Особенности драматургии Эсхила

Драматургия Эсхила основана на анализе соотношения между сознательным поведением человека и божественным влиянием на него. Трагик затрагивает вопросы правды и справедливости, одерживающих верх над «чрезмерностью" во всех её проявлениях. Материалом для творчества Эсхила послужили древние героические легенды и сказания.

Поэт утверждает, что Боги являются блюстителями основ афинского государственного устройства. «Зевс – эфир, Зевс – земля, Зевс – небо, Зевс – все, и то, что выше этого», - можем мы прочитать у трагика в сохранившемся отрывке из «Гелиады». Человек, по мнению Эсхила, обладает свободой выбора, но он не в силах сбросить груз родовой ответственности за деяния предков. Божественное возмездие очень часто вмешивается в естественный ход вещей – пролитая человеком кровь ближнего порождает Аластора, чудовищного демона мщения. Демон действует, воплощаясь в реального человека – мстителя, совершающего поступки по понятным мотивам.

В своих произведениях автор, как правило, рассказывает о судьбе героя или целого героического рода. Любимой драматической формой поэта была трилогия – три трагедии, связанные общим героем. В его творчестве трагедия начала утрачивать черты ритуально-обрядового действия и превратилась в настоящую драму. До Эсхила в трагедии присутствовал единственный актёр, говоривший мало и сообщавший о том, что как бы происходило за сценой. После его реплики вступал хор и долго описывал это событие в лирических тонах. Трагик ввёл в свои произведения второго актёра - таким образом возникла возможность изобразить противоречие, конфликт между героями: актёры реагировали на реплики друг друга, изображая борющиеся силы. Сутью конфликта произведения становился выбор принципа поведения в меняющейся ситуации.

Известно, что литературное наследие Эсхила насчитывает около 90 драматических произведений. До наших времён полностью дошли лишь семь трагедий, в том числе полная трилогия «Орестея», состоящая из трагедий «Агамемнон», «Хоэфоры» и «Эвмениды». «Эвменида» лучше всего характеризует Эсхила, оставшегося сторонником общественного прогресса. В финале этого любопытнейшего произведения главный герой остаётся в живых и Афины оглашаются возгласами всеобщего ликования. Так божественная и человеческая справедливость торжествуют над мощью древних стихийных сил мщения. Структурные особенности трагедий Эсхила в значительной мере предрешены их ораторным характером: повествование явно преобладает в них над действием. Впрочем, в этом отношении семь его известных нам трагедий не однородны. Четыре первых рассчитаны на участие в спектакле только двух актеров, и структура их еще очень примитивна. Большая часть пьесы отводится не столько действию, сколько ознакомлению зрителей с тем, что было до его начала, и с тем, что происходит за пределами сцены. Достигается это при помощи вестников, произносящих длинные монологи, и того же хора. И актеры и хор выступают в перемежающих одна другую сценах, внутренняя последовательность которых не всегда сразу улавливается. Действие в собственном смысле этого слова разворачивается лишь в самом конце спектакля и обычно разыгрывается крайне быстро.

Три последних по времени трагедии Эсхила построены иначе. В постановке их участвовало уже три актера, в чем нельзя не видеть равнения на такого опасного соперника, ка­ким стал для Эсхила Софокл. Действие в этих трагедиях построено на принципе постепенно нарастающего напряжения. В «Агамемноне» трагизм достигает потрясающей силы в пророчествах безумной Касандры, ясно предвидящей и собственную гибель и гибель Агамемнона. Тем самым дальнейший ход действия в этой трагедии оказывается заранее предрешенным. Действие в «Хоэфорах» и «Эвменидах» построено на том же принципе нарастающего напряжения с той лишь оговоркой, что в ^Эвменидах» это напряжение достигает кульминации не в завершающей части трагедии, поскольку заканчивается она умиротворением.

Образы героев Эсхила отличаются обобщенностью черт. Эсхила интересовали не столько сами люди с присущими им особенностями, сколько стоящие высоко над ними силы, идеи и принципы. Колебания и внутренняя борьба поэтому чужды его героям, что, придает их образам особую целостность и монолитность. Так, Этеокл в «Семерых против Фив», раз приняв решение выступить против собственного брата ради спасения родного города, больше не колеблется. Он пренебрегает предостережениями хора, хотя и знает, что идет к гибели.