Системный

1. Дальнейшее повышение эффективности общесоциальной и правоохранительной деятельности по профилактике преступлений требует углубленного изучения причин преступности, факторов, влияющих на ее уровень, структуру, динамику.

В соответствии с марксистско-ленинской теорией советская криминология различает преступность как социальное явление, несводимое к сумме преступных деяний, и преступление как акт индивидуального поведения. За последние годы опубликовано значительное число работ, посвященных криминологическому исследованию отдельных видов преступлений, взаимосвязям преступности с некоторыми социальными процессами (урбанизацией, миграцией и др.), индивидуальному преступному поведению, однако анализу преступности как относительно самостоятельного социального явления, как системы, до сих пор уделяется неоправданно мало внимания. Между тем системное исследование общественных процессов становится одним из требований современной науки.

Дальнейшее развитие криминологической теории с неизбежностью требует более глубокого исследования преступности как социального явления, как формы проявления общественной субстанции (совокупности общественных отношений), социального целого. При этом следует исходить из того, что: а) системный анализ — не дань моде, а один из необходимых общенаучных принципов исследования сложных (особенно биологических и социальных) объектов в их целостности, взаимосвязях, функционировании и развитии; б) системный метод — не альтернатива диалектическому, а его проявление применительно к такому предмету познания, который суть системный объект; в) в настоящее время приходится говорить лишь о подходе к системному анализу преступности. Это объясняется и общегносеологическими трудностями,1 и чрезвычайной сложностью социальных явлений, и наличным уровнем разработки системных исследований в общественных науках, и сказывающейся до сих пор «юридизацией» проблем преступности.

2. Сложность системного анализа преступности усугубляется неоднозначным ее пониманием. Большинство советских криминологов, исходя из классовой обусловленности и исторически преходящего характера преступности, определяют ее в качестве совокупности преступлений, совершенных в данном обществе в определенное время. Однако такое понимание преступности подменяет «сущностное: определение специфического социального явления описанием его эмпирических проявлений, а система определяется лишь как совокупность ее элементов. Более точно определение: «Преступность — это классово обусловленное, исторически преходящее социальное явление, выражающееся (курсив наш. — Я. Г.) в совокупности деяний, признанных общественно опасными и уголовно наказуемыми в данном обществе и в данный период времени».2. Представляется перспективным понимание преступности как одного из видов социзльео обусловленного поведения, отклоняющегося от предписаний уголовно-правовых норм.3. При этом отражаются и «сущностное», «родовое» определение преступности (социально обусловленное отклоняющееся поведение) и его видовое отличие (отклонение от предписаний уголовного закона).

Сложность определения понятия «преступность» во многом объясняется тем, что, во-первых, в силу исторической относительности, постоянной изменчивости и качественной, содержательной неоднородности деяний, признаваемых преступными, невозможно определить преступность, исходя из признаков, обусловленных самой «природой» исследуемого предмета, в категориях, основанных на внутренне присущих явлению свойствах. Во-вторых, всякое определение преступности включает такой «формальный» момент, как противоправность.4 В этом смысле «само по себе право не только может наказывать за преступления, но и выдумывать их».5

Не стремясь к дефинициям, примем в качестве рабочего понимание преступности как порожденного классовым, социально неоднородным обществом негативно отклоняющегося поведения, достигшего степени общественной опасности, определяемой уголовным законом.

Рассмотрим далее систему «преступление» как подсистему преступности и систему «преступность» в контексте метасистемы «общество».

3. На первой ступени познания, на уровне предметного, непосредственного знания предметом изучения выступает отдельно взятое, индивидуальное, непосредственно воспринимаемое явление. В данном случае — преступление. Преступление само суть система.6 Она характеризуется определенной структурой, элементным составом (состав преступления). Это целостная (не суммативная) система. Каждый ее элемент выступает именно как специфическая часть данной системы (субъект и объект преступления, объективная его сторона и т. д.).

Анализируемое в динамике преступление имеет определенные стадии развития, понимаемые в уголовно-правовом смысле (приготовление, покушение и т. п.), психологическом (стимул — реакция; проба — операция — проба — результат; среда — личность — действие) или же управленческом (целеполагание — принятие решения — организация исполнения и т. д.). Можно различать генезис преступного акта, сам акт, прогноз индивидуального поведения, в том числе преступного.

Преступление выполняет функций, в которых проявляется его качественная определенность. Однако здесь мы сталкиваемся с известными трудностями. Так, один и тот же по содержанию поступок в различных обществах, в разное время, в различном социальном контексте может расцениваться как антиобщественный (в том числе преступный), социально нейтральный или же общественно одобряемый. Это обусловлено двойственностью качественной определенности социальных явлений. В «Капитале» К. Маркс подробно исследует двойственный характер товара и труда (как потребительной стоимости и меновой). «Товар есть прежде всего внешний предмет, вещь, которая, благодаря ее свойствам, удовлетворяет какие-либо человеческие потребности. Природа этих потребностей, — порождаются ли они, например, желудком или фантазией, — ничего не изменяет в деле. Дело также не в том, как именно удовлетворяет данная вещь человеческую потребность: непосредственно ли, как жизненное средство, т. е. как предмет потребления, или окольным путем, как средство производства».7

Преступный акт, как и любой другой, направлен на удовлетворение определенных потребностей: потребностей в вещах (выступающих в свою очередь средством удовлетворения каких-то потребностей) или же в самоутверждении (предельный случай самоутверждения — убийство8), потребностей «естественных» (например, вызываемых половым инстинктом) или же «возвышенных» (что в некоторых случаях приводит к угону автомобилей или краже книг). Таким образом, функциональное, предметное качество преступления определяется содержанием, «полезностью» акта в целях удовлетворения индивидом определенной потребности.

Однако это качество для понятия «преступление» не является специфическим. Социальное качество «второго порядка», выражающее интегративные свойства всех преступлений (не принадлежащие непосредственно отдельным преступным актам как таковым), преступление «получает» лишь будучи опосредованным совокупностью общественных отношений данного социального целого (само по себе выступая как отношение). Тем самым для отыскания интегративного, специфицирующего качества необходимо выйти за пределы конкретного единичного акта (преступления).

4. Системой является и. преступность. В пей «можно обнаружить все необходимые признаки системы: ее элементы — отдельные преступления и группы преступлений, специфическая связь которых создает не просто суммарное образование, а нечто обладающее новыми признаками и качественно иное по своему содержанию».9 В зависимости от «среза» системного анализа в качестве элементов преступности выступают отдельные преступления и их группы; субъекты, объекты, действия; отношения по поводу нарушений определенных общественных отношений.

К признакам преступности как системы относятся: сложность, динамичность, открытость, целостность, незавершенность, иеимманентность, элементарноавтономность, расчлененность, вариативность, неминимальность, стационарность, стабильность, неупорядоченность.10 Не ставя задачу дать оценку этим классификационным критериям и тем более их анализ, отметим лишь, что, обладая системными свойствами, преступность может быть исследована не только на качественном уровне, но и при помощи формально-логической процедуры.11

Между компонентами (элементами и группами элементов) системы «преступность» существуют определенные отношения. Так, издавна и в различных странах отмечалась обратная корреляционная связь между преступностью насильственной и корыстной в зависимости от экономических факторов, а также «сезонных колебаний».Наблюдается относительно устойчивая (хотя и различная для разных стран) доля тяжких насильственных преступлений в общей структуре преступности, вполне определенная доля молодежной и женской преступности, доля рецидива и т. п. Истори­чески изменяется роль и доля неосторожных преступлений.

Структура преступности относится к числу ее важнейших характеристик (наряду с состоянием, уровнем и динамикой), отражая качественные ее особенности на различных этапах общественного развития. Достаточно напомнить о таких принципиальных изменениях структуры преступности за годы Советской власти, как резкое сокращение государственных преступлений, почти полное преодоление профессиональной преступности, а также таких опаснейших проявлений, как бандитизм. Вместе с тем в ходе научно-технического прогресса возрастает относительная доля и опасность ряда неосторожных преступлений, связанных с созданием и функционированием современных транспортных средств, атомной энергетики и т. д. Динамика насильственных преступлений тесно связана с состоянием молодежной преступности, социальными преобразованиями (и недостатками) в сфере быта и досуга. Повышение благосостояния трудящихся при одновременном сохранении дефицита ряда «престижных» товаров может привести к относительному росту преступлений в сфере торговли и т. п.

Наконец, существуют определенные связи и отношения между преступностью и другими социальными явлениями: экономическими кризисами, войнами, алкоголизацией, самоубийствами, психическими заболеваниями и т. п. Причем характер этих взаимосвязей не однозначен и далеко не всегда соответствует обыденным о них представлениям.12

Статистически значимые отношения между компонентами преступности, а также между преступностью и другими социальными процессами (системами) лишний раз свидетельствуют о том, что преступность обладает таким важнейшим системным свойством, как целостность.

Наряду с этим преступность несет определенную функциональную нагрузку, характеризуется качественной определенностью, системным качеством, «получаемым» от общества и «передаваемым» своим элементам — отдельным преступлениям. Однако для рассмотрения этих вопросов с необходимостью приходится переходить к ме­тасистеме — обществу, в рамках которого только и можно понять преступность.

5. Люди и их совместная деятельность составляют естественную предпосылку общества как системы. Раз возникнув, общество развивается по законам целого: «Сама эта органическая система как совокупное целое имеет своп предпосылки, и ее развитие в направлении целостности состоит именно в том, чтобы подчинить себе все элементы общества или создать из него еще недостающие ей органы. Таким путем система в ходе исторического развития превращается в целостность».13 Теперь все отношения выступают как обусловленные обществом, а не как определенные природой.14

Движущей силой развития любой системы служат противоречия. Движущей силой общественного прогресса выступает противоречие между развитием производительных сил и характером производственных отношений (как формы их развития). Источник же развития производительных сил — противоречие между социально сформированными потребностями людей и социально же обусловленными средствами их удовлетворения, т. е. нужда, как неудовлетворенная потребность. Нужда побуждает общественного человека в результате предметной коллективной сознательной деятельности развивать производство: и производительные силы (их вещественные элементы и самое себя — рабочую силу) и производственные отношения.

Развитие всегда есть процесс созидающий, утверждающий и одновременно отрицающий, разрушающий. Новое всегда выступает отклонением от нормы, аномалией, присущей любой системе. «Если рассматривать отклонение в более широком плане, то оно тесно связано с изменчивостью и устойчивостью движения, с неоднородностью и однородностью материи. По-видимому, отклонение является элементарной и вместе с тем в определенном отношении наиболее общей формой (выражением) изменчивости, а также неоднородности объективного мира».15

Любое противоречие, любой процесс, система имеют свою «дурную сторону». «Сосуществование двух взаимно противоречащих сторон, их борьба и их слияние в новую категорию составляют сущность диалектического движения. Тот, кто ставит себе задачу устранения дурной стороны, уже одним этим сразу кладет конец диалектическому движению». Именно «дурная сторона, порождая борьбу, создает движение, которое образует историю».16

С развитием общества повышается уровень его организации, усиливаются процессы девиации, растут «возмущающие» информационные потоки.17. Девиантность как свойство общественной системы, охватывает социальное творчество и — как неизбежную, «дурную» сторону — социальную «патологию», дезорганизующие явления, роль которых в историческом процессе неоднозначна. Диалектическое противоречие между организацией и дезорганизацией, порядком и беспорядком, нормой и аномалией служит необходимым условием и источником развития.18 Девиантность обеспечивает состояние динамического равновесия и прогресса общества, его устойчивость через изменчивость. При этом отклонения не могут не быть «полярными»—позитивными и негативными. Другое дело, какой характер, какое содержание приобретает «дурная сторона» диалектики истории в той или иной общественно-экономической формации.

Формационное членение человеческой истории имеет огромное методологическое значение, ибо все социальные процессы, явления в конечном счете определяются общественными (прежде всего производственными) отношениями конкретной общественно-экономической формации.

Так, первобытное общество развивается крайне медленно. Отклонения (девиации) здесь минимальны. «Золотой век» не знал преступности как социального явления (что не исключало отдельных эксцессов, ставивших членов общества вне его), но он не знал и массового творчества (что не исключало «нечаянных» открытий, находок, эксцессов изобретательства).

Общественное разделение труда, классовая дифференциация, социальное неравенство, общественные отношения классового, социально неоднородного общества обусловили отклонения от нормы в форме как социального творчества (технического, научного, художественного, общественно-политического), так и антиобщественных проявлений — преступности и пьянства, наркотизма и самоубийств, проституции и аморализма. И если социальное творчество, революционная деятельность служат реальным двигателем, «локомотивом истории», то антиобщественные, негативные явления выступают побочным, хотя и неизбежным продуктом основного противоречия. Общественные отношения классово-антагонистического общества ограничивают поле социальных возможностей человека выполнением функциональных требований (норм) в зависимости от занимаемой им социальной позиции, места в системе обще­ственных отношений, общественного производства. В этих условиях преступность — лишь одно из выражений «внутреннего беспокойства» общества, одна из попыток выйти за пределы, сковывающие человека.

6. Чем же отличается преступность от других форм негативно отклоняющегося неведения? Можно ли вообще найти то видовое отличие, тот специфицирующий признак, качество, которое позволяет рассматривать ее как вполне определенную систему, независимо от содержательных различий преступных проявлений в разных общественно-экономических формациях? К. Маркс четко различал, что в изучаемых общественных явлениях составляет «всеобщее», проходящее через ряд формаций, а что особенное, конкретно-историческое, присущее определенной формации. Первые «качества» — функциональные, они отражают более или менее постоянные функции изучаемых процессов; вторые — специфику их проявлений в той или иной формации.

«Всеобщим» функциональным качеством преступности выступает общественная опасность, т. е. общественное отношение, отношение общества к определенным явлениям, действиям в их целокупности. Степень общественной опасности — та определяемая конкретным обществом грань, которая отделяет иные социально вредные проявления, формы негативно отклоняющегося поведения от преступности. Эта грань весьма подвижна. Преступность как социальное явление всецело определяется обществом, вплетена в систему общественных отношений данного социума, взаимодействует с иными социальными процессами (позитивными и негативными), составляя с ними единую ткань, мысленно «разорвать» которую нельзя, не нарушая самой ткани. Поэтому необходим анализ преступности в контексте более общей системы (метасистемы) и в связи с рядом «сопряженных» социальных процессов. Конкретно-со­держательные, формационные качества преступных деяний отражаются в уголовном законодательстве государств. Формальным же показателем меры преступного деяния служит уголовная санкция.

По отношению к конкретному обществу преступность выступает как подсистема, дезорганизующая функционирование системы. Она выражает негативную сторону реальных общественных отношений. Вместе с тем преступность в классовом обществе выполняет определенные функции: экономическую («общество порождает спрос на преступность, который удовлетворяется соответствующим предложением»19); политическую (форма протеста против существующих общественных отношений и институтов); культурологическую (как «средство» самоутверждения, как субкультура, как определенный образ жизни).

Неоднозначна с точки зрения развития общества и роль структурных компонентов преступности. Так, в структуре преступности классово-антагонистического общества можно выделить три группы поведенческих актов. Одни из них, безусловно, негативны, объективно препятствуют функционированию и развитию данного общества (убийства, изнасилования, политические преступления с целью реставрации отживших отношений и т. п.).

Другая группа действий, нарушая функционирование общества, таит в себе неосознанный протест против существующих общественных отношений и в качестве критического начала несет известную позитивную нагрузку. Именно в этом смысле преступление является «первой, наиболее грубой и самой бесплодной формой» возмущения, «самой примитивной, самой несознательной формой протеста».20 Примерами такого рода преступлений могут служить посягательства на частную собственность, в известном смысле движение луддитов.

Наконец, третья группа актов, признаваемых преступными — революционная деятельность, направленная против основ существующего порядка, а потому особо «опасная для функционирования данного общества, но позитивная, творчески преобразующая с точки зрения общественного прогресса. Это восстания рабов, крестьянские восстания, революционная деятельность пролетариата, а также преследуемое в уголовном порядке духовное творчество борцов с религиозным и политическим мракобесием и т. д.

7. Коммунизм призван преодолеть общественное разделение труда и порожденную им социальную неоднородность общества, неравенство и отчуждение. Отклоняющееся поведение как социальное явление изживает себя. Развитие «всех человеческих сил как таковых, безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу»2I станет «нормой» поведения универсальной,, всесторонне развитой личности. Девиантность социума примет иные формы, которые на сегодняшний день трудно предсказуемы.

Социализм — первая, переходная от капитализма фаза коммунистической общественно-экономической формации. Здесь прогрессивные формациониые процессы находятся в становлении и развитии, но еще не завершены. На основе обобществления средств производства ликвидированы частная собственность, классовый антагонизм, нищета и эксплуатация масс. Соответственно произошли прогрессивные изменения в уровне и структуре преступности. За годы Советской власти она сократилась в 3,5 раза, резко уменьшилась доля государственных преступлений, а некоторые из них исчезли полностью (диверсия, вредительство и др.). Вместе с тем при социализме сохраняется социально-экономическая неоднородность труда, порождающая социальную неоднородность, наличие классов и социальных групп. Объективно различное положение их в системе общественного производства обусловливает различное положение и в сфере политики, культуры, быта, потребления, в конечном счете определяет различные формы социально значимого (в том числе отклоняющегося) поведения. Результаты эмпирических исследований полностью подтверждают положение о неравномерном распределении различных форм отклоняющегося поведения, включая преступность, среди различных социальных групп. Так, относительно более «криминогенными» оказались группы малоквалифицированных рабочих, занятых преимущественно тяжелым физическим ручным трудом; рабочих на конвейере (монотонный труд); служащих без специального образования, работающих в сфере торговли и быта и т. п.22

Как следствие социальной неоднородности общества социальное неравенство — основной источник антиобщественных проявлений, в частности, потому, что реальные возможности («поле» возможностей, «шансы») удовлетворения потребностей все еще определяются местом индивида в системе общественных (прежде всего — производственных) отношений, занимаемой социальной позицией. Вообще в обусловленности антиобщественного, в том числе преступного, поведения решающим является не сам по себе уровень удовлетворения материальных и духовных потребностей, а степень различий («разрыв») в возможности их удовлетворения для разных социальных групп. В свое время К. Маркс заметил: «Как бы ни был мал какой-нибудь дом, но, пока окружающие его дома точно так же малы, он удовлетворяет всем предъявляемым к жилищу общественным требованиям. Но если рядом с маленьким домиком выра­стает дворец, то домик съеживается до размеров жалкой хижины». Более того, «как бы ни увеличивались размеры домика с прогрессом цивилизации, но если соседний дворец увеличивается в одинаковой или еще в большей степени, обитатель сравнительно маленького домика будет чувствовать себя в своих четырех стенах все более неуютно, все более неудовлетворенно, все более приниженно».23

Социальная неудовлетворенность (а следовательно, и попытки ее преодолеть, в том числе антиобщественным способом) порождается не столько «абсолютными», сколько относительными (по сравнению с другими представителями своего класса, социальной группы, а также другого класса, других социальных групп) возможностями удовлетворить свои потребности. Не удивительно поэтому, когда «при исследовании территориальных различий преступности... было установлено, что более неблагоприятное состояние преступности имеет место в том из сравниваемых регионов, где материальный уровень жизни населения по комплексу наиболее значимых показателей (средняя заработная плата, душевой денежный и реальный доход и т. д.) лучше, но зато значительнее контрастность (коэффициент разрыва) в уровне материальной обеспеченности отдельных социальных групп... Иными словами, состояние преступности коррелировалось не с уровнем материальной обеспеченности, а с различием в уровне обеспеченности, с размером, остротой этого различия».24

Тем самым главными направлениями социальной профилактики в социалистическом обществе являются: преодоление социальной неоднородности и переход к бесклассовому, социально однородному обществу; наиболее полное удовлетворение материальных и духовных потребностей населения; «расширение реальных возможностей для применения гражданами своих творческих сил, способностей и дарований, для всестороннего развития личности» (ст. 20 Конституции СССР); максимальное включение граждан в систему социалистических общественных отношений в сфере труда, политики, быта и досуга; коммунистическое воспитание трудящихся и формирование социалистического образа жизни