Тема 7. Функции Государства

1. Внутренние функции государства

Аристотель; Т. Гоббс; Ш.Л. Монтескье; И. Кант; Г.В.Ф. Гегель; Г. Спенсер; В.С Соловьев; Г.Ф. Шершеневич; Ф.В.Тарановский; Н.Г. Чернышевский

Ш.Л. МОНТЕСКЬЕ (1689-1755)

[о налоговой политике государства]

Специальный раздел в своем фундаментальном труде «О духе законов» Ш.Л. Монтескье посвятил проблемам финансовой деятельности государства. Показательное название соответствующей книги «О зависимости между взиманием податей и размерами государственных доходов, с одной стороны, и свободой – с другой».

Ш.Л. МОНТЕСКЬЕ. О ДУХЕ ЗАКОНОВ

Избр. произв. М.: Госполитиздат, 1955. С. 159-730

Доходы государства - это та часть имущества, которую каждый гражданин отдает государству для того, чтобы оно обеспечило за ним остальную часть или дало ему возможность приятно ее использовать.

Чтобы правильно определить размеры этих доходов, следует иметь в виду как нужды государства, так и нужды граждан. Не следует лишать народа действительно необходимого ради удовлетворения мнимых потребностей государства.

Мнимые потребности государства - это все то, чего требуют страсти и слабости тех, кто управляет: очарование необычного проекта, болезненная жажда суетной славы и некоторое бессилие рассудка перед фантазией. Нередко беспокойные умы, поставленные государем во главе правления, считали, что нужды государства - это нужды их мелких душ.

Ни один государственный вопрос не требует такого мудрого и благоразумного рассмотрения, как вопрос о том, какую часть следует брать у подданных и какую часть оставлять им [с. 337].

Доходы государства надо измерять не тем, что народ может давать, а тем, что он должен давать. Если же их заменяют тем, что он может давать, то надо по крайней мере, чтобы он мог это давать всегда [с. 338]...

Нет большой беды, если некоторые граждане платят меньше, чем следует: их благосостояние всегда обращается на пользу обществу; но если некоторые лица платят слишком много - их разорение обратится во вред обществу. Если государство соразмеряет свое богатство с богатством отдельных лиц, то с обогащением последних увеличится вскоре и его богатство. Здесь все сводится к вопросу времени: начнет ли [с. 340] государство обогащать себя посредством разорения своих подданных или оно подождет, пока достигшие материального благосостояния подданные обогатят его? Станет ли оно пользоваться выгодами первого или второго способа обогащения? Начнет ли оно с богатства или кончит богатством? [с. 341]...

Чтобы цена товара и налог, которым он облагается, могли образовать одно целое в представлении налогоплательщика, надо, чтобы между товаром и налогом существовало некоторое соотношение и чтобы малоценные вещи не облагались высоким налогом. Есть страны, где налог на товар в 17 или 18 раз превышает цену товара. В таком случае государь не оставляет у подданных никаких иллюзий; они видят, что ими управляют неблагоразумно, и потому особенно остро ощущают свою несвободу...

В деспотическом государстве налоги должны быть очень низкими. Иначе, кто согласится заниматься там земледелием? Да и как платить большие подати при правлении, которое ничем не возмещает подданному то, что полу­чает от него? [с. 342]...

Общее правило: чем больше свобода подданных, тем большие можно взимать с них налоги; и чем больше рабство, тем более приходится снижать их платежи. Так оно всегда было, так всегда и будет. Это правило самой природы, всегда и везде неизменное; ему подчиняются все страны - Англия, Голландия - и все государства, где свобода ограничена, вплоть до самой Турции [с. 343]... В умеренных государствах есть вознаграждение за тяжесть налогов: оно заключается в свободе. В деспотических государствах есть вознаграждение за лишение свободы: оно заключается в умеренности налогов...

Увеличение налогов допустимо в большей части республик, потому что гражданин, думающий, что он платит их самому себе, желает платить их и обычно благодаря природе этого правления имеет возможность это делать.

В монархии можно увеличить налоги, потому что умеренный характер правления способствует там накоплению богатств: это как бы награда государства за то, что он уважает законы.

В деспотическом государстве налоги увеличивать нельзя, потому что нельзя еще более увеличить и без того доведенное до крайней степени рабство [с. 144].

И. КАНТ (1724-1804)

[о некоторых направлениях деятельности государства]

О правоохранительной, финансовой, социальной деятельности государства рассуждает И. Кант. Эти рассуждения небезынтересны и в настоящее время.

И. КАНТ. МЕТАФИЗИКА НРАВОВ

Соч.: В 8 т. М.: Чаро, 1994. Т.,6. С. 224-543

В. На первоначально приобретенной собственности на землю покоится и экономическое, финансовое и полицейское право, последнее обеспечивает общественное спокойствие и приличие: ведь то, что чувство приличия (sensus decori), как негативный вкус, не притупляется от попрошайничества, уличного шума, смрада, проституции (venus volgivaga), Т.е. от всякого рода оскорбления нравственного чувства, значительно облегчает правительству его задачу - руководить народом на основании законов.

Для поддержания государства требуется еще и третье право, а именно право надзора (ius inspectionis), благодаря которому от государства не остается скрытой никакая связь, которая может иметь влияние (исходящее от членов тайных политических или религиозных обществ) на публичное благо общества (publicum), когда этого требует полиция, не может быть никакого отказа в раскрытии их организации. Но надзор и обыск частного жилища - это для полиции случай крайней необходимости; право на это она должна получать от высшей власти в каждом отдельном случае...

С. У верховного повелителя есть косвенное право, т.е. принадлежащее ему как лицу, которое принимает на себя обязанности народа, облагать народ налогами для его [с. 359] собственного (народа) содержания: для призрения бедных, для воспитательных домов и церковных учреждений, называемых иначе благотворительными, или богоугодными, заведениями.

Всеобщая воля народа объединилась в общество, которое должно постоянно себя поддерживать и для этого подчиняться внутренней государственной власти, дабы содержать тех членов общества, которые сами себя содержать не могут. Для надобности государства правительство имеет, следовательно, право принуждать состоятельных [граждан] доставлять средства содержание тех, кто не в состоянии обеспечить удовлетворение своих, даже самых необходимых, естественных потребностей; поскольку существование этих лиц есть также акт отдачи себя под защиту и необходимую для их существования заботу общества, к чему они себя обязывают, государство основывает на этом свое право [принуждать состоятельных лиц] участвовать в содержании своих сограждан. Это можно осуществлять, облагая налогами собственность граждан или их торговый оборот либо выпуская процентные бумаги, проценты которых идут не в пользу государства (ибо оно богато), а в пользу народа; однако это должно быть осуществлено не только добровольными взносами (так как здесь речь идет лишь о праве государства по отношению к народу), часть которых небескорыстна (например, лотереи, которые порождают больше бедняков и представляют собой больше опасности для общественной собственности, чем обычно, и которые, следовательно, не должны были бы быть разрешаемы), но и принудительными взносами как государственными повинностями. Здесь возникает вопрос: должно ли обеспечение бедных осуществляться при помощи текущих взносов так, чтобы каждое поколение кормило своих [бедняков], или же при помощи постепенно накапливаемых фондов и благотворительных заведений вообще (таких, как вдовьи дома, богадельни и т.п.), причем не путем попрошайничества, которое сродни разбою‏, а путем законного обложения? - Первый из двух указанных способов должен считаться единственно соответствующим праву государства: от этого способа не может уклониться тот, у кого есть чем жить, ибо текущие взносы, [с. 360] если сумма их возрастает вместе с числом бедных, не пре­вращают состояние бедности в средство существования для ленивых людей (а этого можно опасаться в результате деятельности благотворительных за­ведений) и потому не могут стать несправедливым бременем, налагаемым на народ правительством.

Что же касается содержания детей, подкинутых из нужды или стыда или же даже умерщвленных по этим причинам, то государство имеет право наложить на народ обязанность не допустить умышленной гибели этого, хотя и нежеланного, прироста государственного достояния. Однако имеют ли право сделать это путем обложения налогом старых холостяков обоего пола (под которыми подразумеваются состоятельные одиночки) как лиц, которые отчасти в этом виноваты, и с этой целью учреждать воспитательные дома или другим способом (который, правда, едва ли существует), - эту задачу до сих пор не удавалось разрешить так, чтобы не нарушить право или принцип морали [с. 361].

Г.В.Ф. ГЕГЕЛЬ (1770-1831)

[о некоторых направлениях деятельности государства]

Г.В.Ф. Гегель в «Философии права» (1820) рассуждает о различных проблемах современной ему правоохранительной, экономической, социальной, культурной деятельности государства.

Г В.Ф. ГЕГЕЛЬ. ФИЛОСОФИЯ ПРАВА

Пер. с нем. / Ред. и сост. Д.А. Керимов, В.С. Нерсесянц. Авт. вступ. ст. и прим. В.С. Нерсесянц. М.: Мысль, 1990. 524 с. (Философское наследие. Т. 113)

§ 230. В системе потребностей пропитание и благо каждого отдельного человека существует как возможность, действительность которой обусловле­на его произволом и при родной особенностью, а также объективной системой потребностей; посредством отправления правосудия устраняется нарушение прав собственности и личности. Но действительное в особенности право тре­бует также, чтобы случайности, препятствующие той или иной цели, были уничтожены и была установлена нерушимая обеспеченность лица и собственности, т.е. пропитание и благо отдельных людей, - чтобы особенное благо рассматривалось и осуществлялось как право.

а) Полиция

§ 231. Предоставляющая обеспечение сила всеобщего остается, поскольку принципом той или иной цели является еще особенная воля, ограниченная отчасти кругом случайностей, отчасти внешним порядком.

§ 232. Кроме преступлений, которые должна предотвращать или передавать судебному разбирательству всеобщая власть, - кроме случайности или произвола злого - дозволенный для себя произвол правовых действий и частного потребления собственности также находится во внешних отношениях к другим индивидам, а равно и к прочим публичным установлениям, направленным на общую цель. Вследствие этого всеобщего аспекта частные действия становятся случайностью, которая выходит из-под моей власти и может принести или приносит другим вред или оказывается неправовой по отношению к ним.

§ 233. Хотя это представляет собой лишь возможность вреда, но то, что такого рода действие не приносит вреда, есть в качестве случайности также не более чем возможность; это - аспект неправа, заключающийся в подобных действиях, и, следовательно, последнее основание карающей полицейской справедливости [с. 265].

§ 234. Отношения внешнего наличного бытия принадлежат области рассудочной бесконечности; поэтому нет границы в себе, которая указала бы на то, что вредно и что не вредно, а применительно к преступлению - что подозрительно и что не подозрительно, что следует запретить или подвергнуть надзору и что не следует запрещать, за что не следует подвергать надзору, подозрению, допросу или привлекать к ответственности. Ближайшие определения дают здесь нравы, дух государственного устройства, нынешнее состояние, опасность в данный момент и т.д.

Прибавление. Здесь невозможно дать твердые определения и провести абсолютные границы, Здесь все носит личный характер, выступает как субъективный момент, и ближайшие обстоятельства должны быть указаны духом государственного устройства, опасностью момента. Во время войны, например, приходится считать вредным то, что обычно не приносит вреда. Из-за этих аспектов случайности и произвольных действий личности полиция становится чем-то ненавистным. При очень развитой рефлексии она может принять такую направленность, что вовлечет в сферу своего ведения все возможное, ибо во всем можно найти такое отношение, посредством которого то или иное может стать вредным. Полиция может действовать чрезвычайно педантично и стеснять повседневную жизнь индивидов. Однако, сколь ни дурно такое положение, объективную пограничную линию здесь провести нельзя.

§ 235. При неопределенном росте многообразия и переплетения повседневных потребностей в отношении к доставлению и обмену средств их удовлетворения, на беспрепятственную возможность чего каждый надеется, а также в отношении связанных с ними изысканий и переговоров, которые надлежит по возможности сократить, выступают стороны, которые являются предметом обшей заинтересованности и вместе с тем могут быть делом одного для всех, а также средства и мероприятия, которые могут быть использованы сообща. Эти всеобщие дела и общеполезные мероприятия требуют надзора и заботы публичной власти.

§ 236. Различные интересы производителей и потребителей могут вступить столкновение друг с другом, и хотя в целом правильное отношение между ними и [с. 266] устанавливается само собой, но соглашение между ними требует также урегулирования, сознательно предпринимаемого стоя­щей над ними инстанцией. Право на такое урегулирование отдельных вопросов (например, установление твердых цен на товары, необходимые для удовлетворения общих жизненных потребностей) основано на том, что публичное предложение товаров всеобщего повседневного потребления имеет в виду не индивида как такового, а его как всеобщее, публику, обеспечение права которой не быть обманутой, и обследование товаров может быть в качестве общего дела передано публичной власти и осуществлено ею. Но более всего всеобщая забота и руководство необходимы вследствие зависимости крупных отраслей промышленности от внешних обстоятельств и совершаемых вдали комбинаций, которые не могут в своем взаимодействии приняты во внимание отдельными индивидами, интересы которых связаны с этими сферами.

Примечание. Другой крайностью, противоположной свободе промышлен­ности и торговли в гражданском обществе, является опека и определения труда посредством государственных постановлений - так, как, например, это происходило в древности при сооружении пирамид и других огромных сооружений в Египте и странах Азии, сооружений, которые возводились для публичных целей без опосредования труда отдельного лица его особенным произволом и особенным интересом. Этот интерес, протестуя против высшего регулирования, взывает к свободе, однако, чем больше он слепо погружается в эгоистическую цель, тем больше он нуждается в этом регулировании, чтобы оно вернуло его ко всеобщему, сократило и смягчило опасные судороги, а также продолжительность промежутков, в течение которых путем бессознательной необходимости должны быть устранены коллизии.

Прибавление. Цель полицейского надзора и опеки - предоставить индивиду всеобщую наличную возможность для достижения индивидуальных целей. Полиция должна заботиться об уличном освещении, строительстве мостов, установлении твердых цен на товары повседневного потребления, а также о здоровье людей. Здесь существует два главных воззрения. Согласно одному из них, полиции следует предоставить надзор над всем; согласно другому, полиции ничего не следует определять, так как каждый человек будет ориентироваться на потребности другого. Конечно, отдельное лицо должно иметь право тем или иным способом зарабатывать себе на хлеб, однако, с другой стороны, [с. 267] и публика имеет право требовать, чтобы все необходимое доставлялось должным образом. Обе стороны должны быть удовлетворены, и свобода промыслов не должна быть таковой, чтобы подвергать опасности всеобщее благо.

§ 237. Хотя возможность участвовать во всеобщем имуществе и существует для индивидов и обеспечена публичной властью, она помимо того, что это обеспечение неизбежно остается неполным, подвержена с субъективной стороны случайностям, и тем в большей степени, чем больше она предполагает наличие таких условий, как умение, здоровье, капитал и т.д.

§ 238. Семья есть прежде всего то субстанциальное целое, которому надлежит заботиться об этой особенной стороне индивида как в отношении средств и умения, чтобы он мог, пользуясь общим имуществом, приобретать необходимое, так и в отношении его содержания и заботы о нем в том случае, если он окажется неспособным добывать необходимые ему средства. Однако гражданское общество разрывает эти узы индивида, делает членов семьи чуждыми друг другу и признает их самостоятельными лицами; оно заменяет, далее, внешнюю неорганическую природу и землю отцов, на которой отдельный человек добывал средства существования, своей почвой и подвергает существование всей семьи зависимости от него, случайности. Так индивид становится сыном гражданского общества, которое предъявляет к нему в такой же мере требования, как он свои права по отношению к нему.

Прибавление. Семья должна, конечно, заботиться о хлебе для своих членов, однако в гражданском обществе она - нечто подчиненное и служит лишь основой: объем ее деятельности уже не столь велик. Напротив, гражданское общество представляет собой могучую силу, которая завладевает человеком, требует от него, чтобы он на него работал, был всем только посредством него и делал все только посредством него. Если человек должен быть таким членом гражданского общества, то он сохраняет в нем те же права и притязания, которые он имел в семье. Гражданское общество должно защищать своего члена, отстаивать его права, а индивид, в свою очередь, обязан соблюдать права гражданского общества [с. 268].

§ 239. В этом своем качестве всеобщей семьи гражданское общество обязано и имеет право надзирать за воспитанием детей и влиять на него, пресекая произвол и случайные намерения родителей, поскольку оно имеет отношение к способности человека стать членом общества, и особенно в тех случаях, когда воспитание совершается не родителями, а другими лицами, поскольку же в этом отношении могут быть приняты общие меры, общество должно их принять.

Прибавление. Провести здесь границу между правами родителей и правами гражданского общества очень трудно. Родители обычно полагают, что обладают полной свободой в вопросах воспитания и могут делать все, что им заблагорассудится. При публичности воспитания основная оппозиция обычно исходит от родителей, они всячески выражают свое неудовольствие учителями и учебными заведениями, потому что их желания противоречат действиям тех. Тем не менее общество имеет право действовать в этой области соответственно своим проверенным воззрениям, заставлять родителей посылать своих детей в школу, делать прививки против оспы и т.д. К этому относятся, В частности, те столкновения, которые происходят теперь во Франции между сторонниками свободного преподавания, т.е. желанием родителей, и теми, кто требует государственного надзора за воспитанием детей.

§ 240. Общество обязано и имеет право также устанавливать опеку над теми, кто своей расточительностью уничтожает обеспеченность своего существования и существования своей семьи, и осуществлять вместо них цель общества и их цель.

Прибавление. В Афинах существовал закон[1], предписывавший каждому гражданину отчитываться, на какие средства он живет; теперь же полагают, что это никого не касается. В самом деле, с одной стороны, каждый индивид есть для себя, но, с другой - он является также членом системы гражданского общества, и, поскольку каждый человек имеет право требовать от общества средства к существованию, оно должно защищать его и от него самого. Речь идет не только о голодной смерти, но и о более далеко идущей проблеме – о предотвращении образования черни [с. 269]. Так как гражданское общество обязано содержать индивидов, оно имеет также право заставлять их заботиться о средствах к существованию.

§ 241... Для бедных место семьи занимает всеобщая власть, помогая им в непосредственной нужде и борясь с их нежеланием работать, злобностью и другими пороками, порожденными их положением и чувством его неправомерности.

§ 242. Субъективная сторона бедности и вообще всякого рода бедствий, которые могут постигнуть каждого индивида уже в его природной сфере, требует также как субъективной помощи в отношении особенных обстоятельств, так и сердечной любви. Это - та область, где при всех общих уста­новлениях остается место для моральности. Но так как эта помощь для себя и в ее действиях зависит от случайности, то усилия общества направлены на то, чтобы выявить и установить в нужде и оказываемой помощи всеобщее и сделать субъективную помощь менее необходимой.

Примечание. Случайность милостыни благотворительных учреждений, а также вечной лампады перед ликом святых и т.д. дополняется домами призрения, больницами, освещением улиц и т.д. Благотворительности остается еще достаточно дела, и желание, чтобы оказание помощи в нужде предостав­лялось только особенности сердца и случайности умонастроения и осведом­ленности, представление, будто обязательные всеобщие распоряжения являются оскорблением и обидой, - не более чем ложное воззрение. Напротив, состояние общества следует признать тем совершеннее, чем меньше инди­виду приходится делать для себя, согласно своему особенному мнению по сравнению с тем, что выполняется путем всеобщих мероприятий [с. 270]...

§ 244. В тех случаях, когда жизнь большой массы людей оказывается ниже известного уровня существования, который сам собой устанавливается как необходимый для члена общества, а это ведет к потере чувства права, правомерности и чести обеспечивать свое существование собственной деятельнос­тью и собственным трудом, возникает чернь, что, в свою очередь, способствует концентрации несметных богатств в немногих руках.

Прибавление. Самый низкий уровень жизни, жизнь черни, устанавлива­ется сам собой; однако у различных народов этот минимум очень различен. В Англии даже последний бедняк полагает, что обладает правом; это - нечто совсем иное, чем то, что удовлетворяет бедняков в других странах. Бедность сама по себе никого не делает чернью; чернь определяется лишь связанным с бедностью умонастроением, внутренним возмущением, направленным против богатых, против общества, правительства и т.д. Далее, с этим связано и то, что человек, зависящий от случайности, становится легкомысленным и уклоняется от работы, как, например, неаполитанские лаццарони. Тем самым в черни возникает зло, которое состоит в том, что у нее отсутствует честь, заставляющая человека обеспечивать свое существование собственным трудом, и она тем не менее претендует на обеспечение своего существования как на свое право. Природе человек не может предъявлять свои права, но в обществе лишения тотчас же принимают форму неправа по отношению к тому или другому классу. Важный вопрос, как устранить бедность, волнует и мучит преимущественно современное общество [с. 271]

§ 245. Если возложить на богатые классы прямую обязанность сохранить для обедневшей массы населения подобающий уровень жизни или если бы для этого нашлись прямые средства в другой публичной собственности (в богатых лечебницах, благотворительных учреждениях, монастырях), то существование нуждающихся было бы обеспечено без опосредования его трудом, что противоречило бы принципу гражданского общества и чувству независимости и чести его индивидов; если бы эти средства были опосредованы трудом (предоставлением работы), то увеличилась бы масса продуктов, преизбыток которых при отсутствии потребителей, самостоятельно производящих соответственно потреблению, и составляет то зло, которое обоими названными способами лишь увеличилось бы. В этом сказывается, что при чрезмерном богатстве гражданское общество недостаточно богато, т.е. не обладает достаточным собственным достоянием, чтобы препятствовать возникновению преизбытка и возникновению черни.

Примечание. Эти явления можно изучить в большом масштабе на примере Англии, там же конкретно проявляются результаты, к которым привели налоги в пользу бедных, огромное число благотворительных учреждений и столь безграничная благотворительность частных лиц, в частности, и упразднение корпораций. Опыт показал, что там (особенно в Шотландии) наилучшим средством против бедности, и особенно против утраты стыда и чести, этих субъективных основ общества, против лени, расточительства и т.д. - всего того, что создаст чернь, является предоставить бедных их судьбе и дать им возможность открыто нищенствовать.

§ 246. Через эту свою диалектику гражданское общество выходит за свои пределы, прежде всего за пределы этого определенного общества, чтобы искать потребителей и необходимые средства к существованию у других народов, обладающих меньшим количеством тех средств, которые у него имеются в избытке, или меньшим прилежанием и умением [с. 272].

§ 249. Полицейское попечение осуществляет и сохраняет прежде все содержащееся в особенности гражданского общества всеобщее как внешний порядок и установления для защиты и безопасности масс от особенных целей и интересов, существующих в этом всеобщем; равным образом оно в качестве высшего руководства заботится об интересах (§ 246), выходящих за пределы гражданского общества. Так как, согласно идее, особенность сама делает целью и предметом своей воли и деятельности это всеобщее, присутствующее в ее имманентных интересах, то нравственное возвращается в гражданское общество как имманентное; это составляет определение корпорации [с. 274].

Г. СПЕНСЕР (1820-1903)

[основные обязанности государства]

Г. Спенсер в соответствии со своими взглядами на происхождение государства говорит об основных обязанностях этого социального института (защита от внешних и внутренних врагов). Далее философ приходит к выводу о необходимом ограничении пределов государственной власти.

Г. СПЕНСЕР. СИНТЕТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

(В СОКРАЩЕННОМ ИЗЛОЖЕНИИ ГОВАРДА КОЛЛИНЗА)

Пер. с англ. Киев: Ника-Центр, 1997. 512 с. (Серия «Познание». Вып. 2)

V. 29. XXV. Обязанности государства

§ 356. Обзор исторических данных и наблюдение за жизнью низших рас показывают, что, во-первых, там, где не было и нет войны, не существует и правительства; во-вторых, войны приводят к появлению авторитетного вождя; в-третьих, когда власть этого вождя достаточно укрепится, он начинает подчинять себе и невоенную деятельность индивидов: он превращается в короля. Таким образом, правительство возникает и развивается вследствие наступательной и оборонительной войны общества против других обществ. Первичная обязанность правительствующей силы есть национальная защита.

§ 357. Многие простые общества постоянно существовали без всяких попыток правящей власти оградить индивидов друг от друга; даже многие слож­ности общества долго существовали при подобных условиях. Государство не вмешивалось в распри индивидов: каждый защищал себя, как мог. Защита общества против внешних врагов не только есть первичная обязанность го­сударства, но есть еще и источник вторичной его обязанности, развившейся из нее путем дифференциации и заключающейся в защите индивидов друг от друга. В самом деле, даже на самых ранних ступенях общественного развития обида, нанесенная индивиду, считалась обидой всей семьи и вызывала месть этой семьи всем членам той семьи, к которой принадлежал обидчик; таким образом, права индивидов охранялись путем частных войн между се­мьями, войн, совершенно аналогичных племенным войнам. Кроме того, когда власть правителя достаточно укрепилась, то он стал заботиться о под­держании внутреннего спокойствия вследствие того обстоятельства, что всякое нарушение внутреннего порядка уменьшает способность общества бо­роться с внешними врагами. С ослаблением милитаризма первичная обязан­ность государства все уменьшалась, а вторичная все увеличивалась.

§ 358. Легко показать дедуктивным путем, что именно в этой защите от внешних врагов и охране от внутренних врагов и заключаются основные обязанности государства.

§ 359. Обязанность государства быть готовым для защиты от внешних врагов признается всеми в достаточной мере. Но этого нельзя сказать относительно обязанности его охранять интересы индивидов; так, например, весьма многие не признают, что государство должно отправлять правосудие даром, обыкновенно утверждают, что если бы тяжущиеся стороны не несли убытков, то судебные места были бы наводнены бесчисленным множеством дел; при этом, однако, забывают, что при бесплатном судебном разбирательстве число преступлений уменьшилось бы и что плательщики податей имеют право на внимание государства к их интересам.

§ 360. Нужно еще упомянуть об обязанности государства заботиться о территории: об ее улучшении, о путях сообщения и т.п. [с. 490].

§ 361. В чем состоит общая черта всех этих обязанностей государства? Очевидно, в поддержании условий, необходимых для полного развития жизни. Основной обязанностью государства является охранение основного условия существования - соответствия между деятельностью и ее результатами для самого деятеля [с. 491].

В.С СОЛОВЬЕВ (1853-1900)

[задачи государства]

С точки зрения своей концепции, взглядов на соотношение нравственности с правом, государством, на значение религии В.С. Соловьев говорит о задачах государства (о соотношении права и нравственности, о понимании государства, об отношении церкви к государству, необходимость государственного регулирования экономики).

В.С. СОЛОВЬЕВ. ОПРАВДАНИЕ ДОБРА. НРАВСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ

Соч.: В 2 т. / Сост. общ. ред и вступ. ст. А.Ф. Лосева и А.В. Гулыги. Прим. С.Л. Кравца и др. М.: Мысль, 1990. Т. 1. С. 47-548

III. 19. XVI. Связь права с нравственностью дает возможность говорить и о христианском государстве.... С христианской точки зрения государство есть только часть в организации собирательного человека, - часть, обусловленная другою, высшей частью - церковью, от которой оно получает свое освящение и окончательное назначение - служит косвенным образом в своей мирской области и своими средствами той [с. 529] абсолютной цели, которую прямо ставит церковь, - приготовлению человека и всей земли к Царству Божию. Отсюда две главные задачи государства - консервативная и прогрессивная, охранять основы общежития, без которых человечество могло бы существовать, и затем улучшать условия этого существования, содействуя свободному развитию всех человеческих сил, которые должны стать носительницами будущего совершенного состояния и без которых, следовательно, Царство Божие не могло бы осуществиться в человечестве. Ясно, что без консервативной деятельности государства человечество распалось бы и некому было бы войти в полноту высшей жизни, так без прогрессивной дея­тельности государства человечество оставалось бы всегда на одной ступени исторического процесса, никогда не достигло бы до способности окончательно принять или отвергнуть Царство Божие, и, следовательно, людям не для чего было бы жить [с. 530].

16. I. Несостоятельность ортодоксальной политической экономии (либеральной или, точнее, анархической) заключается в том, что она отделяет принципиально область хозяйственную от нравственной, а несостоятель­ность всякого социализма заключается в том, что он допускает между этими двумя различными, хотя и нераздельными областями более или менее полное смешение, или ложное единство.

II. Безнравственно по существу всякое практическое утверждение чего­-нибудь вне его должной связи или соотношения со всем. Так, когда частная, обусловленная и потому зависимая деятельность утверждается сама по себе, как безусловно самостоятельная и целая жизненная сфера, то такое утверждение, будучи в теории ложным, на деле безнравственно и может порождать только бедствия и грехи.

Признавать в человеке только деятеля экономического - производителя, собственника и потребителя вещественных благ - есть точка зрения ложная и безнравственная. Упомянутые функции не имеют сами по себе значения для человека и нисколько не выражают его существа и достоинства. Производительный труд, [с. 407] обладание и пользование его результатами пред­ставляют одну из сторон в жизни человека или одну из сфер его деятельности, но истинно человеческий интерес вызывается здесь только тем, как и для чего человек действует в этой определенной области. Как свободная игра химических процессов может происходить только в трупе, а в живом теле эти процессы связаны и определены целями органическими, так точно свободная игра экономических факторов и законов возможна только в обществе мертвом и разлагающемся, а в живом и имеющем будущность хозяйственные элементы связаны и определены целями нравственными, и провозглашать здесь laissez faire, lalssez passer - значит говорить обществу: умри и разлагайся! [с.408]...

III. Так как подчинение материальных интересов и отношений в человеческом обществе каким-то особым, от себя действующим экономическим законам есть лишь вымысел плохой метафизики, не имеющий и тени осно­вания в действительности, то в силе остается общее требование разума и совести, чтобы и эта область подчинялась высшему нравственному началу, чтобы и в хозяйственной своей жизни общество было организованным осу­ществлением добра.

Никаких самостоятельных экономических законов, никакой экономической необходимости нет и быть не может, потому что явления хозяйственного порядка мыслимы только как деятельности человека - существа нравственного и способного подчинять все свои действия мотивам чистого добра. Самостоятельный и безусловный закон для человека как такого один - нравственный, и необходимость одна - нравственная. Особенность и самостоятельность хозяйственной сферы отношений заключается не в том, _ что имеет свои роковые законы, а в том, что она представляет по существу своих отношений особое, своеобразное поприще для применения единого нравственного закона, как земля отличается от других планет не тем, что имеет какой-нибудь свой самобытный источник света (чего у нее в действительности нет), а только тем, что по своему месту в Солнечной системе она особым, определенным образом воспринимает и отражает единый общий свет Солнца [с. 412].

Г.Ф. ШЕРШЕНЕВИЧ (1863-1912)

[о целях и задачах государства]

Г.Ф. ШЕРШЕНЕВИЧ. ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Вып. 1- 4. М., 1910-1912. 805 с. (Вып. 1)

Вопрос о цели государства издавна занимал внимание как философов, так и политических писателей. Только в Новейшее время этот вопрос стал несколько стушевываться.

Самая постановка вопроса может быть двоякая. Можно спрашивать, зачем существует государство, какая цель того общения, которое носит название государства? Иначе ставится вопрос, когда отыскивают, какие цели преследует существующее государство? В первом случае речь идет об абсолютной цели, во втором - об относительной.

Существует, однако, течение мысли, отрицающее самый вопрос о цели государства. С одной стороны, такое сомнение в цели вырастает в политической подкладке, потому что вопросы о цели возбуждают политическую критику. В реакционный период начала XIX века некоторые государствоведы, как, например, Геллер, отвергали совершенно цели государства. С друга, стороны, отрицание строилось на чисто научной почве. Если рассматривать государство, как организм, то вопрос о его цели так же мало уместен, как и вопрос о цели человека [с. 241] или иного органического индивида. Но в государстве, его устройстве и деятельности, проявляется несомненно воля отдельных людей, и потому вопрос о цели не может быть устранен. Все дело в постановке вопроса.

Поиски абсолютной цели направлены к установлению единой, вытекающей из самого существа государства, цели, которая всегда и всюду, во всех исторических формах проявления государства, остается неизменной. Такая цель устанавливалась не эмпирически, а чисто рационалистически, она вытекала не из наблюдения над фактами действительной жизни, а из идеала совершенного государства. Практическое побуждение к отысканию абсолютной цели заключалось в определении дедуктивным путем тех задач, которые должна преследовать государственная власть. Так, в древности Платон и Аристотель полагали, что целью всякого государства является утверждение нравственности, - взгляд, поддержанный в Новейшее время Гегелем. По воззрению св. Августина, христианское государство должно быть отражением царствия Божия, - и в Новейшее время Фр. Шталь определяет, что цель государства «не только осуществление нравственного порядка, но служение и покорность пред лицом Бога, а также установление царства во славу Божию»[2]. Если государство есть результат соглашения людей, как учила договорная теория, то цель его может быть только общее благо (Гуго Гроций), общая безопасность (Гоббс), общая свобода (Руссо).

Абсолютная цель дружно отвергается в современной науке. Вместо того выдвигаются относительные цели, которые преследуют то или иное государство или группа государств, применительно к историческим условиям своего положения. Очевидно, что дело идет не о цели государства, а о государствен­ных целях, не о цели существования, а о цели деятельности. Впрочем, неко­торые предлагают даже вовсе не упоминать о целях. «Было бы положительно лучше и уместнее совсем не говорить о цели государства, но исследовать, какие функции государства следует признать естественными [с. 242] и соот­ветствующими понятию о нем, и какие по его природе должны быть исклю­чены»[3]. Но предлагаемая Лассоном замена вопроса о целях вопросом о функциях не может быть принята. Можно признать, например, что право есть функция государства, но это не значит, что целью государства признается установление и охрана права. По мнению Рихарда Шмидта, «правильнее ста­вить вопрос о задачах государства, нежели о его цели»[4]. Действительно, когда говорят о целях государственных, то имеют в виду те задачи, какие ставит себе государство в данных исторических условиях. Притом, если в известный исторический момент перед государством встает особая задача, то это не значит, что все другие задачи устраняются. Историческую задачу следует по­нимать в смысле вопроса, вставшего с особенной настойчивостью в данное время, потребовавшего особого напряжения государственных сил, наложившего на строй и управление государства свою печать, и придавшего государ­ству исторический тип.

Однако, если государство в разные времена преследует различные задачи, то объяснение тому заключается в инстинкте политического самосохранения, который действует всегда и всюду, где есть государство, но не как абсолютная цель, а как постоянная причина [с. 243]....

Невозможно сомневаться, что инстинкт политического самосохранения является в истории главным двигателем культурного развития [с. 244].

Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (1828-1889)

[об экономической деятельности государства]

Николай Гаврилович Чернышевский не был юристом по образованию, но государ­ству, праву и законодательству уделил серьезное внимание. Приводимые ниже положения до настоящего времени являются предметом дискуссии.

Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ДЕЯТEЛЬНОСТЬ И ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

Полн. собр. соч.: В 15 т. М., 1950. Т. V.

Благоприятна ли для личной свободы теория laissez faire, laissez passer? ­Может ли государство, если бы и захотело, не иметь чрезвычайно сильного влияния на экономическую деятельность частного лица? - При каких условиях прямое вмешательство законодательства и экономические отношения бывает полезно для личной свободы?

... Мы на время вполне принимаем за совершенную истину всею теорию laissez faire, laissez passer в самом точном и безусловном ее выражении. Вот она:

Экономической деятельности отдельного лица должна быть предоставлена совершенная свобода. Общество не имеет права налагать на нее никаких стеснений. Государство не имеет права заниматься ни одним из тех предметов деятельности, которые осуществляются или могут быть осуществлены силами отдельного лица. Государство существует только для ограждения безопаснос­ти частных лиц и для отвращения стеснений, которые могли бы мешать пол­нейшему развитию частной деятельности. Иначе говоря, заботе государства подлежит только то, что не достигается и не может быть достигнуто деятель­ностью частных лиц; иначе сказать, государство есть только страж безопас­ности частных лиц; безусловная свобода для деятельности частного лица есть верховный принцип общества, и государство должно иметь существование и деятельность только в той мере, какая нужна для осуществления этого вер­ховного принципа. Иначе сказать, идеал государственной деятельности есть нуль, и чем ближе может оно подойти к этому, тем лучше для общества»...

«Государство существует только для ограждения частных лиц и для отвращения стеснений, которые могли бы мешать полнейшему развитию част­ной деятельности». Только для этого, больше ни для чего. Но и тут хлопот ему будет довольно. «Ограждение безопасности», - в старину, когда люди были глупы, они думали, что безопасность может быть достаточно ограждена карательными средствами (это я говорю как отсталый экономист, а если б я не был связан уговором держаться отсталых мнений, я полагал бы, что и в старину люди не были слишком глупы и никогда этого не думали); но теперь каждый знает, что этого мало...

.. Я полагал бы также, что нужно заботиться об отнятии привлекательности у пороков, доводящих до нищеты. Наконец, я полагал бы, что можно было бы заботиться о смягчении нравов. Согласны ли вы на это? Если так, государству будет очень много дела...

Мы недовольны теорией невмешательства власти в экономические отношения вовсе не потому, что были противниками личной самостоятельности. Напротив, именно потому и не нравится нам эта теория, что приводит к результатам совершенно противным своему ожиданию. Желая ограничить деятельность государства одной заботой о безопасности, она между тем предает на полный произвол его всю частную жизнь, дает ему полное право совершенно подавлять личность. В самом деле, что нельзя оправдать под предлогом охранения порядка, и какие меры из всех, кажущихся стеснительными в глазах просвещенного человека, не представляются нужными для охранения общественной безопасности людям менее просвещенным. Реакция всегда являлась для поддержания общественной безопасности. Деспотизм, открытый нами в теории, виден на практике в обществах Западной Европы: повсюду были найдены необходимыми террористические меры для восстановления порядка....

Мы думаем, что если государственная забота будет разделяться на все отрасли жизни, а не сосредоточиваться на этой одной, частная инициатива будет иметь более побуждений к развитию той своей функции, которая до сих пор оставалась особенно слаба. Мы думаем, что деятельность государства в экономической сфере вовсе не так опасна для личной самостоятельности, как в деле охранения безопасности, потому что в экономической сфере частная инициатива чрезвычайно сильна и не может быть подавлена никаким вмешательством.

…Для чего возникает государство и правительство, служащее органом его? Некоторые предполагают для государства цель более высокую, нежели потребности отдельных лиц, - именно осуществление отвлеченных идей справедливости, правды и т.п. Нет сомнения, что из такого принципа очень легко выводить для государства права более обширные, нежели из другой теории, которая говорит только о пользе частных лиц; но вообще мы держимся последней и выше человеческой личности не принимаем на земном шаре ничего. Будем же говорить об обязанности государства с этой точки зрения, которую принимают почти все экономисты, и в том числе все экономисты отсталой, школы. Государство, по нашему мнению, существует только для блага частных лиц; в этом не станут спорить с нами люди, осуждающие нас за привязанность к общинному владению.

... Но едва ли напрасно мы говорим о том, что каждое действие государственной власти, к какой бы сфере ни относилось оно прямым образом, к военной или дипломатической, к полицейской или судебной, непременно производит соответствующую перемену в экономических отношениях, непременно сопровождается передачей известной массы дохода и, следовательно, капитала из рук одних частных людей в руки других частных людей, - напрасно выставляли мы эту сторону всех без исключения правительственных действий в доказательство того, что экономическая сторона частной деятельности никак не может находиться в огромной зависимости от правительства. Есть другой факт, прямым образом установляющий эту зависи­мость. Никто еще никогда не сомневался в неизбежной связи идеи государства с идеей налогов и податей. Формы государственной власти могут быть чрезвычайно различны, состав бюджета также, но всегда и везде госу­дарственная власть имела в своем распоряжении бюджет, всегда она определяла налоги и подати, везде определяла предметы их расходования. В этом отношении все равно, - неограниченный ли монарх или конституционный парламент, или собрание всего народа называется государственной властью; во всяком случае каждый частный человек должен платить налоги и под­вергаться пошлинам, какие установит государственная власть. Надобно ли говорить, в какую великую зависимость от государства ставится через это имущество каждого частного человека и вся его экономическая деятельность?..

…Ненавистны и несправедливы всякие исключительные меры, обращенные на одно лицо в его выгоду или невыгоду, все равно. Но когда налог одинаково ложится на всех, до кого может касаться, в нем нет несправедливости, это всеми признано. А между тем что такое налог? Он берет у частного лица в пользу государства известную долю доходов, то есть известную долю капитала.... В экономическом отношении налог совершенно равняется тому, как если бы соответственная доля имущества была обращена из частной собственности в государственную.

... Мы уже видим, каково должно быть вообще влияние государственного

участия на экономические отношения. Оно должно стремиться к тому, чтобы выгоды общественной жизни распределялись между членами общества как можно равномернее, а убытки ложились на тех, кто легче их может вынести. Только в этом направлении можно доставлять людям при данном размере рационального богатства наибольшую сумму благосостояния...

…Для каждой деятельности не только должны существовать законы, но именно должны существовать специальные законы, относящиеся только к ней и не касающиеся других деятельностей. Для семейного быта неудовлетворительны законы, определяющие вообще отношения между частными людьми по их политическим правам; и наоборот, для политических отноше­ний между независимыми людьми неудовлетворительны семейные законы. Опять было бы странным нарушением и аналогии с другими деятельностями, и основного общественного принципа, если бы экономическая деятельность не нуждалась в своих специальный законах, могла бы удовлетворяться теми правилами, какие существуют для других деятельностей.

Пусть правительство улучшает пути сообщения, охраняет безопасность лиц и собственности, - тогда промышленность будет развиваться; пусть оно облегчит и обеспечит взыскания по кредитным обязательствам, и тогда процент займов понизится. Из того, что регламентация вредна, не следует, чтобы правительство не могло найти других законодательных мер, ведущих к тому же, что безуспешно хотела и не умела делать регламентация.

... Поддерживая средневековые учреждения, находящиеся в нелепом раз­ладе с нынешними потребностями, или оставляя важные отрасли обществен­ной жизни без всяких учреждений, теория laissez faire, laissez passer мешает возникновению разумного законодательства. К каким последствиям ведет отсутствие или нелепость законов, вещь известная: возникает неурядица, на каждом шагу грозит опасность имуществам, лицам и всему общественному устройству; общество принуждено прибегать к спасительному полицейскому надзору и беспрерывным насильственным мерам для своего охранения. Возникает множество стеснений из нелепого положения дел; каждым новым стеснением нелепость увеличивается; из каждого насилия или придирки возникает необходимость новым стеснений и придирок; словом сказать, отсутствие законов порождает регламентацию. Вот таким образом теория невмешательства государственной власти в экономические отношения, одной рукой поражая регламентацию, другой поддерживает ее…