Глава 11. Похороны

В день похорон Александра Принца с утра хлынул стылый, будто осенний дождь. Преподаватели чавкали по склизкой дорожке к Хогсмиду в галошах, укрываясь непромокаемыми плащами; траурно чернели зонты. Чарльз, правда, забыл не только зонт, но и шапку; шел в стороне от всех, с непокрытой головой. Дезэссар чихал и сморкался. Бейхемот шумно сопел, будто тренируясь изображать скорбь. Баттер, молоденький зам нового директора, тер огромные очки в роговой оправе: стекла запотевали.
Невилл брел в задумчивости: гадал, успеют ли добраться хаффлпаффцы. Они сами изъявили желание как-то поддержать декана, профессора Принц, и Лонгботтом разрешил им срезать в теплицах первоцветы и вплести в венки из хвои, которыми затем укроют гроб и могилу.
В доме Принцев было тесно от народу, но тихо. Молча шныряли туда-сюда коллеги Алекса, пересекаясь то с братом, то с невесткой Таны. Мать вдовы, сухопарая и строгая женщина, сидела у гроба и не сводила глаз с дочери. Рядышком к стене прислонились шмыгавший носом, моргавший набрякшими веками Северус и Роза Уизли, то и дело обнимавшая приятеля за плечи.
Тана сгорбилась на стуле, машинально поглаживая крышку гроба. Лицо её было восковым, нос заострился, словно она и сама стала покойницей. Когда Невилл вошел, от нее как раз отходила миниатюрная женщина в черной накидке. Лонгботтом узнал её – не узнать было сложно: Астория Малфой, мать любителя поязвить Скорпиуса, красавица и леди. Она тихонько раскланивалась со знакомыми, в дверях столкнулась с Уиннергейтом.
Тот, естественно, не мог явиться вместе со всеми – хотя лучше бы уж вообще не приходил. Все ведь знают, что с Таной он «на ножах» из-за создания так называемых министерских отрядом, официального одобрения доносительства и введения телесных наказаний. За самые крупные провинности, конечно - но всех, кто помнил режим Кэрроу, перекосило. А портреты исплевались, узнав, что ЗОТИ будет вести бывший сотрудник полиции нравов Деннис Баттер – самый серый из учеников его выпуска.
Уиннергейт дошаркал до Таны, кашлянул. Она слабо подняла голову. Он прошамкал: «Позвольте выразить соболезнования в вашей невосполнимой утрате». Она тихо поблагодарила. Чарльз вдруг заплакал. Невилла дернула за рукав невестка Таны: «Там на улице школьники стоят». Он высунулся: хаффлпаффцы пришли с венками.
- Понесут через десять минут, - бросил он им. – Будьте готовы.
- Как профессор Принц? – дрожащим голосом спросила Флора Эспин. Невилл с досадой пожал плечами.
Он предлагал свою помощь, но гроб уже вызвались нести брат Таны, сосед и двое коллег Алекса.
Вскоре через улочки Хогсмида к новому кладбищу потянулась похоронная процессия. Холдные струи сбегали по крышке гроба, заливали плащи носильщиков. Сиротливо жались друг к другу вдова и сын погибшего. Мать и невеста Таны шли поодаль, и рядом с ними, оба до нитки мокрые – Чарльз и Роза: она, как и декан её, забыла зонт и даже капюшон плаща поднимать не захотела. Так и месила грязь длинными ногами, сунув руки в карманы и упорно глядя на понурого Северуса. Омывая процессию, как бурунчики – корабль, торопились хаффлпаффцы, роняя цветы.
Алекса похоронили рядом со стариком Аберфортом,у которого тот когда- о начинал работать. Тане сунули в руки букет хризантем, и она бросала цветы в могилу – долго бросала, уже когда начали сыпать землю.

«Прекрасно! Кажется, сама судьба благоволит нашему делу. Фантастическая удача, что Сильвия встретила этого сквиба на пути в редакцию - приди он в аврорат, нам пришлось бы форсировать события. Впрочем, теперь это уже ничего не меняет - все фигуры расставлены именно так, как нужно. Теперь пришло время игры на выбывание. И прежде всего, нужно вывести из игры союзников Поттера, чтобы он остался в изоляции. Хотя, радует одно - принципиальные люди вроде него обычно имеют в разы больше врагов, чем друзей. А уж если его друзья не отличаются такой же кристальной честностью, как он...
Хотя, мистер Поттер, вы меня порадовали. Конечно, я предположил, к чему все идет, еще пять лет назад, когда увидел изумительную сцену вашей встречи с миссис Малфой, и как оказалось, не ошибся. Горячая женщина! Потрясающая. Странно, как другие гости на похоронах не заметили страсти в каждом движении и жесте этой крошки? Вы истинный ценитель, мистер Поттер. И, кроме того, вы сами дали мне наилучшее оружие против вас - теперь я знаю вашу главную болевую точку - вы любите и сделаете все, что угодно, ради своей женщины. Мне ли не понять? Впрочем, пропустим. Достаточно того, что вы у меня практически в руках, но сначала я хочу, чтобы вы меня попробовали поймать.
Ну а теперь, к вопросам ближайшим...Итак, что я знаю про миссис Уизли?»

Полтора года после знакомства Гарри и Астории были временем борьбы с собой и редких, как бы случайных встреч. Вот они столкнулись в Косом переулке: раскланялись, прошли мимо, помня об этой минуте. Вот в Хогвартсе обоих одновременно вызвали: можно посидеть в кабинете директора рядом друг с другом, случайно касаясь рукавами. Вот Гарри пришел забирать загостившегося у Малфоев Альбуса…
В один из таких приходов и изменилось все. Стояло необыкновенно душное лето, мальчики с утра ушли в лес – то ли плавать, но ли побродить в тени и прохладе. Астория, как всегда, встретила Гарри и предложила сесть (муж её, что происходило частенько, опять уехал в Голландию). Зной размаривал, и разговор не клеился.
На ней было белое кисейное платье, сквозь которое, как чудилось Гарри, местами светилась розоватая кожа. От этого жар разливался по суставам, а по сердцу будто бы водили ледышкой. Пшеничные локоны, ниспадали на слабенькие плечи. Он, должно быть, слишком долго и пристально смотрел на нее, и она вся вспыхнула. Гарри не выдержал – душа сжалась от нежности:
- Мне так жаль, Астория, что я не встретил вас раньше, что столько лет маялся разной дурью и не понимал, что вы где-то на свете есть...
Она словно задохнулась, долго не могла ответить и наконец дрожащим голосом проговорила:
- Если вы еще раз приедете сюда, я не смогу остаться верна мужу...
Гари тихо присел у её ног, стал целовать острые колени и крошечные ладони – она заставила его подняться и прижалась всем своим легоньким телом. Их губы слились.
Потом она лежала на диване, а он снова сидел на полу и гладил ткань её измятого платья. Закрыв глаза, дрожа то ли в упоении, то ли в боли, она шептала:
- О нет, нас могут увидеть. Но я так не могу больше... Вы нужны мне весь, понимаете? Нам надо найти место…
- Послезавтра, к полудню, я вам обещаю, я найду. Ждите меня у руин «Флориш и Блоттс».
…Сперва Гарри и Астория скитались по маггловским гостиницам. Затем опять же у маггла (так меньше шансов, что кто-то узнает) стали снимать домик для встреч. И сколько раз с тех пор он приходил первым, ждал её, и она вбегала, как вбежала сегодня, легко, будто школьница, стуча каблучками, скидывала плащ у порога, замедляла шаг, подход к Гарри, и проводила ладонью по его щетине. Снимала с него очки. Они устраивались вдвоем, где любо было: на кровати ли, в кресле – она у него на коленях – или просто на полу. Самозабвенно целовались, помогали друг другу избавляться от одежды, лепетали что-то.
- А я вчера была похоронах, - тихо говорила Астория, водя пальчиком по овальному шраму на груди у Гарри, покуда он целовал ей волосы, глаза, шею. – У моей приятельницы муж погиб. Слышал, может – Александр Принц?
- Слышал. Вроде самоубийство, - он болезненно сморщился. – Устал я от этого всего. Хочется забыться, напиться до безобразия, валяться где-нибудь в канаве… Песни горланить и не думать ни о чем.
- Забудься, - она ласкала его, и жесткое лицо смягчалось, губы складывались в безмятежную улыбку, из глаз пропадала настороженность. – Сегодня прошу тебя забыться. Нет никого. Никаких преступников, никаких самоубийств, никакого аврората. Есть мы. Только мы.

С того дня, как профессора Принц внезапно вызвали с урока, прошла неделя, и ни она, ни её сын в Хогвартсе еще не появлялись. Утром стало ясно, что не появятся они очень долго, раз уж директору пришлось искать замену.
Перед завтраком Уиннергейт представил ученикам некую мисс Дженнифер Рид – особу лет 27, высокую и худенькую, сутулую настолько, что иногда казалось, будто у нее на спине горбик. Она-то и должна была вести маггловедение, покуда, как выразился Уиннергейт, «миссис Принц не оправится от болезненного состояния».
…Профессор Рид вошла в класс робкой, колеблющейся походкой, точно борясь с желанием прижаться к стене. Голубые глаза испуганно бегали. Шестикурсники-хаффлпаффцы отвечали ей ленивыми и тяжелыми взглядами: они скучали по декану, и новая учительница в их глазах выглядела чуть ли не как узурпаторша. Слизеринцы большей частью хранили преданное выражение лиц, но кое у кого хищно шевельнулись ноздри.
- Итак, дети, на чем вы остановились в прошлый раз?
- Дети в прошлый раз остановились на трагедиях Шекспира, профессор, - подчеркнуто учтиво подсказал Скорпиус. - Мы обсуждали альтернативные трактовки.
- Какие такие альтернативные? – видимо, это слово её немного озадачило.
- Например, что главным виновником трагедии был все же Отелло. Кто мешал ему во всем разобраться? Нет, надо было, как примату, бежать и резать жену!
Мисс Рид немного втянула голову в плечи. К испугу в глазах прибавилась неприязнь. Отрывисто засмеялась:
- Как вы можете, юноша. Что за расизм? Если у человека другой цвет кожи, его надо обзывать?
- А разве я что-то сказал про цвет? Я говорю, что он головой не думал и вел себя как шимпанзе.
- И, кстати, он её не зарезал, а задушил, вы даже прочитать не удосужились, - она словно боялась забыть это. - И опять обзываетесь! Человека нельзя сравнивать с животным. Тем более Отелло... Это героический человек, титан воли, прошедший испытания, которые его не сломили. А в его трагедии виноват подлец и завистник Яго. Вот уж кто был воплощением качеств Слизерина в прошлом. Ребята, надеюсь, среди вас таких нет.
Слизеринцы, кроме Скорпиуса и Альбуса,поспешно замотали головами. Берк, Амаранта и Патрисия что-то записали в небольшие блокноты.
- Да, зато верить любым сплетням и сначала резать жен, а потом разбираться - очень по-гриффиндорски, - не унимался Малфой.
Учительница стиснула указку.
- Не смейте оскорблять достойный факультет! Пятнадцать баллов со Слизерина!
Скорпиус, зевнув, открыл серый потрепанный томик:
- За дверью шум. Жива! Еще жива?
Я — изувер, но все же милосерден
И долго мучиться тебе не дам.
Так. Так.
(Закалывает ее.)
Довольный, он прикрыл книжку.
- Все-таки лучше читать до конца, не так ли, профессор?
- У вас... У вас неправильное издание!
- Может, у нас еще и неправильный Шекспир? Не одобренный, так сказать, министерством?
Учительница вздернула подбородок.
- Шекспир как раз правильный. Он не мог писать про приматов, он писал про великих, прекрасных, мощных людей. Таких, как Отелло, как Ромео и Джульетта...
- К слову о Ромео и Джульетте, учись они в Хогвартсе, их бы отправили к завхозу... - одноклассники, не сдержавшись, захмыкали. - Может, во избежание двойных стандартов и трагедий, влюбленным разрешим встречаться?
Она выпрямилась так, что горбик разгладился.
-За любовь к завхозу не отправляют, к нему отправляют за разврат! И не сравнивайте свои мелкие, мелкие страстишки с их великим чувством!
Скорпиус, обернувшись, простер к классу руку.
- Тогда влюбленным дам совет - друзья, вы прежде чем возлечь в алькове, стихов возвышенных с гитарой прочитайте, ведь за любовь, конечно, не казнят!
- Что за... Что за глупости?- она нервно завертелась на каблуках. - Вы сами поняли, что сказали? Я не поняла.
- Это стихотворная проза, профессор. Как у Шекспира. А альковом называют постель, только постель - это для занятий развратом, а альков - для занятий любовью.
Класс грохнулся.
- Так что не забудьте при случае повесить табличку, если кто вдруг…
Хохот поднялся пуще прежнего. Мисс Рид швырнула указкой о стол.
- Что за гнусный у вас язык! Минус двадцать баллов со Слизерина! Я надеюсь, за вами успели записать, потому что сегодня вечером мы встречаемся у директора! Урок окончен! Мне надоело это терпеть!
Она выбежала, хлопнув дверью.
Патрисия, сидевшая позади Скорпиуса, легонько пнула его остроносой туфелькой:
- Что, Малфой, захотелось нанести визит Уиннергейту и Порриджу?
Порридж была фамилия их завхоза. Скорпиуса только усмехнулся.
- Кстати о любви и разврате. Никто не хочет в выходные в Хогсмид прогуляться, посидеть в пабе? Мы вот с Алом думаем, кого бы пригласить.
- Да-да, как раз проверить, - забормотал Поттер, но Скорпиус пихнул его в бок.
Пухлые щеки Флоры Эспин вдруг залились румянцем. Она влюблено поглядела на тенмую макушку Альбуса и выдохнула:
- Можно мне с вами?
- Если не боишься, то конечно.
Флора расцвела улыбкой. Патрисия вздернула резкие бровки:
- Малфой, как же у тебя дурной вкус.
-Это ты к чему, Гэмпи?
- Приглашать в Хогсмид уродин, когда красота пропадает у тебя под носом. Потом сам пожалеешь.
Берк, стискивая перо. Что-то яростно строчил в блокнотике.
- Ты что, не соглашаешься с политикой министерства, Пэт?! Они же говорят, что все люди одинаково хороши!
Патрисия побагровела и дернула себя за локон.
В этот момент отворилась дверь, и следом за заплаканной мисс Рид вошел профессор Баттер. Он, к слову, занял место не только преподавателя ЗОТИ, но и декана Слизерина, с тех пор, как Уиннергейт стал директором.
- Я слышал, у вас тут скандал. Наблюдатели, просьба немедленно сдать мне блокноты.