь.

Караколь. Вот и я. К вашим услугам, сударыни. Мне показалось, что вы позвали меня.

Лориана. То, что вам показалось, сударь, было на самом деле. Расскажите нам поскорей городские новости.

На пороге появляется К л и к-К л я к.

К л и к-К л я к. Я вам расскажу новости. (Торжественно и раздельно.) Вчера — мы — с отцом — были — в замке — господина — наместника. Он сам вышел к нам и разговаривал с нами целый час.

Караколь. О чем же вы разговаривали?

К л и к-К л я к. Мало ли о чем я мог разговаривать с господином наместником. Это мое дело!

Лориана. Значит, ты видел наместника? Ну, расскажи нам про него.

Маргарита. Или, может быть, он и дома сидит за бархатными занавесками?

К л и к-К л я к. Нет. Я его видел так же ясно, как вижу сейчас Караколя.

Лориана. Каков же он собой?

К л и к-К л я к. Не скажу.

Лориана. Значит, ты его не видел.

К л и к-К л я к. Клянусь вам, что видел!

Лориана. Ну так рассказывай, какой он!

К л и к-К л я к (растерянно). Да как вам сказать?.. Высокая особа... Вот и все.

Л о р и а н а. Выше Гильома?

К л и к-К л я к. Выше. Гильом — советник, а наместник — наместник. А больше и не спрашивайте. Я вам все равно больше ничего не скажу. Мне не велели. Нет. Одно могу сказать. Господин Гильом показал мне свой непобедимый меч.

Вероника. Тот самый? Волшебный? Ты выдумываешь, Клик-Кляк!

К л и к-К л я к. Ну вот еще! Тот самый. Меч «Гайан». На нем написано. Стойте! Как это? О-о, я хорошо запомнил: «Прямого — сгибаю, согнутого — выпрямляю, падающего... нет, павшего — подымаю».

Вероника. Как ты сказал? «Прямого — сгибаю, согнутого — выпрямляю, павшего — подымаю»? Странная надпись!

К л и к-К л я к. По-вашему, может быть, и странная, а по-моему, так страшная.

Лориана. А что это значит?

К л и к-К л я к. Спросите сами у господина Гильома. Я уже спрашивал.

Маргарита. А больше ты нам ничего не расскажешь, Клик-Кляк?

К л и к-К л я к. Ни-че-го! Теперь я хочу послушать, о чем вы тут будете разговаривать.

Вероника. Ах, вот как! Ну, знаешь что — мне не хватило шелку для вышивания. Купи для меня у тетушки Мимиль три мотка: один светло-голубой, другой — темно-зеленый, а третий — ярко-красный. Вот тебе деньги.

Маргарита. А мне купи мешочек жареного миндаля. У матушки Марли отличный жареный миндаль...

Лориана. А заодно зайди к бабушке Тафаро и попроси ее сказать, когда я выйду замуж. И пусть ее птица нагадает мне хорошего жениха.

Вероника. Запомнил, Клик-Кляк?

К л и к-К л я к (считая деньги). Погодите! Это еще труднее запомнить, чем надпись на мече. Три мотка миндаля для Лорианы, три мешка зеленого и голубого шелка для Маргариты и жениха для вас.

Вероник а. Какого еще жениха?

К л и к-К л я к. Ах, я и забыл, что у вас уже есть жених.

Вероника. У меня? Кто же это?

К л и к-К л я к. Я вам скажу, когда вернусь.

Вероника. Ты немножко перепутал. Но это все равно. Иди скорее.

К л и к-К л я к. Вы не успеете оглянуться, как я буду уже здесь.

Караколь. Не спеши, Клик-Кляк, а то еще больше напутаешь. Купишь моток голубого миндаля и три мешка жареных женихов.

К л и к-К л я к. О, я-то уж не напутаю. (Уходит..)

Вероника. Скажи, Караколь, где и когда ты видел Фирена?

Караколь. Этой ночью у реки.

Маргарита. Сегодня ночью был такой дождь...

Вероника. И как это они живут там в лесу, без огня, без крова?..

Л о р и а н а. Подумать страшно.

Караколь. Там не страшнее, чем у нас в городе, Лориана. В лесу каждый куст тебя укроет, а здесь самые толстые стены для нас не защита.

Лориана. Но ведь в лесу дикие звери.

Караколь. Нам ли бояться зверей! Мы знаем все их повадки, знаем, по каким тропкам они ходят, когда им надо уступать дорогу, а когда они сами ее уступят. И для зверей, и для нас гораздо опаснее охотники из замка.

Вероника. Неужели наших выследили, Караколь?

Караколь. Всех не выследят. Нас много и с каждым днем становится все больше. Все окрестные деревни опустели, зато в лесу теперь больше людей, чем зверей. Скоро лес подступит к самому нашему городу, Вероника...

Вероника. Слышишь, Лориана? Скоро! Караколь, передай Фирену это письмо.

Лориана. И скажи, что мы их ждем не дождемся.

Караколь. Они и сами лишнего дня не пробудут в лесу. (Берет у Вероники письмо.) А что, написали вы ему, Вероника, о том, что выходите замуж?

Вероника. За кого? Пока не вернется Клик-Кляк, я даже не знаю, кто мой жених. Он обещал сказать мне, когда принесет миндаль и шелк.

Караколь. Вам-то он еще не сказал, а по всему городу трубит, что наместник решил женить его на вас.

Вероника. Ты шутишь, Караколь.

Караколь. Нет, мне совсем не до шуток!

Лориана. Первый раз слышу, что Караколю не до шуток. Да и ты, Вероника, кажется, испугалась...

Маргарита. Нашли кому верить! Мало ли что болтает Клик-Кляк. Мастер Фирен ни за что не отдаст дочку за Му-шерона.

Караколь. Если бы на то была воля мастера Фирена, он бы и сына не отпустил скитаться по лесам.

Лориана. У нас в городе найдутся люди, которые постоят за Веронику.

Караколь. Наш город не сумел постоять за себя. Ну, прощайте, Вероника, мне пора.

Вероника. Постой, Караколь, я напишу Фирену еще несколько слов. (Садится к столу и пишет.)

Лориана. Пиши скорее, Клик-Кляк идет!

Вероника. Выйди ему навстречу, Лориана. Задержи его.

Лориана. Я не впущу его, пока он не скажет, что нагадала мне птица бабушки Тафаро. (Бежит к лестнице.)

Вероника. Я пишу Фирену, что убегу к нему в лес, если мне не удастся избавиться от Мушеронов. Ты поможешь мне найти туда дорогу, Караколь?

Караколь. Нет в лесу такой дорожки и тропинки,

которой бы я не знал. Дайте мне ваше письмо и ни о чем не тревожьтесь.

Л о р и а н а (появляется в дверях и, держась за косяк, загораживает путь Клик-Кляку). Нет, нет, нет! Пока ты не скажешь, что нагадала мне бабушка Тафаро, я тебя не пущу.

К л и к-К л я к. Пустите меня! Я сейчас рассыплю миндаль!

Л о р и а н а. Нет, а все-таки что сказала бабушка Тафаро?

К л и к-К л я к. Она сказала... Ох, уже сыплется...

Вероника. Впусти его, Лориана. Я хочу, чтобы он рассказал все по порядку.

К л и к-К л я к (входит, на пороге роняет мешок и рассыпает миндаль). Ну вот, так я и знал.

Караколь. Я тоже.

Маргарита. Что ты наделал, Клик-Кляк! Подбери сейчас же!

Клик-Кляк ползает по полу и подбирает миндаль.

Лориана. А пока подбираешь, расскажи, что нагадала мне бабушка Тафаро.

К л и к-К л я к. Она сказала, что без вас не может гадать про вашего жениха. Для этого ей нужно поглядеть на вашу ладонь.

Лориана. А ты бы показал ей свою.

К л и к-К л я к. Я и показал.

Лориана. Ну и что же она сказала?

К л и к-К л я к. Сказала, что я никогда не женюсь.

Маргарита. Слышишь, Вероника? Уж если бабушка Тафаро говорит, что Клик-Кляк никогда не женится, так тому и быть.

К л и к-К л я к. Наместник знает лучше всякой бабушки. А он сказал, что я женюсь на ней, и даже очень скоро. Вы сами это увидите, Вероника.

Караколь. Ну, мне надо торопиться. Прощайте, сударыни. Прощай, Клик-Кляк. (Уходит.)

К л и к-К л я к. Мне тоже надо торопиться. Подбирайте сами свой миндаль.

Лориана и Маргарита стараются удержать его.

Лориана. Куда же ты?

Маргарита. Постой!

К л и к-К л я к. Пустите меня! Мне до свадьбы нужно сделать одно очень важное дело. (Убегает.)

Маргарита. И что за дела могут быть у Клик-Кляка?

Лориана. Перед свадьбой даже у такого дурака, как он, дела найдутся. Вы поглядите, как бежит! Только пятки сверкают!

Вероника. Неужели он помешает отнести в лес мое письмо?

Маргарита. Не бойся, Вероника, разве ему угнаться за Караколем.

Лориана. Что за парень наш Караколь! Если бы у него не было горба, я бы не пожелала лучшего жениха ни одной из наших девушек. А ты, Вероника?

Вероника. А я, сказать по правде, и не замечаю, что у него горб. d

Лориана. Вот как? За чем же дело стало? Он, кажется, тоже с тебя глаз не сводит.

Вероника. Перестаньте шутить! Мне сейчас не до смеха! А уж если говорить не шутя, то во всем городе нет человека прямее нашего горбатого Караколя.

Маргарита. Как это — нет человека прямее Караколя?

Вероника. Да, да. Он прямее всех нас. Ему во всем можно поверить и на нем всех можно проверить. Кто ему друг — тот хорош, кто враг — тот плох. Каждое утро я просыпаюсь в тревоге: жив ли он, на свободе ли еще, увидим ли мы его опять... Без него мы жили бы как в тюрьме. Караколь — простой метельщик, он беден, он горбат, но люди в замке хорошо знают цену его песням и шуткам. Да и как не знать? Когда Караколь шутит, мы смеемся. А когда смеемся, перестаем бояться... Вот и сейчас я больше всего надеюсь на него — уж если он не придумает, как мне выпутаться из этой паутины, так и никто не придумает. *

Лориана. А ты в самом деле поверила россказням Клик-Кляка? Пустое! Неужели у наместника нет другого дела, как только думать о женитьбе Мушерона Младшего!

За окном слышится дробь барабана.

Маргарита (выглянув в окно). Смотри! Носилки наместника! Куда это его несут мимо наших окон?

Лориана. Остановились... Да нет, не может быть...

Вероника. Вносят к нам во двор...

Лориана. Нет, нет. Вероника, не пугайся! Конечно, он приехал заказывать золотое шитье мастеру Фирену. Ведь наше золотое шитье славится на весь свет.

Маргарита. Постойте, я потихоньку спущусь и узнаю, в чем там дело. Да заодно хоть одним глазком погляжу, какой он, этот наместник. Ведь в доме-то он, наверно, вылезает из своих носилок. (Убегает.)

Лориана. Я думаю, они сюда даже не поднимутся. Мастер Фирен примет его у себя внизу.

Задыхаясь, вбегает Маргарита.

Что с тобой?

Маргарита. Идут! Сюда идут! Только мне кажется, что это не наместник... Он страшный... Вот такой! (Показывает рукой рост наместника.)

Дверь открывается. У косяка останавливается, угодливо придерживая дверь, Мушерон Старший. В комнату входят: н а-местни к, Большой Гильом, Фирен Старший.

Наместник. Доброе утро, сударыни!

Девушки растерянно кланяются.

Которая же из них ваша дочь, мастер Фирен? (Оглядывает девушек и останавливается перед Вероникой.) Впрочем, я и сам это вижу. А эти красавицы?

Фирен Старший. Подруги моей дочери.

Наместник. Боюсь, что мы помешали этим милым девицам заниматься своим делом. Мне очень жаль лишиться их общества, но я уверен, что шить и болтать где-нибудь в другом месте им будет веселее, чем слушать нашу беседу.

Девушки собирают работу, кланяются и уходят. Вероника хочет

идти вслед за ними.

Нет, сударыня, вас я попрошу не покидать нас.

Вероника. Я не хочу мешать беседе старших.

Наместник. То, что я намерен сказать, касается именно вас. Мастер Фирен, не думаете ли вы, что вам пора выдать вашу прекрасную дочь замуж?

Фирен Старший. Я надеюсь, ваша светлость, что вы позволите мне самому позаботиться о судьбе моей дочери?

Наместник. Я не отнимаю у вас ваших отцовских прав, мастер. Но для блага города, который волей-неволей оказался на моем попечении, я бы хотел помирить и даже породнить два почтенных семейства — ваше и семью мастера Мушерона. Что же вы медлите, дорогой Мушерон? Просите руки прекрасной Вероники для своего сына.

Мушерон (вкрадчиво). Мы с вами, дорогой мастер Фирен, знаем друг друга с детства. Наши дома стоят рядом. Ваша дочь выросла у меня на глазах, мой сын — у вас на глазах.

Фирен Старший. Все это верно, мастер Мушерон. Я и в самом деле хорошо знаю вашего сына и вас. Поэтому оставим этот разговор. И если у вас ко мне нет другого дела, то я не смею задерживать вас долго у себя в доме. Прощайте!

Мушерон (растерянно). Я пришел сюда вместе с его светлостью и могу уйти только с его разрешения.

Наместник. В самом деле, Мушерон, можете идти. Я без вас поговорю с мастером Фиреном и его дочерью. Гильом, проводи господ