Теоретическая философия Соловьева

Преодоление кризиса, в котором оказались философ­ский теизм и

славянофильство, стало главным делом религиозного философа Владимира

Соловьева. Его система яви­лась новым этапом в эволюции религиозной философии,

последователи которой попытались сделать ее идеологи­чески активной уже в

начале столетия. В основе деятель­ности Соловьева лежали следующие кардинальные

устре­мления: осуществить под знаком «всеединства» «гармо­нический

синтез религии, науки и философии»; объединить рациональный, эмпирический

и мистический виды позна­ния; представить историю как процесс

«богочеловеческий»; указать пути социального обновления и активизации.

Свое философское мировоззрение Владимир Соловьев изложил в трактате «Философские

начала цельного знания», который может считаться по нынешним определениям

наилучшим образцом философской классики, как учение о сущем, бытии

и идее. Именно свое учение о развитии он уже применил к человечеству в

целом. Категорию развития надо применить и ко всему миру, и к бытию в целом.

Организм есть единство и цельность. Следовательно, и все бытие тоже

есть единство и цельность. Для Соловьева гораздо более полноценной филосо­фией

является философия мистическая, но и она слишком часто оказывается

связанной то с натура­лизмом, то с идеализмом. Поэтому и она, по Соловьеву,

требует совершенно новой разработки.

Очень важно отдать себе отчет в том, что Со­ловьев понимает под мистицизмом.

«Предмет мистической философии есть не мир явлений, сводимых к нашим

ощущениям, и не мир идей, сводимых к нашим мыслям, а живая

действительность существ в их внутренних жизненных отношениях; эта

филосо­фия занимается не внешним порядком явлений, а внутренним

порядком существ и их жизни, который определяется их отношением к существу

первона­чальному». Соловьевский «мистицизм» есть просто теория бытия и

жизни как всеобще­го и целостного организма, если не входить ни в какие

детали.

Разнобой между философской термино­логией и философской сущностью дела у

Владимира Со­ловьева наблюдается постоянно. Например, под таким термином, как

«церковь», нужно понимать у Владимира Соловьева, согласно его учению, в первую

очередь всеобщую целостность бытия, или, как он говорит, всеединство.

Поэтому, если отнестись критически к термино­логии Владимира Соловьева, то

совершенно ничего страшно­го и ужасного не окажется ни в этом «мистицизме», ни

в этом «всеединстве», ни в «целостности» и ни в этой «церкви». Здесь просто

учение о жизни и бы­тии, включая всю человеческую и всю космическую сферу, как

о нерушимой и всеединой целостности. Учение это мотивируется чисто жизненными

задачами человека, который хочет преодолеть несовершенство жизни и переделать

ее в целях лучшего будущего.

Свое бытие Владимир Соловьев понимает, по крайней мере, в двух, если не

в трех смыслах. У него совершенно отчетливо говорится о противоположности

сущего и бытия, как это мы констатировали выше. Сущее выше

всякой раздель­ности, а бытие есть раздельность и множественность.

Теперь же оказывается, что в бытии тоже необходи­мо различать два

разных бытия. Одно — идеальное, необходимое и то, что философ называет

сущностью. Другое же — реальное, действительное и то, что фи­лософ

называет природой. Сказать, что все это разде­ление вполне ясно, никак

нельзя. Сущее, расчленяясь, становится идеей или, как говорит философ,

Логосом, а эта идея, или Логос, осуществляясь, создает реальную

дейст­вительность. Здесь можно понять так, что Логос есть только

«акт прояв­ления или откровения», а идея — само проявленное и открытое

сверхсущее. В общей табли­це анализируемых категорий мы тоже находим тройное

деление: Абсолютное, Логос, Идея.

Не очень благополучно обстоит здесь дело также и с категорией Логоса.

Логос расчленяется на внутренний, или скрытый, Логос и открытый

, или проявленный, Логос. Причем философ вдруг говорит почему-то о «видимости»,

или «призрачности», этого второго логоса. Дело запутывается еще больше, когда

фило­соф заговаривает о третьем Логосе, «воплощенном или конкретном»,

который он называет также Христом. Ведь христианство мыслит Христа как

во­площение логоса в чувственной материи.

«Третьему или конкретному Логосу отвечает и конкретная идея, или София».

Другими словами, чистая идея тоже содержит в себе какую-то чистую материю и в

сово­купности с этой материей является Софией. Но что это за материя в

чистой идее, об этом можно только догадываться.