Политическая философия Платона и Аристотеля

АНТИЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ

(окончание)

 

 

       Учение Платона об идеальном государстве. Его большое сочинение «Государство».

 

       Начинается всё со спора о справедливости. Первыми высказываются собеседники Сократа.

       Тразимах говорит, что справедливость – это то, что установлено властью: власть создаёт выгодные ей законы и объявляет их справедливыми. Справедливость – по существу властный произвол. Гораздо лучше быть несправедливым.

       Главкон говорит, что справедливость – это некое серединное состояние между двумя типами несправедливости: когда творят несправедливость безнаказанно – и когда её терпят безропотно. Здесь мы находим одну из первых теорий общественного договора: справедливость вводится по соглашению людей для того, чтобы обезопасить себя от несправедливости каждого.

       Адимант ставит вопрос о справедливости в религиозно-этическом плане. Боги обещают человеку хороший удел, если он будет справедливым. Но, во-первых, жить справедливо – трудно, а во-вторых, обещание это в земной жизни не всегда выполняется: ведь часто бывает, что хороший удел достаётся плохому человеку, а плохой – хорошему. Так что, конечно, гораздо выгоднее жить несправедливо… Но – а как же в загробном мире? Ведь за несправедливость будет наказание? А здесь надо – по русской поговорке! – «согрешить и покаяться». То есть всю жизнь жить несправедливо, но под конец успеть искупить грехи…

       Слушающий всё это Сократ замечает: при мне последними словами поносят справедливость – я должен за неё вступиться!

 

       Далее Сократ переходит к вопросу о справедливом государстве и замечает, что справедливость надо рассматривать на достаточно большой плоскости – то есть на примере самого государства, а не конкретных людей: отдельный человек – «модель» слишком недостаточная.

 

       Главный вопрос Сократа: каков «идеальный страж государства»? То есть справедливость государства зависит напрямую от его правителей, от их качеств.

 

       Стражам подобает воспитание: гимнастическое и мусическое. Причём начинать надо со второго.

       Мусическое воспитание включает в себя два вида словесности: ложный и истинный. Это проблема того, как преподавать мифы. «Мифы, вообще говоря, ложь, но есть в них и истинное». Чтобы правильно воспринимать мифы, надо уметь понимать их иносказательно – но юные души ещё к этому не приучены. Поэтому нужна строгая цензура мифов: не всё следует рассказывать. Нельзя сообщать о богах, как они строят козни друг другу, воюют или обманывают.

       Стражам нельзя говорить об Аиде (об аде), где их ждёт страшная участь, – иначе как воспитать в них презрение к смерти на поле боя? Либо про Аид не следует рассказывать вовсе, либо говорить, что там – всё прекрасно!

       Стражи должны быть всегда тождественны себе – и поэтому из государства изгоняются миметические (подражательные) искусства: театр и поэзия.

       Музыка, которую слушают стражи, тоже подвергается цензуре: нельзя слушать расслабляющие мелодии (ионийский и лидийский лады) – следует слушать такую музыку, которая наводит на мысль о сражающемся воине, о воине, который идёт на битву, даже если ему нанесена рана (дорийский и фригийский лады).

       И вообще вся эстетика подвергается жёсткой этической мерке: за любым видом искусства строго следят, способствует оно воспитанию нравственности или нет.

 

       Гимнастическое воспитание тоже необходимо; но если ограничиться только им, страж государства будет человеком грубым; точно так же: если ограничиться лишь мусическим воспитанием, он будет человеком изнеженным.

       Гимнастическое воспитание – это по существу спартанское воспитание: нужно испытывать, как юноша переносит тяготы, страдания, состязания – и смысл гимнастического воспитания в том, чтобы сделать из юноши цельного человека и «верного стража самого себя».

 

       Сократ подчёркивает, что то государство, которое будет управляться такими стражами, есть государство справедливое в целом. Но если оно справедливо в целом, то и части его будут следовать справедливости: в справедливом государстве – и отдельный человек справедлив.

       Идеальное государство – это государство этического аристократизма (подобное мы видели у Конфуция): лучшие управляют худшими.

       В идеальном государстве Платона вовсе не ставится вопрос о счастье отдельных граждан: это государство счастливо само по себе; что же до самих стражей – то их счастье заключается только в одном: в правильном, самоотверженном управлении государством.

 

       В книге 5-й Платон подробно останавливается на семейной жизни стражей.

       Общность жён и детей – величайшее благо, – говорится в тексте; и высказано сожаление, что подобное нигде недостижимо. (Смысл данного тезиса в том, что у стражей не должно быть ничего личного, даже собственной семьи, иначе личный интерес возобладает над общим – государственным.)

       Это совсем не предполагает беспорядочных связей; напротив, государственная власть решает, кому с кем сходиться.

       Подобно тому, как опытные охотники проводят скрещивание птиц или собак и следят, чтобы лучшие особи сходились с лучшими, а худшие с худшими, – так и в государстве. «Наше стадо должно быть самым отборным»; семейная жизнь – это «жеребьёвка». Потомство, родившееся от лучших особей, сохраняется, а от худших, или родившееся больным, – по спартанскому выражению, «относится в тайное место»: таких детей убивают.

       Платон высказывает идею государственного воспитания и регулирования брака. Родившиеся дети сразу забираются у родителей и воспитываются самим государством. Родители не знают своих детей, а дети – родителей, но все родители относятся к детям, как к своим собственным, и дети так же к родителям. Власть строго следит за количеством рождающихся детей, чтобы пополнить ряды граждан на случай войн, эпидемий; но и так, чтобы государство не сделалось численно ни слишком большим, ни слишком малым.

 

       Правление философов – ещё одна заветная идея Платона.

       Стражи – это также и философы. Они, помимо воинского, получают и научно-философское образование: «приобщаются к числу» – то есть изучают арифметику и геометрию; затем астрономию – чтобы уяснить, как великолепно и стройно Демиург устроил космос.

       Итак: в 20 лет юноша должен участвовать в сражениях, проявить себя на поле боя, с 30 лет он занимается диалектикой, с 35 – занимает государственные должности, и с 50 лет может становиться правителем: это – философ, уяснивший, чтò есть благо само по себе, упорядочивший себя в соответствии с этой идеей и потому способный упорядочить государство. После смерти таким правителями воздвигаются памятники и их почитают как богов. (Между прочим, и женщины могут входить в сословие стражей).

       Сократ завершает здесь парадоксом: философ, который более всего сторонится практической жизни и хочет посвятить себя умозрению, в конце концов, оказывается самым подходящим правителем – ибо созерцает главное.

       Сократ также подводит итог начатому спору о справедливости: справедливый человек самим ходом вещей окажется, в конце концов, на вершине государственной власти.

 

       В 8-й книге Платон разбирает типы государственного устройства. Он связывает и даже выводит их из устроения человеческой души.

       Лучший строй в его глазах – это аристократия, власть наилучших.

       Существует и такой строй, как тимократия (или тимархия) – власть военных; это власть людей, в которых доминирует яростное начало и честолюбие. Мы бы назвали такой строй военной диктатурой; и Платон от него не в восторге.

       Отрицательно он характеризует и олигархию – правление богатых. Платон отмечает, что фактически при олигархии два государства: богатых и бедных. Люди, для которых главное – богатство, очевидно, не слишком заботятся о добродетели. Но и те, кем они правят, не оказываются особенно нравственными: нищета ведёт их к преступности. И вот получается, что при олигархическом режиме снизу – преступность, а сверху – роскошество и расточительство (особенно у детей олигархов). Кончается этот строй, когда те, кто внизу, понимают: «господа-то наши – пустые люди!» – и происходит переворот в пользу демократии.

       Отношение Платона к демократии неоднозначное и скорее отрицательное, чем положительное. Вроде бы этот строй замечателен тем, что проистекает из свободы. Платон называет его «по-юношески дерзким» и сравнивает с разноцветным ковром. В самом деле, в демократии каждый получает свободу действия: можно предаваться как лени, так и активному труду, можно и воевать, и философствовать, и посвятить себя предпринимательству… Но всё же этот строй в глазах Платона – пустоват: демократия, по его образному выражению, – для тех, «у кого акрополь души пуст». Платон обращает внимание и на то, что демократии свойственно равнодушное отношение к патриотизму: это власть лотофагов. По легенде, люди, прибывавшие в страну лотосов и вкушавшие этих лотосов, напрочь забывали о своём Отечестве. В конце концов, демократия – очень шаткий строй: она не может удержать свою свободу, опьяняется ею, в итоге «власть дурных виночерпиев» заканчивается саморазложением и перетекает в тиранию.

       Разлагаться демократия начинает потому, что в ней сбиты все иерархии: родители заискивают перед детьми, учителя перед школьниками. Демократии вообще присущ молодёжный колорит, как бы неудержимое юношеское балагурство. Равноправие эллинов и варваров тоже совершенно не устраивает Платона (здесь стоит заметить, что Платон в «Государстве» высказывает пожелание, чтобы греки не делали греков рабами, а только варваров). И самое печальное, демократия – такая власть, где законы не работают.

 

       В этих условиях появляются демагоги – ораторы, которые привлекают толпу на свою сторону критикой вышестоящих. Толпа же легко выбирает себе тирана – и можно с горькой иронией сказать, что тирания – это тоже «власть народа».

 

       И однако, нет иного строя, о котором Платон сказал столько гневных слов, как о тирании.

       Тирания – это власть людей, чья душа является рабской (и это по факту можно сказать как о самом тиране, так и о его подданных).

       Поэтому менее всего можно думать, что тирания – это самостоятельное, автархичное государство: напротив, такое государство менее всего делает то, что оно хочет.

       Тирания – это бедное, экономически несостоятельное государство.

       Разумеется, тирания – это государство страданий и страха.

       Сам тиран – это человек, «перешедший в область ложных [рабских] удовольствий». Понятно, что он человек самых низких душевных качеств: корыстен, вероломен, преступен и т. п. Если тиран – одиночка, живёт сам собою и не возглавляет государство – это спасение. Правда, и крупные землевладельцы бывают тиранами в своих областях.

       Загробное наказание тирану – наиболее страшное: в 10-й книге «Государства» говорится, что тираны не выходят из Тартара.

 

       Трактат Аристотеля «Политика».

 

       Аристотель начинает с того, что государство есть вид общения. Общение – это взаимное стремление людей ради какой-либо цели. Политическое (государственное) общение – самое обширное и вбирает в себя все прочие формы общения.

 

       Виды общения:

семья – возникает на основе физического влечения мужчины и женщины;

рабовладение – возникает из стремления к самосохранению;

селение (колония семей) – здесь действуют уже отмеченные начала семейственности и можно видеть зарождение патриархальной царской власти (правление старшего в семье).

 

Знаменитое выражение Аристотеля: «человек есть животное политическое» –  то есть человек не может жить вне государства. Вне государства может жить либо божество, либо безнравственное существо.

 

Аристотель начинает свой трактат с оправдания рабства. Везде, где есть целое и части, существуют отношения господства и подчинения – следовательно, рабство определено природой государственного целого. Но даже физически господа и рабы – люди разных типов: раба нельзя назвать разумным, а лишь «причастным рассудку», способным понимать приказания и исполнять их. Рабы не понадобились бы, если бы вещи сами могли что-либо делать – например, кувшин сам наливал бы вино; но поскольку этого нет – рабство необходимо. Раб есть живая вещь и полная собственность господина. При этом Аристотель замечает, что в отношениях господина и раба не должно быть насилия, он призывает практиковать дружбу. И тем не менее, коренное человеческое различие между господином и рабом сохраняется. Существует целая наука о том, как управлять рабами, а также наука о том, как покупать рабов; и господин может освоить эти науки; но всё же ему подобает посвящать себя более возвышенным наукам: астрономии, математике, философии.

 

Политическую концепцию Аристотеля в ряде аспектов можно считать протодемократической.

Аристотель говорит о том, что все граждане – это общники (койноны) государства; и желательно, чтобы каждый из них в определённое время участвовал во власти.

Государство следует оценивать не только с точки зрения количества (военный союз – некое количество людей, но ещё не государство), но и с точки зрения качества: все граждане наделены разными, полезными друг другу, особенностями (эйдей).

Главный тезис Аристотеля: государство есть множество, а не единство (единство присуще семье и отдельному человеку). Отсюда – и критика государственной теории Платона: тот хотел из многообразной мелодии сделать унисон и заменить ритм одним тактом.

Знаменитые термины Аристотеля, характеризующие его государственный идеал:

- политѝя – общее название государственного устройства; это полноправие граждан, носящих оружие;

- политевма – такой государственный строй, который создан ради общего блага, а не ради выгоды, – самый правильный строй.

 

В вопросе счастья Аристотель тоже расходится с Платоном: государство, по Аристотелю, создаётся для счастья его частей – в противном случае можно было бы создать государство из рабов и животных.

 

Главный вопрос для любого государства: что лучше – власть наилучшего мужа или наилучших законов?

Желать, чтобы государство управлялось наилучшими законами, – значит «хотеть, чтобы правили только божество и разум». Но это ситуация подобная той, когда врач лечит по науке, а не по симпатиям. То есть это было бы замечательнее всего – и это весьма труднодостижимо.

 

Идея «дельного гражданина». Нужно ли, чтобы гражданин был непременно нравственным человеком, или необходимо, чтобы он в первую очередь мог выполнять свою государственную функцию? Второе, отвечает Аристотель и вводит знаменитый образ плывущего корабля: на нём у каждого матроса – своё дело, и задача каждого члена экипажа в том, чтобы корабль доплыл в нужный пункт, не утонул в пути. Что же до фигуры правителя, то ему непременно следует быть и нравственным человеком, помимо государственных умений.

 

При этом в государстве действует нравственный надзор: мораль граждан небезразлична для общежития.

 

Необходимо учитывать неправильные формы государственного устройства (чтобы отделить от них правильные):

-царская власть как «выборная стратегия» (когда царь – военачальник, как в Спарте);

- деспотия – монархия, основанная на законе (у варваров, как у более грубых натур);

- эсимнетия – выборная, ненаследуемая тирàнния древних эллинов (в русском переводе текста Аристотеля употребляется несколько иное написание слова «тирания»);

-власть героических царей, или царей-жрецов (в легендарное время);

-абсолютная царская власть (царская власть, по Аристотелю, была бы наиболее замечательной формой государственного устройства, если бы не имела тенденции выродиться в тиранию и не несла бы в себе той опасности, что царские дети могут оказаться по государственным качествам хуже отца-правителя).

 

Чтобы создать хорошую государственную форму, надо исследовать её с точек зрения:

- качества (свобода, богатство, образованность, благородство происхождения правителя);

- количества (сколько будет правящих численно);

а также искать устойчивости этой формы, для чего власть должна опираться на «средний элемент» в государстве (очень напоминает наши сегодняшние разговоры о «среднем классе»!).

       Аристотель внимательно исследовал различные формы государственного устройства, отмечая, что: основать государство – и грамотно реформировать его, переводя от одной формы к другой, – по своей трудности почти одно и то же.

 

       К демократии Аристотель так же нерасположен, как и Платон: для него это – «тирания толпы», власть демагогов и отсутствие законов. И подобно Платону Аристотель – жёсткий критик тирании (о чём ниже).

 

       Главная опасность для государства – это правонарушения, которые проникают в государственный порядок, как софистические уловки в спор, и их желательно пресекать сразу и в корне; и главная угроза государству – это нечистоплотность должностных лиц (как бы мы сейчас сказали, коррупция).

 

       Уже было сказано о нравственной гигиене в государстве: в нём должны быть «попечители благозакония», которые следят, прежде всего, за молодёжью и особенно строго пресекают её сквернословие.

 

       Если граждане боятся, что их государство распадётся, то они объединятся вокруг своего государства – и эту полезную идею государственной мобилизации власть, по мнению Аристотеля, может подогревать ради устойчивости государственного целого.

 

       Тиранию Аристотель не признаёт так же, как и Платон, но выделяет в ней несколько иные непривлекательные черты.

       Тирану свойственно выставлять себя, как бы мы сказали, «добрым царём», как бы Аристотель сказал, «опекуном государства», – то есть действительно государственным человеком.

       Тиран отлично играет на чувстве, выражаемом русской поговоркой «царь хороший – бояре плохие»: он так строит свою политику, чтобы все думали, будто благодеяния исходят через него одного, а всё зло – от плохих чиновников и советников.

       Тиран может быть замечательным лицемером и лично даже скромным человеком. И даже человеком набожным.  

       Афоризм Аристотеля: «тираны – враги порядочных людей».

       И среди своих противников кого больше всего следует бояться тирану? Тех, кто, выступая против тирана, готовы жертвовать своей жизнью, лишь бы тирана уничтожить. Собственно, и противостоять тирании могут по-настоящему те граждане, которые знают законы государства, свои права в нём и тесно общаются друг с другом, создавая упругую линию против тирании.