Глава 2. Нам нравится умирать с удовольствием

Нам нравится умирать с удовольствием

— Я вчера стала замечать, что противоположные стороны моей личности в каждый момент времени производят во мне конфликт. Обычно я принимаю решение очень долго. Я просчитываю одно, потом другое и не знаю, что лучше. Одна сторона хочет одного, другая — другого. И чтобы я ни выбрала, у меня всегда появляется мысль: «Вот если бы я выбрала другое…» То есть сторона личности, которую я не выбрала, всплывает и говорит, что, если бы было это, было бы лучше. И я эту мысль заталкиваю. Уже ситуация прошла, а она все талдычит, что было бы лучше. Даже в мелочах. Я взяла с собой орехи и решила, что поела и больше есть не буду. Как только завязала пакет с орехами, появилась другая сторона личности: «Съешь еще пару орехов, тебе будет нормально». Я понимаю, что если еще съем орехов, то буду жиреть. Я их съела. Но это происходит постоянно, каждый момент времени.

— Надо увидеть те двойственности, на которых построена ваша личность. С чем связано ваше страдание? Только что мы разбирали дуальность здоровье — нездоровье. Лариса не хочет нездоровья, а хочет здоровья, и никак не может понять, что здоровье связано с нездоровьем. Но по крайней мере в нашем диалоге стал виден механизм работы этой двойственности. Она доставляет Ларисе самые большие страхи. Что вам доставляет самые большие страхи?

— Самые большие, наверное, жизнь и смерть. Я больше всего боюсь смерти.

— Каким образом эти две части действуют в вас? Та, которая хочет жизни, и та, которая хочет смерти?

— Та, которая хочет жизни, боится, что встретит ночью какого-нибудь преступника, который может убить, изнасиловать. Страшно летать на самолете. Я сейчас отслеживаю ту часть, которая боится.

— То твоя часть, которая хочет смерти, предлагает разные картинки твоей гибели. Тридцать восемь способов изнасилования, пятнадцать способов падения с самолета, восемь способов убийства в лифте и так далее. Она делает свою работу. Она таким образом творит.

Та, которая хочет жизни, сходит с ума от такого творчества. То есть одна делает, а другая оценивает, поэтому постоянно переживается страх. Страх порожден оценкой деятельности одной части личности противоположной ей частью. Каждая из них в отдельности не несет страха.

Допустим, вы желаете умереть, при этом отождествляетесь со своей частью, которая хочет смерти. Той, другой части, которая хочет жизни, для вас вообще нет. Вы сидите и листаете альбом, где изображены разные способы смерти. Вы рассматриваете картинки в деталях, обсуждаете с друзьями, которые тоже выбирают, как им лучше умереть. Люди собираются, смотрят фильмы, в которых показывают разные способы смерти.

Европейцы, например, интересуются восточными способами, а на востоке интересуются западными способами. Всем интересно. Потом устраиваются показательные самоубийства, люди собираются и обсуждают их. У них нет страха, им это очень интересно. Так же как, например, обсуждение того, где и как лучше отдохнуть летом. Вы можете представить такую ситуацию? Если у вас нет противоположной части, то нет и страха.

— Могу.

— Значит, страх создается взаимодействием двух противоположных частей. То есть одна часть подбрасывает продукты своего творчества, а другая смотрит на них и ужасается. Та, которая хочет умереть, говорит: «Слушай, когда умирать-то будем?» А та, которая жить хочет, подбрасывает ей проекты интересной жизни. А та, которая хочет умереть недоумевает: «Зачем все это? Давай умирать».

Значит, страх порожден враждебным отношением двух противоположных частей. Если нет другой части или вы полностью находитесь только в одной из них, то страха нет. Так получается?

— Теоретически.

— У вас все теоретически. С вашим мировоззрением ничего, кроме теоретического, и быть не может. Вы великий теоретик.

Стало быть, как можно избавиться от страха? Начав рассматривать деятельность каждой своей части с точки зрения только данной части. То есть мы рассматриваем деятельность, которую создает данная часть с точки зрения именно этой части. Не с точки зрения противоположной, а с точки зрения ее самой.

— У меня такая ситуация. Я сижу в самолете, который готовится к взлету. Мне становится страшно. Я хочу жить.

— Мне страшно, потому что я хочу жить, но часть, которая хочет умереть, подбрасывает разные картинки смерти.

— Ощущения подбрасывает.

— Это замечательно. Это творчество. Это творчество части, желающей смерти, а не части, желающей жизни. Так вот творчество части, желающей смерти, оценивает часть, желающая жизни, которой это совершенно не надо.

— Поэтому в этот момент я буду перемещаться в часть, которая желает смерти, и кайфовать. Представлять все эти картинки, но с чувством удовольствия. Это то, чего я и хотела.

— Именно так.

Хочешь стать толстым и счастливым?

— Дайте насладиться каждой части ее творчеством. Например, одна ваша часть говорит: «Нельзя очень много есть, потому что будешь толстой». Другая говорит: «Нет, надо быть толстой». Если у вас есть эта часть, так перейдите в нее и насладитесь тем, как вы создаете свою толщину.

Вы полненькая, потом жирная, потом очень жирная, колоссально жирная. Вы начинаете иметь затруднения в транспорте, не можете пройти в дверь, вам трудно лежать — кровать уже не вмещает вас, но вам классно от этого. Вы едите еще больше. Вы занимаете первое место на конкурсе самых жирных.

— Во мне есть часть, которая хочет обожраться так, чтобы вообще уже ничего не лезло, ничем себя не останавливать. Нажрусь и все.

— Так вот и получите это удовольствие.

— Так я его получаю.

— Но кто его оценивает?

— У меня практическое соображение. Я буду получать от этого все время удовольствие, но эта часть, она же сделает свое дело в итоге.

— Это какая часть сейчас говорит?

— Другая.

— Мы выяснили, что, находясь в положении оценки одной своей частью проектов противоположной части, мы будем всегда испытывать страх. Всегда. Если вы хотите продолжать жизнь со страхом, то пожалуйста. Вы уже знаете, как это делать. Все это и делают.

Мы выясняем, что уйти от страха можно, начав рассматривать продукты творчества каждой из своих противоположных частей с точки зрения той части, которая это и творит. С точки зрения обычного человека это дикий взгляд. Например, те, которые хотят быть толстыми, собираются вместе и оценивают друг друга: «Ты еще прибавила пять килограммов? Здорово, замечательно! Я знаю женщину, которая за месяц прибавила сразу сорок килограммов». Это предмет восхищения. Они все очень много едят и у каждого есть свои способы потолстеть быстрее. Им кайф от этого.

— Та часть, в которой я сейчас нахожусь, сразу думает, что быть стройной оправдано. Ты хорошо выглядишь.

— Тогда у тебя будет мужчина?

— Да.

— «У меня будет такой же стройный мужчина, как и я, и мы будем с ним общаться на всех уровнях», — думаете вы. Но его нет. Годы идут, а мужчины нет. А уже так много не съедено. В прошлом году можно было съесть так много тортов. Год закончился, торты не были съедены, а мужчина не пришел и неизвестно придет ли.

А почему мужчина не может любить толстую? Есть мужчины, которые хотят найти толстую женщину. И фактически, у тебя не появляется такой мужчина по той причине, что ты не достигла еще нужной кондиции. Он ходит, смотрит на тебя и думает: «Не созрела, еще не готова» — и уходит. А ты думаешь: «Как бы еще тоньше стать». Он смотрит — похудела, опять придется ждать. И уходит. Ты оторвись, прибавь килограмм сорок, и тогда он подойдет к тебе и скажет: «Женщина, теперь я готов с вами общаться на всех уровнях».

— Он будет жирный, наверняка.

— Да. И тебе это будет в кайф. Ты скажешь ему: «Какой ты толстый и красивый! Как долго я тебя ждала».

— Как в анекдоте. Мужчина заходит в магазин и говорит: «Когда у вас будут покупать панталоны семидесятого размера, то дайте, пожалуйста, мой телефон».

— Видите, избавиться от страха — значит еще избавиться от многих других иллюзий. Как все взаимосвязано. Я не могу избавиться от страха, потому что не могу допустить, чтобы я стала толстой. Поэтому я буду терпеть страх, дабы не быть толстой. А почему собственно не быть толстой?

— В этом случае вторая часть останется неудовлетворенной?

— Они обе неудовлетворенные в любом случае. Та, которая осуждает тебя за еду, она удовлетворенная, что ли?

— Нет, конечно.

— Они обе совершенно неудовлетворенные.

— Я не ела один месяц. У меня настолько было ужасное состояние… только с утра наедалась.

— Так это хроническое неудовлетворение. Теперь смотрите, как мы творим это хроническое, постоянное, бесконечное неудовлетворение.

— Пытаемся балансировать между двумя частями.

— Мы сейчас выяснили причины страха. Мы увидели, что страх — это на самом деле желание. Вы согласны с этим? Теперь мы начинаем рассматривать, кто тут есть желающий избавиться от страха. Выясняется, что нет таких желающих. Все хотят продолжать эту игру в тревогу по поводу здоровья, толщины, женственности, мужественности, власти, богатства и так далее. Получается так?

— Сейчас, если нет страха потолстеть, то одна моя часть боится, что другая будет есть все подряд и потолстеет.

— Она боится совершить этот переход. Просто надо дать себе волю, и все.

— Она уже не один, а много раз давала себе волю, но только потом вторая часть начинает ее судить.

— У меня тоже бывают колебания: купить эту вещь или не купить? Когда покупаю, я говорю, что хорошо, что ее купила, получаю удовольствие и у меня больше позитива. Я позитивный по жизни человек. Это не значит, что у меня двойственностей нет.

Негативный позитив

— Если я больше по жизни позитивная, то я больше по жизни и негативная. Здесь все взаимосвязано. И я вам предлагаю увидеть другую сторону, которую вы не привыкли видеть в себе.

— Негативную?

— Вы считаете ее негативной, но это технические термины. Вот я и предлагаю выяснить, какая сторона вам доставляет наибольшие страхи. С чем вы боретесь? Противоположные стороны вашей личности борются на площадках разных дуальностей. Какие дуальности являются в вашей личности основными?

— У меня страх брать. И сегодня я была на сеансе, а потом пошла погулять немножко и подумала, что мы вместе попьем чайку и поедем. Купила кое-что поесть, а хозяйка положила это в холодильник. И мне было очень неудобно залезть в чужой холодильник и взять то, что я купила, чтобы положить на стол. Я увидела две свои части. Одна часть — та, для которой любое ее мнение является неоспоримой истиной: «Только так, и никак иначе», а другая часть хочет сделать то, что она хочет, и получить удовольствие, но всегда и всего боится. Я достала эту еду, и мне было в кайф, что я все-таки это сделала.

— Сделала, но под неусыпным оком другой, противоположной части, которая говорит: «Ах ты нехорошая, куда ты лезешь?! Не делай так, нельзя так делать!»

— Да, я почувствовала, что страшно быть смелой.

— Вам нужно начать разбираться в этой двойственности. Начать понимать, что вы делаете и каким образом порождаете страх, связанный с двойственностью «давать и брать». Когда я даю, часть, которая берет, вылезает и говорит: «Ты что обалдела?» Когда я беру, то часть, которая дает, говорит: «Ты что, так нельзя».

— Это во всем, поэтому все время кажется, что действуешь неправильно. Ты боишься, стесняешься, но подходишь, перебарываешь себя. Ты что-то делаешь, но стесняешься, и тебе говорят, что ты забитая, иди, действуй, вперед!

— На самом деле это игра. Кто-то играет в это серьезно, — с большим драматизмом, кто-то — с меньшим драматизмом, но все играют в эту игру. То есть мы делаем что-то, а потом осуждаем себя за это.

Пора начать видеть механизмы своих драм. Как творит одна часть и как творит другая часть вас? Потому что, если я сознаю одну часть и называю ее хорошей, то творчество другой части я даже видеть не хочу. Таким образом, я ей не даю возможность проявлять себя сознательно. Но это не значит, что она себя не проявляет. Она все время себя проявляет, но только в тех вещах, которые принято называть подсознательными.

Она проявляет себя подсознательно, а потом другая ваша часть смотрит на результаты того, что эта натворила, и удивляется: «Что такое? Откуда это вылезло?» Но по привычке не видеть того, чего мы не хотим видеть, мы начинаем обвинять обстоятельства. Именно поэтому мы никак не можем понять, что мы творцы своей жизни, и не можем получить удовольствие от своего творчества.

Состояние творца можно выразить так: я целостный творец и всегда рад всему, что творю, будь то «позитивное» или «негативное». С позитивным творчеством человек согласится, а с негативным — нет. Но вы не можете согласиться с первым, если не соглашаетесь со вторым. Какой же вы целостный творец, если не принимаете все продукты своего творчества?

Дилемма, которую мы сейчас рассматриваем, не является случайной. Она является закономерным процессом развития человека и его ума. Если вы уже достигли такого уровня, когда можете выйти за пределы дуальности собственного восприятия, то начнете видеть целостно.

Как творит ваша часть, которую вы не принимаете? Одна, сознательная часть не принимает другую, подсознательную. Возьмите одну ситуацию, доставляющую вам много проблем, определите ее двойственность. Потом посмотрите, что за часть вами не принимается? Но она творит. Войдите в нее и начните смотреть, как она творит. Я предлагаю вам сейчас это сделать.

Условия игры в дуальное восприятие

— Мы рассмотрели механизм жизни. Кого ни возьми, самых известных звезд или уличных бомжей, мы увидим, что механизм деятельности их ума один и тот же. И он создает различные варианты жизненных сценариев. Но все они основаны на страхе. Я не говорю, что это плохо.

Если вам нравится, то продолжайте. Если бы вам не нравилось, вы бы этого и не делали. Значит, вам это нравится. Коли нравится, можно и продолжать, но коли уже не очень нравится, значит нужно разобраться с этим. Но разобраться непросто. Чтобы разобраться, надо видеть, что и как ты делаешь в своей жизни, но вы не видите, что делаете, потому что таковы условия игры в дуальное восприятие.

Испытывать страх возможно только при половинчатом восприятии самого себя. Это возможно только в условиях нецелостного видения самого себя. Если ты увидишь себя целостно, то уже не будешь столь драматично играть в борьбу с самим собой. Но эго сопротивляется целостному виденью.

Ваш дуальный ум не способен мыслить парадоксально, потому что для игры, в которую он играет, нужно иметь обусловленное, фрагментарное мышление. Поэтому вы так мало понимаете из того, о чем я вам говорю. Я предлагаю вам увидеть это. Кому удалось?

— Легче разобраться, когда ты сама что-то хочешь и сама себе что-то запрещаешь. Ты хочешь одного, а внешние обстоятельства складываются по-другому. Здесь кажется, что я вся в целостности и хочу одного, а мой начальник мне говорит, что больше меня отпускать не будет.

— Это положение дел породило множество иллюзий. В частности, иллюзия в том, что мои неприятности вызваны кем-то и с этим кем-то следует бороться. Но в основе таких сценариев лежит именно взаимодействие двух противоположных частей, одновременно присутствующих в одном человеке.

Для того чтобы увидеть дуальный сценарий своей жизни, надо начать разбираться в нем с помощью парадоксального мышления. Но для этого надо начать видеть ясно и мыслить парадоксально. Что значит видеть ясно? Это значит видеть двойственности, порождающие ваш жизненный сценарий. Причем это не одна, а несколько двойственностей.

Увидеть их и сделать различения между их противоположными сторонами достаточно сложно. Поэтому давайте начинать с одной — той, которая доставляет вам наибольшее беспокойство.

«Я не хочу унижаться, прося деньги…»

— Зависимость и независимость, финансовая. Я осознанно ушла с работы. Муж говорит: «То, что ты зарабатываешь, трать на себя». Он зарабатывает прилично. А мне гордыня не позволяет просить у него денег. Я унижаюсь, когда прошу у мужа дать мне денег. Я сотворила такую ситуацию, что сейчас все деньги у мужа в руках, и он их не отпускает.

— Я прошу вас рассказывать о себе с точки зрения того, о чем мы сейчас говорили.

— У меня есть часть, которая не хочет унижаться, прося денег. Это унижение.

— Почему ваше унижение возникает именно по этому поводу? Дело не в унижении, унижение — следствие. Посмотрите, какая начинается путаница. У вас есть зависимость от денег. Надо начать разбирать это и в дальнейшем прийти к чему-то на самом деле настоящему.

Первая часть создает деньги, вторая часть их отталкивает. Какая часть считается вами сознательной?

— Сознательная — та, которая отталкивает деньги.

— Значит для нее хорошо — это отталкивать деньги.

— Получается, что да.

— С ее точки зрения хорошо отталкивать деньги. И как она творит отталкивание денег?

— Она не берет деньги. Отказывает себе во всем. Не буду себе ничего покупать и не нужны мне ваши деньги!

— Значит, эта часть уходит с работы, перестает зарабатывать, отталкивает деньги, которые предлагаются.

— Она не просит денег.

— Тогда она должна прийти к тому, что ей не нужно ничего. Я не ем, не одеваюсь, не живу в доме. Я не буду приходить в дом, потому что он твой так же, как и твои деньги, твои шмотки, твои продукты, твой запах и все остальное. Это ее творчество. Она творит отталкивание.

— Да. Непринятие ничего.

— Отталкивание касается конкретного человека или всех людей? Вы приходите в автобус и говорите: «Я не приму ваш автобус, подавитесь вы своим автобусом, и ваш билетик не возьму, и смотреть на вас не буду!»

— Нет, от конкретного человека.

— Значит, ваша игра идет с одним человеком.

— Да.

— Тогда вторая ваша часть должна действовать противоположно.

— Вторая часть не против.

— Она не просто не против, она жаждет.

— Она жаждет, чтобы его денежки были в общей кассе и я могла взять оттуда столько, сколько мне нужно, и тогда, когда мне нужно.

— Как она это делает?

— Никак не делает.

— Значит она неудовлетворенная? Недоразвитая? Худосочная?

— Да.

— Потому что та, которая сознательная и считает, что брать деньги не надо, — толстая, сытая, довольная. Она не берет и от этого толстеет. А та, которая хочет брать?

— Унижаться больно надо, я сама. Сейчас я создала ситуацию, чтобы проявить другую сторону, где не я сама.

— Ваша тощая часть просится из тюрьмы. «Выпустите меня!» — кричит она. При этом просит: «Дай деньги. Деньги дай!» Я имею в виду вашего мужа. Ведь у вас с ним эта игра идет. Не возьму деньги — возьми деньги. «Не возьму» — разрастается, а «возьму» — уменьшается.

— Он не дает. Вот тебе пятьсот рублей — купи такие-то продукты.

— Как ваша часть, которая хочет брать деньги, может творить это? Как будет творить часть, которая хочет брать деньги от мужа? Граждане подскажите уважаемой женщине, как ей развить ее тощую часть, не желающую брать деньги от мужа. Как она может творить то, что можно назвать «брать деньги»?

— Попросить.

— Само слово «брать» — неприятно, а вы — творить.

— Эта достойная женщина находится в толстой, зажравшейся части, которая не хочет брать деньги, и нам надо сейчас помочь ей перейти в тощую, недокормленную, зажатую часть, готовую брать сколько угодно денег.

— Стать проституткой.

— Ваш муж звонит домой, вы ему говорите: «Здравствуйте, с вами говорит проститутка, дорогая, между прочим. Ты хочешь приехать ко мне через полчаса? Это будет стоить тебе пятьсот долларов». А он говорит: «Никаких долларов, ты мне жена и должна выполнять свой супружеский долг бесплатно!»

Можешь попробовать просто клянчить у него деньги: «Дядь, дай доллар, дай три доллара!»

— Часть, которая не берет деньги, очень интересная, потому что, если она возьмет, то будет тратить только на того, у кого взяла.

— Это ты свой личный вариант предлагаешь.

— Да.

— Сядь на пороге своего дома, оденься грязно, по-бомжовски и проси: «Мил человек, за спасение души своей заплати мне пять долларов, а я помолюсь за тебя».

— Нужно почувствовать себя внутри слабой и беззащитной, чтобы он захотел дать. Потому что требовать — это пытаться вырвать доллар силой. Это та же самая программа.

— Хорошо. Вы падаете в обморок, а на груди у вас записка: «Дайте сто долларов на лекарства!»

— У нее муж не жалостливый, это не пройдет.

— У меня такая же проблема.

— Подсуньте ему женщину, войдите в нужный момент и закричите: «Подлец, я подам в суд на развод! Только пятьсот долларов могут искупить твою вину!»

— Он скажет, что уже пошел разводиться.

— Чувство вины тоже не подходит?

— Нет. Он скажет, что только этого и ждал.

— Да, как я вижу, вы играете в эту игру очень серьезно.

— А проблема в том, что он не дает?

— Нет, я не хочу брать.

— Но ты действуешь из части, которая хочет отказываться, и продукты ее творчества налицо. Так начни действовать из части, которая хочет брать, и те же методы будут работать наоборот. Заявка-то от тебя идет. Сейчас идет заявка от части, которая не хочет брать, поэтому весь твой опыт связан именно с этим. Перейди в другую часть, которая хочет брать.

Я предлагаю дать ей возможность творить сознательно. Начав сейчас говорить о том, как ты это будешь делать, ты тем самым ее признаешь. Пока ты ее вообще не признаешь. Так ты признай ее. Она что, уже вообще ничего не говорит? Совсем отощала?

— Проблемы взять доллар нет, потому что ведь он не отказывается давать.

— Дело не в нем. Просто ты не даешь своей «берущей» части проявлять себя сознательно. Ее как бы и нет.

— Ты получала великое удовольствие, когда он давал тебе денег на поездку?

— Да.

— Как ты просила?

— Я поставила его перед фактом, что собираюсь поехать.

— Ты искренне ему сказала, что ты хочешь поехать?

— Да, я сказала, что хочу в Сочи и мне нужна финансовая поддержка.

— Так посмотри, та часть, из которой ты делаешь, и порождает результаты. Дело не в нем. Дело в той части, из которой ты действуешь. Если ты действуешь из части, которая не хочет ничего брать, то ты и не будешь ничего брать. Если ты действуешь из части, которая хочет получать, то ты и будешь получать.

— Получается тогда, будто ты делаешь из части, которая хочет. А если искренне просишь, но ничего не получаешь?

— Значит, ты действуешь из другой части.

— Тут еще такой момент, что в той части, которая хочет получать, есть искренность и уверенность, что дадут.

— Если я действую из части, которая берет, то какой в данном случае может быть для нее неуспех? Невозможно не иметь неуспеха для этой части. Если вы выпускаете часть, которая берет, то вы будете брать самыми разными способами, но брать. Самое интересное, что ты это делаешь: получаешь, но при этом совершенно не хочешь признавать эту часть, потому что сознательно у тебя проявляется другая часть, которая не хочет брать. Потому ты не видишь ничего из того, что делает твоя берущая часть. Создается впечатление, что ее и нет. При этом она есть и получает то, что ей надо получить. Это и есть парадокс. У человека есть две части, обе они творят, но он видит только одну и совершенно не видит другую, хотя ее все время проявляет.

— Поэтому ему кажется, что это он, а вторая часть — это они, другие.

— Когда я вернулась из Тюмени, то у меня дома было согласие, не было противоречий. И появилась часть, которая говорит: «Ты слишком хитрая или с тобой что-то происходит не то». И даже сегодня днем эта часть говорит: «Что-то неестественно ты себя ведешь, не так». То есть когда он мне пятьсот рублей положил, то у меня не было протеста. Я должна была возмутиться, а тут сама на себя поразилась, что я как-то не так себя веду, по-другому.

— Не так с точки зрения одной части и так с точки зрения другой части. И ты будешь все время в раздражении и недовольстве до тех пор, пока не поймешь, что у тебя есть две части и пока не будешь оценивать плоды творчества каждой части именно этой частью.

— Так в той части очень хорошо.

— Тогда и живите в страхе, раздражении, неприязни, ненависти, боли и так далее. Кто мешает? Но если вы действительно хотите выйти из этого, то можно начать рассматривать каждую часть как полноценную. Но вам надо увидеть в себе сначала те части, которые были подавлены. Те, которые творили из подсознания, то есть для вас неосознанно.

— Можно я скажу о той части, которую совершенно недавно увидела? Оля сейчас говорила о том, что она не хочет брать деньги. Твое эго, твое завышенное самолюбие не позволяет тебе попросить, и в итоге ты не имеешь этих денег. У меня же диаметрально противоположная ситуация. Очень много лет я не работаю и с мужем в разводе, но мне совершенно не приходилось прилагать никаких усилий — ни просить, ни унижаться, ни играть, ни льстить, — чтобы иметь деньги.

— Почему просить — это унижаться?

— Я просто перечисляю.

— Я ловлю тебя на этом слове, потому что ты постоянно это повторяешь. Почему просить — это унижаться? Почему не давать — унижаться? Почему вы употребляете слово унижаться к одной из частей этого процесса, подобному вдоху и выдоху? Брать и давать — это просто процесс. Почему вы соединяете что-то с унижением, а что-то с возвышением?

— Я просто вижу, что для Ольги это было унижением, поэтому я подчеркиваю, перечисляя.

— Это еще одна игра в возвышение — унижение. А деньги — это фишка, которая используется вами в такой игре.

Как я забыла о том, что не самостоятельна

— Я хочу рассказать ситуацию. Когда я принимала эти деньги, мы жили в разных городах, но это было настолько естественным. Деньги естественно давались и естественно мною брались в течение девяти лет. И буквально недавно я увидела это. То есть я была несамостоятельной, но этого не видела, и меня это никак не затрагивало. Это была само собой разумеющаяся вещь. Она устраивала меня, устраивала моих детей. Денег нам давалось предостаточно. Мы общались только по тем вопросам, которые касались детей, а сейчас у нас появилось хрупкое равновесие, такие теплые дружеские отношения. Когда я решила, что все-таки должна посвятить его в то, что хочу дома провести семинар, он сказал: «Это твое право — твоя квартира». Мне это очень понравилось, а через четыре дня позвонил мне и сказал, что он против. У меня был такой внутренний взрыв — я увидела свою несамостоятельность. То есть увидела, что, принимая деньги, я вообще не делаю ничего для того, чтобы просто прокормить себя. И все перевернулось, я увидела эту свою несамостоятельную часть.

— Значит, вышла часть, которая называется «самостоятельность». Она посмотрела на часть, которая называется «несамостоятельность», и удивилась?

— Для меня это был просто шок.

— Для меня — кого? Давайте использовать правильную терминологию: «Для меня самостоятельной был шок увидеть, что я несамостоятельная».

— Это меня поразило. Я тут же стала смотреть, что я могу сейчас сделать, как мне изменить свою жизнь, хотя меня все это устраивает. Все настолько было здорово до этого момента. Я потом стала рисовать картины, придумывать ситуации, в которых он может также влиять на мои решения. Я была в ужасе, в панике — как мне жить дальше. А до этого все было прекрасно. И мне хорошо, палец о палец ударять не надо. А здесь все рушится.

— А как проявлялась самостоятельная часть? Две противоположные части существуют одновременно — и та, и другая проявляются. И если я вижу только одну, то это не значит, что второй нет. А как вторая проявляется? Как она проявлялась восемь лет? Она же проявлялась? Она не может не проявляться.

«Если я в одном несамостоятельная, то свою самостоятельность буду проявлять в чем-то другом». Причем там тоже не буду это видеть». Так в чем вы проявляете свою самостоятельность?

— Да, я самостоятельно принимала решения, очень ответственные решения.

— Творчество несамостоятельной части заключается в том, что она берет деньги. Так?

— Да.

— А творчество самостоятельной части в чем?

— Это не касается денег, она проявляется в других аспектах.

— Кто принимает решение брать деньги?

— Несамостоятельная часть.

— Несамостоятельная часть вообще ничего не может, даже брать деньги.

— А самостоятельная?

— Может взять.

— Очень хорошо тратит. Не куда попало. Я ведь принимаю решение.

— Значит, получается, что до сего момента конфликта между ними не было. А сейчас оказалось, что он есть. До этого его не было. Или был?

— Нет. Я только сейчас его увидела. Я и говорю о том, что не видела.

— Я просил вас рассмотреть то, что доставляет вам постоянный и хронический страх, тревожность и раздражение.

— Не было страха.

— Как это «не было страха»? Мы сейчас выяснили, что вся жизнь — страх. И вдруг вы заявляете, что у вас не было страха до тех пор, пока ваш муж не захотел, чтобы у вас в квартире был семинар. А до этого все годы жизни было хорошо. Страх в человеке существует постоянно в силу присутствия в нем двух противоположных сторон ложной личности. Вы же с этим согласились. А теперь говорите, что никакого страха у вас не было.

— Он был, но я его не видела.

Страшная жизнь бесстрашного человека

— У меня возникает такое ощущение, что я здесь единственный боящийся человек, а все остальные — совершенно бесстрашные люди. И я почему-то учу их уму-разуму. Что же это такое? Все в благости божьей находятся, а я один тут в страхе. Никто ничего не боится, один я боюсь всего.

Если у вас все в порядке, и вы ничего не боитесь, то чего вы меня слушаете? Зачем вам такой учитель, который боится всего? У вас все в порядке. Это вам надо меня учить.

— Тогда вы не сидели бы и не говорили обо всем этом.

— Я говорю, но отклика-то нет. У всех все хорошо.

— Мы замороченные — нам трудно это увидеть, понимаете?

— Что значит «замороченные»? Страх же все время присутствует — скребется, стучится.

— Я сейчас вижу свой страх. Вы сейчас говорите, а он всплывает.

— Вот достойная женщина — боязливая, единственная, с кем стоит разговаривать. Все остальные — жертвы счастья. Я бы даже сказал — садисты любви. Так значит, у вас есть все-таки страх? А то вы чуть не разрушили всю мою теорию, которую я создавал сорок семь лет.

— Почему остальные не говорят? Потому что боятся все. Страх-то вот он. Даже сказать боятся.

— Может свет потушить, чтобы мы не видели, как нам страшно.

— Страх показаться неумной, запуганной — вот какой страх еще сидит.

— У меня тоже такой есть. Скажешь — будешь дурой, а не скажешь — забитой. Скажешь — будешь выскочкой, а не скажешь — неискренней с самой собой. И это постоянно.

— У меня страх говорить в присутствии мужчин.

— Ну что, есть у вас страхи?

— Масса.

— И какие?

— Страх брать деньги.

— У кого?

— У мужа.

— Типичная ситуация. А давать мужу деньги страшно?

— Есть желание давать деньги.

— Но денег нет. Есть возможность брать деньги, но страшно.

— Я тоже уже много лет живу за счет мужа.

— И как живешь?

— Я постоянно испытываю состояние дискомфорта.

— Это же здорово — жить за чей-то счет. Я очень хочу жить за чей-то счет, а не получается.

— Теперь я начинаю понимать, зачем женщине нужен муж. С ним можно играть в очень интересную игру. Трагичную, тяжелую, хроническую. Чтобы бояться брать деньги у мужа, нужно как минимум иметь мужа. И даже не так важно, что у него есть деньги, — ведь я боюсь их брать. Я даже боюсь спросить, есть ли у него деньги, не то, что брать.

— Я даже не знаю, сколько он их имеет. Мне даже страшно услышать.

— И боюсь, что мне когда-нибудь закроют этот доступ.

— Или что муж уйдет к другой женщине, или перестанет зарабатывать деньги. Смотрите сколько страхов. Ваша жизнь оказывается полна скрытым от вас страшным смыслом.

— И себя я постоянно обвиняю в том, что я это делаю — не беру и не умею.

— Ты поддерживаешь неудовлетворенность.

— Да, я поддерживаю ее постоянно.

— Я не получаю удовольствие от жизни. Цель моей жизни — получить неудовольствие. Я делаю все, чтобы получить неудовольствие. Все, что угодно.

— Я последнее время думала, почему я в жизни часто выбирала болевой опыт. Так скверно себя чувствовать, а потом страдать. Вчера я поняла почему — чтобы обрадоваться. Когда лупишь по пальцу молотком и промахиваешься, то такая радость…

— Смотрите. То, что здесь называется радостью, удовольствием, счастьем, любовью, — это просто временное снижение вашего хронического уровня страха. Других способов получить здесь счастье нет. Итак, вы утверждаете, что выбираете жизнь в трагичности, боли, страхе?

— Нет.

— Почему «нет»? Ведь вы до этого выбирали именно ее?

— Выбирала.

— Как вы ее выбирали? Вы понимаете механизм того, как вы ее создаете?

— Не понимала.

— Значит, вы ее не выбирали.

— Не выбирала, но как-то…

— Что значит «как-то»? Выбирать можно только на основании ясного видения того, как ты это делаешь. Но этого видения у вас пока нет.

— Нет.

— Как вы можете выбирать? Вы не можете выбирать, если не знаете механизм создания собственного страха.

— Так получалось, что почему-то я оказывалась в этом.

— А почему?

— Потому что два с половиной года назад я обнаружила: что все, что я творю в жизни, творю я.

— Вдруг вас озарило, что вы творите, но как вы творите, вы не понимаете. Или вы поняли, как вы творите?

— На самом деле — нет.

— Не поняли?

— Я поняла.

— Как вы можете понять, что вы творите, если вы не знаете, как вы творите. Я утром проснулся и вдруг понял, что я летчик-испытатель; правда, я не знаю, что такое самолет, я никогда в нем не сидел, но я почему-то вдруг понял, что я летчик-испытатель.

— На самом деле так бывает.

— Я инопланетянин. Только я не помню, с какой планеты, что я там делал и как здесь оказался. Но я точно знаю, что я инопланетянин.

— Вот я и хожу, чтобы понять механизм того, как я это делаю.

— Если я не понял механизм своего собственного творения, то я не могу понимать и то, что я творец. Можно сказать, что здесь собрались люди, которые имеют тенденцию приблизиться к пониманию себя как осознанного творца.

Просто сказать, что вы творец, приятно. Это утверждение можно повторять сколько угодно, но когда тебя спросят: «Как ты творишь?», — ты ничего не можешь сказать. Если я творю, то я знаю, как я творю. Если я не знаю, как я творю, то я не творец. Поэтому я и говорю, что здесь собрались люди, имеющие тенденцию понять, что они творцы.

Эта тенденция разворачивается в том, что я начинаю показывать вам, как человек творит, и предлагаю убедиться в этом на вашем собственном опыте. Если вы убедились на собственном опыте, что это так, тогда вы скажете: «Я знаю, что я творец, и я знаю, как я творю». Но если вы не убедились на собственном опыте в этом, то вы и не творец.

Вот я и спрашиваю: «Как вы творите?» Вам не нравится та версия, которую я предложил? Хорошо. Предложите свою.

Можно ли умереть с удовольствием?

— Я никогда не думала, что боюсь старости, немощности, а оказывается, боюсь. Я это увидела, когда пошла в диспансер сдавать анализы для работы.

— Кто это боится?

— Та часть, которая хочет жизни, боится части смерти, немощности, слабости. Напротив сидела старушка, которая вся подергивалась, и я чувствую, что тоже начинаю вся дергаться. Получается, что моя жизнь боится результатов анализов. У меня стали неметь пальцы.

— Моя часть «смерть» хочет умереть в тяжелой болезни.

— Посмотри, если ты не будешь осознавать свою часть, которая занимается смертью, то у тебя будут ужасные мысли, которые будут тебя постоянно пугать. Умереть можно очень по-разному. Но для того чтобы вообще начать размышлять по поводу того, как хочешь умереть, нужно принять ту часть, которая этим занимается. Вот я и спрашиваю: «Как ты хочешь умереть?»

— Зажгу приятный свет, засну и не проснусь.

— Ты хочешь умереть спокойно?

— С удовольствием.

— С чувством выполненного долга.

— Мы же пришли сюда для того, чтобы умереть. Смерть — это очень интересная тема. Каждый умрет. Все знают об этом. Или есть те, которые не знают? У нас тут народ собрался своеобразный — страха у них нет, все у них хорошо. Может, вы и не умираете? Может я один такой?

— Хочу умереть с радостью.

— А как ты можешь ей радоваться, если ты ее боишься?

— Боится та, которая жить хочет.

— Смерть все равно приходит.

— Как она приходит? Она письмо сначала вам пошлет. «Здравствуйте, сообщаю вам о своем присутствии в вашей квартире. Готовы ли вы к принятию меня? Какой способ смерти вы изберете? Например, с криком: «Ты никогда не любил меня!» — выброситесь с десятого этажа».

— Нет.

— Тогда с криком: «Я никогда не любила тебя!» — выброситесь с пятого этажа. Или с криком: «Никто никогда не любил нас!» — примите яд. Пожалуйста, варианты могут быть разные. Кстати, похоронные бюро могут значительно расширить свои услуги, если будут предлагать не только гробы, но и различные способы смерти. У них просто фантазии на это не хватает. Они привыкли только гробы сколачивать.

— Состояние хронического неудовольствия очень привычное и перейти в другое состояние — получения удовольствия — очень непривычно. Вообще непривычно в жизни получать удовольствие. Так вот взять и получить удовольствие от непривычного. Оно и так непривычно. А смерть — это нечто непривычное.

— Это другое состояние относительно жизни. Это противоположное ей состояние.

— А скажи, в жизни ты получаешь удовольствие?

— Бывает.

— Значит, состояние удовольствия тебе известно. А можешь из состояния неудовольствия перейти в состояние удовольствия и получить от этого удовольствие.

— То есть подтянуть это состояние?

— Вот я и говорю, что вы не знаете, как творите. Я вам рассказал, как вы творите, но вы не улавливаете это. Вы не получаете удовольствия, потому что другая, противоположная ваша часть, не рассматривает то, что вы делаете, как повод для получения удовольствия. Поэтому, находясь в двойственности, мы не испытываем удовольствие, а переживаем главным образом осуждение и вину. Вот я вам предлагаю оценивать вашу деятельность с точки зрения той части, которая ее и создает. Только тогда вы будете получать удовольствие.

— Ведь к удовольствию можно еще идти через состояние. Хочу подтянуть состояние удовольствия. Что я должна для этого делать? Как я должна увидеть удовольствие, например?

— Первое, что надо сделать — это дать разрешение увидеть ту свою часть, о которой вы не давали себе возможности даже думать. Кто думает о смерти? Считается, что только ненормальные, сумасшедшие, больные. А собственно, почему? Об этом может думать каждый. Можно об этом думать и придумать нечто интересное. Об этом надо думать, потому что это будет. Никто от этого не уйдет. Так разрешите себе думать об этом, потому что страх смерти есть у всех. Так давайте начнем с того, что себе не разрешали. Как вы предпочитаете умереть?

— В оргазме.

— Поместите в газету объявление: «Ищу партнера для смерти в оргазме». Люди начнут думать о смерти с удовольствием — это же здорово. Не о том, сколько денег отложить на гроб или как найти приличное место для захоронения своего бренного тела. Мы предпочитаем веселую, жизнерадостную смерть. Да, веселую, радостную смерть.

— Получается, что это та же жизнь. Потому что даже смерть пытаются представить какой-то веселой, не похожей на смерть.

— Я не навязываю. Можете умереть грустно и печально.

— Моя часть «смерть» почему-то выбирает смерть невеселую, нерадостную.

— Твоя жизнь невеселая и нерадостная, поэтому и смерть такая же.

Пожалуйста. Кого еще какая смерть влечет?

— Меня влечет сознательная, в приятном расслаблении.

— В джакузи?

— Чтобы я сама решила, когда мне пора умирать.

— А не хотите ли комичную смерть? Вы можете умереть, например, вверх ногами, стоя на ушах.

Или вы сами думаете, как вы умрете, или за вас это придумывают другие. Но тогда нечего их в этом обвинять. Например, нацисты думали о том, как лучше умертвлять большое количество людей и придумали газовые камеры. Если человек не думает о чем-то, то вынужден принимать то, что ему предлагают, тогда у него нет выбора. Всегда есть варианты. Просто человек об этом не думает, поэтому эта часть не является для него сознательно творящей.

— Но тогда человек может себе сотворить и отсутствие смерти.

— «Отсутствие смерти» в каком смысле? Вы хотите в этом теле прожить миллион лет? Смерть — это на самом деле рождение. Только рождение в другом месте. Поэтому никто не умирает, но претерпевает трансформацию.

— Но если я могу себе создать модель смерти, то могу создать и модель бессмертия.

— Бессмертие ради бессмертия? Чего вы хотите? С какой целью вы хотите жить дольше в этом теле?

— Оно не такое плохое, меня устраивает.

— На миллион лет?

— Для начала хотя бы двести-триста лет, а дальше я решу, может быть, я создам себе красивую, веселую смерть вверх ногами.

— Творец может творить все, что угодно, — дерзайте.

— А почему ты отрицаешь смерть?

— Я не отрицаю. Я сейчас развиваю гипотезу: если я могу создать смерть, то могу создать и жизнь.

— Смерть — это вход в вечную жизнь. Не может жизнь быть без смерти. Я не смогу жить, если не смогу умирать.

— Это разные формы жизни, как и разные формы смерти.

— Я понимаю, но не могу выйти из роли.

— Значит, ты занимаешь позицию — «я есть жизнь только в данном теле». Поэтому я тебя и спрашиваю: «Сколько лет ты собираешься жить в одной форме?» Посмотрите, как непросто увидеть и признать свою часть «смерть» и начать ее проявлять в творческом аспекте. Поэтому так непросто и жить. Какую еще из своих частей вам не просто признать?

Какими болезнями вы хотели бы себя порадовать?

— Я, например, не могу увидеть свою часть, которая творит болезнь. Я даже не знаю, как она действует. Я только результаты ощущаю на себе. Но действия нет, будто оно и не существует.

— Хорошо, давайте рассмотрим вашу часть — болезни. Так чем бы вы хотели заразиться?

— Нет.

— Что «нет»?

— Мой сын, например, очень хорошо создает болезни. У него главное — в школу неохота ходить. И он так радуется, когда болеет. Это детское восприятие болезни. Он очень радуется, что не пойдет в школу.

— Когда устал от всего.

— Да. Как замечательно посидеть на больничном.

— Он специалист по нехождению в школу. Ему болезнь нужна, как способ не пойти в школу.

— У меня был опыт: мне нужно было отсутствовать неделю на работе, я позвонила и сказала, что у меня страшный гайморит и я не могу выйти. Всю неделю я занималась тем, чем надо, но на следующей неделе у меня был страшный гайморит, я даже не могла наклонить голову. Сама его и вылечила, но, когда я им рассказывала, описала в подробностях, какой он страшный, и сама поверила в это.

— Замечательно. Какими болезнями вы уже порадовали себя?

— В детстве я себя порадовала всем. Но сейчас уже перестала в эту игру играть.

— Например, я в детстве радовал себя воспалениями верхних дыхательных путей.

— Я себя радовала болезнями, когда по-другому не могла не ходить на работу.

— Это средство. Настоящий творец творит ради удовольствия от самого творения. В свое время я сотворил себе, например, трещину в позвоночнике.

— Много удовольствия от этого?

— Да. Я лежал. Мне хотели дать инвалидность, но я отказался.

— Это было осознанное творение?

— Для части, создающей болезнь, это было сознательное творение. Вот я и предлагаю вам тоже посмотреть, какими болезнями вы уже радовали себя?

— Сколиоз, аллергия, близорукость.

— Я продолжаю радовать себя близорукостью.

— Я попробовала, чтобы у меня месячные прекратились.

— Мне, к сожалению, такое удовольствие недоступно. Возьмите большой медицинский справочник. Там шикарный выбор болезней. Это замечательный рекламный буклет.

— Например, одна нога чуть короче другой.

— Это интересно. А какая?

— Правая.

— То есть она волочится за левой?

— Нет. Когда я не знала, то не чувствовала, а теперь, когда знаю, чувствуется.

— Надо носить ботиночки с увеличенным каблучком.

А каков ваш самый замечательный опыт, созданный вашей больной частью?

— Самая классная болезнь — это рак.

— Астма.

— Я помню, как радовала себя тем, что, когда пришла в Школу холистической психологии, у меня началась базедова болезнь — стали расти сразу два узла. Доктор говорит: «Это не лечится, это теперь вырастет больше груди практически». Я говорю: «Нет у меня ничего». И не стало. Она говорит, что не может быть, чтобы рассосалось. А у меня рассосалось все. Порадовала — и хватит.

— Сама сделала — сама и убрала. А врач не понимает, ему лишь бы лечить. А нам просто опыт надо получить.

— Да.

— Вы приходите к доктору и говорите: «Вы, доктор, расскажите нам о нюансах болезней, лечить их не надо. Вы рассказывайте, что может быть еще. Вы же опытный».

— Симптомы расскажите, а я выберу.

— У моей мамы вся полка забита книгами типа «Рак излечим», хотя у нее его не было. Она заранее начала пить водку с маслом. Так и пьет. Причем надо не останавливаясь три года пить. Сейчас она близка к тому, что все-таки его нашла.

— Я была у гинеколога, а он мне говорит: «В Советском Союзе государство о здоровье женщины заботилось, а сейчас — нет, сейчас женщина сама заботится о своем здоровье». А я радуюсь, что я о нем сама позабочусь.

— Смотрите: в больницу вас ведет ваша больная часть. Больница не творит здоровье — она творит болезнь. С этим и надо подходить. Например: «Здравствуйте, доктор. Я еще не определилась, какой болезнью хочу заболеть. Помогите мне, пожалуйста, определиться».

— А он спрашивает: «А на какую сумму вы рассчитываете болеть?»

— Насморк — это для нищих. Есть экзотические болезни. Вот, например, этой болезнью вы будете болеть одна во всем мире. Но она очень дорого стоит.

— И ни один врач не будет знать, как ее лечить.

— Но вы пройдите всех врачей, чтобы убедиться, что ни один из них не знает этой болезни.

— Создадут международный центр по лечению этой болезни.

— Не по лечению, а по развитию.

— Но жить надо подольше, чтобы не сразу умирать.

— Это к вопросу о бессмертии. Три тысячи лет в коме. Или мгновенная старость. Для детей, например. Пятилетние дети стоят в очереди. Входит девочка, а выходит маленькая старушка, с очками на… не знаю, на сколько диоптрий. А дети восхищаются, как ей повезло. Вот это творчество! Видите — оно безгранично.

Так вот, если вы зажимаете эту творческую часть, она начинает творить подсознательно. Если вы чувствуете, что она стучится и кричит: «Выпустите меня, ну хоть корью заболеть дайте!», то начинайте видеть, что и почему она хочет сотворить. И после этого она скажет: «Все. Я удовлетворена».

Когда она удовлетворена, она не создаст вам несчастного случая, болезни и тому подобное. И вам не надо тогда болеть. Ей надо дать возможность для выражения себя. Не зажимайте свою нездоровую часть. Иначе она реализует болезнь.

Веселье заключенного

— Какие еще есть части, которым вы не даете проявлять свою фантазию? Например, части «свобода и заключение». Все кричат о свободе. А чего хочет ваша тюремная часть?

— Клетки она хочет. Сидеть и не высовываться. Железную дверь поставить.

— На работе надо сидеть до десяти часов вечера. Чтобы домой приходить, сразу спать, а утром — опять на работу.

— Какую тюрьму хочет ваша часть?

— Унылую.

— Лучше, чтобы там вообще ничего не происходило. Одиночка.

— Твоя тюремная часть хочет быть в одиночестве?

— Можно с кем-то, но чтобы молчал.

— Каждую неделю устраивается суд, и вам дается дополнительный срок. Вас вызывают и говорят: «Мы пересмотрели ваше дело, и вам добавили еще пять лет». Она радуется.

— Мало.

— А сколько лет она хочет?

— Лет двадцать.

— Но она живет в надежде, что, может быть, все-таки пересмотрят ее дело, и суд ей назначит пожизненное заключение. Но суд не может дать пожизненное, потому что состав преступления не тот. Она тогда покушается на жизнь судьи. А ей отвечают, что, даже если она его убьет, ей все равно не дадут пожизненного заключения, потому что наш суд самый гуманный, и тебе за это просто уменьшат срок. И за каждое убийство будет назначаться уменьшение срока на пять лет. Она постоянно находится в состоянии огромной тревоги из-за того, что у нее не будет пожизненного заключения. Пожизненного срока никто и никогда не получал в этой тюрьме. Есть только легенда об одном заключенном, который сидел пожизненно, но никто не знает, за что он сидел и как ему это удалось.

— По блату.

— Это легенда. Его выгоняли всяческими способами, но он все равно появлялся в камере. Его выводили, вытаскивали, выволакивали, а он опять появлялся. Время от времени он говорил другим заключенным: «Дети мои, всем пожизненное будет». Это благая весть, которую он нес. И все радовались. Ну, как чувствует себя твоя тюремная часть?

— Нормально.

— У меня есть часть, которая постоянно борется. Главное — бороться, перебороть, всех заставить. Если нет борьбы, то скучно, неинтересно. Она хочет всем доказывать, чтобы любое достижение было с препятствиями, чтобы препятствий было как можно больше и как можно чаще, а потом изощренно их преодолевать. Здесь я перепрыгну, тут я дам взятку и пройду сквозь ворота. И подобная борьба на всех этапах и во всех аспектах жизни. С борьбой садиться в транспорт, с борьбой и нервами куда-то бежать, постоянно опаздывать.

— Есть часть, которая боится быть отвергнутой, непонятой. Я всей душой, а об меня ноги вытирают.

— Опиши ситуацию.

Смешное унижение

— Я иду по улице, и все на меня откровенно плюют.

— Собирается группа детишек с камнями, идут за тобой и бросают их в тебя.

— И не то, чтобы ты такая плохая, и мы тебя сейчас закидаем камнями, а ты вообще ничто.

— На тебя даже камня жалко.

— А потом мимо проезжает машина и обливает тебя грязью, причем невзначай, не заметив.

— А другая машина сбивает тебя невзначай.

— На этом фоне мой сегодняшний эпизод очень бледный. Хлебушка захотел, вышел на улицу, а в кармане денег два рубля восемьдесят копеек. Я понимаю, что за такие деньги не смогу купить даже половинку. Смотрю — дворничиха. Я поймал себя на том, что мне неудобно у нее деньги занимать. Потом решил, что пойду. Я ее под мусоропроводом поймал и говорю: «Дайте рубль!» Она спрашивает: «Может, тебе больше надо?» «Нет, — говорю, — больше не надо». Прихожу в палатку и говорю: «Отрежьте мне половинку, у меня три восемьдесят, что я могу на эти деньги купить?» А они говорят: «Ничего». Я так обиделся.

— Так ты переживаешь опыт бедного?

— Да, наверное. Я такое унижение прошел сегодня. Рубль занял, а купить ничего не смог.

— Униженной нравится, чтобы ее унижали.

— Так доставьте удовольствие своей униженной части.

— Тогда получается: надо, чтобы меня унижали, если моя униженная часть хочет получить удовольствие.

— Ей же кайф быть униженной. Создавайте унижение.

— Неуниженной части очень страшно создавать унижение.

— Дайте насладиться униженной части.

— Ты никогда в жизни ничего не добьешься. Ты просто недостойная. У тебя ничего не получится.

— Ну что, чувствует кайф твоя униженная часть?

— Да.

— Я работаю на двух работах. Одна из них спокойная, а на второй постоянное напряжение. Все быстро, все срочно, не успеваю. Сегодня я была там, где я расслабленная. Я пришла, у меня уже были задания, и я думала, что сейчас спокойно сяду, но тут началось. Позвонила начальница из другого места и стала меня отчитывать: не так разговаривала с партнером, не все выяснила. Я оправдываюсь и в это же время пытаюсь получить от этого кайф. Я понимаю, что боюсь, что ей это не понравится, и она меня уволит. Я больше всего боюсь этого, и это мне все время не давало получать кайф. Другая личность все время говорила: «Да, ты сейчас кайф получаешь, но тебя уволят, останешься без денег».

— То есть противоположная часть личности была материализована в этой начальнице.

— Причем вторая начальница тоже взбесилась. Они все время меня делят. Она недовольна, что меня та требует, и начинает настаивать на том, чтобы я делала работу, которую она мне дала. И когда я уходила, она спросила, когда будет готова таблица, хотя раньше она меня никогда не подгоняла. И на меня наваливаются деловые вопросы, и все сегодня. У меня даже голова начала болеть, потому что я не знаю, с чего начать. Причем, когда я писала отчет, то входила в состояние той части, которая хочет неудачи, которая хочет, чтобы ее считали некомпетентной, чтобы ее уволили. Я пыталась все время проводить какие-то эксперименты с этим. В итоге, таблицу, которую меня просила начальница сделать, я даже не начала.

— Как ты хочешь, чтобы тебя уволили?

— Я хочу, чтобы мне давали задание, я прилагала бы все силы, но все равно не успевала бы. В результате они объединились бы, и одна сказала бы, что я не успеваю, другая — что я могу все делать гораздо быстрее, чем делаю, можно и там, и здесь успевать. И самое страшное для другой и приятное для этой — с предыдущей работы я уволилась из-за того, что меня очень сильно загружали и моим основным требованием к работе был средний объем нагрузки. И вот опять я вернулась к тому же. Самое страшное для меня — подойти к родителям и сказать, что меня уволили.

— Скажи родителям: «Вы думаете, что я успешная, многофункциональная трудовая женщина. А я неуспешная и совершенно ленивая женщина».

— Да, это самое приятное — начать оправдываться, что я старалась, делала все. Но все равно в подсознании и у них, и у меня будет, что на самом деле я не справилась. Я могла бы делать быстрее.

— Значит, твой основной личностный конфликт заключается в том, что все надо делать быстро, все успевать, чтобы всех устраивало, а другая часть считает, что не надо делать быстро, совершенно не обязательно все успевать и чтобы всех устраивало.

— Да. И этот конфликт повторяется везде — на той работе и на этой. Считается, что там, где я работаю, все работают очень расслабленно. Так я и здесь умудрилась найти то, где я просто загружена. Я разговариваю с секретаршей — так той вообще нечего делать.

Найти дело жизни, чтобы от него отказаться

— Одна твоя часть ищет нагрузку, и она ее найдет. Другая часть хочет от этой нагрузки отказаться, и она это будет делать. Краткое описание сценария твоей жизни.

— Я пишу отчет и вхожу в состояние кайфа: я ничего не успеваю, сейчас провалюсь. Но если я буду писать отчет в этом состоянии, у меня и отчет будет соответствующий.

— Ты можешь разрешить себе провалиться? Ты можешь дать себе возможность полностью проявить часть, которая ленится? Тебя загрузили работой, а ты сидишь и ничего не делаешь. Все прибегают за результатами, а ты лениво отворачиваешься от них: «Вы думаете, я что-то сделала? Я ничего не сделала».

— Мне так уже противно бегать, пресмыкаться, так хочется сказать: «Все, не хочу ничего делать и не буду!»

— Можно так сказать или просто все заблокировать, но при этом мило улыбаться: «А что вам не нравится в моей работе? И это вам тоже не нравится? Как же так, это же так чудесно! Сядьте, отдохните, что вы все время бегаете! Сядьте рядом, давайте чайку попьем! Вы, наверное, давно не отдыхали?»

— Эти начальницы — две мои крайности. Одна как сумасшедшая бегает, хлопает дверью — не баба, а мужик. Вторая вовсе ничего не делает. Она все поручила нам, приходит к десяти, уходит в пять. Два часа в день занимается английским. Что касается моей второй стороны личности, то, когда я стала входить в нее, то есть в части, которые хотят провала, ничего не успевают, мне начальница сказала, что нужен срочный отчет. При этом ситуация странным образом разрешилась. Одна начальница не дала мне возможности писать отчет для другой, а та мне позвонила дать ей отчет устно. И когда я стала ей говорить, то оказалось, что все ответы на ее вопросы есть, хотя я думала, что их нет. И она осталась вполне удовлетворенной.

— Посмотрите, делание каких-либо дел совершенно не обязательно должно сопровождаться суетой. Их можно делать спокойно. Есть два способа делать. Если за это берется часть, которая все делает суетливо, она будет суетиться. Та, которая не суетится, будет это делать спокойно. На самом деле каждая из этих частей может делать что угодно, но только способ делания у них разный.

— Моя суетливая часть считает, что успеть можно, только суетясь.

— А несуетливая делает это по-другому, при этом суетливой кажется, что она все провалит. Ничего подобного, просто у нее другой стиль работы. Она такая же творящая как и та, просто они по-разному это делают. Но, оценивая друг друга, они не дают возможности каждой из них получать удовольствие от того, как они делают дела. А что ты вообще делаешь на работе? Какова цель? Это кому-то надо или это надо тебе?

— Мне совершенно не надо.

— Тебе это не надо? Значит, тебе надо там устраивать кого-то?

— Да.

— Значит, твоя цель — устраивать других?

— Если бы не деньги, я была бы счастлива там не работать.

— А что есть такое, что бы ты хотела сотворить в своей жизни?

— Я бы просто хотела иметь больше времени для себя.

— Для какой себя?

— Для той части, которая несуетливая.

— Для того чтобы она могла не суетиться? Я сяду и буду сидеть. Потом лягу и буду лежать. Потом встану и буду стоять.

— На самом деле меня интересует духовное развитие и все, что с этим связано. И получается, что я посредством этой работы сама себе мешаю.

— Как мы видим, духовное развитие связано со всем, что есть в жизни. Можно, конечно, отделить работу от духовного развития. Но на самом деле это не будет духовным развитием. Духовное развитие — это то, что касается всей жизни в целом, а не какого-то ее куска, который назван духовным развитием. Это мое видение.

— Я поняла, что просто хочу получать удовольствие и делать то, что нужно мне, а не кому-то.

— Тебе кажется, что ты делаешь ради кого-то. На самом деле ты делаешь все только для себя, правда, не понимая этого. Никто не может делать что-либо ради кого-то. Он просто видит в лице кого-то самого себя, которого он не признает как самого себя. Ты же сама сказала, что две твои начальницы есть отражение твоей двойственности. Ты говоришь, что делаешь только для них, что они тебе надоели, и ты хочешь побыстрее уйти с работы, но ты не можешь уйти от них, потому что появятся другие, которые будут также воплощать эти твои части.

В жизни тебя все равно будет преследовать та же самая двойственность. Везде будет то же самое, потому что от жизни, то есть от себя, не уйдешь. Градация на духовное развитие, на работу, на личную жизнь, на отдых, еще на что-то — эфемерна. Значит, разбираться с собой надо везде, где находишься и, в частности, на работе.

— Я сегодня почувствовала, что в этом надо разбираться прямо в тот момент, когда на тебя все это наваливается. Обычно думаешь: «Ну ладно, разберусь в следующий раз».

— А что такое духовное развитие? Зачем тебе это? Ты говоришь, что тебя интересует духовное развитие, а работа тебя не интересует. Ходишь на нее только потому, что деньги платят. А духовное развитие? Здесь деньги тебе не платят. Тут их у тебя забирают.

— Наверное, я думаю, что посредством духовного развития моя жизнь будет более приятна. Я буду получать удовольствие от жизни и чувствовать смысл в ней. Не то, чтобы чувствовать, а реализовывать его в каждый момент времени.

— Чтобы видеть смысл в жизни, его надо создать и осознать. Невозможно видеть смысл жизни, если ты его не создашь. Пациент спрашивает врача после операции: «Доктор, я жить буду?» А тот отвечает: «А смысл?» Такой вот анекдот. Так что смысл в свои действия вносит сам человек. И никто не ответит на этот вопрос, кроме него. Какой, например, смысл в том, что вы сейчас сидите здесь?

— Никакого.

— А что же вы тогда здесь сидите?

— Выйти за рамки самого себя.

— Познать себя, свою истинную суть.

— Полюбить себя.

— Мой изначальный вопрос был таким: «Зачем я вообще живу? Смысл этого». Может, за этим я здесь?

— Думая об этом непростом вопросе, ты родила двух детей, переехала из Сочи в Москву и совершила еще много других действий. И какой смысл? А почему ты родила двух детей, а не одного?

— Я вообще хотела одну дочку.

— А почему у тебя их две?

— Одну очень хотела, а вторую — заставили. Недавно я вернулась в состояние беременности первой дочерью, увидела, с какой любовью я ждала этого ребенка. Не зная, кто это, я ее любила безумно, ждала. И насколько я не любила второго ребенка. Меня насильно заставили, со скандалами.

— Так кто родил твоих двух дочерей?

— Две стороны моей ложной личности.

— Есть часть, которая хочет рождать в принятии, и есть часть, которая хочет рожать в непринятии. Но обе эти части твои.

Ваша жизнь имеет тот смысл, который вы в нее вносите

— Вы делаете что-нибудь в жизни, что вам не нравится?

— Конечно. Работа, например.

— Работа не нравится? И вы ее делаете? Вы несчастный человек. Зачем вы делаете то, что вам не нравится? Если смысл жизни — делать только то, что нравится, то вы идете против смысла жизни, и жизнь не простит вам этого.

— Я выбираю, что там будут деньги, и тогда я смогу на них делать то, что мне нравится.

— Значит, у вас есть смысл в работе? Это деньги.

— Да.

— Значит, вы идете за смыслом на работу. Вам этот смысл нравится. Так что же вы тогда говорите, что вам не нравится ваша работа?

— Мне не нравится сам смысл работы, сама работа мне нравится.

— А почему тогда не приходить раз в месяц за деньгами — и все?

— А кто