Символизация Идеала

Имен у Идеала много. Ино-форма отграничивается от пра-формы идеей. Эти Имена суть идеи, выражения Идеала в ином. Выше данное определение можно уточнить. Идеал – автореференция в Идее.

Референция есть традиционное сущностное качество знака. Знак, усложненный психологизмом, онтологизмом, гносеологизмом, хабитуальностью и т.п., есть символ[29]. Идеал отличается от фундаментального свойства знака только «авто»рством. Различие в приставке «авто» дает переход от «объекта» к «субъекту», поэтому умственно идеаловизация есть субъективация. Если свойство знака (референцию) обозначить как «знаковость», а психо-гносео-хабитуальность символа назвать «субъективность», то автореференция как субъективная знаковость и будет свойством символа. Но в символе «авто» развернуто, от-классифицировано, эксплицитно проявлено, выявлено – без нужды таить иное. Символ определяется формой и содержанием, хоть и является единством их.

«Единство есть Символ… Символическое единство есть единство формы и содержания»[30]. Символ – проявленный идеал, а идеал – имплицитный символ. Но эксплицитный по собственной импликации идеал есть идейный рисунок. Развернутый в идеях идеал есть символ. Обыденные понятия «идеал» и «символ» разнообразно пересекаются, а также вступают в другие логические отношения. Это связано с тем, что обыденный идеал всегда частично проявлен идеями, а символ – частично неявен, т.е. оба не соответствуют крайним формам выше представленной схемы. Кроме того, под термином «символ» пока подразумевалось лишь некое свойство символа, разрабатываемого в символизме.

Символ – одной стороной – способ называть Идеал, образ; другой – сам Идеал. Идеал – способ экзистенциально ощущать (фиксировать) самого себя. Символ достигается в символизации, «дается в символизме»[31]. Идеал – недостижим. «Символ раскрывается в эмблематических рядах познаний и творчеств»[32]. Идеал не раскрывается. Идеал не дается ни теорией, ни практикой, экзистенциальной редукцией постигается лишь его недостижимость. «Основание символики – самая реальность»[33]. Идеал, сам нереальный, – основание реальности.

Одновременно с раскрываемостью символа, он и нераскрываем. «Символ непознаваем, несотворим»[34]. Символы – «не имена; они – наше молчание»[35]. Эта двойственность символа связана с его идеалово-идеальностью. Проявленный частично и не проявленный частично идеал – игра идеальных теней. «Символ – тело тайны, и знают, что «правда» ее неуловима, как тень»[36]. Символ – говорящий Идеал. Язык Идеала «требует наличия деления… вырабатывает свои единицы, оформляясь между двумя бесформенными массами»[37], символизирует, материализует Идеал. Языковая природа Символа позволяет применить к нему соссюровское сравнение с листом бумаги: имя-образ-смысл – одна сторона, неназываемое «самое само» – другая. «Нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав и оборотную»[38].

Нераскрываемость символа не снимает его раскрываемость, две стороны символа идут параллельно, он пограничен, оттого «всякое определение его условно»[39]. На границе двух своих сторон сам Символ – предел «всем познавательным, творческим и этическим нормам: Символ есть в этом смысле предел пределов»[40].

Идеал же не пограничен, а безграничен в своей неопределенности, несмотря на бесчисленные определения и полную «открытость» уму как его основание. Идеал самопроизвольно фиксирует свою безграничность как идеи, определения, иного.