Глава одиннадцатая АС

Сжимая в руках автоматы, они стояли на отвесном берегу и смотрели, как по зыбкой поверхности океана расходятся гигантские круги. Подводная лодка стремительно уходила под воду...

На душе было как-то смутно. Счастье, что уцелели, что никто не ранен, но, с другой стороны, все-таки обидно, что не добили гадов.

— Хлопцы, а мы не одни... — вдруг произнес Гладий.

Действительно, неведомо откуда у команды оказалось вдруг много зрителей. Из-за камней и деревьев наблюдали за ними десятки внимательных глаз.

Дети, старики, женщины и мужчины смотрели на пришельцев испуганно — у тех было оружие в руках. Веня положил автомат на землю, поднял руки и сказал:

— Мир — дружба! Япония и Россия братья навек! Ура! — При этом он улыбался самой очаровательной своей улыбкой. Японцы по-прежнему были хмуры.

— Да они по-русски не понимают, — прекратил свою миссию доброй воли Сотников.

— Контакт с аборигенами не состоялся, — хохотнул Митяй. — Не вышел из тебя Миклухо-Маклай.

Турецкий попытался приветствовать аборигенов по-английски — результат тот же.

Но в этот момент из-за огромного валуна появился старец в простеньких холщовых штанах, цветастой рубахе с короткими рукавами и в белой панамке. И медленно, степенно двинулся к ребятам. Старец был настолько маленький и худенький, что издалека его легко можно было принять за ребенка.

Старец подошел к самой линии прибоя, злорадно плюнул в воду, затем посмотрел на ребят с нескрываемой благодарностью и, разгладив свою смешную козлиную бородку, сказал:

— Молодесь! Так им и нада!

Мужчины на какое-то время потеряли дар речи. А старик очень бойко заговорил, по-русски...

— Пирата плохая. Пирата хузе налоговая инспектор. Пирата приходит и забирает все.

Морской ветер пронизывал до самых костей, к тому же одежка у ребят была мокрая. И поэтому Веня не нашел ничего другого, как спросить: — Дед, а тебе не холодно?

— Не холядва, гразданина нацальвик. Я закалений.

— Закаленный? Ха, он закаленный! — Веня весело посмотрел на Митяя. — Вот тебе и япона мать!

— Дедуля, ты че, полиглот? Небось русский выучил только за то, что им разговаривал Ленин?

— Сибиря выудил. Квантуньски армия! — Старец выстрелил пальцем: — Пах-пах! Тязело была, осень тязело... Война с Совецки Саюза... Много смерть... А я — плен попадал. Лагерь сидел. Долго сидел. Хабаловск знаешь, гразданина нацальвик?

— Хабаровск-то? Знаю, конечво... — кивнул Митяй. — Надо же... Вот уж неожиданно судьба дружка-интернационалиста подбросила. Кому рассказать — не поверят. Как звать-то тебя?

— Акнра-сан.

— А меня Дима. Это вот Венька. А это Александр. Запомнил?

— Акнра-сан. — Старец с достоинством пожал всем руки. — Кусать хода?

— Хоца, хоца! — Веня приобнял деда за плечи. — И кушать хоца, и все остальное. Показывай дорогу, кормилец ты наш!

— Постойте! — остановил их Александр. — А с трупами что делать?

Взоры обратились на японца. Он теперь был вроде как за главного.

— Туда-туда, в землю! — махнул рукой старец.

— Закопать, что ли? — переспросил Митяй. — Так просто? А полиция? Где у вас здесь полиция?

— Нет полисия, гразданина начальник. Остров маленькая. Три сто селовека. Мала-мала.

Старик махнул рукой своим соплеменникам и что-то резко сказал им.

Несколько мужчин вышли из-за камней, поклонились ребятам и занялись скорбным делом погребения трупов.

А старик повел ребят вдоль берега, и через несколько минут они набрели на крохотное поселение. Двери построек выходили на один общий двор, посреди которого тянулся длинный деревянный стол.

— Говорите, Акира-сан, что вас здесь триста человек? — поинтересовался Игорь Степанович.

— Ой, мала-мала. Дети многа, женсцина многа, музцина мала.

— А где же все?

— Работа, рыбку ловить. Музцина мала,— печально повторил Акира-сан.

— Прямо как у нас по деревням, — усмехнулся Митяй. — Мужиков никого, а бабы с детьми знай себе батрачат, чтобы с голодухи не помереть. Да, дедушка?

Но старец не успел ответить: ему навстречу выбежала старушечка, такая же маленькая и худенькая, как и он сам. Они о чем-то пошептались, старушечка всплеснула руками и, забавно переваливаясь с боку на бок, скрылась за соломенной занавеской, вместо двери прикрывавшей вход в дом.

— Мой зена, — горделиво выпятил впалую грудь Акира-сан.

— А дети у вас имеются? — спросил Немой.

— Дети есь, внуки есь, гразданина начальник. — Старец погрустнел. — Далеко, в Токио, в Осака, в Окинава...

— По свету, значит, разбросало... Пишут хоть?

— Нет.

— Что ж ты воспитал таких неблагодарных? Им что, лень письмо написать?

— Зацем письмо? — искренне удивился Акира-сан. — Телефакс, Интернет, е-мэйл!

— Нет, у нас в деревнях такого нет, — ошарашенно почесал в затылке Митяй. — У нас и пейджера-то никто в глаза не видел.

— Слышь, а у тебя тачка есть? — спросил про сокровенное Митяй.

— Тацка? — не понял старец.

— Ну, машина, — Козлов выразительно покрутил руками. — Би-би! На чем вы передвигаетесь? Не на ослах же!

— Мы далеко не ходить. Нам не нала тапка.

— А питаетесь чем? Продукты где берете?

— Рис, — пожал плечиками хозяин. — Риба ловить, на Большую землю возить, продавать.

Он усадил гостей за стол, а сам поспешил на помощь своей хозяйке.

— Попросим деда, пусть он нас переночевать оставит, — сказал Турецкий. — А завтра утром надо как-то выбираться отсюда.

— С острова один путь, по воде. — Игорь Степанович положил автомат рядом с собой на скамейку с такой осторожностью, будто боялся, что тот вдруг самовольно откроет огонь.

— Опять эта вода! — воскликнул Гладий. — Мамко, роди меня обратно!

Еда была неразнообразна, но обильна. Акира-сан и его женушка выносили из дома глубокие тарелки с приготовленными самыми замысловатыми способами дарами моря — жареная и вареная рыба, какая-то плавающая тварь с белым и изумительно вкусным мясом, рис со всевозможными приправами, и конечно же не обошлось без сакэ.

— Оперативно! — изумился Митяй. — Будто вы нас ждали!

— Нет кусать — пирата злится, — объяснил Акира-сан. — Есть кусать — пирата добрый.

— А-а-а, так это вы для пиратов готовенькое держите? Ничего, теперь они сюда долго не сунутся! — И Митяй, передразнив старика, добавил: — Пирата трусливая!

— А разве у вас не на полу есть принято? — Василий аппетитно хрустел поджаренной корочкой.

— Эта была, гразданина нацальник, — улыбнулся Акира-сан. — Я совецки лагерь сидел, за большой стол ел. Меня гразданина нацальник уцил.

— А ты долго в лагере-то сидел?

— Семь лет. В пятьдесят втором освободили вчистую.

— Значит, ты должен сейчас к нам ненависть испытывать, к потомкам мучителей твоих, а? — спросил с набитым ртом Вёня.

— Муцителей? Не-е-е-т! В лагерь весело был! Акира-сан в худозественная самодеятельность был, на балалайка играл, концерта давал! Гразданина нацальник песни любила. — И старец вдруг затянул тоненьким голоском, чисто-чисто: — Соловьи-и, соловьи-и-и, не трево-озте салдат...

— Пусть солдаты, — подхватили мужчины хором, — немного поспят.

— За дружбу наших народов! — чуть не прослезившись, Веня поднял до краев наполненную сакэ фарфоровую чашечку.

Все выпили одним глотком, поморщились, закусили ржаной лепешкой. По телам мгновенно разлилась приятная теплота...

— А ты шо? — Василий заметил, что хозяин не притронулся к спиртному.

— Работа нада. Трезвый голова нада. Акира-сан не хоцет умирать.

— Ты шо, язвенник?

— Акира-сан самолет летать, рыба искать на море.

— Самолет?! — Турецкого чуть не подбросило над скамейкой. — У тебя самолет?!

— Колхозный, — вставил советское словцо старик. — Весь деревня покупала своя деньги.

— А не врешь? — спросил Митяй.

— Зацем врать? — обиделся старик. — Акира-сан никогда не врать. Акира-сан воевать с американа, сбивать их самолета.

— Так ты в авиации служил?

— Акира-сан быть Перл-Харбор, ему вручать императорскую награду.

— Перл-Харбор? — потрясено переспросил Игорь Степанович. — Вы бомбили Перл-Харбор? Братцы, да перед нами же настоящий ас! Лучший из лучших!

— Акира-сан — ас, — скромно потупился старец. — Но Акира-сан не любить хвастать.

— Слушай, скромник, вывези нас с этого острова, а? — взмолился Веня. — Нам позарез нужно.

— Позарез? — не понял хозяин. — Харакири?

— Нам бы в Ивакуни перебраться! Знаешь, где это такое?

— Ивакуни... — наморщил лоб старец. — Мой младсий дось работала в Ивакуни. Это далеко... Самаяета маленькая...

— А это ничего! — нашелся Венька. — Мы друг дружке на колени прыгнем! Не гляди, что мы такие большие! Мы на самом деле очень даже компактные!

— Далеко, гразданина начальник... — Акира-сал явно без энтузиазма отнесся к идее совершить многочасовой перелет на общественном самолете.

— Давай рассуждать по совести, - предложил Веня. — Мы твою деревню от пиратов спасли?

— Спасли... — кивнул старец.

— А ты теперь должен спасти нас. Должен или нет?

— Долзен, долзен... — совсем уж понуро согласился старик. — Нет, далеко, гразданина нацальник.

— Да какой я тебе начальник? — возмутился Веня. — Мы гости у тебя.

Четырехместная «чесна» выпуска конца восьмидесятых стояла посреди широкого луга и была похожа на большую одинокую птицу, которая спустилась с небес, чтобы чем-нибудь поживиться.

— Гарна машина... — восторженно выдохнул Гладий, который вообще обожал всяческую механику.

Судя по свежевыкрашенным закрылкам, новенькой резине на колесах и пропеллерам, бережно укутанным брезентом, жители поселка относились к самолету с трепетной заботой, как к полноправному члену семьи.

Ребята набились в кабину, так тесно прижавшись друг к другу, что было уже не пошевелиться, не вздохнуть.

— Тязело... — озабоченно промолвил Акира-сан, усаживаясь в кресло пилота.

Он напялил на голову шлемофон и начал щелкать кнопочками и рычажками, проверяя готовность крылатой махины. Все вокруг загудело, затряслось, и ребят невольно охватил страх — а вдруг не взлетит? Впрочем, это как раз не страшно. А вот если взлететь-то взлетит, но во время полета не выдержит такого груза...

— Дед, у тебя парашютик лишний не завалялся?— спросил Козлов.

— От судьбы не уйдес, гразданина начальник, — отшутился старец, но по его лицу было заметно — сильно нервничает.

«Чесна» медленно вырулила на край луга и замерла, будто накапливая силы перед разбегом. Затем ее колеса покатились по жухлой траве, все набирая и набирая ход... Впереди маячил лесок, до него было еще достаточно далеко, но с каждой секундой дистанция неумолимо сокращалась.

— Не успеем... — загробным голосом произнес Митяй.

— Заткнись! — Венька хотел было на него замахнуться, но не смог высвободить прижатую к стенке руку.

— Банза-а-ай! — прокричал Акира-сан, резко принимая на себя штурвал.

Самолет тяжело, словно нехотя, оторвался от земли и круто взмыл в небо. Перегрузочка была что надо, покрепче, чем на американских горках в парке Горького. Щеки вдруг сами собой начали натягиваться на уши, а животы заныли тягучей дизентерийной болью.

Акира-сан встревожено поглядывал на скачущие стрелки приборов, время от времени цокая языком и покачивая головой. Но к счастью, все его опасения оказались напрасны. Бывалый вояка сделал несколько примерочных кругов над полем, после чего распахнул створки люка, и весь запас удобрений пышным белым облаком вырвался на волю.

Облегчившись, «чесна» быстро набрала положенную высоту и уже не так натужно ревела двигателями.

Щеки вернулись на свое прежнее место, боль отпустила. — Хорошо-то как...—выдохнул Митяй и запел тихонько: — На часа-ax половина пе-ервого, семь тысяч над земле-ей...

«Повезло, — в общем приподнятом настроении подумал Турецкий, — на этот раз повезло. А что в следующий?»