Национальный характер не судьба, а ресурс для проектирования

«Менеджеры… имеют дело с людьми непривычными к системному занудному труду. Они привыкли к истероидному типу рабочего действия, который нам как нации весьма свойствен. Если эту драму вовремя “поймать”, то можно обойтись без катастроф».

У Вячеслава Глазычева накопилось множество остроумных обобщений по поводу русского (советского и проч.) национального характера. Но он был бесконечно далек от опостылевшей уже ругани в адрес своего народа и своей культуры в жанре «только в этой стране…». Как, впрочем, и от квасного патриотизма. В его репликах по поводу нашего уклада, характера или менталитета всегда был, во-первых, парадокс, преодоление стереотипа, во-вторых, указание на возможное использование при проектировании или хотя бы для минимизации ущерба от тех или иных «свойств нас как нации».

«У нас сегодня все перемешано, и это гигантское преимущество!» — говорил Глазычев и рассказывал о том, что больше всего удивило в Москве начала 90-х его коллег-урбанистов из Англии и Германии. Не нищета — им доводилось работать в бедных кварталах Шеффилда. «Такой среды, — сказали они, — не может быть. Среды, в которой на одной лестничной площадке живут университетский профессор, многодетная мать и вечно пьяный сантехник. Такого в мире больше нигде нет. Второе суждение: «В этой среде у людей не может быть чувства собственного достоинства, но оно есть».

Или вот еще парадокс национального характера: «Сколько бы ни говорилось в СМИ об ожесточении сердец, падении морали и прочей чепухе, факты свидетельствуют об обратном — русскому капитализму русское милосердие мешает!» И Глазычев приводил пример ученого, который занялся бизнесом, но «из гуманитарных соображений продолжает преподавать студентам в университете, а из чистого милосердия не увольняет больше половины своих работников».

А вот еще блестящий афоризм про политические проблемы нашей культуры: «Смотрите, у нас есть глагол “компрометировать”, мы его заимствовали еще при Елизавете Петровне очень быстренько… А вот глагола “компромировать” у нас нет. Мы идем на компромисс, как на эшафот».