Проблема не в пандемии, а в ее последствиях. О них мы сегодня поговорим

Б.Латур. Это что, генеральная репетиция?

1. О какой генеральной репетиции идет речь? Основная мысль текста. Сравнение кризисов здравоохранения и экологического. Первый как репетиция второго, более глобального.

2. В чем Латур видит специфику сегодняшнего кризиса? (перестройка условий жизни будет касаться всех, включая детали повседневности).

3. Как Латур понимает общество? для него общество – не просто взаимоотношения людей, а сообщество, состояние которого  в каждый момент времени зависит от ассоциаций между многими акторами, большинство из которых не имеют человеческой формы. На сегодня это сеть, в которой вирус – лишь одно из звеньев цепи.

4. Какие последствия короновируса могут оказаться длительными? Расширения полномочий власти под сирены скорой помощи. Власть требует того, что в иное время вызвало бы беспорядки. Возврат к биовласти 19 века. Статистика заболевших и умерших. Невидимыми становятся те, кто продолжает работать, чтобы другие могли отсиживаться по домам, мигранты, которым отсиживаться негде.Возврат Европы к границам между государствами. Что в нем хорошего? Возможность поразмыслить над тем, что нас волнует.

5. Какой кризис серьезнее – экологический или здравоохранения? Экологический, т.к. он касается всех вообще, а не нескольких тысяч заболевших. Здесь вирусом является само человечество.

Метелкина Софья. Карантин Фуко: оценка короновируса философами «слева» ( в тексте приводится обзор мнений некоторых современных философов о короновирусе). Левые в политике выступают за социальное равноправие и улучшение жизни нуждающихся слоев общества, против частной собственности (полностью или частично).

1. Чья точка зрения вам ближе и почему? Что общего в этих рассуждениях? Большинство философовтак или иначе ссылаются на известного французского философа Мишеля Фуко, описавшего дисциплинарные механизмы власти, биополитику и регулирование приватной жизни «глобальной биомассы».

2. Джорджо Агамбен: Итальянский философ воспринял жесткие карантинные меры в штыки.

Он применяет к текущей ситуации коронавируса термин «голая жизнь» (bare life). -  животную часть человеческого, безвольную биомассу, которая остается в самых жестких, критических ситуациях (нацистские лагеря XX века или ужесточение контроля после теракта 11 сентября),  критикует итальянцев за готовность пожертвовать работой, дружбой, ценностями и убеждениями ради гигиены. По его оценке, в такой ситуации жизнь людей сводится к чисто биологическому состоянию. Карантинные меры  разъединяют людей. Страшное последствие пандемии – установление «чрезвычайного положения», когда временно введенный режим ЧС продлевается на неопределенный период, и становится неотъемлемой частью отношений государства с населением – то есть, с постоянным контролем и наблюдением. Он опасается постепенного перевода жизни в онлайн-режим, когда университеты, работа и прочие дела в интернете заменят живое общение, открытые диспуты по политическим или культурным темам исключены как таковые. Так формируется государство машин, но не людей, резюмирует он.

Таким образом, с жесткими мерами по сдерживанию коронавируса проявляется тенденция к использованию исключительного положения в качестве нормальной парадигмы власти – с регулярным ограничением свобод и прав человека.

3. Жан-Люк Нанси критикует мысли Агамбена о коронавирусе. Он отмечает, что Covid-19 – не обычный грипп, и против него как минимум нет вакцины, и факт в том, что люди действительно умирают. Многое из прошлого, что когда-то считалось чрезвычайной ситуацией, постепенно вошло в нашу обыденную жизнь. Связь коронавируса с глобальным миром. Коронавирусная пандемия на всех уровнях является продуктом глобализации, подчеркивает он – это «боевой и эффективный агент свободной торговли», и ситуация ставит под сомнение модель нынешнего экономического развития

4. Славой Жижек известный словенский левый философ в  своей книге «Пандемия! Covid-19 потрясает мир»  задается вопросами переосмысления мира и коммунистических перемен. Критикует Агамбена и  рассуждения о Covid-19 в дискурсе Фуко о наблюдении и контроле – ему интереснее эффективность мер и последствия для экономического устройства мира. Его главный прагматический вопрос – «Извлечем ли мы какие-то уроки из этого?». Если глубоких изменений не будет, то пандемия лишь ухудшит текущий капиталистический режим, вирус разрушит сами основы нашей жизни, вызывая не только смерть, но и экономический хаос. Но если мы паниковать и рефлексировать, то это может послужить началу новой модели «коммунизма». Для Европы он вообще прогнозирует Perfect Storm, где сошлись сразу три кризисных момента – пандемия, экономический тупик и миграционный кризис. В капиталистическом обществе действует парадокс: чем более связан наш мир, тем сильнее локальная катастрофа может спровоцировать глобальную панику и катастрофу.  Жижек предлагает некапиталистический, но по сути своей глобалистский проект. Речь о некой глобальной организации мира, которая может контролировать и регулировать экономику, а также ограничивать суверенитет национальных государств, когда это необходимо. «Коронавирус также заставит нас заново изобрести коммунизм, основанный на доверии к людям и науке». Для этого, необходимо почти невозможное: укрепление единства Европы, в первую очередь, кооперация Франции и Германии. Впрочем, как именно работает его глобальный коммунизм, он не поясняет.

5. Роберто Эспосито  итальянский философ, много писавший о биополитике  - говорить о рисках для демократии  кажется преувеличением. Он полагает, что связь политики с биологическим контролем свершилась уже давно, и ничего нового здесь нет. Есть факт медикализации политики, и, с другой стороны, политизации медицины, все политические конфликты сегодня имеют в своей основе взаимосвязь между политикой и биологической жизнью», пишет он. Он тоже предлагает отделить дискурс Фуко от нынешней ситуации  жестких мер против коронавируса. В Италии она говорит не о тоталитарном захвате правления, а демонстрирует распад нынешних  властей.

6. Французские глобалисты: Бернар Анри Леви и Жак Аттали. Во многом либеральные мыслители сегодня отчасти перенимают и трансформируют элементы «левой» повестки (открытые границы, мультикультурализм, экологизм, гендерная повестка и пр.), либо маскируются под лефтистов (леваков). Бернар Анри Леви, как и Агамбен, он считает худшим сценарием то, что люди привыкнут или войти во вкус к чрезмерным дисциплинарным мерам. То, что люди хотят спасать жизни, это «прогресс для цивилизации», но недостатком  он называет «чрезмерную реакцию, коллективную истерику, которая окружает этот феномен», а также потенциальную слежку государства. Коронавирус заставил весь мир заняться действительно срочными и важными мерами. Европейские ценности отступают, и основное внимание в своей критике уделяет Китаю, который, в его видении, воспользуется моментом и захватит мир. Экономист Жак Аттали, также один из идеологов глобализма, признает, что западная система может рухнуть. Е сли западные силы окажутся неспособными контролировать эту  трагедию, то именно вся система власти и идеологические основы власти будут поставлены под сомнение и будут заменены новой моделью, основанной на другом типе власти и доверии к другой системе ценностей. Система полномочий, основанная на защите прав личности, может рухнуть. А вместе с ней и два механизма, которые она создала: рынок и демократия».Политическая власть будет принадлежать тем, кто может проявить наибольшее сочувствие к другим. Доминирующие сектора экономики также будут связаны с эмпатией: здравоохранение, гостиничный бизнес, питание, образование и окружающая среда. Аттали предлагает также создать глобальную систему гигиенического бизнеса. Крупная глобальная политика развития гигиены, пишет Аттали, должна охватывать не только сектора инфраструктуры (такие, как сети сточных вод, оптовые рынки и т.д.), но и компании, производящие продукцию, связанную с гигиеной. Он предлагает перезапустить глобалистский проект.

7. Ноам Хомски на туже тему рассуждает американский либертарный социалист Ноам Хомски, считая, что раз пандемии будут повторяться, то застанная врасплох либеральная капиталистическая система именно сейчас пытается создать условия для своего выживания в будущем – в своей худшей форме. Основной страх Хомски заключается в формировании «интернационала самых реакционных правительств мира, которые потом станут основой для власти США».

8. Фрэнсис Фукуяма: когда утихнет пандемия утихнет, миру придется отказаться от привычной дихотомии «автократия VS демократия». Он полагает, что скорее это будет «некоторые высокоэффективные автократии VS они же с катастрофическими последствиями». Главным критерием станет не тип государства, а вопрос доверия к нему.

9. Рокко Рончи -итальянский философ,антипопулист, но прагматик – рассуждает о значении стен и ограничений в период пандемии. Он отмечает, что она приобретает другое значение – это уже не стена между богатыми и бедными, как было раньше. Новая стена между тобой и «Другим» - вплоть до изоляции от соседей. Но в противовес Агамбену, он не считает эти стены и отсутствие рукопожатий признаком чрезвычайного положения. Напротив, это просто новая форма общения. Плюсы кризиса коронавируса (несмотря на все очевидно тяжелые последствия) – возвращение на арену настоящей политики, которой дают в руки полномочия управления, ответственность. Политика не должна ограничиваться исключительно технической ролью. Он переводит тему в экзистенциальную плоскость: «Вирус скорее артикулирует существование, наше и чужое, как "судьбу". Внезапно мы чувствуем, что нас тащит что-то, что всепоглощает, что растет в тишине наших органов, игнорируя нашу волю».