Примечания. 1 О том, что путем упражнения («аскезы») можно достичь нравственного совершенствования, кроме Платона говорят Ксенофонт и Аристотель

1 О том, что путем упражнения («аскезы») можно достичь нравственного совершенствования, кроме Платона говорят Ксенофонт и Аристотель. Ксенофонт пишет:«...все хорошие, благородные навыки можно развить в себе упражнением, а особенно нравственность», Аристотель тоже занят тем, можно ли добродетели«научиться, или приобрести ее привычкой, или иначе как-нибудь, упражнением, или же она дается какой-то божественной судьбой или даже просто случаем». Обычно греческие классические авторы употребляют глагол askeo («упражняюсь») в физическом смысле. Только христианство в полной мере стало понимать под аскетической жизнью и «аскезой»духовное совершенствование.

2 Сократ иронически говорит о мудрости фессалийцев, так как они скорее славились своей роскошью, необузданностью и пристрастием к лошадям.

3 Аристипп из г. Ларисы в Фессалии, как и Менон, из рода фессалийских владетелей Алевадов. Он, по Ксенофонт, друг Кира Младшего, брата персидского царя Артаксеркса. Аристипп втайне готовил для Кира войско, необходимое для его похода против брата. Как и Менон, он ученик Горгия. Интересно, что среди стратегов, принявших участие в опасной авантюре Кира Младшего, был еще один ученик Горгия — Проксен беотиец.

4 О Горгии леонтинце, знаменитом софисте, принятом при дворе Алевадов см. вводную часть примечаний к этому диалогу.

5 Менон отвечает на вопрос Сократа с замечательной легкостью самоуверенного человека. Такова в целой ряде случаев позиция собеседников Сократа, которые в конце концов признаются в своей несостоятельности.

6 Весь этот пассаж свидетельствует о хорошо усвоенном Меноном софистическом релятивизме и о характерной для софистов подмене общего понятия частными. Для Сократа и Платона добродетель едина.

Сравнивая природу мужчины и женщины, Сократ говорит в «Пире» Ксенофонта: «Женская природа нисколько не ниже мужской, только ей не хватает силы и крепости».

7 Философское понятие сущности (oysia) в доплатоповской философии не употреблялось; термин этот имел отношение только к физической сущности человека и к его имуществу. У самого Платона «сущность» понимается разнообразно. Например, в «Федоне» это «бытие, существование которого мы выясняем в наших вопросах и ответах»; там же Сократ говорит о «сущности всех вещей — о величине, здоровье, силе и так далее... о том, чем каждая из них является по самой своей сути», т. е. мы бы сказали —по своей природе. В «Федре» идет разговор о «сущности предмета» как необходимой предпосылке для всякого логического рассуждения. Не уяснив себе этой сущности, нельзя вести беседу, так как она будет изобиловать противоречиями. Сущность, которая упоминается здесь, принадлежит, видимо, к той же категории, что и сущность в указанном выше месте диалога «Федон».

8 Здесь характерное перечисление добродетели для ученика софистов Менона: мужество, необходимая для практической жизни рассудительность и мудрость (sophia), а также щедрость или, скорее, великолепная широта натуры. Все это — качества не только созерцательной «философской души», но и души деятельной. Однако Платон, перечисляя свойства истинного философа, включает в них и великодушие, т. е. ту же самую щедрость натуры, о которой говорит Менон, причем по-гречески эта щедрость обозначается в обоих случаях одинаково — mеgaloprepeia. Правда, Сократ включает в число видов добродетели благочестие или справедливость, т. е. именно то, что совсем отсутствовало у исторического Менона.

9 Цвета и очертания занимают у Платона почетное место в учении о несмешанном источнике наслаждения. В «Филебе» именно такое наслаждение вызывается «красивыми красками, прекрасными цветами, формами, весьма многими запахами, звуками». Интересно, что под красотою формы (здесь —очертаний) Сократ понимает не красоту конкретного единичного живого существа, а «прямое и круглое, в том числе, значит, поверхности и тела, а также фигуры, построенные с помощью отвесов и угломеров». Таким образом, отрешенный от тела цвет и геометрическая форма тела вызывают, по Платону, беспримесное наслаждение.

10 Сократ противопоставлял метод спора («эристику») методу беседы и рассуждения — диалектике. Диалектика добивается объективной истины, а эристика — субъективной правоты каждого из спорящих. Эристика недостойна истинного философа, и Сократ называет таких спорщиков возражателями. В «Федоне» Сократ больше всего боится стать «ненавистником всякого слова и рассуждения, как иной становится человеконенавистником, ибо нет большей беды, чем ненависть к слову». Здесь, очевидно, под ненавистниками рассуждения и подразумеваются «возражатели», идентичные по своим методам «ненавистникам слова». В диалоге «Теэтет» тоже рисуется портрет такого «ненавистника слова» — «пращника в рассуждениях». Он «вдается в споры по закидает тебя из своей засады.., он будет опровергать тебя настойчиво и не отпустит, пока ты... запутавшись в его сети, не откупишься деньгами».

11 Продик любил изучать синонимы.

12 Эмпедокл из Акраганта в Сицилии — крупнейший натурфилософ VI—V вв. до н. э., учил о царящих в мире Любви и Вражде, на которых основаны все природные и космические явления. Он был учителем Горгия. Вот почему Сократ говорит о «согласии софистов с Эмпедоклом». Эмпедокл писал: «Знай, что из всех существующих предметов истекают токи».Изображения на зеркале тоже, по сто мнению, происходят благодаря «истечениям» от предметов, выделяющимся на зеркале. Человеческий глаз тоже воспринимает истечения от предметов. Это учение оказалось близким учению атомистов. У Демокрита тоже «от всего всегда происходит некое истечение». Это учение было очень устойчиво и через Эпикура впоследствии перешло к римлянину Лукрецию («О природе вещей»), у которого

... с поверхности всяких предметов

Отображения их отделяются тонкого вида.

13 Платон здесь приводит строку из не дошедшей до нас гипорхемы (песни-пляски) Пиндара в честь Гиерона Сиракузского.

14 Цвет — это истечение. Ср. у Платона («Тимей»), где цвет, включающий в себя множество разновидностей, есть нечто иное, как пламя, «истекающее от каждого из тел, которому, чтобы оно воспринималось чувством, даны соразмерные зрению частицы». Смешение оттенков и происхождение цвета представлены у Платона в целой системе в том же «Тимее».

15...ответ... как из трагедии — напыщенный, величавый; так отвечать было свойственно учителю Менона Горгию и учителю этого последнего Эмпедоклу. Известно, что оба они любили роскошь и несколько театральное великолепие. Сообщают, что Эмпедокл усвоил «трагическую напыщенность и торжественную одежду» Анаксимандра. Примечательно свидетельство о том, что Эмпедокл, «имея золотой венок на голосе, медные башмаки на ногах и дельфийские венки в руках, обходил города, желая распространить славу о себе, как о боге». В «Кратиле» Платона говорится о том. что в зависимости от произнесения и изменения слов можно придать им «трагический» характер.

16 Сократ шутливо сравнивает свое учение с неким таинством, мистерией и предполагает, что Менон приобщится к этому таинству до своего отъезда в Фессалию. Овладение тайнами познания мира и диалектики не раз сравнивается Платоном с ритуальным обрядом. В «Пире» собеседница Сократа, мудрая Диотима, готова «посвятить» его в тайны познания Эроса, упоминая при этом также высшую ступень посвящения, «эпоптическую», т, е. созерцательную.

17 Делать из одной вещи многие — шутливая поговорка.

18 Радоваться прекрасному и быть способным на него. Бергк относит эту строку иа «Менона» к фрагментам неизвестного автора.

19 Менон был потомственным гостем персидского царя, как и его предки, родичи Алевадов, помогавшие Ксерксу во время похода против греков.

20 Менон сравнивает Сократа с морским, так называемым электрическим, скатом, о котором подробно писали античные натуралисты. Как известно, Сократ был некрасив лицом и низкого роста. Недаром красавец Алкивиад, испытавший на себе в юности духовное воздействие Сократа, сравнивал его с уродливым силеном или сатиром Марсием. «Так вот, Сократ похож, по-моему, на сатира Марсия. Что ты сходен с силенами внешне, Сократ, этого ты, пожалуй, и сам не станешь оспаривать», — говорит Алкивиад («Пир»).

21 О колдовской силе речей Сократа говорит Алкивиад («Пир»). Способ обращения Сократа с людьми он называет божественным, а самое беседу — таинством. Все бывают «потрясены и захвачены» словом Сократа, сердце от его речей «прыгает гораздо сильнее», чем у человека, пришедшего в исступление подобно корибантам, от его речей «слезы льются». Сократ — единственный человек, перед которым Алкивиад испытывал чувство стыда — то, что этому последнему «вовсе не свойственно».

22 О переселении душ трактует «II Олимпийская ода» Пиндара. Строки, цитируемые ниже Платоном, из «Тренов» («Плачей») Пиндара. Персефона, о которой здесь идет речь, — супруга Плутона (Аида), богиня царства мертвых.

23 О знании, как воспоминании прежнего жизненного опыта, заложенного в душе до ее нового воплощения, Платон говорит не раз. В «Федре» человек понимает истину на основании единого общего понятия (идеи), которая есть воспоминание о том, что «некогда видела наша душа, когда она сопутствовала богу». В «Федоне» есть целое рассуждение на эту тему, причем Сократ полагает, что человек, рождаясь, теряет то, чем он владел до рождения, а потом с помощью чувств восстанавливает прежнее знание. Отсюда познавать означает восстанавливать знание, уже тебе принадлежавшее. «И, называя это воспоминанием, — говорит Сократ, — мы бы, пожалуй, правильно употребили это слово». Однако «анамнесис», т. е. воспоминание, Платон отличает от памяти. В «Филебе» душа вспоминает, как она «без участия тела отчетливым образом воспроизводит то, что она испытала когда-то совместно с телом». Памятью же называется тот процесс, «когда душа, утратив память об ощущении или о знании, снова вызовет ее в самой себе». Таким образом, память связана с чувственными ощущениями и знаниями, а воспоминание — с чисто духовным ощущением и знанием. Представление об «анамнезисе» принадлежит, видимо, самому Платону, так как в досократовской философии даже сам этот термин не встречается ни разу, за исключением одного места у пифагорейцев, где говорится о «восстановлении в памяти недавних событий».

23a Сократ ведет, видимо, все это рассуждение с помощью указки, которой он чертит соответствующие линии и фигуры на песке. Об этом говорит обилие здесь указательных местоимений. Мы облегчаем читателю восприятие нижеследующего доказательства при помощи введения там, где это необходимо, пояснительных слов в квадратных скобках.

24 Сократ принуждает в конце концов мальчика признать, что площадь квадрата, удвоенная в отношении данного квадрата, получается только в том случае, если этот удвоенный квадрат построить па диагонали данного квадрата. По известной теореме Пифагора квадрат гипотенузы равен сумме квадратов двух катетов, т. е. квадрат диагонали нашей фигуры должен равняться сумме квадратов двух ее сторон (2² + 2² = 8); поскольку это и есть квадрат исходной диагонали, то сама диагональ, очевидно, будет равняться корню квадратному 8. Тогда ясно, что площадь удвоенной фигуры будет равняться 8 (квадрат корня из 8 равен 8). Некоторые сведения о происхождении так называемой Пифагоровой теоремы можно найти, например, в кн.: Б. Ван дер Верден. Пробуждающаяся наука. Математика древнего Египта, Вавилова и Греции. Перев. И. Веселовского. М., 1959.

25 О том, как душа человека, будучи бессмертной, выбирает себе земной жребий, воплощаясь с тело человека или животного, см. прим. 22. Однако, как ни важна для Платона идея бессмертия, она еще но может, по Платону, сделать человека совершенным. В «Эвтидеме» есть примечательные слова о том, что мало «знания делать бессмертными», а надо научить «пользоваться бессмертием». Как всегда у Платона, эта мысль поясняется обычным житейским примером о мастере, который может сделать лиру, а играть на ней не в состоянии. В «Законах» верхом всех благ, к которым стремится человек (здоровье, красота, богатство, возможность исполнить любое желание), является бессмертие. Однако и здесь Платон проводит мысль о бессмертии как «наилучшем достоянии» для людей «справедливых и благочестивых», но «никак не для несправедливых».

26 «Предпосылка» (или «предположение» — греч. hypothesis) — термин, чрезвычайно распространенный у Платона. Он означает заранее заданную мысль, аргумент, определение, основное положение концепции, из которой исходит философ и к которой он приходит. Так, в «Федоне» «довод о припоминании и знании, строится на такой основе, которая заслуживает доверия». Основа здесь — «ипотеса» (hypothesis). В «Пармениде» такой ипотесой является мысль элеатов о бытии как Едином. Поэтому Сократ, вступая в беседу с Зеноном, защищающим учение Парменида, просит его перед беседой предварительно «прочесть снова первое положение первого рассуждения», т. е. просит напомнить ему первую ипотесу, или первый аргумент, теории Парменида. В «Теэтете» Сократ именует ипотесой основное положение защитников теории Гераклита о всеобщем движении. Слово «ипотеса» буквально означает «подположение», «подставка», «ступенька»; до Платона оно употреблялось только в физическом, конкретном смысле, но никак не в абстрактно-философском. Лишь в пифагорейских «акусмах» («изречениях») и символах упоминается «первое положение» из главнейших наставлений Пифагора. У самого Платона, например, в «Государстве» ипотесы именуются «как бы ступенями и усилиями». Однако софист Антифон говорит о «предположении геометра», т. е. употребляет термин «ипотеса» совсем в ином значении, чем у Платона, даже противоположном ему. Для Платона «ипотеса» — твердая основа той или иной концепции, а для Антифона, как для вечно сомневающегося софиста, — только предполагаемая основа.

27 Для Платона вообще характерна его постоянная тенденция базировать свои философские рассуждения на математике, и особенно на геометрии (см. прим, 23а). Подобно тому, как в геометрии выставляется некоторое предположение («ипотеса» в смысле софиста Антифона—см. прим. 26), которое в дальнейшем последовательно доказывается, Платон доказывает свое предположение о принадлежности добродетели к области души тоже при помощи геометрической аналогии. Предположение заключается здесь в том, что мы, имея какой бы то ни было прямоугольник, считаем возможным вписать в круг равновеликий ему треугольник. К сожалению, Платон не приводит здесь всего хода доказательства, считая его, по-видимому, общеизвестным, и ограничивается только глухими ссылками на основные пункты этого доказательства. Это обстоятельство доставило много труда ученым при истолковании этого места. Мы представляем себе его следующим образом.

Требуется узнать, как из данного прямоугольника получить вписанный в круг равновеликий ему треугольник. Представим себе прямоугольник, построенный на диаметре круга ВН. Проведем диаметр круга ВН, из обоих концов этого диаметра восстановим некоторой длины перпендикуляры ВА и НG и соединим точки А и G. Проведем также линию от точки В к точке пересечения линии AG с кругом и обозначим эту точку пересечения D. Опустим перпендикуляр из точки D до пересечения с нашим диаметром и с окружностью. Точку его пересечения с диаметром обозначим С, а точку пересечения с окружностью обозначим F. Соединивши точки В и F, мы получаем два равновеликих треугольника — BDC и ВFС. Легко доказать, что первый треугольник BDC равновелик треугольнику ABD, а треугольник BFC равновелик треугольнику BDC, но треугольники ABD и BDC образуют прямоугольник, который получается, если из площади прямоугольника BHGA вычесть площадь прямоугольника CDGН, построенного на его продолженной до длины диаметра круга стороне.

28 У платоновского Сократа все добродетели как бы пронизаны разумностью. Например, мужество вне разумности теряет даже свое наименование и из добродетели превращается в дерзость. Платон посвятил проблеме мужества как добродетели целый диалог «Лахет». В нем собеседник Сократа Лахет определяет мужество как «твердость души»; на это Сократ возражает: «Твердость хороша и похвальна, когда соединяется с благоразумием», следовательно, «мужество есть благоразумная твердость».

29 В афинском Акрополе обычно хранилась государственная казна.

30 Анит... сын Антемиона. См. выше.

Исмений — глава демократической антиспартанской партии в Фивах, разбогатевший на деньги, которыми персы стремились подкупить ряд политических деятелей в Фивах, Коринфе и Аргосе, чтобы возобновить войну со Спартой. Об этом пишет Ксенофонт, упоминая Исмения. Здесь в тексте Платона содержится явный анахронизм: деньги для подкупа были посланы через Тимократа Родосского в 395 г., т. е. уже после смерти Сократа. Такие анахронизмы у Платона нередки. В данном случае Сократу надо противопоставить честного афинского гражданина человеку, разбогатевшему благодаря подкупу.

31 Поликратовы сокровища — символ богатства. Геродот раскрывает историю необычайного счастья Поликрата.

32 Замечание о хорошем (по мнению большинства афинян) воспитании Анита — ирония Сократа в отношении своего будущего обвинителя, а также намек на то, что своего-то собственного сына Анит воспитывал плохо.

33 Анит высказывает здесь ходячее мнение о софистах, прекрасно выраженное в комедии Аристофана «Облака». По словам Сократа именно так думают многие, хотя софисты, как частные люди, гораздо меньше приносят вреда юношеству, чем те люди, которые заседают в судах, в театрах и собраниях. «Никакой софист» и «никакие частные речи» не окажут, по его мнению, на юношу более вредного влияния, чем воспитание, идущее от этих людей.

34 О том, что добродетели выучиться трудно и что доблестные отцы имеют дурных детей, ср. «Протагор» Платона. В диалоге «Лахет» государственные мужи Лисимах и Мелесий тоже сокрушаются о том, что им нечего рассказать о собственных достойных делах своим сыновьям. Поэтому, говорят они, «мы стыдимся своих детей и обвиняем отцов, что нам во время нашего детства они позволяли баловаться, а чужие дела исполняли».

35 Плутарх («Сравнительные жизнеописания», т. I, «Фемистокл») со ссылкой на Платона сообщает о Клеофанте — «превосходном наезднике, но в других отношениях человеке ничего не стоящем».

36 Аристид, сын Лисимаха и отец Лисимаха (см. прим. 37) действует в диалоге Платона «Лахет». Он был другом и товарищем отца Сократа. Человек благородный, но не выдающийся никакими особенными талантами.

37 Лисимах, сын Аристида. См. прим. 36.

Парал и Ксантипп — законные сыновья Перикла. Когда они умерли от чумы, был узаконен также его сын от гетеры Аспасии. Плутарх («Сравнительные жизнеописания», т. I, «Перикл») пишет о неладах между Периклом и Ксантиппом, о недостойных денежных махинациях этого последнего, о том, что у него «до смерти оставалась непримиримая вражда к отцу».

38 Фукидид, сын Мелесия (см. прим. 34) и отец Мелесия (см. прим. 39), — не путать с историком Фукидидом; глава аристократической партии, слыл в свое время человеком незапятнанной репутации.

39 Мелесий, сын Фукидида, — действующее лицо диалога Платона «Лахет», друг и сверстник Лисимаха.

Стефан упоминается только у Платона, однажды.

40 Угроза Анита чрезвычайно характерно подчеркивает его будущее участие в процессе Сократа, Здесь Анит оскорблен за критикуемых Сократом крупных государственных лиц. Ср. в «Апологии Сократа», где Сократ говорит об обиде Анита за ремесленников, а другого обвинителя Сократа, Ликона, за ораторов.

41 Феогнид из Мегары (VI—V вв. до н. э.) — знаменитый элегический поэт, автор стихотворного нравоучительного сборника. Отличался аристократической направленностью идей и ненавистью к народу — «неразумной черни».

42 Стихи Феогнида, приведенные здесь в переводе В. В. Вересаева, — одно из поучений юноше Кирну —вспоминает и Ксенофонт. Однако там же ксенофонтовский Сократ цитирует слова неизвестного автора: «Но добродетельный муж то бывает хорош, а то дурен».

43 Здесь и выше цитируются стихи Феогнида.

44 Платон различает здесь знание (epistemе) и правильное мнение (doxa alethеs). Первое обычно противопоставляется незнанию (agnоsia) и сопричастно миру идей. Правильное (или «истинное») мнение относится к сфере чувственного и потому занимает среднее положение между знанием и незнанием. В «Государстве» дается подробный анализ взаимоотношений знания, незнания и мнения. Знания» по Платону («Законы») стоят выше всякого закона, ибо «нельзя разуму быть чьим-либо послушным рабом; нет, он должен править всем, если только он по своей природе действительно обладает истинной свободой». Правда, Платон пессимистически замечает, что «в наше время этого вовсе не встречается нигде».

45 Дедаловы статуи. По преданию, статуи, сделанные знаменитым мастером Дедалом, двпгались как живые. В схолиях к статье о «Гекубах» Еврипида дается ссылка на стихи из «Еврисфея» Еврипида: «Все Дедаловы статуи, кажется, двигаются и говорят. Вот каков этот мудрец Дедал». В этих же схолиях даются аналогичные ссылки на комиков Кратина и Платона. Из «Илиады» Гомера известны механические треножники Гефеста, сами собой двигавшиеся.

46...движимые и одержимые богом. Божественный удел и одержимость, по Платону, присущи не только поэтам, но и всякий человек «причастен божественному уделу» («Протагор»). «Исступление (о котором выше говорит Сократ.) дает нам величайшие блага... когда оно уделяется нам, как божий дар» («Федр»). В «Государстве» твердо проводится мысль о том, что и в общественной жизни «божественный удел» спасает человека. Это вполне соответствует рассуждению (в данном месте диалога «Менон») о «вдохновении» и «провидении» государственных людей.

47 Тиресий — знаменитый прорицатель, с тенью которого, по мифам, беседовал в Аиде Одиссей. Здесь приводятся слова из «Одиссеи».