Надо совмещать простые и наглядные правовые формы с более продвинутыми идеальными конструкциями, чтобы люди могли к ним привыкнуть

Приведенные выше примеры показывают, что фактически наш гражданский оборот до сих пор не вышел на уровень, достигнутый Российской империей на этапе подготовки проекта Гражданского уложения, т.е. более 100 лет назад.

По ряду показателей мы и сейчас значительно отстаем, а то и опускаемся ниже. Причем в данном случае имеется в виду именно фактический оборот, а не отражение в Гражданском кодексе. В чем же причины такой примитивизации?

Здесь действует целый комплекс причин, среди них:

1) низкий уровень основной массы населения.

Он связан не только с тем, что в ходе Октябрьского переворота и после него была уничтожена практически вся элита страны. Главное в другом: страна вот уже 100 лет живет в условиях негативной социальной селекции, когда лучшая часть ее населения гибнет, теряется, вытесняется. И примитивный гражданский оборот - это плата за качество населения. Образно говоря, на смену дворянскому гражданскому праву, которое формировалось несколько столетий, пришло крестьянское право, право людей, едва вышедших из крепостной зависимости, понимающих только простые товарно-денежные отношения и руководствующихся обычными нормами (т.е. нормами обычного права). Антирыночное Советское государство, конечно, скрывало характер нашего крестьянского гражданского права, но, когда оно рухнуло, оборот стал строиться по его принципам;

2) крайне слабые социальные регуляторы поведения людей.

В условиях рыночной экономики возрастает мобильность общества и, как следствие, разрушаются личные связи между людьми, свойственные патриархальным обществам. Главным регулятором поведения людей становится необходимость зарабатывать деньги. Деньги определяют приоритеты при выборе той или иной модели поведения. Царская Россия находилась на этапе перехода к этой системе, но так и не сумела разрушить патриархальный уклад. В советский период, когда поведение людей пытались регулировать при помощи идеологии и внеэкономического принуждения, роль денежных регуляторов ослабла. Сейчас Россия снова находится на переходном этапе. Деньги все больше выступают в качестве главного стимула, но этот процесс до конца не завершен. Идеология, несмотря на все усилия, вернуть свои позиции не может. Что касается внеэкономического принуждения, то его применение подрывает действие денежного регулятора.

В результате никак не удается добиться от людей той минимальной честности, которая необходима для функционирования развитого гражданского оборота. Чем сложнее та или иная правовая конструкция, тем более важным для ее функционирования является честность участников. Причем честность в рыночной экономике - это не какое-то особое нравственное качество личности, а результат множества гражданских отношений, поведение в каждом из которых влияет на все остальные. Допустим, вы просрочили возврат кредита и вам перестали отпускать товар без предварительной оплаты, а другой банк, узнав об этом, на всякий случай отменил овердрафт по вашей кредитной карте. Условия вашей жизни в результате изменились в худшую сторону. Эта мягкая рыночная сила, которая стимулирует честность, в наших условиях пока плохо работает. А мнение идеологических наставников никого не волнует.

Поскольку при отсутствии должной честности риски в использовании сложных гражданско-правовых конструкций возрастают, последних стараются избегать.

В результате мы приходим к примитивизации, о которой идет речь;

3) сырьевой характер экономики.

Существовавшая в советские времена промышленность развивалась без учета рыночных факторов. Решающую роль играли соображения обороны и безопасности, иные субъективные факторы. Поэтому, когда экономика перешла на рыночные рельсы, основная часть промышленности разорилась. Прошедшее двадцатилетие характеризуется драматическим падением промышленного производства в России с точки зрения как его абсолютной величины, так и доли в ВВП. Фактически осталась лишь та часть промышленности, которая обслуживает потребительский сектор. Невысока и доля инвестиций.

Главным источником доходов страны является добыча и продажа сырьевых ресурсов без их глубокой переработки. А эти отношения не требуют тонкого и сложного правового регулирования. К тому же для добычи и продажи сырья нужно немного людей. Остальная часть населения существует за счет перераспределения государством сырьевых доходов, а такое перераспределение гражданским правом обычно не регулируется. Часть экономики, которая обслуживает расходование населением распределенных в его пользу сумм, также невелика и относительно несложна. Торговля и сфера услуг не требуют сложных гражданско-правовых конструкций, им достаточно простых письменных договоров, а то и сделок, исполняемых при самом совершении, за наличные, вообще без оформления письменных документов. В итоге "раздача хлеба и зрелищ" своего вклада в интеллектуальное развитие гражданского права почти не вносит;

4) примитивная структура бизнеса.

Многие бизнесмены стараются не создавать единых структур для ведения бизнеса, а, напротив, разделяют их на части. Наиболее часто активы сосредоточиваются в одной структуре, а операционная деятельность - в другой. Поскольку операционная деятельность весьма уязвима для проверок со стороны налоговых и иных контролирующих органов, бизнесмены стремятся создавать условия для того, чтобы проверки сразу же не достигали своих целей (что обеспечивается арестом активов, обращением на них взыскания и т.п.). Если же активы находятся в структурах, внешне не аффилированных с операционными структурами (а еще лучше в офшорах), добраться до них намного сложнее. Операционную структуру можно бросить, заменить, присоединить к другой или вообще изначально создать от имени другого лица (типичный случай для фирм-однодневок). Даже банки уже научились работать с такими дифференцированными структурами, получая обеспечение от одних и предоставляя кредит другим. Объединять активы и операционную деятельность готовы лишь те, кто планирует разместить свои акции на фондовом рынке, а также компании с государственным участием, которые надежно защищены от претензий правоохранительных органов.

Если активы и бизнес разделены, то гражданско-правовые конструкции, используемые для них, могут быть довольно простыми, не имеющими логических связей и согласований. Напротив, часто предпринимаются сознательные попытки уйти от их взаимной согласованности, чтобы скрыть аффилированность структур или осложнить ее доказывание.

Допустим, структура, владеющая активами, дешево сдает их в аренду формально независимому от нее лицу, которое ведет операционную деятельность. Доходы от аренды невелики, поэтому можно не думать о каких-либо сложных условиях этого договора. В то же время операционная компания не задумывается о сложных договорах, поскольку рассчитывает скоро прекратить существование. В итоге сложные конструкции гражданского права мало кого интересуют, как и усилия юристов по их внедрению.

Ясно, что названные причины носят фундаментальный характер, не могут быть одномоментно устранены, а требуют постепенного развития гражданского оборота на протяжении многих лет <5>. И тем не менее правильное определение того уровня, на котором находится наш гражданский оборот, имеет большое практическое значение. Правовое регулирование не должно перескакивать в своем развитии важные мировоззренческие этапы. Если люди верят бумаге с подписью, а то и бланкам с определенной степенью защиты, нельзя предлагать им взамен учет в различных бездокументарных реестрах, которые ведет неизвестно кто. Они будут чувствовать, что их права плохо защищены.

--------------------------------

<5> Наше гражданское законодательство нельзя "дотянуть" до уровня, отвечающего потребностям рынка, простым пополнением его отдельными институтами, скопированными с иностранных образцов. Правовые институты и понятия, если они взяты из другой системы гражданского права (траст, компания, агентский договор и др.), либо приживаются на нашей цивилистической почве в искаженном виде, либо не приживаются вообще". См.: Маковский А.Л. Концепция Гражданского кодекса России // Маковский А.Л. О кодификации гражданского права (1922 - 2006). М., 2010. С. 296.

 

Надо совмещать простые и наглядные правовые формы с более продвинутыми идеальными конструкциями, чтобы люди могли к ним привыкнуть.

Надежность вещей и документов очевидна. И если они в сознании людей будут ассоциироваться с абстрактными правовыми инструментами, последние со временем будут вызывать аналогичное доверие. Если же попытаться сразу внедрить сложную правовую конструкцию, то она может быть отторгнута гражданским оборотом. В то же время отдельные ее компоненты могут быть использованы нечистоплотными людьми для достижения неблаговидных целей.

И если так уж вышло, что простые формы не использованы, толковать более сложные конструкции нужно исходя из того, какими мотивами руководствовались те, кто их выбрал. Одно дело, когда имелась в виду именно та сложная конструкция, и другое - когда она была использована для того, чтобы усложнить и запутать простые отношения, исказить их природу. Например, если гражданин оплачивал долевое строительство не деньгами, а векселем, приобретенным у другого лица, аффилированного с застройщиком. В данном случае нет никаких оснований, при отсутствии дополнительных мотивов, применять вексельное законодательство.

В условиях примитивизации гражданского оборота велика роль принципов гражданского права, и в первую очередь принципа добросовестности, в оценке применения на практике сложных юридических конструкций.

Многие исследователи принципа добросовестности закономерно отмечают гораздо более широкое использование его в российской практике по сравнению с развитыми правопорядками. Механизм здесь простой: использование сложной правовой конструкции с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью и т.д. могут быть квалифицированы как злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ).

Одновременно в России возрастает значение экономического анализа гражданского права. Именно экономический анализ позволяет определить, в чем состоит обычное назначение той или иной сложной правовой конструкции. А это дает возможность гораздо яснее видеть, когда подобная конструкция используется не по назначению, понимать, каковы ее истинные цели и приносит ли она в конкретной ситуации вред другим лицам и обществу в целом.

 

References

 

Gongalo B.M. and Em V.S. Topical Issues of the Private Law [Aktual'nye problemy chastnogo prava] (in Russian). Moscow - Ekaterinburg: Statut, 2014. 272 p.

Makovskiy A.L. On the Codification of the Civil Law (1922 - 2006) [O kodifikatsii grazhdanskogo prava (1922 - 2006)]. Moscow: Statut, 2010. 736 p.

Medvedev D.A. (ed.). Codification of the Russian Private Law [Kodifikatsiya rossiyskogo chastnogo prava]. Moscow: Statut, 2008. 336 p.

Sklovskiy K.I. Property in the Civil Law [Sobstvennost' v grazhdanskom prave] (in Russian).  ed. Moscow: Statut, 2010. 893 p.

Sukhanov E.A. Problems of Reforming the Russian Civil Code: Selected Works in 2008 - 2012 [Problemy reformirovaniya Grazhdanskogo kodeksa Rossii: Izbrannye trudy 2008 - 2012 gg.] (in Russian). Moscow: Statut, 2013. 494 p.

Sukhanov E.A. Comparative Corporate Law [Sravnitel'noe korporativnoe pravo] (in Russian). Moscow: Statut, 2014. 456 p.