Галина Саржина

Деревенские истории

«Заповедная полянка» www.artlibe.com

Лавыни

Моя вторая родина - деревенька Лавыни в Псковской области. Сейчас в Лавынях никого не осталось. Когда мы начали туда ездить, там жили постоянно пять старушек: тетка Саша с теткой Анисьей - с нашего края деревни жили в одном доме на двух половинах, потом стоял наш дом посреди обширного поля, на приличном от них расстоянии, за нами дом, куда на лето приезжали тетя Поля с дядей Сергеем. За ними был дом Нины и Федора, дальше тетка Саша и дядька Павел, потом одинокая тетка Надя и на самом краю - тетя Тоня и дядя Масим, у которых мы брали молоко, лук и картошку в обмен на помощь в заготовке сена. В то время работал водомерный пост, за которым следили дядя Федор и тетя Нина. Остальные были дачниками - привозили детей на лето. Мы приезжали в пустой дом, наводили там порядок после мышиного погрома, и жили все лето во время летних школьных каникул. В остальное время дом стоял с заколоченными ставнями. Все школьные годы каждое лето с братьями я ловила рыбу, собирала грибы и ягоды, купалась в речке Яне, которая течет вдоль деревни под горой, в глубоком русле, постигала таинства природы. И жила на полной свободе - без режима, без надзора, без телевизора, радио и даже без света. И некогда было там скучать!

Затей я придумывала бесконечное множество - мы строили шалаши, рыли землянку в песчаном берегу, охотились с вилками за бычками. Это делалось так: идешь по мелководью против течения, вода струится, мягкие водоросли колышутся и нежно гладят ноги. Находишь на быстринке место, где лежат топляки и тихонечко сдвигаешь бревнышко с места, чтобы не замутить воду, а под ним у дна затаился головастый бычок или мелкий налимчик, и тут нужно тихонечко подвести сзади вилку и резко проткнуть его. Беспощадные мы были в детстве. Охотники. Эта мелочь годилась только котам, но охотничий азарт заставлял часами бродить по реке. И у кошек частенько был пир. Рыбная ловля была постоянным ежедневным занятием. Конечно, копать червяков было утомительно и неинтересно, но в любом деле есть отрицательные стороны. Особенно противно было ловить вьюнов. Они водятся в прибрежном иле. Отец лопатой выбрасывал на берег тину и ил, а мне нужно было мгновенно изучить содержимое скользкой грязи и отловить, стремительно разбегающихся, шустрых, упругих вьюнов. Они похожи на маленьких змеек, а нужны были в качестве наживки на перемет - так мы ловили щук. Переметы забрасывали на ночь, а утром проверяли, и зачастую попадались щучки. Вьюна нужно было насадить так, чтобы не повредить позвоночник, тогда он активно двигается и привлекает зубастых хищников - щук.

А еще я любила ловить пескарей на песчаном мелководье. Найдешь стайку, стоишь рядом с ней по-колено в воде, прямо под нос рыбке подсовываешь червяка и вытаскиваешь одного за другим. Они хоть и маленькие, но наловить их получалось на целую сковородку, а жареные с хрустящей корочкой они очень вкусны.

Деревня прежде, до войны, была большая, там была мельница, скотный двор. Поля засевались. При нас уже работников в деревне не осталось, поля не засевали - некому было, и они потихоньку зарастали молодым брезняком и ольхой.

Деревня растянулась на берегу речки Яны на полкилометра, дома стояли вольготно. Из скотины держали всего три коровы, десяток овечек и пасли их по очереди. Но даже мы, ребята, ощущали постоянную застоявшуюся вражду. Там никто ни с кем не дружил, каждый жил сам по себе. Женщины не могли простить друг другу какие-то прежние интриги и измены. Мы вообще были чужеродными элементами - городскими. Но нас это не интересовало, мы со всеми всегда здоровались, как нас научили родители, знаем или нет, всем говорить: "здравствуйте!". В деревне это - главное. Ведь нас знали все. До нас доносились отголоски споров по поводу пастбищ и сенокосов, хотя, на мой взгляд, полей там всем должно было хватать. Дядю Максима недолюбливали, он прибился в деревню к тете Тоне после войны. Он был болезненный, худой и малосильный, а тетка Тоня - громадная бабища мужиковатого вида, бывшая доярка, руки которой деформировались от многолетнего доения вручную. Она могда запросто поднять огромную копну сена и закинуть ее в сарай.

Нам никто не рассказывал, откуда он родом, что с ним случилось во время войны, это была какая-то темная история. Неприязнь в отношениях у всех была настоявшаяся. Про тетку Анисью говорили, что она староверка, никого у себя не принимает, а если кто заходил, то потом, по слухам, все стирала и мыла. Она сидела в своем домике, чем жила непонятно. Мы ее побаивались и она нас, похоже, тоже. У тетки Саши - Сашихи, была родня и она потом переехала, вроде к дочери, то ли в Псков, то ли в Сланцы, то ли в Кингисепп. Осталась на краю одна тетка Анисья. Мы там жили с июня по август, а в остальное время года она жила одна-одинешенька на отшибе.

Там даже летом приходили кабаны и лоси. Не было у нее ни телевизора, ни радио, ни света... Потом поумирали старики, поразъехались те, кто помоложе, и зимовали всего три дома по-одному с краев и один в середине деревни. Зимой и тропки заметало. Ходили по деревне лоси, кабаны и медведь захаживал. Сама видела мишку - пошла за водой, а он под горой у речки земляные муравейники разрывал лапами и муравьиными куколками лакомился. Не пошла я с ним знакомиться, испугалась и домой с ведрами пустыми убежала.

Сплетни меня не интересовали, но из обрывков разговоров взрослых знаю, что подозревали кое-кого в сотрудичестве с немцами со время войны.

Детей было летом мало - в конце деревни пара пацанов постарше, да моя стайка. Я, как старшая, верховодила над братьями и была заводилой. В основном, мы рыбачили с папой и с братом Борькой, он меня на два года был младше. А мелюзгу прочую с собой не брали, с ябедами не хотели возиться и их сопли утирать.

К поездке в деревню начинали собираться с осени. Там в деревне ничего не было, кроме дома, печки, стола и скамейки. Дом долго пустовал. Принадлежал он тете Мане - сестре моей бабушки Веры. Когда мы приехали туда впервые, то начали с уборки и отмывания полов, там держали какое-то время скотину, а с подоконников состругивали щепки на растопку. Печка была вся в трещинах и жутко дымила.

Я в чем-то участвовала, но в основном уборкой занимались родители, и в первую очередь мама.

Не помню, как мы спали в первое лето, может быть на матрасах, набитых сеном, но потом привезли железные кровати и даже диван, набили новым сеном матрасы и устроились с комфортом. Я не помню каких-то бытовых проблем, которые бы мешали мне наслаждаться летним привольем, мне было всегда весело и интересно. Все лето я ходила в стандартном синем выгорешем тренировочном костюме и это по сей день для меня любимая одежда.

Потом прямо по бревнам поклеили обои, печку замазали глиной с речного берега и побелили мелом, дымить она стала меньше и домик стал уютнее. Но дрова у нас были сырые - валежник, топляки из реки. Поэтому растопка начиналась с дыма. Электричества там не было, и в августе уже приходилось зажигать керосиновую лампу.

Помню, что с собой всегда брала книги по школьной программе для обязательного чтения, но читала я только в совсем плохую погоду и никогда не выполняла эти задания. Потом наверстывала уже по мере надобности.

Дом был пустой, магазинов там не было и все кастрюли, тазы, ведра и прочую утварь везли с города. Начинали собираться с осени. Старая выброшенная мебель, всячина, ненужная в городе, там обретала новую жизнь. В конце мая заказывали грузотакси. Договаривались заранее с водителем, который знал дорогу в нашу глухомань. Наконец, наступал этот долгожданный день. Мы набивали грузотакси вещами, я с собакой забиралась в кузов и отправлялись в долгую дорогу. Сначала через весь город, потом город кончался, и видно было, как позади остается сизая дымка выхлопных газов, которая поднимается над домами. Чем дальше отъезжали, тем прозрачнее становился воздух и синее небо.

Около семи-восьми часов ехали, с утра до позднего вечера. Помню, как я с комфортом ехала на диване. Один раз. В остальные тряслась на жестких скамейках. Пока еще был асфальт, ехать было хорошо, но начинались областные дороги и начиналась тряска. А уж на нашей деревенской проселочной дороге, зарастающей и заброшенной, приходилось сидеть вцепившись в борт, там были такие колеи, что машина кренилась с боку на бок, подскакивала на корнях и камнях. Я вся взболтанная, как в шейкере, пропахшая бензином и выхлопными газами, наконец, выбиралась на деревенскую траву у дома и с наслаждением вдыхала запах луговых трав!

Ура! Лето начинается!

Хотелось ощутить радость всей полнотой чувств, но голова была «чугунная», во рту привкус дорожной пыли и подташнивало от запаха бензина и укачивания.

Потом вещи выгружали на траву у дома, грузотакси уезжало и мы долго таскали вещи и пристраивали по местам.

Утром чуть свет я уже бежала к речке проверить, что там изменилось. Набирала воду с камня, он и сейчас там должен торчать у берега. Любовалась рассветом, стайкой рыбок и колыханием водорослей. Вот оно – счастье!

Там я была дома, там все было родное! Мы торопились сразу на рыбалку, проверить клев. Хотя в июне рыба плохо берет на червяка. Потом в лес - вдруг уже что-то выросло, хотя и до грибов-колосовиков было еще далеко.

На следующий день нас навещали тетя Тоня и дядя Максим. Приносили парное молоко, картошечку, а мы угощали их городскими вкусняшками – колбасой, сыром, конфетами. Все лето мы ходили к ним за парным молоком каждое утро. Шли через всю деревню, у них был крайний дом. Под горой виднелась речка Яня. Поутрам нам приготовлен был бидон молока, мы щипали лук с грядки и шли обратно. Обязательно здоровались со всеми встречными, знали мы их или не знали. Так принято - они то нас знали прекрасно. Хотя встречные редко попадались.

Молоко парное мне не нравилось. Мы ставили его в холодных сенях и пили уже остывшее. Особенное удовольствие было снимать сверху сметану!

Под горой, к речке, на том краю деревни был родник, над ним - навес и туда ставили бидоны с молоком, когда мы не приходили утром. Оно оттуда было самое вкусное. Это невозможно описать, как вкусно было. Гораздо вкуснее мороженого, йогуртов - ледяное с толстым слоем сметаны.

Оставшееся вчерашнее молоко, что стояло в сенях по банкам, превращалось во вкуснейшую простоквашу. Сливки сверху частенько доставались мне. Масло, сметана редко у нас бывали -молока не хватало.

Но содержать корову – трудная задача и все лето мы помогали заготавливать сено. Это еще та работа! Сначала косили вокруг дома папа и дед Максим, нам поручали ворошить и сгребать в копны сухое. Если набегали тучи, то быстро сгребали недосохшее сено в кучки, так меньше промокнет, потом снова раскидывали. Конечно, эта работа была для нас каторгой - грабли тяжеленные, жара, а пока не высохнет и не сложишь в копны, на речку не уйти.

Теперь понимаю - это была жизненная необходимость, без нас не под силу было насушить три тонны сена корове на зиму.

Труднее становилось, когда покосы вели на дальних лесных делянках. Приходиллсь ходить туда ворошить, потом вывозили копны на лошади и закидывали на сеновал.

На сеновале была забава - скатываться по сену, рыть ходы там, где сено неплотно ложилось вдоль стен. Мы пробирались в своих тоннелях сверху до низу в сарае. Забирались на балки под потолком и валились на сено сверху. Однажды после кувырканий из сеновала выползла гадюка… не по себе как-то стало и не стали больше туда ходить.

Я всегда придумывала какие-то трудности, приключения и был заводилой.

Как-то мне пришло в голову остаться ночевать на сеновале. Сначала все дружно поддержали, но как только стало смеркаться и похолодало, мелочь под предлогом проверить - что там дома делают, сбежала и не вернулась. Остались мы втроем - я и младшие братья. Хорошо было на сеновале, сено мягкое, душистое, простор. Становилось все темнее, деревня затихла и стало холодать. И тут начал пробирать холод и страшновато стало. И чем дальше, тем холоднее и страшней. Бежать домой полкилометра в темнотище, а там нет электричества и уличных фонарей, было еще страшнее. Так и лежали мы и дрожали до утра. С первыми лучами рассвета спустились потихоньку и рванули к своему дому. Но никому не признались о ночных страхах, сказали, что понравилось на сеновале, но больше там никогда не ночевали.

Добрались домой, завалились по кроватям и счастливые отсыпались до обеда. Зато запомнила эту ночь на всю жизнь.

В июне в лесу делать нечего еще ничего не выросло, грибов нет, ягоды еще зеленые. Но я с детских лет фотограф и фотоохота - мое постоянное занятие во все времена года.

Вот и вздумалось мне как-то сфотографировать кабанов. Они приходили на наш край деревни порыться в заброшенных огородах. На рассвете пошла одна за деревню, еще туман не совсем рассеялся. Тихонечко шла, прислушивалась. Кабаны пугливые и чуткие животные. И вроде нападать не должны. Но ведь кто их знает… слышу шорохи какие-то и вижу на дороге кабаны в березовую рощу переходят. Я сразу за фотоаппарат. Щелкнуть затвором успела только пару раз и они ломанулись в березняк. Только я их и видела. На снимке вышли только силуеты, но перед братями я могла похвастаться новой победой.

Леса там дикие, человека, не встретишь, окрестные деревни уже тогда опустели.

В Малых Болотах дома пустые, заросшие крапивой стояли, там давно никто не жил. Мы туда за смородиной ходили. Там ее много росло. И все же чувствовалось там присутствие человека. Может, домовые по домам остались. Мы в дома не залезали - страшно почему-то там было, и в деревне тоже неуютно было – казалось, что привидения могут появиться. Идешь по заросшей травой деревенской дороге и кажется, что дома смотрят на тебя пустыми окнами. Жуть. В лесу самом глухом уютнее. Эта деревенька от моих Лавыней была за два километра.

Как только в июне устанавливалась теплая погода, начинался купальный сезон. Мы из реки не вылезали - ловили пескарей, бычков, налимчиков, ставили переметы и небольшие сетки. Магазин там единственный за три километра и там были только мука, соль, спички и крупа. Хлеб пекла нам тетя Тоня. Из города привозили на все лето консервы, сушки, конфеты и соленую треску, которую вешали на чердаке, она там становилась сушеной с налетом соли. Помню, залезешь на чердак, оторвешь кусок соленой рыбы и жуешь долго и вкусно. Гораздо вкуснее всякой жвачки.

А сушки были насыпаны в большую бутыль для вина. Помню, я лежала на кровати в дождливый день, читала книжку, засовывала туда руку и вытаскивала и жевала, пока дождь не кончится. Сушки тогда были настоящие – сушеные накрепко, не рассыпались, были твердые, как камень, и немного соленые – вкуснотища!

В детстве все было вкуснее, небо ярче, трава зеленее и нет места на земле уютнее и теплее моей деревеньки, которой нет уже совсем… но если попаду туда, то наверняка найду тот камень в речке Яне, с которого брали воду, брод, луг Зуевку, место, где стоял наш домик, елку и березу рядом с ним, лесную дорогу на старый Могильник и свои заповедные грибные места…

Как ловили крысу

Дом в деревне Лавыни Псковской области, куда мы выезжали на все лето, стоял пустой, кроме трех летних месяцев, и там постоянными жителями были крысы. Когда мы уезжали, то укладывали вещи в сундук и закрывали их еловыми ветками. Не особо это помогало. Бедным грызунам доставалось мыло и еще они грызли обои, для приклеивания которых использовался клейстер из муки. Каждый год приходилось латать ободранные крысами стены. Мы тоже несознательные были, помню, как лежала на кровати и делала дырки в обоях, где они провисли над щелями в бревнах. Мне нравилось, как они трещат, когда рвутся. Обои были по круглым бревнам поклеены, чтобы мох не сыпался и светлее в доме было.

С нашим приездом крысы никуда не девались и держали нас в тонусе - нельзя было оставить продукты без надзора. Все приходилось убирать в ведра или в шкаф в сенях.

Однажды крыса влезла в дом среди бела дня. Я загорелась идеей поймать ее и сделать домашним поднадзорным животным. Хомяки были, а крысу держать не приходилось. Поставила я тетю Нину, мою крестную, в дверях маленькой комнаты и стала гоняться за крысой с кочергой и тряпкой. Выгоняла кочергой на середину и пыталась тряпкой накрыть.

Но крыса была шустрее меня. Потом кинулась прямо к крестной! Она перепугалась ужасно, попятилась от нее, а потом споткнулась, шлепнулась на пол и завопила: «Держи! Держи!» Но зверек успел проскочить под ней и шмыгнул под сундук, а там дыра в подполье. Так и не удалось познакомиться с крысой поближе. Она больше днем не появлялась, только по ночам шуршала в углу и шныряла бесшумно под столом в поисках крошек. А я спала мертвым сном, убегавшись за день – то грибы, то рыбалка, наблюдать за ней по ночам сил уже не было.

Прикармливать гызуна родители не разрешили, чтобы она не привела стадо родни.

Как КОКА Нина жарила рыбу

Электричества и газа в нашей деревне не было. Готовили еду на плите. Летом было жарко топить в доме печку. Поэтому папа соорудил летнюю кухню на улице.

В доме долго никто не жил, огорода в помине не было, вокруг дома росла трава и паслась деревенская скотина. Поэтому от коров и овец пришлось ставить ограду вокруг плиты.

Папа нарубил в лесу жердей, вбил колья и привязал проволокой поперечины. Гвозди тогда были большая ценность, их в деревне негде было купить. Все старые, кривые хранили, как большую ценность, и разгибали по мере надобности. Ограда получилась кривая, но коровы не пройдут.

Папа сложил печку из трех рядов старого кирпича, раздобыл крышку для плиты, поставил сверху чугун без дна, в него воткнул старую жестяную трубу. Печка была готова.

На ней в хорошую погоду жарили рыбу, грибы и варили кашу.

Однажды наловили рыбешки на обед, одна щука довольно крупная попалась.

Тетя Нина растопила плиту, поставила сковородку на огонь, приготовила рыбу, налила масло и ждала, когда масло прогреется. Чтобы рыба не пригорала на сковородке, надо класть ее в раскаленное масло.

Около нее вертелись животные – собака Тимка, соседская кошка и рядом паслась корова.

Корова любопытная - вроде траву жует, а глазом косит в строну кухни и потихоньку приближается.

Кошка соседская вертиться, о ноги трется, рыбу клянчит. Знает - как резать рыбу начнут, ей хвост и голова достанется.

Наш пес Тимка лежит в траве и наблюдает в надежде чем-нибудь полакомиться.

Вдруг Тимка увидел шевеление в траве, залаял и прыгнул туда.

Из травы скакнула здоровенная лягушка.

Тимка кинулся за ней, она огромными прыжками прямо к плите, не видит же толком ничего! Прыжок, прыжок и потом прямо на середину сковордки!!!

Оттолкнулась от нее и мгновенно спрыгнула. Масло раскаленное уже шипело!

Крестная сначала оторопела от неожиданности, потом как закричит, когда увидела лягушку на сковороде: «Ой! Ой! Ой! Спасите! Обожгась бедная!»

Кошка испугалась крика, кинулась в кусты!

Тимка возмутился и залаял истошно!

А корова потихоньку полотенце прихватила с ограды и жует.

Все произошло мгновенно.

А через пять минут порядок восстановился.

Полотенце у коровы отняли - нельзя тряпки коровам глотать, у них книжка закупоривается.

Тимку усмирили, чтобы не лаял.

Лягушка ускакала куда-то живая и здоровая, она, как йог, на горячей сковородке немного поплясала.

Кошла вылезла из куста и осторожно вернулась к вожделенной рыбе.

Сковородку помыть пришлось, как-то неприятно, что лягушка там грязными ногами попрыгала.

Вскоре рыба пожарилась, обедать все собрались. Кошку и собаку угостили, корове хлеба кусок дали.

А лягушка сама комаров наловит, летом их тьма тьмущая.

Как я осваивала спиннинг

С раннего детства я сопровождала папу на рыбалку. Все лето мы жили в деревне Лавыни, а там под горкой течет речка Яна. Меньше, чем в ста метрах от дома. Утром, как просыпались, бежали на речку умываться.

Мы ловили на удочку, донку, перемет. А наш сосед дядя Сергей ходил только со спиннингом и без щук не возвращался. Говорил, что они у него в реке привязанные ждут.

Мне тоже мечталось, как я лихо буду щук добывать, но только спиннинги тогда были дорогие. И вот сбылась мечта - мне подарили спиннинг самый настоящий!

Я в городе еще начала тренироваться: катушку крутила, забросить блесну пыталась.

Вроде ничего сложного.

Дождалась лета, начались каникулы. Приехали в деревню и я сразу стала со спиннингом ходить на реку.

Но не так все просто оказалось, как представлялось.

То леска перепутается, «борода» такая, что полдня распутывать! То блесна за траву зацепится, то корягу подцеплю. Все время приходилось раздеваться, забираться в воду и отцеплять.

Щуки, конечно, и не собирались на мою блесну цепляться.

Кидала ее, кидала, устала и разозлилась. Решила зашвырнуть блесну в заводь у другого берега, где наверняка щука живет, видела, как она плещется там. Отмотала леску подлиннее. Как размахнулась удилищем! Как мотанула блесной! А он она меня сзади за штаны крючками подцепила, чуть не полетела я сама в воду. Пришлось крючок вырезать, штаны штопать.

Разочаровалась я в спиннинге, разуверилась полностью, что может щука на мою блесну прицепиться. Накопала червячков красненьких, упитанных рядом с навозной кучей и пошла на берег с удочкой окуньков таскать. Вот это настоящая рыбалка – сидишь, на поплавок глядишь, река бежит перед тобой, рыбки резвятся, стрекозы летают. Потом поклевка, другая и пошел попловок наискосок под воду! Это окунь червяка заглотил и уплывать вздумал. Подсекаю и тащу его, красавца, а он плавники красные растопырил, сопротивляется. Попался! Не уйдешь!

Вот это настоящая рыбалка!

КАК МЫ РЫЛИ ЗЕМЛЯНКУ

Лето в деревне мы проводили на свободе. Полной свободе от режима, суеты, пыли и шума. Поэтому пионерлагеря были для меня невыносимы.

Один раз родители отправили меня в пионерлагерь. Пропал кусок лета. Погода в июне еще прохладная, купаться на Финский залив водили один всего разок, на 15 минут запустили поплавать. Все остальное бесконечно долгое и скучнейшее время мы проводили под навесом - пели хором, лепили хором, шили хором. До сих пор помню, как выглядел там дощатый забор и облупившаяся зеленая краска на стене барака. Навсегда запомнила и тоску на душе от скуки и одиночества. Родители меня пожалели и забрали домой после первой смены. На волю из этого зоопарка!

В деревне мы сколько угодно могли пропадать на реке, купаться до посинения, прибегать домой, когда голод становился нестерпимым, ходить в старом полинялом тренировочном костюме или в купальнике. Мне не нужны были наряды, бантики, зекала и прочая мишура. Я была свободна от всякой внешней атрибутики, как дикарь на необитаемом острове.

Там не было электричества, телевизора, радиопримник на батарейках брал один Маяк, да и слушали его только в проливной дождь, когда на улице совсем было нечем заняться.

Остальное время мы сами придумывали себе занятия, а я была лидером, как старшая, у своих двоюродных братьев.

Рыбалка больше всего нас занимала. Мы копали червяков, а их еще надо было поискать в засушливое лето. Папа нам соорудил удочки. Палки из тонких рябин, а лучшими поплавками считались "гусенки" из птичьих перьев, они лежали на воде и показывали малейшую поклевку. Грузило папа делал из свинца, а крючки и лески всех размеров привозили из Питера. Папа запасал снасти каждую зиму, накопилось их много, до сих пор на чердаке стоит его сумка с баночками, в которых крючки всех размеров. Привязывать крючки он меня научил, это целая наука. Не обходилось ни одной рыбалки без обрыва лески - цеплялись то коряги, то кусты, то водоросли. На зорьке, как только посветлеет, мы,проклажывая тропки в серебряной от росы траве, отправлялись на наши заветные места - к "старой мельнице" или на "Складку" - так назывались крутые обрывистые берега высотой до двух метров, где были ласточкины гнезда в красной глине, которая, как слоеный пирог, нависала над водой. Под берегом там вытекал родник и был глубокий омут, где водились язи. Они хитрые, ни разу мне не попались. А вот окуни брали червяка хорошо и десяток небольших окунишек всегда можно было натаскать к обеду.

Так проходило утро.

Потом чистили рыбу и нам ее жарили. Нет вкуснее, жареных в кипящем масле до хрустящей корочки, окунишек.

В июне появлялась первая земляника вдоль дорог, на полянках, на берегу речки. Было чем полакомиться по дороге.

К июлю поспевала черника. Рядом с деревней ее огромные плантации и родители обязывали нас всей толпой ходить на «черничную каторгу». Так я ее называла. Моя норма, как старшей, была - трехлитровый бидон. Часа четыре, не меньше, приходилось ползать в черничнике, пока он заполнится ягодами доверху. У младших братьев было по двухлитровому бидону. Борис собирал честно, а Толя бегал по взрослым и подговаривал - кинуть ему горсточку. В итоге он нас обгонял и начинал «валять дурака» - валить сушняк, кидаться червивыми грибами. Взрослые призывали его, чтобы нам помог, но это было выше его сил, увы.

И так каждый погожий день, пока было не насушено и не наварено варенья по 25-и литровой бутыли на три семьи.

И все равно остальной день был наш! Усталости тогда и в помине не было. Стоило перекусить, искупаться в речке и снова были готовы к приключениям.

И вот однажды мне пришла в голову идея поиграть в партизан. Взяли лопату и пошли с Борисом к реке копать землянку. Мне захотелось испытать, как же люди в землянках жили.

Нашли место на берегу в высохшем русле ручья и стали рыть. Огромную яму выкопали вдвоем с братом, свободно там прятались. Так интересно было зарываться все глубже и глубже. Глина и песок создают причудливые узоры, попадаются красивые камешки. А вдруг найдем ценные минералы!

Потом устали, спрятались в своем окопе и стали тайком наблюдать, как тетя Тоня пасет корову и овечек.

Приближался вечер, мама вышла на берег и стала звать нас ужинать. А мы не отзываемся, молчим - пусть поищут.

Мама покричала и пошла домой.

Странно, но нас никто искать не собирался.

Проголодались мы и вылезли на берег.

«Тетя Тоня, - говорим с гордостью: смотрите, какой мы окоп вырыли!».

Она подошла, посмотрела и давай нас ругать:

- Берег подкопали! В яму корова ввалится и ноги переломает!

Зарывайте немедленно!».

Мы приутихли и стали закапывать яму. Темнеть начало уже.

Потом искупались, отмылись от песка и побежали домой ужинать. Мы тогда не ходили, а все время бегали.

Пригли домой и спрашиваем: «А что это вы нас не искали?

Вдруг мы потерялись в лесу?»

- «Никуда вы не потерялись, вы на берегу были и прятались где- то», - сказала мама.

- «Откуда ты знаешь?»

- «Так Тимка под кустом лежал и в вашу сторону глядел, наблюдал за происходящим. Раз лежит спокойно, значит вы рядом!».

Значит собака нас выдала…

САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ БЛИНЫ

Август стоял жаркий. Мы с Ольгой, моей школьной подругой, были уже студентками, совершенно самостоятельными и прекрасно проводили каникулы в деревне Лавыни Псковской области: купались, ходили за грибами и просто валялись на травке у реки Яны. Беседовали обо всем на свете.

Темы были неиссякаемы, хотя теперь и не вспомнить, что тогда занимало наше воображение.

Мы совершенно не умели готовить, поэтому приготовление пищи было каждый раз приключением. Как-то решили нажарить на завтрак блинов. Точного рецепта мы не знали, я видела мельком, как мама их делала. Собрали все компоненты: муку, яйца, молоко, масло, соль, даже сметаны немного было, и давай смешивать. А продукты были натуральные - молоко, масло и сметана прямо от рыжей коровы, которая паслась за окошком.

Налили воды, молока на глазок, разбили туда яйца, сыпанули муки. Она почему-то сразу склеилась комками. Стали комки ложкой разбивать - бегают и выскальзывают. Слили лишнюю жидкость, чтобы им простора для плавания меньше было и попытались растереть комки, Опять скользят! Они же в яйце все перемазюкались, по миске катаются и никак не хотят разбиваться.

Решили их толкушкой растолочь. Нашли банку, вылили туда тесто с комками и давай толочь. Стало что-то получаться, а мелкие все равно не разбиваются!

И тут нас осенило: нужно через дуршлаг тесто протереть!

Взяли дуршлаг, кастрюлю, в которую он поместился, выскребли в него тесто с комками и давай толкушкой через дырки комки продавливать. Тесто лучше стало!

Потом долили воду и вилками полчаса взбивали.

Наконец, тесто размешалось, можно печь!

Но тут вспомнили, что надо еще соду и уксус добавлять, а сколько - неизвестно.

Вспомнила, что мама чайную ложку использовала.

Подцепила соду чайной ложкой, сколько поместилось, и высыпала в тесто, потом уксуса налила туда, сколько плехнулось из бутылки. Перемешали и приступили к процессу изготовления. Налили на сковородку масло, вылили поварешку теста, поставили на огонь и стали ждать с нетерпением, изрядно проголодавшись.

Жарили мы их на дровяной плите. Огонь там не регулируется и нужно знать, сколько кружков снимать, сколько дров подбрасывать.

Плита уже давно топилась, пока мы возились с тестом, даже дрова уже прогорели. Мы подкинули дров, но не учли, что она и так уже раскалилась.

Сковорода с тестом мгновенно нагрелась, снизу блин тут же поджарился. Попытались перевернуть, но он прилип намертво, начал подгорать, а сверху еще жидкое тесто.

Пришлось содрать его ножом и выкинуть собаке, почистить сковородку от пригара и начать заново.

Второй блин удалось перевернуть, но он подгорел, а внутри был сырой. Его тоже отдали собаке и, добавив воды, сделали тесто пожиже, чтобы блины были тоньше и лучше пропекались.

Третий вариант уже напоминал блин. Мы попробовали свое изделие.

Все вроде неплохо, но попались комки соды и соли - фу, какая гадость! И кислый вкус был от уксуса. Добавили сахара и снова пропустили через сито.

Испекли четвертый блин.

Получилось!

Утро давно приближалось к полудню, мы были голоднющие и съедали блины прямо со сковородки.

Тесто кончилось, да и и мы наелись.

Опыт удался!

Оглянулись вокруг - чистой посуды в доме не осталось!

Все было перепачкано тестом, яйцами, мукой, маслом.

А воду нужно было носить в ведрах из реки.

Решили упростить задачу: сложили в детскую ванну всю посуду и понесли мыть прямо на речку. Там воды хватит и песочек на берегу - лучшее чистящее средство.

Довольные своей смекалкой, мы с хохотом и горохотом неслись с ванной, заполненной мисками, ложками, чашками, кастрюлями под гору к реке.

Потом зашли в воду и утопили корыто вместе с посудой на быстринке. Разлеглись на берегу и, наслаждаясь покоем, теплым солнышком, довольные своими достижениями, смотрели в синее-синее летнее небо, изучали облака и мечтали о чем-то, наверняка глупом по сегодняшним меркам.

А посуду тем временем мыли мальки. Они стайкой объедали крошки и тесто.

Утро удалось! Научились печь блины, наелись, собаку накормили, да еще и рыбкам осталось.

ЗАПЛЫВ ЗА МАЛИНОЙ

По просекам и лесным полянкам много уродилось малины.

Захотелось нам сварить малинового варенья. День был теплый, солнечный. Мы с Ольгой пошли к малиннику, который приметили на другом берегу реки в километрах двух от деревни.

Пока шли, солнце поднялось высоко и стало жарко. Решили переход через реку совместить с купанием, не идти до брода, а переплыть там, где как поглубже.

Одежду свернули клубком и запихали в бидоны. Остались в больших ярких панамках. У меня была желтая в цветочек, а у Ольги - зеленая в белую ромашку. Красивенные шляпы были!

Так и поплыли голые, но в шляпах, держа в руках бидоны и кеды, подгребая свободной рукой.

Проплыли половину, нежась в прохладной воде. И тут оглянулась я вокруг - тишина, только мы по реке плывем, одни панамки перемещаются над водой..

Мне стало так смешно, когда я представила, как по-дурацки мы смотримся на воде в этих шляпах и безудержно расхохоталась. Плыть даже не смогла До дна не достать, я смеялась, пускала пузыри и хлебала воду. От этого еще смешнее становилось. Одежда и кеды поплыли сами, я, хохоча и кашляя, добралась до мели. Конечно, я тонула, но было так смешно, что совершенно не испугалась. Пришлось в мокрой одежде малину собирать. Наелись, набрали, я высохла и пошли обратно. Опять решмли плыть, лень было идти до брода. Ольга взяла у меня битон с ягодами, одежду я опять замотала в узелок и поплыли. Все шло хорошо. Но, доплыв до середины, я вспомнила, как там рассмеялась и смех напал на меня снова.

Нахлебавшись воды, я швырнула одежду к берегу, и доплыла, хохоча и отфыркиваясь, потом сама. И опять не испугалась.

А ведь тонула, но весело!

Испытание страхом

Мы росли на примере героев-партизан Великой Отечественной войны, среди которых немало было детей и подростков. Мне в то время было лет 12-13.

"Какие же они смелые!, восхищалась я и задумывалась: "А у меня хватило бы храбрости ходить в разведку по лесу в тылу врага?".

Вот и придумала, как проверить, есть ли во мне такая храбрость. Каждое лето мы жили в деревне, я знала там все лесные дорожки.

Никому ничего не сказала и пошла в лес за грибами в такую глухомань, куда никто не ходил.

Вообразила, что там на старой заросшей дороге должно быть много грибов, напридумывала, чтобы интереснее было.

Поутру взяла корзинку и с собакой Тимкой отправилась путешествовать.

Сначала идти было весело вдоль реки до брода километра полтора по знакомым рыбацким тропкам.

Перешла речку по мелководью и вступила на лесную дорогу. Шла себе и старалась не думать о страшном. Собака бежала весело впереди,

солнышко светило, лес березовый вокруг приветливый.

Моя цель - развилка двух дорог, была километрах в шести.

Я шла и шла, отгоняя страхи. Ельник начался, помрачнело и потемнело сразу. "Лишь бы Тимка не залаял, а то сразу помру от страха!",- думала я.

Там и медведи, и волки, и лоси водились. Когда я отправлялась в путешествие, то как-то не думала, что они реальные,

видеть их не приходилось. Наверно, в лесу мы слишком громко шумели, когда ходили за грибами и ягодами. Но чем дальше я углублялась в лес,

тем больше вырастал страх и я ощутила в лесной тишине, что звери тут живут настоящие, вольные и это их дом, куда я пришла со своей мелкой жучкой.

"Только бы Тимка не залаял!", - думала я: "А то умру от страха или рвану бежать в панике неведомо куда!".

Становилось все страшнее, но я заставляла себя идти до развилки дорог. Лес кругом был темный, еловый, старая дорога заросла высокой травой

и только тропочка еле виднелась. Потом посветлело и мы вышли на край болота. Болота там огромные, заросшие и не топкие,

это было какое-то древнее озеро с островами. Кое-где еще остались топи, их сразу видно: трава там изумрудно-зеленая, а когда вступишь на нее,

мох начинает колыхаться и проступает вода, в эти окна можно провалиться и уже не выберешься.

Болото открылось просторное и от необъятности его стало еще страшнее - как же далеко от дома я зашла!

Но я упорно шла к своей цели. Наконец, развилка!Одна дорога идет к деревне Мышка, а другая к деревне Малые Брлота.

Там уже давно никто не жил в то время и деревня стояла тихая, заросшая крапивой.

Мы туда ходили однажды - жуть, тишина, никого нет, а дома стоят и смотрят пустыми окнами. Тоска там живет.

Дошла я до развилки. Лес там дремучий, грибы должны были быть белые, но мне уже было не до грибов!

Порадовалась своей победе. Ведь километров на шесть ушла в лес! А родители знать не знают, где меня носит. Никто не догадается даже здесь искать,

люди тут раз в год ходят. Да...

Надо теперь обратно идти, а страх все растет.

"Только бы не побежать, только бы не побежать..." Побежишь и еще страшнее станет!

Тимка впереди все вынюхивает, новые места изучает, морда довольная. Это успокаивает.

Обратно без всяких грибов я летела, подгоняемая страхом, опять через темный еловый лес и конца ему не было! Наконец, вышла к реке!

Какое счастье я испытала! Родная река течет спокойно, кузнечики стекочут, солнышко играет, рыбки плещутся - мир и покой. Дом!!!

Испытание закончено! Выдержала я его!!!Правда, страху натерпелась...

Только подруге рассказала, а родители так и не узнали о моем походе.