2020-09-24
106Когда мы прибыли в Лондон, в аэропорту нас встречали Кен Лестер и Билл Гиллиам из «Alternative Tentacles». Прежде чем отправиться в турне «D.O.A.» нужно было найти какую-нибудь аппаратуру и транспорт. Во время предыдущего европейского тура мы потратили слишком много денег на аренду усилителей; нам не нравилось, когда нас обдирали, так что на этот раз «D.O.A.» сразу же обзавелись собственными усилками. Фургон - это совсем другое дело. Мы осмотрели стоянку подержанных авто и чуть было не купили старую «скорую помощь», которая как нам казалось, очень подходила для «D.O.A.», но в итоге все же остановились на голубоватом девятиместном "Форде" за 1750 фунтов. Гиллиам купил нам фургон в счет будущих гонораров. Мы назвали машину «Герти» (Gertie).
Когда британская версия «Let's Wreck The Party» прибыла в офис «Alternative Tentacles», все испытали настоящий шок. Это была полная жопа. Гиллиам послал макет обложки в музыкальный журнал, где изображение уменьшили, чтобы поместить его в рекламное объявление. Объявление вышло прекрасно, вот только никто не подумал убрать наклейку «уменьшить до 17%», прежде чем рисунок отправился в компанию, изготовлявшую конверты для пластинок. Таким образом, все конверты были напечатаны с крошечной картинкой на обложке. Абсолютный «Spinal Tap» (см. фильм 1984 года «Это - «Spinal Tap»!»). Гиллиам заявил, что сделает еще один тираж и, чтобы хоть как-то успокоить Лестера, подарил нам по несколько экземпляров этой долбаной пластинки. Как бы то ни было, мы с нетерпением ждали начала этого тура; со времени последнего визита в Европу «D.O.A.» продали приличное количество альбомов и заработали хорошую репутацию.
Погрузив оборудование, мы выехали из Лондона и отправились на север - в Блетчли, пригород Милтон Кейнс, графство Бакингемшир (Bletchley, Milton Keynes, Buckinghamshire). По дороге «D.O.A.» заглянули на фабрику «Marshall». Это было как сон, который вдруг стал явью. Именно здесь делались эти великолепные усилители. Воспользовавшись случаем, мы приобрели несколько усилков, свой я использую по сей день.
Наше первое выступление в «Adam & Eve» в Лидсе прошло при полном зале и было весьма энергичным. Похоже, мы были на подъеме, и наши последующие британские шоу доказали это. Плата за вход на концерт «D.O.A.» в Брайтоне (Brighton) составляла три фунта (5 долларов США), и мы считали эту цену вполне разумной. Закончив играть, мы с Димвитом стояли за кулисами, и тут какой-то понторез подходит к нам и кричит: «Вернитесь на сцену и извинитесь!» У Димвита мгновенно испортилось настроение, и он прорычал: «Извиниться за что?» «За то, что брали за вход больше двух фунтов, - ответил панк. – Вот за что!» Этому придурку повезло, что я был там; Димвит уже был готов скинуть его с лестницы. Британские панк-шоу всегда изобиловали весьма своеобразными персонажами.
В Голландии к нам присоединились Лора и ее сестра Синди. В Амстердаме мы играли в замечательном новом сквоте под названием «Эмма» (Emma). Там были огромные, тяжелые резиновые двери, открывавшиеся в обе стороны; если вы были пьяны и невнимательны, эти штуки запросто могли сбить вас с ног. После шоу какие-то местные «одолжили» наши велосипеды, так что Лоре, Синди и мне пришлось пойти на преступление. Красть велосипеды в Голландии легко и забавно, поскольку тут не принято пристегивать велики замком. Если вы оставляете свой велосипед возле клуба, и кто-то забирает его, вы просто берете следующий в очереди. Здесь всегда была уйма велосипедов. (Если голландец хочет посмеяться над немцем, он говорит: «Верните велосипед моего деда!» В конце Второй мировой войны, когда канадская армия помогала освобождать Голландию от гитлеровских войск, немецкие солдаты, спасаясь от противника, использовали все виды транспорта, в том числе и велосипеды.)
Большую часть европейского тура на «разогреве» у «D.O.A.» играли «Frightwig» - хорошая и веселая группа из Сан-Франциско, состоявшая из трех женщин: басистки Дианны Баркер (Deanna Barker), гитаристки Сьюзен Миллер (Susan Miller) и барабанщицы Сесилии Линч (Cecilia Lynch). «Frightwig» наняли двух голландцев - Грязного Дика (Dirty Dick, при желании можно перевести как «грязный член») и Ника, чтобы те возили их в старом, потрепанном фургоне «Мерседес».
После Голландии мы отправились в Германию. «D.O.A.» играли в Мюнхене 3 октября, как раз когда шел «Октоберфест». Что тут сказать, подлинный рай для любителей пива. Там 
было где-то восемь отдельных пивных садов (пивной ресторан на открытом воздухе), и тот, в который вошли мы, не уступал размерами средней хоккейной арене. Там было свыше 4000 человек. В дальнем конце на сцене играл оркестр «ум-па-па», а прямо по центру зала тянулась скаковая дорожка. Мы заказали пиво и жареных цыплят. Пивные стаканы были гигантскими, впрочем, как и цыплята. Когда мы, взяв еду, уселись за стол, прозвучали фанфары, после чего ворота в конце дорожки распахнулись. В зал выехали две красивые лошади, на каждой из которых стоял всадник. Толпа восторженно взревела! Мишель (Michel), наш немецкий тур-менеджер, рассказал нам, что если вы панк или цветной, «Октоберфест» мог стать для вас опасным приключением, ведь на фестиваль собирались самые неотесанные деревенщины со всех концов Германии. К счастью, нас никто не беспокоил. После посещения «Октоберфеста» мы отыграли великолепное шоу в «Alabama Hall». На «разогреве» были «Sonic Youth» и «Frightwig».
Наибольшей проблемой в германском туре стало то, что, если считать музыкантов и сопровождающих лиц, наша с «Frightwig» гастрольная команда включала целых семнадцать человек. Мишель, решавший львиную долю дорожных проблем, был внимателен ко всем, однако ему было крайне нелегко, ведь он исполнял еще и роль переводчика. Мишель, как можно тщательнее, переводил нам каждое ресторанное меню, а затем вынужден был еще раз повторять все сказанное из-за пары человек, которые отвлеклись и не слушали. К концу двухнедельной поездки «D.O.A.» по Германии наш тур-менеджер выглядел так, будто постарел лет на десять.
Наше выступление в Берлине вышло неплохим, но далеко не таким событийным, как прошлое – на сей раз не было никаких беспорядков. Перед отъездом во Франкфурт мы услышали о большом антифашистском митинге, который прошел там накануне вечером. Германия переживала бурное время: сквоттеры и другие «левые» активисты боролись с нарастающей волной расизма и фашизма, двух уродливых движений, вернувшихся в Западную Европу. Во время митинга во Франкфурте погиб один из протестовавших – на него наехал полицейский грузовик с водометом. Напряженность росла, новые конфликты были неизбежны.
Когда мы добрались до западногерманской стороны границы (вспомните, в то время Берлин находился в центре Восточной Германии), нам тут же приказали покинуть «Герти». «Mach schnell! Mach schnell! (Быстрее! Быстрее!)» Судя по всему, немецкие пограничники и полицейские усиленно искали анархистов и «левых» смутьянов, а мы вполне могли сойти за таковых. Наш фургон перерыли сверху донизу, разыскивая в нем оружие, пропагандистскую литературу и наркотики. Приходила даже собака, натренированная на поиск всякой дури. Разумеется, они ничего не нашли.
К тому времени, как мы добрались до зала во Франкфурте, в воздухе витала тревога. Вечером должна была приехать подруга Уимпи Джен Берман, поэтому Дэйв с Уимпи отправились на вокзал, чтобы встретить ее. Но парни не смогли даже приблизиться к зданию вокзала. Там проходил митинг, и полиция сцепилась с протестующими. Уимпи и Дэйв нашли Джен практически случайно, после чего они втроем благополучно вернулись к нам. Шоу в тот вечер буквально искрило из-за напряжения, царящего в зале.
В Швейцарии «D.O.A.» играли в невероятном цюрихском «Rotefabrik». Старая фабрика, несколько лет назад ставшая сквотом. На концерт пришло около 700 человек.
Одну из песен «Frightwig» пела их барабанщица Сесилия, так что на каждом шоу во время этого номера кто-нибудь из нас подменял ее за ударными. В качестве вокалистки Сесилия разыгрывала полупристойные сценки с микрофонной стойкой, попутно советуя всем панкам в зале идти куда подальше. Это всегда очень заводило публику, как в хорошем, так и в плохом смысле. Иногда нам приходилось вытаскивать Сесилию из неприятностей, как в тот вечер, когда мы с Лестером выкинули со сцены какого-то голландского долбоеба, намеревавшегося ударить участницу «Frightwig».
На концерте в Цюрихе место «однопесенного» барабанщика «Frightwig» занял я. Все шло прекрасно, мой приятель Бернард Стиппа (Bernard Stippa), исполнявший обязанности роуди, стоял сбоку сцены и покачивался в такт музыке. Однако в какой-то момент Сесилию начал серьезно донимать этакий швейцарский клон Сида Вишеса (Sid Vicious), пришедший на шоу со своей подружкой - клоном Нэнси Спанджен (Nancy Spungen). Придурок все пытался схватить микрофон, а Сесилия орала ему, чтобы он отвалил. Они начали перетягивать микрофон как канат, а потом Сесилия внезапно отпустила стойку. Бам! Микрофон воткнулся этому тупице прямо в шнобель, и из носа швейцарца начала хлестать кровь. «Опа, - подумал я, - а вот и проблемы». Когда Сид-младший немного пришел в себя, подруга уговорила его подняться на сцену и сравнять счет. Он начал карабкаться наверх, но Бернард, стартовав от ударной установки, подбежал к уебку и со всей силы ударил его по роже. Недоумок отлетел футов на пятнадцать (4,5 м) обратно в толпу. С тех пор мы называли Бернарда исключительно «Берни, наш германский чемпион-нокау-тер» и никак иначе.
После еще четырех немецких шоу мы отправились на север, в Данию, где холодным вечером должны были сыграть под открытым небом перед 5000 зрителей в уже знакомом нам копенгагенском сквоте «Ungdomshuset». По завершении саундчека нам подали ужин – овсянку. Я всегда играл за любую еду, поскольку большую часть своих двадцати лет прожил на картошке, но Димвит посмотрел на кашу с холодным презрением. Он закурил сигарету, потом затушил ее в каше, оставив в миске торчащий окурок. Лестер, совершенно справедливо, разозлился на него. Они с Димвитом обменялись парой резких фраз, после чего конфликт, как мне показалось, был исчерпан.
После нашего сета мы отправились за кулисы, сопровождаемые криками толпы, которая просила «D.O.A.» сыграть еще. Настроение было паршивое. Мы с Дэйвом готовы были вернуться на сцену, а вот Уимпи и Димвит – нет. В конце концов Лестер толкнул Уимпи и заорал ему: «Иди и играй!» Мы действительно исполнили еще несколько песен, но без всякого энтузиазма.
Разборки продолжились за кулисами. Наконец Лестер сорвался: «ОК, парни вы не нуждаетесь в моем мнении? Ну, так я больше не буду его высказывать! Отныне я буду только собирать наличные и считать пиво!» И он не шутил. В оставшейся части тура Кен подходил к нам после концерта и бесстрастно говорил что-то вроде: «У вас есть 400 немецких марок и 27 бутылок пива». В фургоне Лестер не проронил ни слова и даже ни разу не улыбнулся. Мы с Дэйвом пытались вызвать его хоть на какой-нибудь, пусть даже самый малозначительный, разговор, но все без толку. Лестер подарил «D.O.A.» невероятно много отличных идей, но теперь его упрямый характер не позволял ему продолжать делать это.
Следующая часть турне вела нас в Швецию. Как-то, когда под проливным дождем мы двигались по главной магистрали на север, из-под колес ехавшего перед нами грузовика вылетел камень. Не знаю, что за дешевые стекла использовала корпорация «Форд», только по нашему лобовому тотчас же пошли тысячи трещин. Я ехал со скоростью 60 миль в час (96 км/ч) и у меня было лишь дюймовое отверстие, через которое я мог хоть что-то видеть. Мне удалось съехать с дороги, не прикончив нас. Остановившись, мы тут же выбили испорченное стекло. Вокруг не было никаких станций техобслуживания, так что единственное, что нам оставалось – ехать без лобового стекла до тех пор, пока мы не обзаведемся новым.
Стоял конец октября, и было чертовски холодно. Все закутались, как могли. Я надел вязаную шапку и шарф, нацепил солнцезащитные очки, чтобы защитить глаза от ветра и дождя, правда, мне приходилось снимать их примерно раз в минуту, чтобы насухо вытереть о штаны. Шоссе проходило через множество маленьких шведских городков и каждый раз, когда мы останавливались на светофоре, Лора, Синди и я высовывались туда, где раньше было стекло, и махали местным деревенщинам. Двое из них были так удивлены этим, что столкнулись и грохнулись на тротуар. После 100 километров этакого веселья мы случайно наткнулись на дилерский центр «Форд», где, на нашу удачу, имелось подходящее лобовое стекло.
Наш английский фанат по прозвищу Маленький Дэйв (Little Dave) приехал посмотреть шоу «D.O.A.» в Стокгольме, а оттуда вместе с «Frightwig» отправился в Берлин, где позднее должен был состояться еще один наш концерт. Это было нелегкое путешествие - 1200 километров по трассе плюс куча пограничных пунктов и переправа на пароме. На беду, по ходу этой поездки у Маленького Дэйва случился приступ аллергии, и с каждой минутой ему становилось все хуже. Учитывая, что в восточногерманском транспортном коридоре нельзя было останавливаться, ситуация выглядела мрачновато. Когда Бернард Стиппа доставил Маленького Дэйва в берлинский госпиталь, тот пребывал в состоянии анафилактического шока. Парень был на грани, но, к счастью, выкарабкался. С тех пор Маленький Дэйв стал нашим другом.
«Frightwig» закончили свой тур, и мы попрощались с ними в Берлине. На следующий день «D.O.A.» предстояло отправиться в Польшу. Тамошние промоутеры прислали документы, разрешающие нам играть в их стране, в польское консульство в Бонне (Bonn), где мы их и получили. Мы были крайне взволнованы. Ни одна панк-группа, за исключением наших приятелей (лос-анджелесских) «Youth Brigade», еще не выступала в этом коммунистическом государстве. Премьер-министр Польши генерал Ярузельский (Jaruzelski) только недавно отменил военное положение, введенное в стране после всеобщей забастовки в конце 1981 года.
Дорога до польской границы заняла всего час. Мы показали пограничникам карнет (список всей нашей аппаратуры с указанием страны ее производства) и разрешение на концерты. Они махнули нам, чтобы мы прошли в кабинку, где от нас потребовали «бумаги». Я ввязался в неприятный «диалог», в ходе которого одна сторона не понимала ни единого слова другой. Женщина за таможенной стойкой пыталась добиться от меня документов на фургон, которые я давно потерял, а я старался объяснить ей, что предоставил все бумаги, которые у меня есть. Мы оба говорили все громче и громче.
Примерно через полчаса этих абсурдных переговоров кто-то пришел и сказал мне, что нам нужно купить польскую автостраховку; наша британская страховка была для них недостаточно хороша. Конечно же, это было надувательство – так Польша зарабатывала западную валюту (та же история была со всеми дорожными штрафами, которые нам выписывали на востоке). Еще нам пришлось купить талоны на бензин, разумеется, по завышенному курсу. Закончив со всем этим, мы затарились морем выпивки, дабы подобающим образом отпраздновать въезд «D.O.A.» в страну Варшавского договора.
Весело коротая время, мы ехали по трассе в направлении Познани (Poznan). В тот день у «D.O.A.» не было шоу, планировалась только встреча с нашим польским тур-менеджером. Внезапно нашим дорожным посиделкам пришел конец. Двухполосное шоссе резко обогнуло какое-то дорожное сооружение, и Дэйв пропустил поворот. Мы проломили деревянный забор и оказались в самом центре большой кучи грязи. От удара бас-гитары и тарелки полетели по салону, съездив по затылкам Лестера и Роскошного Боба.
Убедившись, что ни у кого нет серьезных травм, мы выбрались из фургона, чтобы осмотреть повреждения. Новое лобовое стекло «Герти» треснуло, а капот сильно погнулся. Колеса увязли в грязи. Использовав стойку от тарелок и домкрат, мы сумели выкопать колеса и поскорей убрались оттуда.
Теперь за руль сел я. После аварии мы стали опасаться польских дорог, к тому же было туманно и начинало темнеть. Ко всему прочему искореженный капот периодически открывался сам по себе, лишая меня обзора на скорости 60 миль в час. Шоссе проходило через кучу маленьких городков, и мне непрестанно приходилось бить по тормозам, чтобы избежать столкновения то с повозкой, везущей уголь, то с каким-нибудь алкашом, шатающимся по дороге.
Наконец мы добрались до Познани, и перед нами встал вопрос – куда ехать теперь? У нас не было конкретного адреса, только название клуба. Все были слишком напуганы, чтобы покинуть фургон, так что действовать пришлось мне. Я вылез из кабины и, увидев идущего по улице солдата, спросил у него, где находится нужный нам клуб. К сожалению, служивый оказался вусмерть пьян, к тому же не знал ни слова по-английски. Однако тут я услышал игравшую где-то музыку и пошел на звук. Вскоре я оказался у дверей весьма необычного клуба, не имевшего никакой вывески. Из фойе я увидел выступавший джаз-бэнд; они звучали будто Ян Гарбарек (Jan Garbarek, норвежский джазовый саксофонист и композитор польского происхождения) под «кислотой». Сцену освещали лишь два или три тусклых прожектора, и музыканты играли в жутковатом полумраке. Когда я заговорил по-английски с людьми у входа, они приветствовали меня, как долго отсутствовавшего старого друга. И все же их поведение было очень странным. Кто-то протянул мне выпивку, но затем, словно спохватившись, отдернул руку со стаканом назад и спросил: «У тебя есть объявления (англ. ads)?»
«Что?» - не понял я.
«У тебя есть объявления?» - повторил он.
После того, как мне не дали еще три стакана, я сообразил, что меня спрашивают, не болен ли я СПИДом (англ. AIDS). Видимо, восточные СМИ утверждали, что на Западе все больны им и подцепить его можно, например, выпив из одного стакана с зараженным. Такая реакция людей сделала клуб еще более сюрреалистичным.
В конце концов я объявил всем, что я из группы «D.O.A.» и ищу нашего тур-менеджера Войека (Wojeck). Мне сказали, что я там, где нужно, и кто-то повел меня в кабинет Войека. Когда я вошел туда, наш тур-менеджер, встав из-за стола, тут же рухнул на пол и отрубился. После того, как его сумели разбудить, Войек вскочил на ноги и обнял меня. Затем он схватил бутылку водки, которую наполовину осушил, пока ждал нас, и предложил мне выпить. Я сразу же сообщил, что у меня нет СПИДа, и Войек вздохнул с облегчением. Он плохо говорил по-английски, и я спросил его, каковы наши планы. Войек настаивал на том, что прежде чем обсуждать дела нам следует хорошенько выпить. И что прикажете делать? Я вынужден был подчиниться.
Я отсутствовал достаточно долго, так что когда мы с Войеком появились у «Герти» все были очень рады видеть нас. Мы всей компанией вернулись в клуб и опрокинули по несколько «турбо-кол» («Кока» или «Пепси» с водкой) каждый. «D.O.A.» переночевали в паре крошечных комнат.
Четыре концерта в Польше получились весьма необычными. Войек не отходил от нас ни на шаг. «D.O.A.» всегда выступали в одиночку без какого-либо «разогрева». Все шоу начинались в шесть вечера, и каждое из них собрало порядка 300 человек. Публика не знала ни одной нашей песни, тем не менее, два номера зрители неизменно принимали очень горячо. Первый – это песня «Dance O’ Death», которую мы представляли, как пародию на религиозное телешоу: я одевался католическим священником и произносил со сцены «проповедь». В стране с сорока миллионами католиков это выглядело просто восхитительно. Другой песней, всегда зажигавшей зал, была «General Strike», вдохновленная, в том числе и всеобщей забастовкой 1981 года в Польше. Эти два английских слова запомнили все.
Польша была интересной страной, а ее народ мы сочли очень стойким и неунывающим. Им чертовски не повезло жить между Германией и Россией. По их земле постоянно туда-сюда ходили чьи-нибудь гребаные армии. При коммунистическом режиме огромная часть экономики страны пребывала в подполье. На полках магазинов было шаром покати, но если вы знали нужных людей, они могли достать для вас все, что угодно. Очереди на заправках были длиною в милю, поэтому Войек устроил «D.O.A.» блат в Варшаве – к нам приехал парень с огромной канистрой бензина и за наличные залил практически полный бак горючего.
Очереди были основной чертой польской жизни. В магазинах люди вынуждены были выстаивать разные очереди за каждой категорией продуктов. Одна очередь за хлебом, другая – за мясом, третья – за сыром. Нам, избалованным североамериканцам, качество здешних продуктов показалось чрезвычайно низким, а выбор ужасным. Здесь мы ни разу не видели в продаже такой штуки, как пиво, а, согласитесь, ни один человек не может пить исключительно водку. Но однажды мы с Лорой обнаружили на прилавке магазина какие-то маленькие коричневые бутылочки. Я принялся жестикулировать и делал это до тех пор, пока нам их не продали.
Я открыл одну из этих крошек, как только мы вышли на улицу. Бля! На вкус это было совсем не пиво. Лора, сделав глоток, тоже не была уверена, что это оно. Зато Войек был полон энтузиазма. «О, отлично! Польское пиво. Большое спасибо». Пока мы ехали в следующий город, он с удовольствием заглотил оставшиеся шесть бутылок.
Из-за ебнутой восточной валютной системы, деньги, которые нам платили за концерты, было очень трудно потратить. Мы были впечатлены, словами Лестера о том, что «D.O.A.» зарабатывают 25000 злотых за шоу. Каково же было наше удивление, когда оказалось, что в пересчете это равняется 25 долларам США. Обычно мы тратили гонорары в хороших польских ресторанах. Мы все купили по несколько местных сувениров, а Димвит за 12 баксов приобрел трубу, которая в Канаде стоила три-четыре сотни долларов.
В последний день нашего пребывания в стране я встретился с музыкантами «Dezerter», одной из лучших групп, когда-либо появлявшихся в Польше. Они играли панк, но делали это весьма оригинально. За два года до этого «Dezerter» выпустили 7-дюймовый сингл, который разошелся тиражом около 50000 экземпляров. Однако после введения военного положения им, как и другим группам с политическими текстами, стало очень трудно что-либо выпускать. Я вызвался отвезти несколько кассет «Dezerter» в Канаду и пообещал, что постараюсь помочь им с выпуском альбома на Западе. Позднее Тим Йоханнан из фанзина «Maximum Rock’n’Roll» согласился выпустить альбом «Dezerter» на своем лейбле, при условии, что я переведу все тексты их песен на английский язык. В итоге я нашел человека, который сделал это, и мы с Сесилем Инглишем (Cecil English, продюсер и инженер множества канадских панк-альбомов) отправились в «Profile Studios», чтобы смонтировать альбом. Я горжусь этим проектом, и он стоил затраченных усилий. Кстати, «Dezerter» все еще крепки. В 1998 году мы играли с ними в Познани; это было двадцатилетие «D.O.A.» и пятнадцатилетие «Dezerter».
После поездки в Польшу у нас было еще несколько концертов в Германии. По дороге туда мы совершили экскурсию по концентрационному лагерю Освенцим (Auschwitz). Крайне отрезвляющий опыт. Эта трагедия, унесшая так много человеческих жизней, не должна повториться. После Освенцима наша группа вела себя, как никогда, тихо. В фургоне стояла просто гробовая тишина. Я рад, что увидел все это своими глазами.
Все это время «Герти» постоянно барахлила, и мы пришли к выводу, что наш фургон едет лишь на двух цилиндрах, а не, как положено, на четырех. Когда, покинув Германию, «D.O.A.» двигались через Альпы в Италию, я попросил Дэйва остановиться на заправке, чтобы выпить пива. Утолив жажду, мы погрузились обратно в фургон, но тут, всего в ста метрах от австрийской границы, «Герти» наотрез отказалась подниматься в гору. Дэйв остался за рулем, а остальные семеро вышли из машины и стали толкать ее в сторону Австрии.
Перетащив «Герти» через Альпы, мы оказались в северной равнинной части Италии недалеко от Милана. Фургон по-прежнему барахлил, но, по крайней мере, двигался. Мы остановились пообедать на стоянке грузовиков. Итальянцы – одни из лучших в мире по быстроте приготовления очень вкусной еды, а еще они варят отличный кофе. Перекусив, я и Лора отправились в магазин, где купили оливки, бутылку «Кьянти» и кассету Тома Джонса (Tom Jones)! Когда «Герти» снова завелась, мы включили кассету, и все вместе, попивая вино, принялись подпевать Тому. Я знаю, что Джонс – валлиец, но каким-то образом его музыка сделала нашу поездку еще более итальянской.
В Пизе (Pisa) мы встретились с Антонио из «The Cheetah Chrome Motherfuckers», и он отбуксировал «Герти» на техосмотр. Вести были неутешительные: мы практически убили движок и только чудом не застряли где-нибудь посреди шоссе. В довершение наших бед, нужные запчасти имелись лишь на складе в Англии и в Италию они бы пришли только через неделю. Как раз в эти семь дней должны были пройти итальянские и французские концерты «D.O.A.». Если нам не удавалось починить фургон здесь и сейчас, гастроли оказывались под угрозой срыва.
У нас появилось немного свободного времени, поэтому мы отправились на экскурсию по Пизанской башне. Сверху открывалось восхитительное зрелище! Мы просто наслаждались окружающим пейзажем, а Дэйв запустил с вершины башни игрушечного парашютиста. Уже спускаясь, мы наткнулись на Димвита, который стоял на четвереньках на одной из внешних смотровых площадок. Там не было перил, и в глазах нашего барабанщика читался смертельный ужас. Мы подняли Димвита на ноги и помогли ему спуститься.
Поскольку «Герти» стояла на приколе, мы турили по Италии на поезде. В поездки мы брали с собой только гитары и сменную одежду. Очень быстро обнаружилась одна проблема - обычно нам приходилось делать три или четыре пересадки в день, а итальянские поезда никогда не приходили по расписанию. Так что мы почти никогда не добирались до места проведения концерта раньше десяти вечера. К этому времени мы все жутко хотели есть, но нам нужно было спешить на сцену. После каждого шоу между его организаторами вечно разгорался длительный спор о том, куда повести нашу группу на ужин и где разместить «D.O.A.» на ночь. Эти дискуссии могли занимать до полутора часов. Все это время мы тупо сидели на гитарных чехлах и пили вино на пустой желудок.
После шоу в Алласио (Allassio), на Итальянской Ривьере, мы с Лорой снова вынуждены были расстаться. На этот раз она и Синди уезжали на полтора месяца в Грецию к их подруге. Сам концерт получился странным. Он проходил в огромном карнавальном шатре, который мог вместить около 1000 человек, но на саундчеке мы обнаружили, что усилители, предоставленные организаторами мне и Дэйву, были просто крошечными. Наши гитары в тот вечер, должно быть, звучали не громче комаров, пищащих где-то высоко под куполом шатра. Затем прибыли около 200 полицейских и плечом к плечу выстроились по периметру палатки. Это, конечно, создавало устрашающую атмосферу, но, глядя на людей в одинаковой форме, мы еле сдерживали смех. Все это действительно напоминало цирк.
Мы пропустили наше первое выступление во Франции, в Клермон-Ферране (Clermont-Ferrand). Наш поезд попросту опоздал. Организаторы концерта были в ярости. Затем шоу «D.O.A.» в Гренобле (Grenoble) сорвали какие-то безмозглые французские скинхеды. Сев на скорый поезд, мы отправились в Париж. В этом городе мы видели только метро. Тамошние промоутеры Микки и Валери (Mickey & Vale-rie), чтобы сэкономить, заставили нас прыгать через турникеты с гитарами в руках.
Самый смешной момент наших французских приключений случился, когда Уимпи забыл свой спальный мешок в поезде, на котором «D.O.A.» приехали из Парижа в Дижон (Dijon). Парень никак не мог решить то ли, рискуя уехать в следующий город, вернуться в вагон и забрать свое имущество, то ли просто забыть о спальнике. Он метался между платформой и поездом, как потерявшийся цыпленок. Типа: «Я немного пьян и не знаю, как мне, блять, поступить на этом французском вокзале». В конце концов, поезд с ревом умчался прочь вместе с мешком Уимпи.
Шоу в Дижоне тоже было омрачено выходками скинхедов. Как только мы начали играть, Роскошный Боб отчитал парочку из них за то, что они помочились в углу клуба. Эти придурки вылезли на сцену и принялись пинать нашего роуди. Я ударил одного по голове. Когда мы пригрозили, что отмудохаем их по полной программе, скины отступили. Мы поставили Роскошного на ноги и в целях безопасности велели ему находиться возле установки Димвита.
Когда французская часть тура закончилась, мы получили известие, что «Герти» отремонтирована. Лестер к тому времени уже уехал, оставшиеся разделились на две группы. Хатч, Роскошный Боб и Уимпи сели на поезд до Аахена (Aachen), чтобы несколько дней потусоваться там с нашими немецкими тур-менеджерами. Дэйв, Димвит и я поехали в Пизу.
В Италии мы сели в фургон и отправились на север, в Аахен. Все было круто, пока мы не достигли итало-швейцарской границы. Вот тут мы влипли по-настоящему. Всякий раз, пересекая границу, мы должны были предъявлять наш карнет, маленькую книжечку с перечнем снаряжения группы. Так пограничники могли убедиться, что мы въезжали и выезжаем с одним и тем же оборудованием и ничего не продали внутри страны. Гитары, малый барабан и тарелки увезли Хатч, Боб и Уимпи, поэтому я попросил нашего друга Антонио написать записку на итальянском, которая должна была объяснить ситуацию фашистам на границе.
Нам пришлось поговорить с пятью пограничниками, прежде чем шестой наконец понял, о чем речь. Но даже тогда ему пришлось вести меня к своему «большому босси». Большой мудак взбесился. Он встал из-за стола и наорал сначала на меня, а потом на каждого из шести своих подчиненных. Он стукнул кулаком по столу, а потом несколько раз ударил по нашему карнету. Мужик вел себя так, будто мы обоссали Сикстинскую капеллу. Примерно через час нас оштрафовали на несколько лир и отпустили.
Добравшись до швейцарской границы, мы приготовились к новым неприятностям, но местный таможенник уже через полминуты поставил штамп в нашем карнете и пожелал «D.O.A.» счастливого пути. Арриведерчи, крошка!
Наше выступление в «AJZ» в Билефельде было последним концертом, запланированным в Европе. Шоу прошло очень хорошо, но на следующее утро, когда Боб пошел за фургоном во внутренний двор сквота, он не смог завести «Герти». Механик сказал нам, что мотору капут. У нас полетели поршня. Блять! Тому механику из Пизы не видать рождественских открыток от меня. К счастью, нас спас шотландец по имени Эрик, который отвез «D.O.A.» в Лондон на арендованном фургоне. Позднее Билл Гиллиам заказал грузовик, чтобы доставить «Герти» в Лондон. Наверное, он хотел устроить ей достойные английские похороны.
Наш друг Тодд встретил нас в аэропорту Кеннеди в Нью-Йорке. В том году наши машины будто сглазили. Мы обнаружили, что у «Голубой Пули» также имеется масса проблем, и чтобы выбраться из города, нам пришлось позвонить в транспортную компанию. Чиновники на канадской границе сходили от «D.O.A.» с ума. Они не поверили ценам, которые мы заплатили за усилители «Marshall» и трубу Димвита. Потом они прицепились к каталогам почтовой рассылки «Alternative Tentacles», в которых были наши пластинки и которые мы везли с собой. «Вы уверены, что это пристойный материал?» - доебался до нас один из тупоголовых таможенников, увидев среди названий песен и альбомов такие, как «Cruxifucks», «Too Drunk To Fuck» и «Let's Fuck». Я ответил ему, что он не врубается в художественный смысл всего этого. Затем главный чинуша позвал меня и Хатча в свой кабинет. На его одутловатом лице застыло лукавое выражение, когда он теребил маленького кожаного слоненка, купленного Хатчем. «Что у нас тут?» - спросил чиновник с большим возбуждением. Он сжал слона, при этом часть темно-коричневого содержимого выдавилась между швами. «Ага! А это что такое?»
«Похоже на зернышки», - сказал я.
Главный таможенник достал нож, разрезал слоника пополам и понюхал. Опа! Это были всего лишь какие-то безобидные зернышки. Он выглядел разочарованным, и нас отпустили. Добро пожаловать обратно в Канаду.
Группа дала концерт в Оттаве, после чего отправилась в Квебек. Когда «D.O.A.» отъехали примерно на десять миль от Оттавы, в двигателе «Голубой Пули» раздался громкий хлопок. Затем все стало очень тихо, и фургон покатился по инерции. Дэйв увел его к краю дороги. «Голубая Пуля» была мертва! Мы вызвали эвакуатор и отвезли фургон обратно в Оттаву, где оставили его в гараже. На общем собрании было решено, что группа сделает ровно столько шоу, сколько нужно, чтобы обеспечить нам возвращение в Ванкувер. Мы арендовали фургон и отыграли ранее оговоренные концерты в Квебеке и Монреале. Еще у нас было хорошее шоу в «Bullwinkle's» в Лондоне, Онтарио. Там на «разогреве» у «D.O.A.» выступили две отличные команды – «October Crisis» и «Idiot Savant».
«Бесконечный тур» был завершен. Мы отыграли 132 шоу в 105 разных городах в тринадцати странах на разных континентах. Мы проехали 63000 миль, что примерно в два с половиной раза больше окружности Земли. Нам несколько раз надрали задницу, но все же мы надирали задницы гораздо чаще. И у нас оставалось горючее.
