Так Ульяна бегала с месяц. Потом сюита её похождений враз иссякла. Даже этюда не осталось. Нет, остался, но о нём она узнала попозже

А тогда кончился отпуск приезжих, уехали все на Украину, исполнив, наверное, на прощание кантату – музыкальное исполнение хора. И Ульяна сразу же сникла, вроде погасла. Куда делись её легкость и радость в глазах? Осунулась вся, вроде постарела, не помогла и кантата. Кое-как варила, кормила детей. Кое-как обрабатывала огород. Ещё хуже её стало состояние, когда поняла, что «зацепила». Кинулась вспоминать, что говорили бабы в таких случаях. Пила какую-то дрянь, парилась над тазиком – не помогло. А сама думала: «Не получится – буду рожать, отомщу этому лысому дураку. Пусть ещё одно будет дитё от Савки…»

А лышенько, всё-таки от Фёдора нужно скрыть. Она к бабке-повитухе, не с пустыми руками, а с подарками: «Родится ребёнок – скажите, что семимесячный. Ходите ко мне каждый день за молоком. Корова у меня добрая: больше двадцати литров в день даёт. И сметанки вам приготовлю, и маслица, и творожку… Только спасите…» И подкупила повитуху. Подумаешь, какой подкуп? В наше время свой индикатор: он исчисляется не крынками молока, а миллионами. Чтобы занять пост губернатора, гони инкогнито минимум 3-4 миллиона в правительство. А попасть в думу, то и больше отвали.

Настал день родов зимой. Приняла повитуха роды при Фёдоре:

– А ребёночек-то, Федя, недоношенный, семимесячный…

– Как это семимесячный? Что-нибудь не так? Чего-то не хватает? – спросил тот с тревогой. Диапазон его взглядов в этом вопросе был небольшой. Вешай на его лысую голову всё, оправдывай роженицу.

– Да нет, всё на месте, но дюже маленькое дитё. Когда оно выношенное, то весит более четырёх килограммов, а эта девочка с ладонь. Ей ещё нужно дозревать в подушках, за печкой, а то ишо помрёт…