Глава 1. Последний рыцарь. Александр Мень

В последние годы в России издается множество религиозной и бого­словской литературы. Поток этот настолько велик, что я не сумел в нем разобраться и не нашел работ, прямо посвященных душе. Поэтому я опус­каю все это изобилие и начну с автора, который, безусловно, оставил след в моем сознании, а значит, и в сознании множества русских людей, пере­живших революцию 1991 года. Я говорю о священнике Александре Мене (1935-1990).

Странная и неожиданная фигура среди русских религиозных и обще­ственных деятелей советской поры. Человек огромной эрудиции, с 1959 года публиковался и в России и за рубежом. Много выступал перед общественно­стью, особенно после перестройки. Но в 1990 году был зверски убит...

Я не хочу вдаваться ни в то, за что он мог быть убит, ни в его взгляды на общественные и духовные вопросы. Ограничусь лишь тем понятием о душе, которое он нес в сознание русских людей. И поскольку он очень много выс­тупал, то я взял за основу именно его выступления и работы, опубликован­ные в периодических изданиях. Благо, они были собраны в отдельные сбор­ники.

Начну с того, что во время публичных выступлений для Меня вполне существовал вопрос о самопознании. Выступая в 1989 году на Центральном телевидении, он говорил о Вечных вопросах. И там он сказал:

«Человек свободен выбирать, по какому пути он пойдет. <...>

В свое время Сократ обратил внимание людей на слова, начертанные на фронтоне старинного храма: "Познай самого себя ". Так вот, сегодня, на рубеже XXI века, когда мы пережили чудовищные кровавые войны, столкновения, бури, потрясшие землю, когда мы стоим почти на грани мировой катастрофы, не пора ли нам задуматься над этим? Не пора ли снова эти вечные слова, указанные Сократом, поставить во главу угла? Кто ты, человек? Для чего ты существу­ешь на земле?» (Мень. Вечные вопросы // Тайна, с. 8—9).

Я сильно сомневаюсь, что самопознание действительно что-то значило для отца Александра. И не только потому, что это было сказано для массового воздействия на сознание людей, и даже не потому, что среди его работ я больше не встречал мыслей о самопознании. Возможно, что их просто

25 Заказ №1228 385

Круг пятый. Теология, или богословие — Слой второй — Часть вторая

обходили его издатели, которым нужно было другое. Но потому, что ему самому нужно было другое, если вы приглядитесь к приведенной выдержке.

Нельзя, помянув Сократа и приведя слова из Дельфийского храма «По­знай самого себя», тут же перевести это в требование познать другого. Точ­нее, можно, но в том случае, если ты выбираешь не самопознание, а воз­действие на сознание других людей.

Отец Александр был прекрасным человеком, но не человеком самопоз­нания, а общественным деятелем, бившимся в условиях коммунизма за сво­боду русских людей. Он, кстати, был весьма веротерпим и в своих пропове­дях. Строго придерживаясь христианского учения, он допускал возможность иных путей. Поэтому его рассказы о посмертном существовании и душе че­ловеческой, скорее, не исследования, а просветительство. И в силу этого они не глубоки, но зато очень точно обрисовывают самые расхожие пред­ставления российского богословия на этот предмет.

Как это ни удивительно, но в том же самом выступлении 1989 года Мень подымает вопросы о том, чем питается душа, на которых я расстался с Владимиром Лосским. Он говорит умно и красиво, но в еще большей мере зажигательно. И в этом я вижу его разницу с действительным богословом, который был мистиком, а не властителем дум. Впрочем, сравните сами.

«Мы все хорошо знаем, что тело человека здорово, когда находится в нор­мальной, естественной гармонии с природой: когда легкие дышат чистым возду­хом, когда у нас есть нормальная пища, когда мы выспались. Это наша связь с миром, с природой, с тем, что нас окружает. Если этого нет, наступает голод. Но почему мы не задумываемся над тем, как голодает наша душа?!

Чем мы ее питаем? А ведь она нуждается в пище не менее, чем тело. И для человека сегодня найти эту подлинную пищу, этот вечный хлеб, который будет питать наше сердце, — задача исключительно важная. <...>

Прикоснувшись к вечным вопросам, подойдя к ним без поверхностного пре­зрения, не отмахиваясь, не считая,что это удел праздных умом, "философов"— как иронично говорят иные люди, — мы должны признать, что это хлеб, это пища души, которой нам недостает.

Духовность есть та сфера, где рождаются вера, любовь, постижение красо­ты» (Там же, с. 10—11).

Для Меня это все сводилось к евангельскому пути, как он говорил. И я не случайно использовал слово «сводилось», потому что сведение множе­ства тропинок к одной дороге было приемом, который он использовал во всех своих работах. Он интересовался всем, что только могло возбудить лю­бопытство у современного русского человека. От магизма первобытности до экстрасенсорики. Но, рассказав о них вполне доброжелательно, он сводил свои проповеди к тому, что лучше все-таки заняться подобными поисками в рамках христианства.

Мень, постоянно решая просветительские задачи, вынужден был дока­зывать советскому общественному мнению несколько вещей, начиная с са­мых простых, вроде той, что душа существует. Для этого он подымал исто­рические источники, показывая, как об этом думали древние, например,

Глава 1. Последний рыцарь. Александр Менъ

Платон. Выискивал и приводил удачные ответы верующих ученых материа­листам. Вот пример такого полемического остроумия:

«Когда-то покойного архиепископа Луку Войно-Ясенецкого, известного врача-хирурга, спросили: "Неужели Вы верите в существование души в то время, как Вы столько раз вскрывали мертвое тело человека?" На что он ответил: "Я много раз вскрывал тело человека, но я никогда не видел в нем ни мысли, ни разума. Я видел только органы, мертвые органы ". Значит, в принципе невозмож­но увидеть то, что составляет самое существо человеческой природы» (Мень. Бессмертие // Тайна, с. 19—20).

В этом была поверхностность, как в тех диспутах, что воинствующие материалисты вели с попами сразу после революции. Побеждал не тот, кто ближе к истине, а тот, кто остроумнее. Но именно эта остроумная поверхно­стность и была нужна для победы в битве с общественным мнением. Поэто­му отец Александр не гнушался использовать для своих целей и книги уче­ных. К примеру, о «Жизни после жизни» Раймонда Моуди он говорит постоянно. Суть все та же, вернуть понятие о душе в современное мировоз­зрение.

«Много лет тому назад, еще задолго до выхода книги "Жизнь после жизни ", я сталкивался с подобными явлениями. Я записывал рассказы людей, которые скончались на операционном столе, но потом, благодаря усилиям реаниматоров, вернулись к жизни. И они мне рассказывали, как видели свое тело со стороны, слышали слова врачей, сестер, находившихся рядом, как переживали необыкно­венную, ни с чем не сравнимую легкость и чувство счастья, при этом ясно рабо­тала голова, смотревшая, так сказать, со стороны на свою физическую голову» (Там же, с. 20-21).

Мень спорил, доказывал, обращался к очевидностям или логике:

«Это вовсе не значит, что дух человека порождается его телом. Я с самого начала сказал вам, что существует качественное различие между нашим нема­териальным духом и материальным биологическим телом. У нас нет ни логичес­ких, ни фактических доказательств того, что материальное может создать духовное.

И если человек скажет вам, что со смертью тела душа больше не суще­ствует, это будет равнозначно тому, что вы перерезали провод и телефон за­молчал, а вы говорите, что там все умерли. Контакт кончился, но где доказа­тельства, что дух прекратил свое существование?» (Там же, с. 28).

Александр Мень родился в эпоху, которая почти уничтожила душу. И он избрал судьбу ее последнего защитника. Его деятельность — символ упадка древних знаний. Так мало о душе не знали никогда, и он вынужден говорить на ущербном языке своих современников. Но противоположности сходятся, и в силу этого он оказался и той основой, на которой вырастает новая наука о душе. Ведь он заполнил собою всю начальную ступень представлений о том, что такое душа и как ее понимает христианство.

Кстати, сам он был вовсе не так примитивен в своих понятиях, как вынужден был говорить с людьми. В большинстве своих работ он делает по­стоянные попытки вывести людей с первой ступени — простого принятия

Круг пятый. Теология, или богословие — Слой второй — Часть вторая

существования души — к следующим. Вот, например, прочитайте такие его слова из статьи «Бессмертие»:

«Я обращаю внимание каждого из вас, кому приходилось читать Евангелие, что Христос, говоря о вечной жизни, подразумевая бессмертие человека, почти никогда не описывает этого состояния. И почти всегда говорит лишь о том, что человек должен делать в посюстороннем бытии, здесь и теперь, на земле.

Значит, нам достаточно знать центральную практическую истину: что мы сеем в этой жизни, то будет прорастать в вечности» (Там же, с. 36).

Он развивает ее в работе «Перевоплощение и оккультизм»:

«Христианство есть учение о воплощении, о том, что Бог приходит в этот мир, и Он освящает небо, и землю, и звезды, и плоть человека. Воплотившийся становится одним из нас, плоть и кровь человеческая струится в жилах Богоче­ловека. И личность не разрушается, а разрушается в ней только зло. Но если разрушается зло — это становится колоссальной опасностью для личности, ибо, выражаясь образно, чем больше зла в личности, тем меньше от нее останется. Потому что все должно пройти через огонь.

Естественно, речь идет не об огне физическом. Входя в атмосферу земли, метеорит накаляется и сгорает. Входя в атмосферу иных миров, в душе сгорает все злое, все темное и черное, и полнота бытия человека в посмертии в значи­тельной степени зависит от того, сколько, выражаясь опять-таки метафори­чески, останется после этого сожжения» (Мень. Перевоплощение // Тайна, с. 51).

Нет, он был вовсе не так прост или неглубок, этот последний рыцарь. Просто он говорил на том языке, на каком только и могли его понять в этом мире, забывшем свою душу...