Загадочные аборигены Канарских островов

«Острова блаженных»

«1 июля этого (1341. – Авт.) года вышли в плавание два корабля, которые оснастил всем необходимым португальский король, и с ними хорошо снаряженное маленькое судно из города Лиссабона с экипажем из флорентийцев, генуэзцев, кастильцев и других испанцев. Все эти суда достигли открытого моря. Они везли с собой лошадей, оружие и различные военные машины, чтобы можно было захватывать города и замки, и направились на поиски тех островов, которые, согласно общему мнению, следовало открыть заново. Благодаря попутному ветру они на пятый день пристали там к берегу. В конце ноября они возвратились домой и привезли с собой следующий груз: четырех местных жителей с тех островов, а также большое количество козьих шкур, сало, рыбий жир, тюленьи шкуры, красящую древесину красного дерева… древесную кору для производства красной краски, красную землю и тому подобные вещи…»

Это письмо, отправленное в 1341 году некими флорентийскими купцами из Севильи во Флоренцию, является одним из первых документальных свидетельств открытия европейцами Канарских островов. Впрочем, оговоримся – как это сделали, кстати, и сами флорентийцы – это было повторное открытие. Эти острова «согласно общему мнению, следовало открыть заново». Почему? Разве кто-то однажды уже открывал их?

История открытия Канарских островов довольно запутанна. Еще за двадцать лет до упомянутого плавания, организованного португальским королем Аффонсу IV, генуэзский мореплаватель, уроженец Прованса, по имени Ланче-лотго (или Лансароте) Малочелло, он же Ланселот Малуа-зель, побывал по крайней мере на двух островах Канарского архипелага. Один из открытых им островов он назвал своим именем – Лансароте. Точная дата его открытия неизвестна. В документе 1306 года говорится, что Малочелло с двумя другими купцами нанял в Генуе две галеры, чтобы плыть в Англию за шерстью. Другой документ утверждает, что в 1312 году Лансароте Малочелло достиг некоего острова и прожил на нем 20 лет, а потом вернулся в Геную. По сообщению бретонских моряков из Шербура, незадолго до 1312 года отнесенных непогодой далеко от Испании и открывших неизвестные острова, до них там уже побывал генуэзец Малочелло. Он высадился на один из островов, построил там замок и жил в нем до тех пор, пока восстание местных жителей не вынудило его к отбытию. Как бы то ни было, впервые Канарские острова появились на карте каталонца Дульсерта, составленной в 1339 году, причем рядом с ними изображен герб Генуи – вероятно, в знак того, что их первооткрыватель был генуэзцем. Так или иначе, но в Европе об этом открытии не знали до 1330 года. Видимо, это известие долгое время хранилось в тайне.

Между тем ещё задолго до плавания Ланчелотто Малочелло на Канарских островах могла побывать экспедиция братьев Вивальди, ушедшая в 1291 году из Генуи на поиски морского пути в Индию и бесследно пропавшая. Несмотря на их исчезновение, в Европе обсуждался неясный слух о том, что Вивальди удалось открыть какие-то острова. Некоторые позднейшие исследователи на основании этого выдвинули гипотезу о том, что вторичное открытие Канарских островов было сделано братьями Вивальди.

Но почему, говоря об открытии Канарских островов, мы все время употребляем слова «вторичное», «повторное»?

Дело в том, что Канарские острова были известны европейцам еще с глубокой древности. О них писали античные авторы Плиний Старший, Диодор Сицилийский, Псевдо-Аристотель, Плутарх, Помпоний Мела, Гомер, Гесиод, Руфий Фест Авиен, Сенека. Не вдаваясь в подробности, приведем лишь вывод известного немецкого ученого Р Хеннига: «Теперь уже не приходится сомневаться в том, что древним были известны Канарские острова, разумеется, за исключением Иерро, и вероятно, также Пальмы… Рассказы Гомера о Елисейских полях на самом дальнем Западе, повторные сообщения во времена Гесиода о μακάρωυ υήσοι (первоначально, вероятно, острове Макар, то есть острове Мель-карта), а также о fortunatae insulae («Счастливых островах») нельзя было бы понять, не допуская знакомства древних с Канарскими островами».^[40] Плутарх описывает эти острова следующим образом:

…Их два. Они отделены друг от друга узким проливом, лежат в 10 тысячах стадий от африканского берега и называются островами Блаженных. Острова пользуются благоприятным климатом благодаря своей температуре и отсутствию разных перемен во временах года».

В дополнение можно привести свидетельство Гомера об Атланте, горном великане, стоящем на крайнем Западе прямо против Гесперид (Одиссея, песнь 1, гл. 52–54). Геспериды, согласно мифам о Геракле, охраняли золотые яблоки. Можно предположить, что основой для этой версии могли стать плоды Канарского земляничного дерева – оранжево-желтого цвета, похожие на кизил. Упомянем и труд Помпония Мелы «О положении Земли», в котором он пишет: «Против выжженной солнцем части побережья лежат острова, принадлежащие, по рассказам, Гесперидам». Где-то поблизости от Гесперид находился, согласно легенде, поддерживающий небо Атлант, которому «ведомы моря» – видимо, он поднимался непосредственно из моря. Известный исследователь Александр Гумбольдт в свое время выдвинул версию о том, что Атлант – это пик Тейде на острове Тенерифе (3710 м над уровнем моря), видимый с материка, с мыса Бохадор.

«Открытие» Канар, вероятно, имело место ещё в конце неолита – начале бронзового века. Первыми мореплавателями, побывавшими здесь, были, по всей видимости, крито-минойцы. То, что критские корабли в своих плаваниях доходили до Пиренейского полуострова, доказано археологически. Целью их путешествий был полулегендарный Тартес – город, лежавший в устье Гвадалквивира и в эпоху бронзы игравший чрезвычайно важную роль в европейской торговле. Жители Тартеса, судя по всему, и сами были неплохие мореходы и, возможно, посещали Канары.

Канарские острова в древности называли «островами Блаженных»

Несомненным фактом следует считать пребывание на Канарах финикийцев. Эти, пожалуй, самые известные мореплаватели Древнего мира, как справедливо отмечает ряд исследователей (тот же Р. Хенниг), после падения Крито-Минойской цивилизации перехватили главные маршруты морской торговли в Западном Средиземноморье. Идя по стопам предшественников, финикийские корабли выходили через Геркулесовы Столбы (Гибралтар) в Атлантику. В XII веке до н. э. финикийцы из Тира, пройдя Гибралтарский пролив, основали колонию в устье реки Лике (ныне Луккус), на атлантическом побережье Северного Марокко. Они заняли правый берег реки и остров в эстуарии Ликса, где был построен храм бога Мелькарта (Мелькарт – букв, «господин города», отождествлялся с Гераклом. Ср. «Геркулесовы столбы», или «Столбы Геракла», – древнее: название Гибралтара). На левом берегу, напротив города, существовал поселок берберов-ливийцев, коренных жителей страны.

В том же XII веке до н. э. для торговли с Тартесом финикийцы основали на атлантическом побережье Испании город Гадес (ныне Кадис), а позднее, на южном побережье Средиземного моря – Утику и Карфаген. Финикийцы продолжали осваивать и атлантическое побережье Африки. Самой южной точкой их распространения достоверно можно считать остров Могадор, на котором археологи обнаружили остатки несомненной финикийской фактории, возникшей не позже VII века до н. э. и просуществовавшей приблизительно до 500 года до н. э. Поселение на острове Могадор являлось важной торговой базой финикийцев, обеспечивавшей их плавания вдоль атлантического побережья Северной Африки и Испании. Видимо, во время этих плаваний финикийцы либо случайно, либо целенаправленно попали и на Канары.

«Посещение восточных и центральных Канарских островов и группы островов Мадейра – это, видимо, единственное географическое открытие, которое довольно достоверно можно приписать финикиянам (не считая плавания вокруг Африки по поручению фараона Нехо). Возможно, впрочем, что и это открытие было сделано уже критянами, морские походы которых еще за 2000 лет до финикиян простирались на всю западную часть Средиземного моря, вплоть до океана», – пишет Р Хенниг. Тогда упоминаемые Гесиодом «μακάρωυ υήσοι» – «острова Блаженных» есть скорее всего ничто иное, как эллинская перефразировка финикийского названия Канарских островов – Макара, т. е. острова Мелькарта, верховного бога города Тира, своеобразного культурного героя финикийцев.

Если финикийцы хоть раз попали на Канарские острова, то в дальнейшем их плавания сюда должны были стать регулярными. Дело в том, что здесь можно было получать столь редкие и ценимые в древности лакмусовые красители. А главной статьей финикийской торговли был знаменитый тирс-кий пурпур, секрет происхождения которого до сих пор остается тайной.

Общеизвестно огромное значение пурпура в Древнем Мире. Оттенки этой краски варьировались от красного до фиолетового, и использовали ее для окраски шелка и хлопка. Гомер упоминал пурпурные одеяния у Андромахи. Своеобразие пурпурного вещества в том, что, будучи извлеченным из железы моллюска пурпурницы (Purpura haemastoma), оно имеет белый или бледно-желтый цвет, но, выставленное на солнце, сначала становится лимонно-желтым, а потом зеленоватым и, уже пройдя через стадию зеленого цвета, превращается в лиловый. Чем больше оно подвергается действию солнечных лучей, тем больше темнеет. Оттенки фиолетового цвета зависят от слоя краски и способа ее наложения.

Открытие пурпура всегда приписывали финикийцам, точнее Мелькарту, который, по преданию, первым добыл раковины пурпурных улиток. В портах Финикии сегодня находят груды раковин пурпурниц. Однако известно, что каждая раковина дает всего лишь несколько капель драгоценной жидкости, и при помощи одной пурпурницы, кстати, известной и доступной и другим народам Средиземноморья, финикийцы не смогли бы производить свои прекрасные, славившиеся повсюду пурпурные ткани и удерживать в этом деле монополию на протяжении нескольких столетий. Должен был существовать ещё какой-то источник!

Между тем на Канарах рос и растет лишайник орсель, содержащий красный краситель высокого качества. В средние века его называли «травой оризелло». Кроме орселя, на Канарах имелся еще один, не менее ценный краситель – смола драконового дерева (Dracena draco). Зесь же добывали и моллюсков-пурпурниц. Каким из этих природных даров Канарские острова обязаны другим своим названием – «Пурпурные» («Purpurariae»)?

Это название появилось уже в более поздние времена – приблизительно в I веке до н. э. или несколько ранее. К этому времени эпоха финикийцев давно ушла в прошлое. В Средиземноморье набирала силу растущая Римская республика, пал Карфаген – наследник Финикии, долгое время удерживавший монополию на плавания в океане к западу от Геркулесовых Столбов. Во время своих плаваний в Атлантике карфагеняне, по всей видимости, заселили восточную часть Канарских островов, где добывали местные красители и вели сельское хозяйство.

После падения Карфагена Северная Африка была частично захвачена Римом, в другой части, расположенной ближе к Атлантике, процветало государство Нумидия, населенное бербероязычными племенами, на которых в древности распространялось общее название «ливийцы». Его территория примыкала к побережью Атлантики на одной широте с Канарами.

В своей «Естественной истории» Плиний Старший пишет, что тогдашний правитель Нумндии, могущественный и просвещенный царь Юба II, имя которого часто упоминают древние авторы, «отправляясь от противоположного берега автололов, открыл острова, на которых он устроил красильню, где применялся гетульский пурпур». «Гетулы» – это общее название бербероязычных пастушеских племен, жившие к югу от римских владений в Африке. Некоторые из них – баниуры и автололы – жили на побережье Атлантического океана в районе Атласа. Они также занимались производством пурпура – Помпоний Мела писал, что «у негритов и гетулов производится пурпур, дающий прекрасную окраску, известную в мире». Но Плиний так и не смог сказать точно, на каких именно островах царь Юба основал свою пурпурокрасильню. Он лишь утверждал, что «с этих островов можно было сравнительно легко добраться до Счастливых островов». Сегодня марокканские археологи безошибочно определили их расположение – прямо напротив мыса Могадор. Сейчас от всего архипелага остался лишь остров Могадор, остальные съели эрозия и океан. Но пурпур-ницы здесь остались: местные женщины собирают их и используют в пищу. Кроме того, на острове найдены монеты Юбы II и фрагменты амфор, что подтверждает наличие здесь поселений того времени. Тут же обнаружена византийская печать, относящаяся к эпохе императора Юстиниана I, освободившего Северную Африку от вандалов. По всей видимости, именно отсюда царь Юба отправился к Счастливым, т. е. Канарским островам. Об этой поездке он потом в личной беседе рассказывал Плинию.

«Вот результаты исследований Юбы на Счастливых островах, – передает этот рассказ Плиний. – Он их помещает в центре захода солнца, в 625 000 шагов от Пурпурных островов. Первый, с названием Омбриос, не носит никаких следов строений, в горах там есть пруд и деревья, похожие на ферулу… Другой остров зовут Юнония; на нём только маленький храм, сооруженный из камней. С ним по соседству того же названия меньший остров; затем – Капрария, на котором полно больших ящериц. В виду этих островов лежит окутанный туманом остров Нингуария, который получил такое название от постоянно лежащего снега. – Ближайший к нему остров называется Канария – из-за множества огромной величины собак, две из которых были доставлены Юбе; там можно заметить следы сооружений. Изобилуя наряду со всеми другими островами множеством плодов и птицами всяких пород, этот остров богат еще и пальмовыми рощами, приносящими финики, а также кедрами. Много на нём и мёда…»

По мнению английского историка Э. Ванбэри, пурпурокрасильни Юбы могли располагаться на двух восточных островах – Лансароте и Фуэртевентуре. Нингуария, по всей видимости – Тенерифе, потому что его снежная вершина, пик Тейде, видна в солнечную погоду даже с материка. Самый плодородный из всех – Канария. Сейчас он называется Гран-Канария. Юнония – это Пальма или Фуэртевентура. Капрария – опять же Фуэртевентура. Название же свое Канарские острова якобы получили благодаря большим собакам (по латыни «канис»), доставленных Юбой.

В рассказе царя Юбы, переданном Плинием, весьма важно упоминание об обнаруженных на островах древних постройках, свидетельствовавших о давнем заселении острова. Кто их возвёл? Критяне, тартессцы, финикийцы, карфагеняне? Но о самом важном Юба почему-то не сказал ни слова: острова были обитаемы!

Когда спустя столетия европейцы «заново» открыли Канарские острова, они нашли там людей, кто позже стали известны как гуанчи и происхождение которых все еще остается тайной. Впервые известия о них привезла экспедиция 1341 года, с рассказа о которой мы начали эту главу. Тогда же в Европу были доставлены четыре живых туземца, и их внешний облик не мог не поразить: это были высокие светловолосые голубоглазые люди североевропейского типа! Откуда они могли взяться на изолированных островах Северной Африки?

По логике, они могли прийти на острова только по морю, вместе со своими одомашненными животными: козами, овцами, свиньями и собаками. Они принесли с собой пшеницу и ячмень. Они колонизовали острова… а затем «забыли», как плавать по морю? Или они пришли не сами, а какой-то морской народ привез их предков на острова для каких-то целей (например, для добычи пурпура), а затем оставил их на произвол судьбы?

Судьба гуанчей – непрочитанная страница древней истории. Вот только истории чего – Африки? Европы? Средиземноморья? Ответить на эти вопросы пытались сотни авторов, и несмотря на то, что библиография, посвященная этому вопросу, насчитывает тысячи книг, статей, заметок, до полной разгадки происхождения коренного населения Канарских островов ещё очень далеко.

Коренное население Канар представляет исключительный интерес для учёных. В условиях полной изоляции от внешнего мира здесь сохранилось население, культура которого, ведущая начало из глубины веков, являет миру слепок некоей исчезнувшей цивилизации. Но какой? К сожалению, многое из того, что могло пролить свет на эту загадку, погибло в результате завоевания европейцами Канарских островов.