Принципиальные вопросы ныне возможной онтологии

Электронная библиотека научной литературы по гуманитарным

дисциплинам www.vusnet.ru\biblio

Мы приглашаем Вас активно пользоваться Эл. библиотекой РГИУ. В Вашем распоряжении более 4000 полновесных текстов книг и статей, более 70 словарей. Любую книгу библиотеки вы можете свободно скачать и сохранить у себя на ПК.

Об учебном портале РГИУ. www.vusnet.ru

Если вы хотите получить первое или второе высшее образование, мы рекомендуем поступить учиться в РГИУ. Вы получите хорошее образование, гос.диплом аккредитованного Московский вуза, сэкономите временя и деньги.

Обучение проходит в Интернете, где Вам доступны учебники, специально подготовленные для чтения на ПК и тесты. К каждому учебнику прилагаются: хрестоматия, библиография, Интернет-ресурсы, специальные статьи, словари. Инвалидам скидка - 20%.

В учебном Портале РГИУ имеется 100 общеобразовательных и профессиональных курсов. Они в вашем распоряжении. www.vusnet.ru

Если у Вас возникли вопросы, постараемся на них ответить. Если есть пожелания – непременно сообщите.

Пожалуйста, пишите на: elena@vusnet.ru, anna@vusnet.ru Или звоните: (905) 7211213 (Елена).

Д. Лукач

К онтологии общественного бытия.

Пролегомены

Электронное оглавление

И.С. Царский, М.А. Хевеши. Построение социальной онтологии марксизма (последнее теоретическое сочинение Д. Лукача)

Принципиальные вопросы ныне возможной онтологии

1 [СУЩНОСТЬ ОБЩЕСТВЕННОГО БЫТИЯ]

2 [СТАНОВЛЕНИЕ РОДОВОЙ СУЩНОСТИ ЧЕЛОВЕКА]

3 [ ДИАЛЕКТИКА НЕОБРАТИМОСТИ ]

4 [ИДЕАЛЬНОЕ И ИДЕОЛОГИЯ. ОТЧУЖДЕНИЕ]

СОДЕРЖАНИЕ

G.Lukacs

Prolegomena
Zur ONTOLOGIE des gesellschaftlichen SEINS

Д.Лукач

К ОНТОЛОГИИ общественного
БЫТИЯ
Пролегомены

Перевод с немецкого И. Н. Буровой и М. А.Журинской

Общая редакция и вступительная статья доктора философских наук И. Н. Нарского и доктора философских наук М. А. Хевеиш

In Verbindung

mit dem Lukäcs-Archiv Budapest

herausgegeben von Frank Benseler

LUCHTERHAND 1986

ББК 87.3 Л84

Лукач Д. К онтологии общественного бытия. Пролегомены: Пер. с нем. Общ. ред. и вступ. ст. И. С. Нарского и М. А. Хевеши. — М.: Прогресс, 1991. —412 с.

"Пролегомены", перевод которых публикуется отдельным изданием, — раздел работы "К онтологии общественного бытия", дающий сжатое и обобщенное изложение концепции, развивавшейся венгерским философом-марксистом Д. Лукачем (1885— 1971) в этом его последнем обширном и незавершенном труде.

В "Пролегоменах" нашли отражение результаты многолетних усилий Лукача по разработке общефилософских основ теории общественной жизни, в том числе итоги таких исследований, как анализ философии Гегеля, учения Маркса о практике, концепция общественно-исторического труда как основы социальной жизни, анализ товарного и религиозного фетишизма в связи с процессами отчуждения, проблемы историзма и социального прогресса и т. д.

Рекомендуется философам и всем интересующимся проблемами социальной философии Маркса.

0301040200-118

006(01)-91 ББК 87.3

Редакция литературы по гуманитарным наукам

ISBN 5-01-0020-85-8

Построение социальной онтологии марксизма
(Последнее теоретическое сочинение Д. Лукача)

Имя выдающегося венгерского философа Дьердя Лукача (1885—1971) известно современному советскому читателю¹, но только в середине 80-х гг. наша общественность смогла познакомиться с несколькими его теоретическими сочинениями. На страницах журнала «Коммунист» в 1987., № 6 и 7, в сокращении была опубликована его работа «Ленин. Очерк взаимосвязи его идей» (1924), а в журнале «Философские науки» (1989, № 6) —два письма мыслителя. Издательство «Наука» в 1987 г. напечатало перевод книги Лукача «Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества», а издательство «Прогресс» выпустило в свет в четырех книгах его «Своеобразие эстетического».

В сложном процессе развития философских воззрений мыслителя как марксиста работа «К онтологии общественного бытия», начатая Лукачем в 1961 г., занимает особое место. Она стала вершиной всего его теоретического творчества, финалом жизненного и научного пути, многократно обдуманной и выстраданной итоговой мировоззренческой концепцией. Теперь советский читатель получает возможность ознакомиться с «Пролегоменами» Лукача к этой его работе².

Д. Лукач неоднократно подчеркивал огромное значение выработки по возможности широкой, если не всеобъемлющей онтологической концепции для успеха теоретичес-

¹ О жизненном пути, политической эволюции и интеллектуальной биографии мыслителя см. книгу: Бессонов Б. Н., Нарский И. С. Дьердь Лукач. М., 1989.

² Некоторые важные разделы из рукописи первой и второй частей «Онтологии» Д. Лукача были опубликованы западногерманским издательством «Люхтерханд» уже в начале 70-х гг. в трех книгах и встречены общественностью с большим интересом. Перевод на венгерский язык с авторской немецкоязычной рукописи всей «Онтологии» издан в Будапеште в 1976 г. Полный текст «Онтологии общественного бытия» выпу-

кой деятельности и для действенной связи ее с политикой и жизнью. Один из уроков историко-философского процесса, писал он, состоит в том, что «всякая значительная философия стремится дать общую картину мира, в которой она пытается синтезировать все взаимосвязи от космогонии до этики, с тем чтобы выявить актуальные решения, определяющие судьбу человечества как необходимый этап его развития»¹. Изложение онтологии марксизма Лукач в последнее десятилетие жизни считал своей главной задачей, своей миссией.

Над рукописью «Онтологии» Лукач работал вплоть до смерти, но так и не успел ее завершить. Но это монументальный труд, уже достигший значительной степени полноты. Каково же отношение «Онтологии общественного бытия» к остальному творчеству Лукача, а также каково соотношение основного текста этой рукописи с ее «Пролегоменами», которые и предлагаются вниманию советского читателя? Второй вопрос не менее существен: сразу скажем, что «Пролегомены» — это не только введение к «Онтологии», но и сочинение, обладающее самостоятельной ценностью.

Замысел «Онтологии общественного бытия» возник у Д. Лукача в связи с подготовкой к будущему сочинению об этике марксизма. К созданию «Этики» Лукач намеревался приступить сразу после окончания работы над «Своеобразием эстетического» (1963), но вскоре пришел к выводу, что создать контуры марксистской этики возможно только на основе детально разработанной диалектико-материалистической онтологии общественного бытия — только исходя из нее можно выяснить закономерности развития человека, его желаний и стремлений, его поведения и тех моральных норм, которых он в тех или иных условиях придерживается или которые отвергает. Итак, «Онтология

щен в свет издательством «Люхтерханд» в 1984—1985 гг. Настоящий перевод «Пролегомен» на русский язык выполнен с этого издания. Следует заметить, что между немецким и венгерским изданиями нет полного совпадения как по содержанию, так и по структуре. Различия по содержанию незначительны, вызваны они были тем, что некоторые места рукописи поддавались различной расшифровке, а в этой связи и истолкованию. При некоторых структурных различиях в расположении фрагментов текста оба издания построены так, что в первую часть «Онтологии» входят историко-философские разделы, завершающиеся изложением основных принципов социальной философии Маркса. Во второй части дается анализ основных категорий обшественного бытия.

¹ Lukács G. A társadalmi lét ontológiáról. Budapest, 1976, k. II, o. 542.

общественного бытия», первые фрагменты которой возникли в начале 60-х гг., должна была в целом стать пролегоменами к «Этике», послужив ее историко-материалисти-ческим введением и обоснованием. Но по мере написания «Онтологии» этот труд разрастался все более и более (объем рукописи составил около 100 авт. листов), приобретая вполне самостоятельное значение, а серьезная болезнь все более ясно давала понять, что времени для создания «Этики» уже не будет, не останется его, по-видимому, и для совершенствования того, что уже написано по онтологии. Поэтому после написания вчерне двух частей «Онтологии» он сразу принялся за создание обобщающих «Пролегомен» к ней.

С 1964 г. работа «К онтологии общественного бытия» стала для Лукача основной задачей, а вскоре он стал рассматривать эту рукопись как совокупное изложение всех главных философских результатов, к которым он пришел к концу своей жизни, прежде всего как выражение того понимания проблем марксистской философии истории и вообще мировоззренческой и методологической системы марксизма, которое было им достигнуто в итоге всей его теоретической и практической деятельности. Лукач был убежден в том, что понять окружающую нас действительность в ее основах невозможно без построения философской онтологии марксизма. Осуществив коренной разрыв с идеалистической и претендовавшей на «окончательность» гегелевской онтологией, Маркс поставил во главу угла своих онтологических исследований необратимый исторический процесс повседневной социальной жизни: в центре ее стоит труд, и все корни человеческой экзистенции восходят к формированию, организации, осуществлению и последствиям труда. Но эта онтологическая концепция нуждается в реконструкции.

Настойчивое стремление Лукача реконструировать онтологические взгляды Маркса было тесно связано с духовно-политической ситуацией 60-х гг. На протяжении всего своего творчества сам Лукач считал, что всякое философское учение может быть верно понято лишь в связи с особенностями данного общественного бытия. Свою эпоху тот или иной философ понимает, интерпретирует, оценивает, исходя из более или менее осознанных социальных установок. И своеобразие социальной обстановки 60-х гг. нашего века наложило несомненный отпечаток на позднее творчество Лукача.

Это были годы начавшегося структурного преобразования капиталистической экономики в условиях первой волны научно-технической революции. Лукач не располагал, по-видимому, обширными статистическими данными экономического состояния современного монополистического капитализма, но видел, как изменяются его состояние и экономическая политика. Не претендуя на экономический анализ современного ему капитализма, Лукач отмечает, что на Западе достигнут небывалый до этого высокий жизненный уровень значительной части трудящихся. Абсолютного обнищания рабочего класса в развитых капиталистических странах в середине XX в. не наблюдается. Используя интеллектуализацию производства и усиливая финансовую эксплуатацию «третьего мира», капитализм смог избежать наиболее грозных для себя последствий. При этом возможности и достижения современной промышленности были перенесены из сферы производства также и в сферу средств потребления и более того — в сферу самой культуры, где капитализм смог манипулировать общественным сознанием в невиданных прежде формах и размерах. Эти манипуляции (аналог которым возник и в странах социалистической ориентации) значительно усилили процессы отчуждения человека в обществе. Наблюдение всех этих фактов укрепляло мысль Лукача, что борьба против отчуждения может стать той объединяющей силой, которая сплотит все антикапиталистические движения.

А как раз 60-е гг. XX в. были временем бурного всплеска протеста молодежи и в первую очередь «новых левых» против капиталистического общества в странах Западной Европы и Северной Америки, против порожденного капитализмом образа жизни с его отчуждением и самоотчуждением человека. Возникла массовая база быстро расширявшегося интереса к марксизму,— интереса, отвергавшего марксизм догматический и вульгаризованный и тяготевшего к марксизму недогматическому и вообще нетрадиционному. Этим объясняются и многочисленные переиздания ранней книги Лукача «История и классовое сознание» именно в конце 50-х и в 60-х гг.

К тому же это были годы после XX съезда КПСС, специфические для судеб советского марксизма. После нескольких лет «оттепели», когда появилось неполное, пока еще довольно робкое осознание действительной античеловеческой сущности сталинистского тоталитаризма, жи-

вые импульсы этого исторического съезда стали заглушаться, их стали тормозить, и они начали слабеть. Все более явственно обнаруживалось нежелание «верхов» осуществить радикальный разрыв со многими ложными догматами сталинской интерпретации социализма и марксизма. В области философии это проявилось, в частности, в том, что рассмотрение бытия поощрялось лишь в плане абстрактного или только естественнонаучного изучения категории «материя», в отрыве от ушедших в тень, но в действительности животрепещущих проблем социального бытия человека. Это были годы сложного смешения разочарований и новых надежд в европейских странах возглавляемого Советским Союзом блока. Обращение Лука-на к проблемам онтологии марксизма было тесно связано с укрепившимся в нем убеждением в необходимости проведения радикальных реформ в странах Центральной и Восточной Европы, с его неприятием как современного ему капитализма, так и «неосталинизма» (его собственное выражение) и попытками найти иной путь — путь социалистической демократии в Марксовом понимании этих слов.

Лукач стремится философски осмыслить новую стратегию борьбы против агрессивных империалистических сил, а вместе с тем стратегию демократического обновления социалистического строя, который, как хорошо видел Лукач по собственному опыту жизни в Советском Союзе и послевоенной Венгрии, нуждается в глубом нравственном очищении.

Лукач убедительно показал, что философия марксизма является не только определенным подходом к пониманию процессов, происходящих в обществе, и теорией их познания, но и развитым мировоззрением и в этом смысле именно «онтологией» социальной жизни. Лукач хорошо понял, что сводить философию марксизма только к гносеологии, как это в 60-х гг. делали и некоторые советские авторы, ошибочно. Он решительно возражает против редукции философии марксизма к теории познания, а также против ограничения его философии вопросами тотальной критики явлений отчуждения. В отличие от своих взглядов 20-х гг. теперь он считает, что философия марксизма не может замыкаться только на социальной проблематике, в которую прежде он включал проблемы теории «материи» как якобы чисто социальной категории. Но В онтология не может эффективно развиваться помимо гносеологии и методологии. Лукач стремится продемон-

стрировать внутреннее теоретическое единство воззрений Маркса.

Лукач развивает положение Маркса о том, что необходимой общеонтологической предпосылкой жизни общества является материальная природа, а базу самого общественного бытия составляет социально-производственная деятельность коллективного человека. В основе всей человеческой истории, определяя ее главные этапы и закономерности смены одних из них другими, лежит не духовная (как это обычно получалось у Гегеля), но материальная практика, однако органично связанная с ее сознательной целенаправленностью, а значит, с деятельностью духа.

Здесь возникает проблема соотношения исторического и диалектического материализма, и Лукач выступает как против того взгляда, что исторический материализм есть лишь «приложение» диалектического материализма, чисто логическая экстраполяция последнего на явления социальной жизни, так и против тезиса о взаимной самостоятельности того и другого в составе марксистского мировоззрения. По Лукачу, не существует отдельного «диалектического материализма» и отдельного «исторического материализма», а есть лишь единая цельная философия Маркса. Лукач освещает общие онтологические установки Маркса и с этих позиций переходит к последовательному систематическому рассмотрению таких категорий, как «труд», «практика», «воспроизводство» индивидуальной и общественной жизни, «ценность», «идеальное», «идеология» и «отчуждение»¹.

Все эти категории получают затем уточненную их характеристику в «Пролегоменах», где Лукач решил повторить изложение основных методологических звеньев своей концепции не только в сравнительно более кратком виде для удобства читателей, но и более рельефно и четко, внося исправления и уточнения. Можно сказать, что «Пролегомены» выполняют четыре задачи. Во-первых, они были задуманы как введение к «Онтологии общественного бытия». Составитель немецкого издания «Онтологии» Ф. Бен-

¹ Приведенный здесь порядок рассмотрения категорий соответствует структуре «Онтологии», представление о которой читатель получит из приложенного редакторами к настоящему изданию (в конце предисловия) полного оглавления двух других частей этого труда. В качестве третьей части нередко рассматриваются «Пролегомены», поскольку они были написаны позднее. В венгерском издании «Онтологии» они даны именно как третий том труда. В немецком издании они помещены в его начале как развернутое введение ко всему сочинению.

зелер отмечает в своем Послесловии, что Лукач стремился в «Пролегоменах» теснее связать воедино историко-философскую и систематическую части всего труда. Во-вторых, «Пролегомены» содержат очерк методологии, которой Лукач следует в своем труде; в-третьих, «Пролегомены» — резюме всего сочинения, а кроме того, они развивают далее идеи первых двух его частей, так что образуют относительно самостоятельное произведение. И действительно, в «Пролегоменах» Лукач сделал еще один шаг вперед в исследовании проблем марксистской философии, сосредоточив внимание на разрешении вопросов, остававшихся не до конца выясненными в первых двух частях его сочинения. На эти вопросы обратили внимание и рецензенты тех нескольких разделов «Онтологии», которые были опубликованы в 70-е гг. и вызвали отклики в печати. Лукач ознакомил с рукописью своих учеников, и они первыми подвергли основную концепцию автора критике. Критика раздалась с разных сторон: одни упрекали автора в том, что он «изменил» концепции, выраженной в раннем его труде «История и классовое сознание»; другие обвиняли его, наоборот, в том, что он недостаточно разделался со своим идеалистическим прошлым и нечетко выявил каузальный характер исторического процесса, установленный Марксом; третьи настаивали на том, чтобы более решительно была проведена мысль об альтернативности исторического процесса.

Речь идет о вопросах, встающих при решении одной из самых трудных и сложных для всей истории философии проблем — проблемы свободы и необходимости. В принципе Лукач всегда отвергал обе возникающие здесь метафизические ложные крайности — волюнтаристскую и фаталистическую позиции.

Признавая, что онтология Маркса пока не получила систематического изложения, а ее положения оказались разбросанными по многим его работам, Лукач считал в то же время, что Маркс создал целостную концепцию бытия и фактически приступил к изложению своих онтологических взглядов, как только пришел к идее первичности материального производства в жизни общества.

В «Своеобразии эстетического», где Лукач утверждал, что марксизм обладает своей собственной эстетикой, он писал: «Возникла, таким образом, парадоксальная ситуация: марксистская эстетика в одно и то же время и существует, и не существует. Она должна быть раз-

работана, скорее даже создана путем самостоятельных исследований, и все же результат этих усилий лишь зафиксирует и связно изложит то, что уже наличествует в идее. Парадокс этот, однако, разрешается сам собой, если подходить к проблеме, вооружившись методом материалистической диалектики»¹. Эти слова с не меньшим успехом можно отнести и к проблеме наличия онтологии у Маркса, как ее понял Лукач. Она и наличествует, и в то же время требует своей разработки. При этом важно отметить, как Лукач понимал соотношение интерпретаций теории Маркса с существом Марксова метода. Тот, «кто питает иллюзии, будто, ограничиваясь интерпретацией Маркса, можно теоретически воспроизвести действительность, да вдобавок еще и то, как шел к пониманию этой действительности Маркс, наверняка не добьется ни того, ни другого. Лишь непосредственно наблюдая действительность и обрабатывая результаты наблюдений с помощью открытого Марксом метода, можно достигнуть как верности марксизму, так и верности действительности»². Марксова онтология в трактовке Лукача отличается от традиционно рассматриваемых в истории философии онтологических построений, она означает объективную диалектику бытия, истолкованного как процесс. Понятая так онтология выступает предпосылкой субъективной диалектики, то есть теории познания. Но сама онтология процессуального социального бытия имеет своей предпосылкой объективную диалектику неорганической и органической природы. Онтологически трактуемая диалектика, по Лукачу, может быть только универсальной. Опирающаяся на этот тезис «Онтология» писалась ее автором во многом как коренное критическое переосмысление принесшей ему наибольшую известность работы 1923 г. «История и классовое сознание» ³. Эта книга была одной из первых попыток философского осмысления непосредственного опыта Октябрьской революции. В ней своеобразно сочетались еще не преодоленные Лукачем до конца гегелевские идеалистические представления, согласно которым исторический процесс сводился к тождеству субъекта и объекта, теории и практики. При таком подходе порой в мифической форме за уже достигнутую ступень объек-

¹ Лукач Д. Своеобразие эстетического. М., 1985, т. I, с. 10.

² Там же, с. 10—11.

³ См.: X е в е ш и М. А. Из истории критики философских догм II Интернационала. М., 1977.

тивного развития выдается то, что еще только предполагается достигнуть в ходе реальной истории.

В «Истории и классовом сознании» понятие природы бралось только в смысле очеловеченной природы, что и превращало «природу» только в социальную категорию. Вся концепция строилась на том, что в философском плане имеет смысл лишь познание общества и живущих в нем людей. Диалектика связывалась лишь с общественным развитием, и Лукач в этой связи упрекал Энгельса за признание им диалектики природы.

Уже к началу 30-х гг. Лукач стал отходить от подобного понимания природы, а затем подверг критике эти и другие свои взгляды, которых он придерживался в «Истории и классовом сознании»¹. В предисловии к переизданной в 1969 г. книге он заявил, что эта книга «объективно выражает такую тенденцию в истории марксизма, которая, как в своих философских обоснованиях, так и в своих политических выводах представляет собой вольное или невольное значительное выступление против основ марксистской онтологии»². Влияние гегелевского идеализма, писал Лукач в своей книге, проявилось и в том, что экономика получила в ней весьма узкую трактовку: из нее выпала категория труда как посредника при обмене веществ, происходящем между природой и обществом³. Сосредоточившись исключительно на понятии социальной активности, ранний Лукач отрицал и теорию отражения.

В «Онтологии» Лукач не просто коренным образом пересматривает все эти положения, но стремится выявить единство трех сфер бытия — неорганической, органической и общественной. Таким образом, общественное бытие рассматривается Лукачем, подчеркнем это еще раз, в неразрывном единстве с остальными сферами бытия, на их базе. Итак, онтология общественного бытия не может быть построена изолированно от общей онтологии, она должна опираться на последнюю и потому, что в подобной изоляции онтологически трактуемая социальная диалектика утрачивает смысл.

Настойчивое стремление Лукача реконструировать онтологические взгляды Маркса было связано и с определен-

¹ См: Lukács G. Geschichte und Klassenbewußtsein. Vorwort (1967). Darmstadt und Neuwied, 9. Aufl., 1986, S. 45ff.

² Там же, с. 15.

³ Там же, с. 18—20.

ными тенденциями в философской жизни Европы первой половины XX в., когда возник ряд попыток создания онтологии. Об этом свидетельствовали не только неотомизм с его давней теологической трактовкой бытия, но и феноменология Э. Гуссерля с ее отказом от гносеологизма, и философия М. Шелера, стремившегося вслед за Гуссерлем совершить «прорыв» к реальности. Наиболее полное выражение эти устремления нашли в неореалистической «новой онтологии» Н. Гартмана, где познание выступало как вторичное начало. Экзистенциализм, получивший большое распространение в 20—60-е гг., развил сугубо субъективную онтологию. Так, в центре философии М. Хай-деггера встала проблема «смысла бытия», раскрываемого через анализ субъективного человеческого существования. Свою «феноменологическую онтологию» стремился создать и экзистенциалист Ж--П. Сартр. Все эти философы пытались противостоять значительному влиянию неопозитивизма, отвергнувшего всякую онтологию.

Но непосредственным импульсом к защите Лукачем онтологии послужили работы Франкфуртской школы, особенно влиятельной в 60-х гг. Именно в те годы Т. Адорно как философский лидер старшего поколения Франкфуртской школы начал серьезный диалог с неопозитивистами и предложил «негативную диалектику», которая истолковала онтологию в виде тотальной критики бытия. Все эти подходы Лукач отвергает. В начальных главах «Онтологии» он критикует как объективный идеализм Гегеля, так и все иные перечисленные выше подходы к построению теорий бытия, а также скрытые онтологические установки тех, кто выступал против всяких онтологии (Л. Витгенштейн и др.).

Перейдем теперь к более детальному разбору основной концепции Лукача. Анализируя простейший акт труда, он подчеркивает, что любой такой акт начинается с мыслительной постановки целей. Для их реализации необходимо использовать объективные причинно-следственные связи, а значит, применить уже познанные законы природы, но к действию этих законов трудовая деятельность не сводится. Ведь духовный аспект всякого, а значит, и собственно материального труда не есть какое-то внешне сопутствующее труду обстоятельство, побочное явление, эпифеномен, но сторона самой сущности труда. Если исходить из того факта, что труд не может развиваться иначе, как в соответствии с объективными законами общественной жизни,

производственная деятельность должна быть «втиснута» в рамки строгого детерминизма. Однако сознательная постановка целей в труде практически означает решение об использовании тех или иных альтернативных возможностей, так что производственная деятельность возможна только тогда, когда строгий, объективно-линейный детерминизм преодолевается.

Необходимость самого факта выбора вытекает из неисчерпаемой сложности предстоящего человеку мира. Д. Лукач справедливо напоминает о первичности неисчерпаемого материального бытия, но также исходит и из тезиса Маркса, что люди — это не марионетки истории, но ее творцы. Их творческая роль особенно велика в периоды генезиса новых процессов исторического значения, например промышленного переворота XVIII—XIX вв. Именно в такие периоды исторические ситуации обнаруживают разнообразие возможностей, предполагающее необходимость выбора. На принятие решений влияет немало разных факторов, как взаимодействующих друг с другом, так и довольно самостоятельных, но их воздействие далеко не всегда жестко диктует, что делать. Человеку как «избирающему существу» приходится не только принимать решения об избрании той или иной из альтернатив, причем среди них есть и не явные, мало заметные, так что их надо отыскивать (иногда изыскивать), но и порождать своими действиями по реализации уже избранных альтернатив новые, прежде вообще не существовавшие возможности, новые альтернативы.

Альтернативы целеполаганий в труде суть «неотъемлемый фундамент» ' всей человеческой практики. При онтологическом прочтении ситуации это значит, что общественное бытие альтернативно по самой своей внутренней организации. Свобода оказывается не просто познанной необходимостью, но альтернативно-бытийным «полем возможностей» выбора среди них. Но это нельзя понимать как присущность бытию абсолютной свободы-произвола. Сами избираемые людьми целеполагания детерминированы в конечном счете предшествовавшей деятельностью людей, ее результатами и производными явлениями. Лукач учитывал, что судьба избранных альтернатив, результаты их реализации зависят не только от решений об определенном выборе, но и от той или иной расстановки и возмож-

¹ См.: Lukács G. Zur Ontologie des gesellschaftlichen Seins, Teil 2, Kap. 1, § 2. Darmstadt und Neuwied, 1973, S. 115.

ностей противодействующих сил, которые также имеют и объективные причины, коренящиеся в самом социальном бытии. Имеет место, так сказать, «онтологическое давление» эпохи. Лукач отмежевывает свое понимание свободы выбора от экзистенциалистской интерпретации, но признает немалое значение ориентации субъекта в своих решениях на тот или иной характер и порядок ценностей. Выбор субъектом такой-то, а не иной альтернативы свидетельствует об облике данной человеческой индивидуальности, о ее характере как личности. Признание наличия внутренне свободного выбора из объективно сформировавшихся, но разных альтернатив необходимо для построения этики, в которой категории моральной коллизии, выбора, долга, совести и ответственности за избранное решение были бы вполне обоснованны и весомо, реально действовали во всей своей полноте. Но в общем плане целеполагания в конечном счете определены социально.

Основоположники марксизма признавали необходимую роль целеполаганий в трудовой деятельности людей, равно как и вообще в их жизни. «История — не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека»¹. В качестве субъективного условия производства Маркс указывал на «целесообразно проявляемую» рабочую силу². «...В том, что дано природой, он (человек. — И. Н., М. X.) осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинить свою волю»³. Но как бы ни возрастала роль субъективного фактора в истории, а это — непреложный факт, целеполагания бессильны, если отсутствует предметно-материальная основа трудовой деятельности. Учитывая эти положения, Лукач решительно возражал против отрицания онтологии материи и замены ее онтологией практики, что имело место в эмпириомонизме, во взглядах участников группы «Пра-ксис» и в статьях самого Лукача в ранний период его творчества.

Лукач приходит к выводу, что совершенно свободного «выбора альтернатив» как спонтанного избрания пути дальнейшего развития производства и социального развития вообще не существует: примером тому является постановка и решение Лениным проблемы двух путей развития

¹Маркс К. иЭнгельсФ. Соч., т. 2, с. 102.

² Там же, т. 49, с. 36.

³ Там же, т. 23, с. 189.

капитализма в сельском хозяйстве — «прусского» и «американского»¹, а затем вопроса о том, какому классу быть гегемоном в буржуазно-демократической революции в России — буржуазии или пролетариату. В обоих случаях выбор альтернатив определялся классовыми интересами и естественно, учетом соотношения сил, а последствия этого выбора, то есть реализация альтернатив, зависели от реально развернувшейся борьбы между этими классовыми силами. В наши дни, как и в решающие для судеб человечества переломные моменты истории в прошлом, значение выбора из альтернатив исключительно велико, но сам выбор менее всего случаен или произволен. В свете сказанного тезис об «альтернативном характере всего (gesamten) исторического развития»² оказывался недостаточно развитым и исследованным, хотя каких-либо волюнтаристских выводов Лукач из него, как мы уже отметили, делать отнюдь не собирался. В «Пролегоменах» предстояло преодолеть неясности, выявившиеся в первых двух частях «Онтологии», и убедительно показать, что зависи-. мость практики от сознания людей отнюдь не «нейтрализует» зависимости сознания от их материальной практики и вообще от материально-экономических условий их жизнедеятельности, хотя в то же время не означает никаких уступок фатализму. Следовало преодолеть возможное двоякое представление об альтернативах, согласно которому либо свобода выбора альтернатив есть всего лишь иллюзия, а история сводится к этапам развития и реализации экономической необходимости, либо целиком вся история складывается из спонтанных альтернативных решений и действий.

Здесь надлежало разрешить глубочайшую философскую проблему: как вписываются целеполагания и их связи, а значит, идеальная каузальность, в общую систему материальных каузальных связей. И в «Пролегоменах» Лукач заострил и эту проблему: как понять конкретно характер взаимодействия объективных (экономических) каузальных цепей в историческом процессе и цепей постоянно альтернативно расщепляющихся субъективных (ценностно, в том числе и эгоистически, регулируемых) целеполага-

¹ См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 16, с. 215; т. I, с. 370. К ленинской постановке вопроса Лукач возвратился в «Пролегоменах» и сделал из нее необходимые выводы.

² Lukács G. Zur Ontologie des gesellschaftlichen Seins, Teil 1, Kap. IV, § 3, S. 184.

ний? Могут ли вообще целеполагания и решения о выборе альтернатив образовывать свои собственные, а значит, идеальные, каузальные цепи? А такое допущение напрашивается, если считать, что иных связей в мире, кроме каузальных, в конечном счете не существует, а целеполагания способны их модифицировать и «приводить в действие», и признать, что в общественном бытии всякое сущее (ein jedes Seiende) возникает в результате целеполаганий, окончательные основы которых с необходимостью обладают идеальной природой (с. 388 наст. изд.). Необходимо было окончательно преодолеть не только экономический фатализм, но и психологический «альтернативизм», ведущий в конце концов к возрождению волюнтаризма. Такова была задача, стоявшая перед Лукачем как автором «Пролегомен». Она не была единственной, поскольку нуждалась в уточнении категория «отчуждение» и некоторые другие понятия социальной жизни. Но все эти задачи концентрировались вновь и вновь в проблеме необходимости и свободы.

Каково содержание «Пролегомен» и каковы достигнутые в них итоги?

В первом разделе «Пролегомен»¹ Лукач уточняет свои взгляды на роль онтологии в системе марксистского мировоззрения. Он доказывает определяющую роль и отсюда — онтологическую первичность общественно-исторической производственной практики, а значит, коллективного человеческого труда для всей социальной действительности. Можно выделить «пассивную» первичность материалов труда (природное сырье, полуфабрикаты), «активную» первичность операций и процессов труда, «вторичную» первичность материальных результатов труда и негативную «активизирующуюся» первичность природы и результатов труда вследствие возникновения экологической и родственных ей ситуаций. Коллективный, родовой характер человеческой жизни неразрывно связан с постепенным увеличением широты охвата (ранга) сообществ, которые люди организуют своей совместной деятельностью, а вместе с тем через это и благодаря этому с формированием и развитием активности индивидов и подъемом их индивидуальности. В этом смысле

¹В немецком издании, с которого сделан настоящий перевод, текст «Пролегомен» разбит редактором на три раздела. В венгерском издании третий раздел в свою очередь разбит еще на два, так что общее число разделов достигло четырех; названия разделов даны редакторами настоящего перевода.

«немые» (stumme), как пишет о них Лукач, используя выражение Маркса, и рыхлые биологические конгломераты превращаются во все более дифференцированные, а в то же время относительно целостные «говорящие», сознающие, а затем и самосознающие, проникнутые противоречиями, сообщества. Человеческие сообщества суть открытые системы, так что возрастание роли народных масс в истории не только не сковывает усиления роли личности в этом едином для всех «тотальном», то есть целостном, историческом процессе, но, наоборот, ему диалектически способствует.

Д. Лукач в «Пролегоменах» выделяет среди характерных философски значимых черт социальной действительности три: (1) объективную определенность, (2) единство общего, особенного и единичного, обеспечивающее существование реальных конкретностей, и (3) историзм. Об историзме может быть сказано много, но Лукач при его характеристике выделяет понимание бытия как всегда изменяющегося и необратимого по конкретному своему характеру единства предметности и процессуальности. В изменениях этого единства старое в обществе «снимается» новым, а все части и элементы нового являются сложными и неисчерпаемыми по содержанию комплексами, находящимися друг с другом в столь же неисчерпаемых взаимодействиях, в которых формируются возможности образования все новых возможностей. Венгерский теоретик-марксист философски истолковывает историю развития бытия, тем более бытия социального, как процесс исторического изменения и «преобразования категорий» (с. 411), понимая последние в смысле объективно-общего в единстве со специфическими чертами особенного. Таким образом, категории для Лукача суть не только формы познавательных процессов, но и формы объективного бытия: в этом отношении он следует ленинской трактовке философских категорий.

В «Пролегоменах» Лукач подчеркивает возрастающую роль человеческого и вообще субъективного фактора в общественной жизни и видит ее в первую очередь опять-таки в развитии актов целеполаганий и выбора средств к достижению ранее избранных и намеченных, прежде всего производственных, целей. Эти акты выводятся им из структуры труда, а затем распространяются на всю область социального творчества. Но уже в простейшем акте труда субъективное и объективное, сознательный выбор и есте-

ственно-материальные связи не просто «добавлены» одно к другому, но переплетены столь тесно, что материальное составляет питающую основу для функции творения нового бытия активностью сознания. Последнее относится к своей материальной основе не как «возничий к колеснице» (Аристотель), не как «летчик к самолету» (Поппер), не только как фактор, обратно воздействующий на свой собственный источник (Винер), но как побудитель и соучастник. В «Пролегоменах» Лукач более точно, рельефно, чем прежде, характеризует диалектику материального и идеального, объективного и субъективного, каузального и целеполагающего в труде и вообще в жизни общества.

Лукач рассматривает идеальное как сознательную, мыслительную, вообще духовную деятельность. Изначальная форма идеального — это целеполагания как сознательный момент, присущий собственно человеческому труду, и их Лукач отличает от опредмеченных результатов реализации предшествовавших целеполаганий. Определенное идеальное — это бывшее идеальное, но способное вновь породить его в сознании людей. Кульминация идеального — это идеалы как стратегические устремления человеческой деятельности. Такая точка зрения на идеальное отнюдь не мешает тому, что акты постановки целей Лукач, как и прежде, называет «телеологическими полаганиями (teleologische Setzungen)»: по сути дела, речь здесь идет совсем не о телеологии, а о телеономии, то есть о процессах каузально закономерных, соучаствующие в которых цели формируются также каузально, хотя иногда способом проб и ошибок, и дают начало новым, последующим «цепям» причинения; при этом имеют, конечно, место и моменты случайности, но их интеграция образует процессы, по своей общей тенденции опять необходимые, а не случайные. Это, несомненно, диалектическая позиция.

В «Пролегоменах» Лукач сделал еще один шаг вперед в исследовании сложнейшей диалектики материального и сознательного в рамках взаимодействия необходимого и случайного, социального и индивидуального. Он более определенно, чем прежде, очертил тот фундаментальный факт, что возникающие перед людьми в экономической жизни, политике, идеологии, культуре альтернативные ситуации, требующие от людей определенного выбора, активного решения и последовательного воплощения принятого решения в жизнь, складываются не произвольно.

Не произволен и выбор между альтернативами, а равно и возможности нового выбора между новыми альтернативами «второго порядка», которые возникают на почве ранее принятых решений и последствий их осуществления. Проблему выбора между альтернативами Лукач трактует приблизительно так, как это делал А.Грамши, который, критикуя «Теорию исторического материализма» Н.И.Бухарина, подчеркивал, что активная роль сознания при историческом выборе должна проявляться в трезвом учете как изменчивых политических комбинаций, так и вариаций и подвижек в социальных процессах более глубинного характера.

Итак, никаких совершенно произвольных целеполага-ний практически не бывает, никакой идеалистической телеологии как таковой, а также абсолютной свободы выбора в развитии производства и общества в целом нет. Альтернативы и выбор среди них определяются процессом конкретного объективного развития. Исторический процесс остается по своей сущности всегда каузальным ходом событий, но однолинейной механической каузальности в обществе, как правило, нет, если не иметь в виду простейшие случаи. Лукач решительно выступает против механистических вульгаризации марксизма.

Лукача волнует проблема выяснения рамок свободы человека и условий, при которых свобода и необходимость обретут свое более гармоничное единство. Онтологически прочитанная история человечества, по Лука-чу,— это история эмансипации человека от природной, а затем и социальной жесткой необходимости, история все более широкого раздвижения рамок свободы. Но освобождение от природной необходимости привело к своей противоположности — к насилию над природой, которая в итоге вынужденно деформирует свои коэволюцион-ные взаимоотношения с обществом и как бы «мстит» человеку, все более разрушая среду его обитания. Такому отчуждению от природы сопутствует возрастающее отчуждение людей от социальных институтов и связанных с ними форм организации общества, и все это вместе противодействует расширению рамок человеческой свободы и усиливает давление необходимости.

Как разрешить эту антиномию? По мнению Лукача, решение возможно только на конкретно-историческом уровне: в самой истории, сопоставляя различные ее этапы, следует видеть ту эмпирическую среду, в которой можно

найти ответ на то, в какой степени и как именно преодолима в данную эпоху антиномия свободы и необходимости. Она неразрешима в рамках какого-то одноразового акта, путь к ее разрешению открывает творческая самодеятельность народных масс при всем том, что на этом пути каждый отдельный индивид в своем поведении решает эту задачу для себя лично вновь и вновь, коль скоро свобода всех есть условие свободы каждого, а свобода каждого есть условие свободы всех.

Прежде всего экономическая необходимость побуждает агентов определенного способа производства к выбору одной из двух (или многих) частных альтернатив деятельности, и она же создает то поле возможностей, в которых сформируются затем более поздние, будущие альтернативы. Свобода в избрании тех или иных среди последних, если иметь в виду достаточно большой временной интервал на пути исторического развития человеческих сообществ, возрастает, но в связи с этим Лукач не раз приводит известное место из третьего тома «Капитала» Маркса о том, что «... истинное царство свободы... может расцвести лишь на этом (экономическом.— H.H., М.Х.) царстве необходимости как на своем базисе»¹. Свобода сама по себе не требует непременно действия случайностей, но они «идут вместе» со свободой, однако и не в одном и том же ряду: свобода не есть царство лишь случайностей и произвола, она опирается на необходимости и их познание. При характеристике причин и последствий случайностей в истории Лукач в «Пролегоменах» следует тому анализу различных видов соотношения случайного и необходимого, который был дан Энгельсом в его знаменитых письмах об историческом материализме, относящихся к первой половине 90-х гг. XIX в.

Соотнося случайность с необходимостью, Ф. Энгельс выделил три различных вида их взаимосвязи. Первый из этих видов рассматривался уже в «Диалектике природы» в специальном фрагменте и состоит он в том, что случайные, то есть каузально вполне детерминированные, но в своем отдельном существовании несущественные, процессы (в том числе поступки отдельных людей) образуют в результате своей интеграции необходимый, а нередко и весьма существенный процесс. Отдельные случайные

¹Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 387. Лукач ссылается также на соответствующее высказывание Энгельса в «Анти-Дюринге».

процессы, взятые порознь, возникают в итоге длинных «цепочек» частных причин, уходящих своим началом в бесконечность прошлых и все более глубоких связей и опосредовании. Так происходит в природе, а тем более в индивидуальной и в общественной жизни человечества. Но из отдельных случайностей, событий, поступков, действий указанным образом складывается необходимость, а в ней «гнездится» и ее противоположность — свобода. Затем в качестве поясняющего примера Лукач приводит соображения Маркса в его докторской диссертации о гипотезе Эпикура насчет «отклонений» атомов от обычных путей их движения: бесконечное многообразие случайностей этих отклонений в микромире интегрируется в моменты свободы поведения людей в макромире. Это приводит К отрицанию существования метафизической абсолютной однозначно-линейной необходимости, но отнюдь не упраздняет необходимости вообще, наоборот, ее предполагает, в том числе в смысле определенности характера суммируемых отклонений. Заметим, что та мысль, что корни случайности и свободы заключаются именно в бесконечном характере предшествовавших опосредовании, была высказана еще Лейбницем. Оригинально повторил ее С.Н.Трубецкой в своих философских заметках: «...если представить себе бесконечную сложность молекулярного движения нервов, а равно и бесконечную сложность самой нервной организации — самая эта бесконечность в сложности в одно и то же время реальная, необъятная и вместе законченная является как бы новым фактором»¹. В сфере общественной жизни, где имеет место сложнейшая сетка различных целеполаганий людей и где каждый человек есть, по выражению Лукача, «отвечающее существо (ein antwortendes Wesen)», то есть субъект, самодеятельно реагирующий на проблемы, с которыми он сталкивается в своей жизни, происходит много непредвиденных событий и обстоятельств, и человеку приходится принимать в отношении их все новые и новые решения. Здесь активно действует второй из указанных Ф.Энгельсом видов взаимосвязи случайности и необходимости: различные внешние процессы вносят в данный процесс частные изменения, модификации, как бы «дополняя» его, но не деформируя его сущность. Так как избираемые и принимаемые к исполнению целеполагания суть ответы

¹ Трубецкой С. Н. Чему нам надо учиться у материализма. — «Вопросы философии», 1989, № 5, с. 104.

на возникающие ситуации, альтернативные по своим дальнейшим возможностям, то экономическая необходимость, проявляющаяся прежде всего в непосредственной трудовой, производительной деятельности, претерпевает частные изменения, которые не отклоняют общей закономерной тенденции этой деятельности, но вносят в нее новые, из самих данных закономерностей не вытекающие, конкретизации, модификации, вариации. Дополнение к основной линии развития процессов возникает и вследствие того, что труд своими результатами постоянно вызывает к жизни новые, прежде не существовавшие, возможности. На каждом шагу производственная деятельность ставит людей перед необходимостью новых многообразных альтернативных целеполаганий, те при их реализации не только взаимодействуют друг с другом, синтезируясь в общее необходимое движение, но и смыкаются с внешними обстоятельствами, а все это дополняет данное движение новыми моментами.

Среди внешних обстоятельств есть и такие, которые резко сталкиваются с необходимым в своей сущности основным процессом и ему противодействуют. Чтобы необходимость в совокупной деятельности людей при этом (третьем) виде взаимодействия ее со случайностями восторжествовала, людям приходится интенсивно выискивать среди альтернатив наиболее благоприятные для достижения надежной победы над препятствующими случайностями. В этих случаях людям приходится действовать с особенно большим напряжением сил, находясь даже «под угрозой гибели (unter der Strafe des Untergangs)», как не раз выражается Лукач, используя соответствующее высказывание К.Маркса из «Капитала».

Все три вида действия случайностей Ф.Энгельс резюмировал в письме В. Боргиусу от 25 января 1894г., и этому резюме Лукач последовал в своей работе над «Пролегоменами». Направленный против и фаталистического автоматизма и волюнтаристского произвола, обобщенный тезис Энгельса гласил, что необходимость в действиях людей в конечном счете побеждает, «их стремления перекрещиваются, и во всех таких обществах господствует поэтому необходимость, дополнением и формой проявления которой является случайность. Необходимость, пробивающаяся здесь сквозь все случайности,— опять-таки в конечном счете экономическая»¹.

¹Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 39, с. 175.

Опираясь на положение К. Маркса и Ф. Энгельса в «Манифесте Коммунистической- партии», «Капитале» и, «Анти-Дюринге», Д. Лукач в «Пролегоменах» распространил действие причинно-следственных связей на все три звена структуры целеполагания людей — на предпосылки появления необходимости выбора среди альтернатив при принятии решений, на необходимость актов принятия решений и, наконец, на следствия, неукоснительно вытекающие из практической реализации этих решений. Действительное обоснование человеческой свободы, а значит, преодоление метафизически «случайностного» ее понимания как актов произвола, ведущих к рядам абсолютно непредсказуемых событий,— именно это составляло теоретическую цель «Пролегомен».

Телеология редуцируется к каузальности, а свобода означает не только познание и активную реализацию необходимости, но и успешную борьбу за расширение диапазона творческих решений при выборе альтернатив действия,— решений, учитывающих роль возможностей и случайностей, взаимодействующих с необходимостью. Все действующие в мире, в том числе в мире социальном, связи и отношения не могут быть сведены к какому-то единому исходному «узлу» в лапласовской картине мира: действительность не замкнута, но открыта и неисчерпаема, она порождает возможности появления новых возможностей. С возможностями, создаваемыми в социальном мире деятельностью людей, рука об руку идут случайности, использование которых в свою очередь порождает новые возможности, а на их познании и использовании, дополняющем познание основной, магистральной необходимости, базируется свобода, которая к познанию и использованию знаний не сводится, но, расширяясь по мере общего социального прогресса, способна достичь все более значительных результатов. Но сама необратимость истории свидетельствует против волюнтаризма. Таков ход мыслей Лукача в «Пролегоменах» по вопросу о соотношении свободы целеполаганий с необходимостью труда.

Кроме проблемного узла свободы и необходимости, Лукач рассматривает в «Пролегоменах», как мы уже сказали, и другие вопросы, в соответствии с содержанием первых двух частей своей «Онтологии». В «Пролегоменах» Лукач развивает далее свой критический анализ философии Гегеля и видит нежелательную уступку геге-

значение догадок о роли труда в жизни людей и о социальных сторонах концепции отчуждения, которые содержались в «Феноменологии духа». В первой части «Онтологии общественного бытия» Лукач стремился выделить у Гегеля, наряду с онтологией объективного идеализма, «вторую онтологию» в смысле почти что материалистически будто бы понимаемой Гегелем общественной практики. Теперь Лукач подчеркивает, что Гегель все же не вышел за пределы идеалистического понимания истории, и четко противопоставляет гегелевскому онтологическому тождеству бытия и мышления учение о диалектическом единстве и сходстве (не тождестве!) законов познания связей и законов объективной действительности и содержания самих этих объективных связей и законов. В «Пролегоменах» Лукач развил меткую критику в адрес гегелевского понимания философии как «науки наук» и дал детальную диалектико-материалистическую трактовку отношений между естествознанием и вообще наукой, с одной стороны, и философией и вообще идеологией — с другой.

Дальнейшее развитие в «Пролегоменах» получила категория отчуждения. Значение этой категории, с точки зрения Лукача, определяется тем, что прогресс в человеческой истории следует понимать как развивающуюся эмансипацию человека как личности от господствующих над ним социальных сил. В механизме этого господства отчуждение пронизывает все его звенья. В «Истории и классовом сознании» Лукач рассматривал отчуждение как главную категорию марксистского понимания общественной жизни и придал ей идеалистически-гегельянский вид, приписывая отчужденный характер любому опредмечиванию и трактуя последнее как всеохватывающую силу, избавление от которой, однако, сразу же принесет универсальная победа революционного пролетариата. В начале 20-х гг. Лукач понимал эту универсальную победу в духе ультралевого утопизма как в существе своем инициированную пришедшим к власти пролетариатом коренную, всеобщую и немедленную нравственную переделку сознания. Она означала разрушение буржуазного сознания, которое давно стало бастионом отчужденных отношений. Пролетарское сознание было интер-

кульминация отчуждения в сфере культуры, науки, образа ЖИЗНИ. В «Молодом Гегеле» Лукач уже не затрагивал специально вопроса о желательной степени глобализации проблемы отчуждения, а в то же время отказался от отождествления всех видов опредмечивания и овеществления с отчуждением. Он показал отличие Марк-сова понимания отчуждения в «Экономическо-философ-ских рукописях 1844 года» от гегелевского.

В четвертом разделе второй части «Онтологии общественного бытия», развивая эти установки, Лукач разъяснил, что и опредмечивание, и овеществление, и отчуждение в собственном смысле слова тесно связаны с социальной сущностью человека, причем «опредмечивание» отличается им от «предметности» как природной категории, «синонима бытия». Опредмечивание — это непреходящий способ осуществления общественной жизни человека, без опредмечивания человеческое существование, его социальность вообще невозможны. А неотъемлемой стороной опредмечивания чувств, мыслей, языка и труда человека является очеловечение внешней природы. Постепенно создаваемая и все более расширяющаяся «вторая природа» как порождение труда, его результат, способна сделать бытие самого человека все более человечным, цивилизованным.

Собственно говоря, опредмечивание трудовой деятельности во всех случаях материального труда ведет и к его овеществлению. Но Лукач рассматривает овеществление преимущественно в плане формирования отчуждения: возникает не только овеществление замыслов и целей человека, но и психологическое овеществление самого его переживаемого, экзистирующего сознания (момент, который по-своему был истолкован экзистенциалистами). Опредмечивание устремлено на объекты, овеществление же интересует Лукача в той мере, в которой оно обращено на самого субъекта. Вообще говоря, воздействие овеществления на человека может быть очень различным, отражение предметного овеществления в сознании человека не приводит неизбежно и в любых социально-экономических условиях к отчуждающему овеществлению. В условиях капитализма оно становится органичной частью сознания людей, распространяется на все сферы повседневного и идеологического сознания, порождает видимость того, что частно-

собственническая идеология обладания и господства объективна и всесильна, ибо она действительно мощно воздействует на людей как нечто очень реальное, как сама реальность. Овеществленное функционирование системы социальных отношений расширенно воспроизводит овеществленное сознание у агентов этой системы.

Отчуждение как общественно-экономическое и идеологическое явление вырастает из овеществления, все более становящегося отчужденным, но само оно приобретает различные духовные формы. При всей своей экономической предопределенности на прошлых и теперешнем этапах истории человечества отчуждение получает облики разных его идеологических осмыслений: и его оправдание и его критика могут сами носить отчужденный характер, представляясь совершенно независимыми от экономической основы и совершенно самостоятельными феноменами сферы духа, но эта самостоятельность относительна, а независимость иллюзорна. Во второй части «Онтологии» производные виды отчуждения рассмотрены в формах товарного фетишизма, идеалистической философии и религии, то есть тех духовных аберраций, которые тесно связаны с опустошающей экстериоризацией духовного и фетишизацией материального.

В «Пролегоменах» Лукач продолжил процесс уточнения понимания данной категории и ее соотношения с другими категориями философии истории. Он подчеркивает, что нельзя считать отчуждение, при всей важности этой проблемы, единственной или главной темой социальных конфликтов последних двух столетий европейской истории. Но борьба за разоблачение и преодоление отчуждения, как считает Лукач, была и остается одной из важных составных частей борьбы трудящихся против эксплуатации. Разные формы стихийного бунтарского молодежного, женского и национально-освободительных движений в 60-х гг. XX в., связанных с яростным возмущением против буржуазности, против утвердившегося в мире порядка, Лукач рассматривает как начальную фазу «борьбы против отчуждения на Западе», носящей пока тоже отчужденный характер и не имеющей отчетливой ориентации, и он сравнивает поэтому эти формы с также ложно ориентированным движением луддитов на заре капитализма.

В «Пролегоменах» Лукач не сводит отчуждение только к товарному фетишизму и к философско-религиозным иллюзиям и рассматривает его в более широком контексте.

Он обращает теперь внимание на наличие в условиях крупной и средней частной собственности на средства производства самых разнообразных, производных от экономического отчуждения, идеологических его видов и форм. Сами эти виды и формы отчуждения составляют целую иерархию. Возникнув еще в эпоху длительного становления первой классово-антагонистической формации, отчуждение в условиях эксплуатации человека человеком постепенно трансформировалось и возрастало, в рамках современного индустриального общества оно распространилось широко и пронизало все его поры. Лукач считает, что окончательно будут упразднены все виды отчуждения, в том числе Производные, только в очень отдаленном будущем, а ныне успех этого процесса он связывает с развитием социалистической самокритики и с очищением и преобразованием сознания каждого человека.

Обратим внимание на этот существенный момент. Борьба против отчуждения, конечно, невозможна помимо коренных социальных преобразований, социалистических по своей конечной направленности. Необходимо уничтожение объективных социальных корней отчуждения. Но наиболее резко отчуждение проявляется в субъективно переживаемом опустошении, извращении и крахе личности, крушении ее упований и надежд. В отчуждении объективное и субъективное, массовое и индивидуальное сплетены исключительно тесно. И на всех этапах послекапиталистического развития каждому индивиду предстоит пройти свой личный путь от стихийности к сознательности, от отчужденных схем поведения к свободе. Лукач обращает внимание на известное высказывание К. Маркса из «Святого семейства» о том, что от отчуждения страдают, хотя и не совсем одинаково, представители всех классов современного общества, так что хотя протест против отчуждения не может заменить собой борьбы против эксплуатации и угнетения, однако общечеловеческий аспект у этого протеста несомненно есть. Все это не значит, будто уничтожение отчуждения — это задача преимущественно лишь нравственной индивидуальной борьбы. Наоборот, при такой узкой постановке вопроса эта борьба будет обречена на провал.

Что касается явлений отчуждения в восточноевропейских странах, то их наличие бесспорно. Лукач обращает самое пристальное внимание на процессы, происходившие в 60-х гг. XX в. в этих странах, и в особенности связанные с

коммунистической идеи, ее демократическая сущность и устремленность на раскрепощение личности для Лукача несомненны, и он провозглашает ее со всей убежденностью. Но он также знает, насколько сталинистская и последующая деформации социализма заслонили и ослабили притягательную силу этих идей, как извратили и обесценили их реализацию. Необходимы реальное самоуправление народа, широкая демократизация общества, и только тогда оно сможет стать подлинно социалистическим. Радикальные реформы необходимы и в экономической сфере, и Лу-кач приветствовал начало таких реформ в Венгрии 60-х гг. Развитие товарно-денежных отношений — в интересах социализма, но при всей их необходимости они, конечно, далеко не способствуют ликвидации отчуждения. Здесь — реальное противоречие жизни, однако Лукач специально на его исследовании не останавливался, оставаясь в теоретически им исследуемой сфере долженствования.

Таковы взгляды венгерского философа-марксиста на отчуждение в том виде, в каком они выступают в «Пролегоменах».

Работа Д. Лукача над «Пролегоменами» осталась незавершенной, как и работа над основным текстом «Онтологии». Он начал было писать краткую творческую автобиографию, но и она осталась только в начальных черновых набросках. 4 июня 1971 г. Д. Лукача не стало.

«Пролегомены» — последний этап сложной интеллектуальной эволюции венгерского мыслителя. На этом этапе Лукач достиг не только глубокого осмысления теоретических устоев марксизма, но и высказал много нового относительно самой сущности мировоззрения Маркса. И в незаконченном виде этот труд стал важным вкладом в методологию исторического познания современного человека. Этот труд есть синтез мировоззрения самого Лукача, к выработке которого он шел столь долгим и трудным путем. Лукач остался верен своему исторически ориентированному оптимизму, своей убежденности в том, что марксизм обладает неисчерпаемыми возможностями развития и его

Марксом и поколениями второй половины XX в. Именно Дьердь Лукач положил в середине нашего столетия начало антидогматическому творческому исследованию философии Маркса.

И. С. Нарский, М. А. Хевеши

Пролегомены к онтологии общественного бытия.
Принципиальные вопросы ныне возможной онтологии

Часть первая. Современное состояние проблемы

Введение

I. Неопозитивизм и экзистенциализм

1. Неопозитивизм

2. Экскурс о Витгенштейне

3. Экзистенциализм

4. Современная философия и религиозная потребность

II. Прорыв Николая Гартмана к подлинной онтологии

1. Структурные принципы онтологии Гартмана

2. К критике онтологии Гартмана