Isbn 978-5-17-063584-9

Валерий Лейбин

Словарь-справочник по психоанализу

Издательства: АСТ, АСТ Москва, 2010г.

ISBN 978-5-17-063584-9

Предисловие ко второму изданию

Прошло восемь лет после того, как было опубликовано первое издание данного словаря. За это время в России произошел значительный прорыв в сфере ознакомления с психоаналитическими идеями, методами и техниками, а также их использованием в клинической практике. Из года в год растет число публикаций по психоанализу, включая переведенные на русский язык многочисленные работы зарубежных психоаналитиков. Из справочной литературы, появившейся за последние годы, можно отметить издание словаря терминов, понятий и концепций, связанных с именем М. Кляйн (Хиншелвуд Р. Словарь кляйнианского психоанализа. М., 2007).

За прошедшее время, несомненно, вырос профессионализм тех, кто специализируется в сфере психоанализа и психоаналитической терапии. В России появились члены Международной психоаналитической ассоциации, число которых растет чуть ли не в геометрической пропорции. Отмечается значительный рост и числа тех россиян, кто хотел бы получить психоаналитическое образование.

Освоение сложной психоаналитической терминологии в процессе психоаналитического обучения, приобщения к психоаналитическим знаниям вызывает потребность в издании и переиздании соответствующих словарей и справочных материалов. Их публикация необходима потому, что во многих институтах и центрах читаются различные курсы по психоанализу, студенты и слушатели которых испытывают потребность в обращении к соответствующей справочной литературе, особенно написанной в доступной для понимания форме.

Мне доводилось слышать от части студентов, что ранее подготовленный и опубликованный словарь-справочник по психоанализу (2001), по сути дела, являлся для них своего рода введением в психоанализ. Некоторые из них говорили, что первоначальное обращение к работам З. Фрейда вызывало у них значительные затруднения, однако после ознакомления с содержащимися в словаре-справочнике по психоанализу материалами они начинали лучше понимать выдвинутые основателем психоанализа идеи и концепции.

Этим отчасти обусловлено то, что я счел необходимым подготовить к публикации второе, переработанное и дополненное, издание данного словаря. Надеюсь, это издание окажется полезным для всех тех, кто испытывает потребность в приобщении к психоаналитическому знанию. Тем более что, как мне стало известно от многих студентов, первое издание стало своего рода библиографической редкостью.

Валерий Лейбин сентябрь, 2008 г.

Предисловие

Последнее десятилетие ХХ века характеризовалось различными изменениями во всем мире и в России особенно. Одно из них – появление в России многочисленной психоаналитической литературы, включающей в себя как труды З. Фрейда, его последователей, критиков и современных зарубежных психоаналитиков, так и работы отечественных авторов, специализирующихся в области истории, теории и практики психоанализа. Вполне очевидно, что на фоне возрастающего интереса к психоаналитическим идеям, концепциям и терапевтическим техникам не могли не появиться издания справочного, энциклопедического характера, основная цель которых состоит в том, чтобы способствовать пояснению понятийного аппарата и концептуального содержания психоанализа.
С 1994 по 2000 год в России появилось несколько изданий, являющихся своеобразными путеводителями по психоанализу и дающих возможность познакомиться начинающим аналитикам и всем тем, кто проявляет интерес к психоаналитическим идеям, с соответствующими терминами, понятиями, концепциями, техниками лечения. В исторической (по мере выхода в свет) последовательности к ним относятся следующие издания: В.И. Овчаренко. Психоаналитический глоссарий. М., 1994; Ч. Райкрофт. Критический словарь психоанализа. Пер. с англ. М., 1995; Ж. Лапланш, Ж.-Б. Понталис. Словарь по психоанализу. Пер. с франц. М., 1996; Психоанализ. Популярная энциклопедия (Сост., науч. ред. П.С. Гуревич). М., 1998; Психоаналитические термины и понятия: Словарь (Под ред. Барнеса Э. Мура и Бернарда Д. Файна). Пер. с англ. М., 2000.
Каждое из этих изданий имеет свои достоинства. В каждом из них содержится по-своему кратко изложенная и в то же время обобщающая информация о понятийном аппарате и концептуальном содержании психоанализа. Вместе с тем до сих пор сохраняется, как мне представляется, потребность в издании аналогичных справочных материалов, поскольку психоаналитические термины и понятия, их подлинный смысл и конкретное содержание, во-первых, не всегда могут быть адекватно отражены в научном и обыденном языках в силу их метафорической и семантической нагруженности, во-вторых, лингвистически трудно переводимы с оригинального языка (на котором тот или иной автор излагает свое понимание психоанализа и творчески развивает его теорию и практику) на другие языки мира и, в-третьих, не имеют однозначного восприятия у людей, воспитанных в разных культурах и бессознательно вобравших в себя языковые шаблоны, идейные стереотипы, научные клише и социокультурные ценности.
Не умаляя несомненных достоинств данных публикаций, напротив, с почтением относясь к ним и преклоняясь перед тем поистине гигантским трудом, который вложен в них авторами, переводчиками и научными редакторами, я полагаю, тем не менее, что отмеченные выше трудности еще долгое время будут вызывать потребность в подготовке новых справочных изданий по психоанализу. Предлагаемый читателям словарь по психоанализу – одна из попыток реализации внутренней потребности, связанной с желанием способствовать, насколько позволяют силы и возможности, развитию российской психоаналитической мысли.
Так сложилось исторически, что проникновение психоаналитических идей в Россию начала ХХ века и их развитие в 20-е гг. было прервано на несколько десятилетий и только в конце минувшего столетия вновь обрело свою жизненную силу. За это время во многих странах мира психоанализ получил не только широкое распространение, но и творческое развитие, сопровождавшееся изменениями в его теории и практике. Эти изменения коснулись как содержательного понимания первоначальных психоаналитических идей, концепций и техник, так и терминологического их оформления.
Возрождение и развитие психоанализа в России не может не учитывать происшедшие изменения в психоаналитической теории и практике. Вместе с тем новое поколение российских аналитиков оказалось в необычном положении. С одной стороны, сегодня оно имеет возможность знакомиться с психоаналитическими идеями, находящими отражение в многочисленных зарубежных работах, переводы и издания которых стали уже не экзотикой, а нормой жизни, правда, коммерчески окрашенной и имеющей различного рода издержки. С другой стороны, заложенные З. Фрейдом основы психоанализа, не говоря уже об исследовательских и терапевтических тонкостях (обусловленных эволюцией его представлений о бессознательных влечениях, структурных составляющих психики, механизмах возникновения психических расстройств и терапевтических техниках их лечения), далеко не всегда оказываются адекватно воспринятыми не только людьми, проявляющими интерес к психоанализу, но и теми, кто имеет непосредственное отношение к практическому использованию аналитической терапии.
Разумеется, дело вовсе не в том, что начинающие аналитики предпочитают опираться на современные психоаналитические концепции и терапевтические техники, что само по себе естественно и необходимо, хотя не мешало бы предварительно иметь основательные представления о том, что в свое время было предложено З. Фрейдом. Все дело в том, что почерпнутые из зарубежной или отечественной психоаналитической литературы идеи и соответствующие техники лечения в ряде случаев оказываются преломленными через призму исторического, лингвистического и концептуального искажения. Темп жизни столь стремителен, а свободное время для самообразования столь ограничено, что многие люди, включая будущих специалистов в области психоанализа, ориентируются на ускоренное освоение «передовых технологий», полагая, что это будет само по себе способствовать их дальнейшей успешной деятельности. Некоторые из них рассуждают примерно так: «Зачем нужно тратить время на чтение устаревших работ Фрейда, если можно почерпнуть необходимую информацию из современной психоаналитической литературы». Поэтому нередко знание основ психоанализа оказывается вторичным, заимствованным отнюдь не из оригинальных источников. Положение усугубляется тем, что во многих случаях вторичные источники сами являются вторичными, так как их авторы имеют такие представления о психоанализе, которые, в свою очередь, были заимствованы ими из работ, написанных теми, кто сам не читал трудов З. Фрейда, а доверился их комментаторам или поверхностно их прочел и неадекватно воспроизвел содержащиеся в них идеи.
Но если кто-то из серьезно относящихся к освоению психоаналитического наследия сочтет нужным обратиться к первоисточникам, то ему придется столкнуться с неожиданными трудностями. Прежде всего бросается в глаза многообразие изданий работ З. Фрейда и других представителей различных, в том числе аналитических, школ и направлений. Это хорошо, так как есть возможность выбора того или иного издания в зависимости от финансовых возможностей, эстетического вкуса, личностных предпочтений. Но это не так хорошо, как хотелось бы, поскольку нередко возникают недоразумения, связанные с неупорядоченностью в названиях работ.
На протяжении ряда лет я читал (и продолжаю читать) лекции в Институте психоанализа. В процессе чтения курса лекций по истории и теории психоанализа мне неоднократно приходилось давать разъяснения студентам, которые обращались ко мне с просьбой уточнить, идет ли речь об одном и том же тексте или о разных трудах того или иного автора. Так, в различных изданиях одни и те же работы З. Фрейда вышли в свет под разными названиями: «Три статьи по теории сексуальности» и «Очерки по психологии сексуальности», «Недовольство культурой» и «Неудобства культуры», «Поэт и фантазии» и «Художник и фантазирование», «Неизбежна ли война?» и «Почему война?». Причем если чаще всего отличие в названиях обусловлено собственным прочтением работы З. Фрейда тем или иным переводчиком, то в некоторых случаях под разными названиями воспроизведен один и тот же перевод.
Кроме того, если в некоторых странах существует полное собрание сочинений З. Фрейда (в США опубликовано двадцатичетырехтомное стандартное издание), ссылки на которое являются обязательными в психоаналитических исследованиях, то в настоящее время в России не имеется в наличии ничего подобного, как нет и какой-либо институциональной согласованности относительно цитирования первоисточников. Это приводит к неминуемым трудностям, а подчас и к недоразумениям, поскольку не только начинающие, но и квалифицированные аналитики оказываются в таком положении, когда отрывок из одного и того же, но по-разному переведенного текста может вести к разночтению, а используемая в нем терминология – к фиксации и последующему воспроизведению (или, напротив, отсутствию понимания) нюансов психоаналитического языка. К примеру, одна из важных работ З. Фрейда «Конечный и бесконечный анализ» опубликована на русском языке в трех вариантах, причем эти переводы осуществлены как с немецкого, так и английского языка. В двух из них встречается термин «катексис», в третьем данный термин не используется. И если прочтение первых двух изданий данной работы приобщит кого-то к использованию в психоаналитическом лексиконе понятия «катексис» как оригинального, введенного З. Фрейдом в психоанализ, то знакомство с другим изданием не наведет на мысль, что встречающийся в современной психоаналитической литературе термин «катексис» – достояние основателя психоанализа.
Между тем введение термина «катексис» в психоаналитическую литературу было связано с трудностями перевода на английский язык использованного З. Фрейдом немецкого «Besetzung» («вкладывание», «вклад», «вложение», «оккупация», «нагрузка» и другие значения, зависящие от контекста). При подготовке англоязычного стандартного двадцатичетырехтомного издания работ основателя психоанализа за неимением лучшего эквивалента немецкого «Besetzung» было решено использовать имеющий греческое происхождение термин «cathexis». Данный термин и его производные вошли в научный лексикон и стали широко использоваться в англоязычной психоаналитической литературе, а со временем оказались включенными в издания, переведенные на другие языки, в том числе и на русский, в результате чего отечественные аналитики приобщились к использованию таких понятий, как «катексис», «катек-тирование», «катектический».
Наконец, начинающему аналитику и тем более человеку, не собирающемуся специализироваться в области психоанализа, но проявляющему к нему любительский интерес, непросто разобраться в психоаналитической терминологии, по-разному воспроизводимой в тех или иных изданиях. Перенос или трансфер, контрперенос или контртрансфер, переходный или транзитивный объект – эти и многие другие взаимозаменяемые термины наличествуют как в исследовательской, так и учебной литературе.
В одних работах встречаются такие термины, как Оно, Я и Сверх-Я, в других – Ид, Эго и Супер-Эго, в третьих – попеременно используются все эти термины. На ранних этапах международного признания психоанализа используемый З. Фрейдом термин «Ich» на русский язык переводился как «Я», а на английский – как «Ego». В дальнейшем под воздействием англоязычной литературы, связанной с перемещением центра психоанализа из Европы в Америку, когда с приходом к власти нацистов многие австрийские и немецкие аналитики эмигрировали в США, в отечественных переводах англоязычных работ английское «Ego» стало обозначаться как «Эго», а не «Я». Отсюда – широко распространенный, ставший привычным для восприятия и слуха термин «эгопсихология», хотя, как свидетельствует публикация выше упомянутого словаря психоаналитических терминов и понятий под редакцией Б. Мура и Б. Файна, выражение «психология Я» завоевывает свое место в русском лексиконе психоаналитического языка. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в неоднократно переиздаваемых работах З. Фрейда, нередко являющихся воспроизведением осуществленных в 20-е гг. переводов на русский язык, наличествуют термины Оно, Я и Сверх-Я, в то время как в переводах представителей современной психоаналитической мысли фигурируют, как правило, понятия Ид, Эго и Супер-Эго.
Вспоминаю, как в конце 70-х – начале 80-х гг. при обсуждении и защите докторской диссертации мне пришлось ссылаться на толковый словарь В. Даля, чтобы обосновывать правомерность перевода на русский язык английского термина «Self» как «Самость», поскольку последний термин вызывал у некоторых коллег протест против «явно нерусского использования зарубежного понятия». В начале 90-х гг., когда меня попросили дать отзыв на рукопись перевода на русский язык одной из зарубежных психоаналитических работ, я предложил организаторам публикации вместо названия «Анализ Я» использовать выражение «Анализ Самости» (The Analysis of the Self), что было встречено без большого энтузиазма. Но в настоящее время выражение «психология Самости» не вызывает у российских психоаналитиков особого раздражения, более того, оно нашло отражение в переведенном с английского языка словаре психоаналитических терминов и понятий под редакцией Б. Мура и Б. Файна.
Тем не менее знакомство российского читателя с психоаналитической литературой до сих пор порождает трудности концептуального понимания, поскольку в различных изданиях используются такие понятия, как «эгопсихология» или «психология Я», «Я-психология» или «психология Самости». Первые два понятия фигурируют в работах, описывающих идеи А. Фрейд и Х. Хартманна, вторые – при рассмотрении концепций Х. Кохута. Российским психоаналитикам и переводчикам зарубежной психоаналитической литературы предстоит не простая работа по прояснению используемой на русском языке терминологии с целью избежания возможных неточностей и двусмысленностей.
Лингвистические трудности постижения смысловых значений фрейдовских понятий дают знать о себе как при раскрытии их содержательных импликаций, так и при переводе на русский язык соответствующих терминов из англоязычной психоаналитической литературы. Так, в одних случаях понятие «отрицание» является переводом английского «negation» («Психоаналитические термины и понятия: Словарь», 2000), в то время как в другом случае – английского «denial» (Ч. Райкрофт. «Критический словарь психоанализа», 1995). В обоих случаях отрицание рассматривается в качестве защитного механизма, однако во втором случае подчеркивается, что отрицание («denial») не следует путать с отказом («negation»), представляющим собой процесс, посредством которого болезненное восприятие или мысль допускаются в сознание в отрицательной форме.
И еще одно. Не следует думать, что неоднозначность в переводе одних и тех же терминов на русский язык обусловлена личными пристрастиями переводчиков или научных редакторов соответствующих изданий, хотя и это тоже может иметь место. В действительности существуют трудности, вызванные к жизни, с одной стороны, «стандартизацией» переводов работ З. Фрейда с немецкого языка на английский, что способствовало систематизации и структуризации психоаналитических концепций, но лишило их живости и образности, а с другой стороны, «технизацией» психоанализа, нашедшей отражение в современном психоаналитическом лексиконе, в результате чего с трудом приходится пробираться через нагромождение терминологических новообразований, прежде чем доберешься до сути того, что хотел сказать аналитик в своем исследовании, хотя на самом деле порой за наукообразной вязью слов оказываются тривиальные мысли, а подчас и их отсутствие.
Англоязычная «стандартизация» привела к стерильности и упрощению многих психоаналитических представлений З. Фрейда о многозначности психических структур и процессов, но не устранила, а, напротив, в большей степени, чем ранее, обнажила противоречия между теорией и практикой психоанализа. И хотя в рамках современного психоанализа до сих пор остаются дискуссионными вопросы по поводу того, как, каким образом и с помощью каких средств, включая «технизацию» понятийного аппарата, можно избежать соответствующих противоречий, тем не менее в этих дискуссиях редко находит отражение понимание того, что противоречивость психоанализа, имеющего дело с бессознательными желаниями и не менее бессознательными защитными механизмами человека, отражает глубинные пласты противоречивости человеческого существования.
Широко распространенная «технизация», отражающая рационалистическую тенденцию развития человечества, за которой скрыты, как показали психоаналитические исследования, бессознательные стремления человека быть сверхразумнее и сверхсильнее жизненного организующего начала в мире, привела к такому направлению развития психоанализа, в рамках которого он (психоанализ) оказался втянутым в «технизацию» аналитических понятий, концепций, техник лечения. Поэтому нет ничего удивительного в том, что психоаналитики используют труднодоступный для перевода с одного языка на другой «психоаналитический жаргон», который воспринимается нормальным, но не посвященным в святая святых психоанализа человеком не иначе, как «язык инопланетян».
Все это вовсе не означает, что нет необходимости обращаться к психоаналитическим терминам, понятиям, идеям. Напротив, их разъяснение составляет основную задачу любого словаря, включая психоаналитический. Более того, работа подобного рода может оказаться полезной для подготовки переводов на русский язык полного собрания сочинений З. Фрейда, что, хотелось бы надеяться, может быть осуществлено по крайней мере в обозримой перспективе.
Мне представляется чрезвычайно важным, особенно в условиях возрождения психоанализа в России, сделать психоаналитические термины, понятия и идеи более доступными не только для начинающих аналитиков, но и для всех тех, кто интересуется психоаналитическим образом мышления. Именно поэтому я взялся за подготовку данного психоаналитического словаря, понимая всю тяжесть добровольно взваливаемой на себя ноши. Однако только в процессе осуществляемой работы я на собственном опыте прочувствовал и окончательно убедился в том, насколько эта ноша действительно тяжела и сколько усилий еще потребуется со стороны других российских аналитиков, в том числе и по прояснению психоаналитических терминов, понятий и идей, прежде чем отечественные достижения в области теории и практики психоанализа займут достойное место в международном психоаналитическом движении.
Включенный в данный словарь материал организован таким образом, чтобы по возможности воспроизвести исторические и логические связи, лежащие в основе становления и развития психоанализа. Это означает, что изложению идей и концепций З. Фрейда уделяется большее внимание, чем другим авторам, в той или иной степени способствовавшим развитию психоанализа или тем направлениям, которые включают в себя аналитический подход к исследованию человека и лечению психических заболеваний.
В вводной статье Б. Мура («Психоаналитические термины и понятия: словарь», 2000) приведено образное сравнение, дающее представление о том, почему необходима коррекция устарелой теории (идей З. Фрейда в их первоначальной форме), если мы хотим иметь правильное представление о нынешнем статусе психоанализа. По этому поводу Б. Мур замечает: «Определения и комментарии в «Словаре психоанализа» Лапланша и Понталиса (1973), например, являются неоценимыми для ученых в том, что они точно указывают психоаналитическую гавань, из которой направились на корабле различные международные движения; к сожалению, некоторые из концептуальных судов построены по моделям времен Первой мировой войны и могут затонуть при серьезном испытании». Однако, как о том свидетельствует трагическая гибель команды подводной лодки «Курск», даже самые современные технические конструкции, построенные по моделям второй половины ХХ века, могут оказаться не менее уязвимыми, чем их «допотопные» предшественники.
Учитывая то обстоятельство, что возрождение психоанализа в России предполагает освоение ранее труднодоступных (и недоступных) пластов психоаналитического знания и соответствующей терапевтической практики, а также принимая во внимание неизбежные издержки, вызванные к жизни «стандартизацией» и «технизацией» психоанализа, было бы недальновидным, на мой взгляд, полагаться исключительно на современные психоаналитические представления о человеке и отбрасывать идейное наследие З. Фрейда как нечто устаревшее и заслуживающее внимание лишь историков науки. Напротив, представляется существенным и необходимым переосмысление его идейного наследия как с точки зрения возможных корректировок неоправданных или не оправдавших надежды новаций, возникших в результате «стандартизации» и «технизации» психоанализа, так и в плане дальнейших перспектив развития психоаналитической теории и практики.
Общепринятым в современном психоанализе является, например, деление его на клинический и прикладной. Считается, что прикладной психоанализ есть не что иное, как использование идей и концепций клинического психоанализа при осуществлении исследований в области истории, религии, мифологии, биографии, литературы, искусства, обществознания и культуры в целом. Между тем З. Фрейд исходил из того, что подобное понимание не является корректным и что действительная граница проходит между научным психоанализом и его применениями в медицинской и немедицинской областях. Эта точка зрения была выражена им, в частности, в 1926 г. в работе о дилетантском анализе.
Цель предлагаемого читателям словаря – не только пояснить основные психоаналитические термины, понятия и идеи, но и путем введения их в контекст истории развития теории и практики психоанализа показать основополагающие ориентиры, которые в свое время были намечены З. Фрейдом.
Если кратко сформулировать кредо данного словаря, то его можно было бы выразить следующим образом: не «назад к Фрейду!» (на чем в середине ХХ столетия настаивал французский психоаналитик Ж. Лакан), а «вперед с Фрейдом!», что, полагаю, более адекватно отражает внутреннюю потребность психоанализа на современном этапе развития его теории и практики.

Остается лишь добавить, что данный словарь предназначен не только для начинающих аналитиков, но и для всех тех, кто интересуется психоаналитическими идеями о человеке, внутрипсихических конфликтах и возможностях их разрешения.
Валерий Лейбин Май 2001 г., Москва

А

АБРАХАМ Карл (1877–1925) – немецкий психоаналитик, один из ближайших соратников З. Фрейда. Родился 3 мая 1877 года в северной части Германии в Бремене. Проявив интерес к изучению иностранных языков, он в возрасте 15 лет подготовил работу «Сходство языка у разных индейских племен Южной Америки». Обладая филологическими способностями, позволившими ему освоить английский, голландский, датский, испанский, итальянский, французский языки, он тем не менее не мог рассчитывать на соответствующее университетское образование. Скромное материальное положение родителей и их иудейское вероисповедание привело к выбору более «надежной» профессии для сына. По решению родителей он начал учиться на дантиста, но знакомство с различными медицинскими дисциплинами способствовало пробуждению его интереса, выходящего далеко за сферу стоматологии.
В 1901 году К. Абрахам подготовил диссертацию «К вопросу о филогенезе волнистого попугая», которая была представлена к защите на соискание докторской степени во Франкфуртском университете. С 1901 по 1904 год он работал в одной из психиатрических лечебниц в Берлине, с 1904 по 1907 год – в психиатрической клинике Бургхольцли в Цюрихе. В процессе совместной работы с Э. Блейлером и К.Г. Юнгом, проявившими в то время особый интерес к психоаналитическим идеям З. Фрейда, К. Абрахам не только познакомился с психоанализом, но и стал активно использовать его положения в своей исследовательской и терапевтической деятельности.
В июне 1907 года К. Абрахам послал З. Фрейду оттиск своего доклада о значении сексуальных травм в юношеском возрасте для симптоматологии шизофрении. Данный материал произвел на основателя психоанализа благоприятное впечатление и он пригласил К. Абрахама посетить его дом в Вене. В декабре того же года состоялась первая встреча К. Абрахама с З. Фрейдом, после чего началась их личная дружба, сопровождавшаяся деловым сотрудничеством. К. Абрахам привлек основателя психоанализа «родственными иудейскими чертами», ясностью мысли и той решительностью, с которой он отстаивал психоаналитическую теорию и практику.
За несколько месяцев до личной встречи с основателем психоанализа К. Абрахам покинул Швейцарию и вернулся в Берлин, где стал работать в качестве первого немецкого психоаналитика. Уже на начальном этапе своей психоаналитической деятельности он проявил незаурядные способности как в плане научных исследований и практической терапии, так и в организационном отношении. На протяжении 1908–1909 годов К. Абрахам выступил с рядом докладов перед немецкими врачами, познакомив их с психоаналитическими идеями. Он принял участие в первой Международной встрече психоаналитиков (Зальцбург, 1908), на которой представил доклад о психосексуальных различиях истерии и шизофрении. В 1909 году вышла в свет его публикация «Сон и миф. Очерк по психологии народов», основанная на использовании психоаналитических положений З. Фрейда о природе сновидений.
В 1910 году К. Абрахам основал в Берлине первое отделение Международного психоаналитического объединения. В том же году он прочитал лекцию, посвященную психоанализу одного случая фетишизма, а в 1911 году – впервые в Германии четырехнедельный курс по психоанализу. В тот период наряду с различными сообщениями и статьями, включающими размышления о сумеречном состоянии при истерии, садистских фантазиях в детском возрасте, сексуальных отношениях в невротических семьях, эдиповых сновидениях и психосексуальных основаниях депрессивных состояний, он подготовил и опубликовал работу «Джованни Сегантини. Психоаналитический этюд» (1911).
На протяжении последующих лет, вплоть до преждевременной смерти от воспаления легких 24 декабря 1925 года, К. Абрахам принимал самое активное участие в Международном психоаналитическом движении и развитии психоанализа в Германии. Начиная с 1914 года он неоднократно избирался президентом Международной психоаналитической ассоциации и был одним из организаторов созданного в 1920 году Берлинского психоаналитического института, положившего начало профессиональной подготовки психоаналитиков. У него прошли учебный анализ такие, ставшие впоследствии известными психоаналитиками, личности, как Ф. Бём, Х. Дойч, Дж. Гловер, Э. Гловер, Э. Зиммель, М. Кляйн, К. Мюллер-Брауншвейг, Ш. Радо, Т. Райк, К. Хорни.

АБСТИНЕНЦИЯ – воздержание, выступающее в классическом психоанализе в качестве одного из правил или принципов аналитической терапии.
З. Фрейд (1856–1939) исходил из того, что специфика психоаналитического лечения требует воздержания от удовлетворения желаний пациента. Правило абстиненции включает в себя по меньшей мере два требования: во-первых, психоаналитик должен отказывать пациенту, рассчитывающему на ответное проявление эротических чувств, в удовлетворении его желания; во-вторых, он не должен допускать слишком быстрого освобождения пациента от его болезненных симптомов и страданий.
Несоблюдение правила абстиненции затрудняет или делает невозможным успешное осуществление аналитической терапии. Потакание прихотям пациента и удовлетворение его эротических желаний обесценивает психоаналитическое лечение, которое, как считал З. Фрейд, «должно быть проведено в воздержании». Слишком быстрое устранение симптомов заболевания и страданий пациента может привести к временному облегчению его состояния, но не дает никаких гарантий того, что аналогичное заболевание не повторится в дальнейшем. В конечном счете правило абстиненции предполагает ориентацию аналитика на отказ от удовлетворения эротических желаний пациента и длительное по времени лечение, требующее обстоятельной аналитической работы по выявлению и устранению причин возникновения патогенных внутри-психических конфликтов, приведших к психическому расстройству. По словам З. Фрейда, даже на поздних стадиях лечения необходимо «соблюдать осторожность» и не давать «разрешения симптома и объяснения желания» прежде, чем пациент непосредственно не приблизится к ним, чтобы самому достичь такого решения.
Принцип абстиненции подразумевает не физическое воздержание аналитика от удовлетворения желаний пациента, то есть его воздержание от полового общения, что само собой разумеется. Оно имеет более глубокий смысл и более широкое содержание. С точки зрения З. Фрейда, правило абстиненции предполагает соблюдение двух условий: необходимо сохранять у пациента потребность и тоску как силы, побуждающие его к работе и изменению, ибо уступка любовным требованиям или подавление их одинаково опасны для анализа; не допускать того, чтобы они отчасти ослабевали или успокаивались в результате получения суррогатного, а не настоящего удовлетворения, которое невозможно, пока не устранены вытеснения.
Как жестоко это ни звучит на первый взгляд, но З. Фрейд считал, что психоаналитик должен прилагать все усилия к тому, чтобы страдания пациента в достаточной мере не закончились преждевременно. Если благодаря аналитической работе по выявлению и обесцениванию симптомов заболевания страдание пациента уменьшилось, то необходимо восстановить его как-нибудь иначе, как «чувствительное лишение», поскольку в противном случае возникает опасность не достичь большего, чем неустойчивого улучшения. Это связано с тем, что при начальном «расшатывании болезни» вследствие анализа пациент начинает, как правило, создавать себе вместо своих симптомов новые замены удовлетворения, лишенные характера страданий, что приводит к растрате необходимой для продолжения лечения энергии. Кроме того, пациент может искать замещающее удовлетворение в самом лечении, в отношениях к аналитику и тем самым стремится вознаградить себя за все предшествующие лишения удовлетворения желаний. Психоаналитик же, по словам З. Фрейда, обязан придерживаться основного положения: «аналитическое лечение должно по мере возможности проводиться в лишении – при воздержании».
Принцип абстиненции был введен З. Фрейдом в процессе становления психоаналитической техники (от разъяснения смысла симптомов к раскрытию сопротивлений) и ее модификации (в зависимости от формы болезни и преобладающих влечений у пациентов). Так, в докладе «Что ждет в будущем психоаналитическую терапию?», прочитанном им на II Конгрессе психоаналитиков в Нюрнберге в 1910 г., он говорил о необходимости рассмотрения важных и в то время еще невыясненных вопросов, которые могут возникать при лечении невроза навязчивости. В частности, в поле зрения З. Фрейда оказались следующие вопросы: в какой степени можно разрешить «некоторое удовлетворение влечений больного», с которыми приходится бороться, и какое создается при этом различие, то есть оказываются ли по своей природе эти влечения активными (садистскими) или пассивными (мазохистскими)?
Ответ на первый вопрос привел к З. Фрейда к выдвижению и отстаиванию принципа абстиненции, который в явной форме был сформулирован им в статье «Заметки о любви-переносе» (1915). Однако в своей речи «Пути психоаналитической терапии», произнесенной на V психоаналитическом Конгрессе в Будапеште в 1918 г., он заметил, что в зависимости от природы заболевания и от особенностей пациента ему можно позволить кое-что. При этом З. Фрейд подчеркнул: если из полноты своего отзывчивого сердца аналитик будет отдавать пациенту все, что человек может получить от другого, то он допустит такую же экономическую ошибку, в которой повинны неаналитические санатории для нервнобольных, создающие для их обитателей благоприятные условия, в результате чего нервнобольные ищут в них вновь убежище от тягот жизни. В отличие от подобных учреждений в процессе аналитического лечения у пациента должно, по мнению З. Фрейда, оставаться много неисполненных желаний и целесообразно отказывать ему именно в таком удовлетворении, которое «он больше всего желает и настойчивее всего выражает».
Таким образом, несмотря на изменения техники анализа, принцип абстиненции оставался важным и существенным в классическом психоанализе. З. Фрейд не только не поддержал идею «активного анализа», выдвинутую в середине 20-х годов О. Ранком (1884–1939) и Ш. Ферен-ци (1873–1933), но и в начале 30-х годов выступил против нововведений Ш. Ференци, предложившего метод «изнеживания», в соответствии с которым аналитик отказывается от «сдержанной холодности», принимает на себя роль «нежной матери», уступает желаниям и побуждениям пациента, то есть не придерживается принципа абстиненции.
В современной психоаналитической литературе существуют различные точки зрения на необходимость соблюдения принципа абстиненции. Одни психоаналитики придерживаются взглядов З. Фрейда, считая абстиненцию необходимой предпосылкой любого аналитического лечения. Другие подвергают сомнению полезность данного принципа применительно ко всем психически больным людям и допускают отступление от этого принципа при работе с некоторыми пациентами. Третьи исходят из того, что «неустанная абстиненция со стороны аналитика может серьезно исказить терапевтический диалог, провоцируя бурные конфликты, которые являются в большей степени артефактом позиции терапевта, чем подлинной манифестацией изначальной психопатологии пациента». Последней точки зрения придерживаются, в частности, Р. Столороу, Б. Брандшафт, Дж. Атвуд, предложившие заменить принцип абстиненции указанием, что аналитик должен руководствоваться текущей оценкой факторов, ускоряющих или сдерживающих изменение субъективного мира пациента. Данная точка зрения нашла отражение в их работе «Психоаналитическое лечение. Межсубъективный подход» (1987).

АВТОНОМИЯ – независимое функционирование, способствующее саморегуляции психических процессов.
В психоанализе автономия соотносится, как правило, со способностью самостоятельного функционирования Я. Считается, что понятие автономии было введено в психоаналитическую литературу Х. Хартманном (1894–1970), который в работе «Психология Я и проблема адаптации» (1939) сформулировал теоретические положения, согласно которым некоторые состояния и функции Я могут быть автономными и независимыми от непосредственного влияния бессознательных влечений человека. Высказанная им точка зрения вызвала необходимость в переосмыслении представлений З. Фрейда о несчастном Я, находящемся в постоянной зависимости от притязаний со стороны внешнего мира, бессознательных влечений человека (Оно) и внутренней совести (Сверх-Я).
Действительно, в работе «Я и Оно» (1923) З. Фрейд не только рассмотрел связи и отношения Я с внешним миром и внутренними силами, но и показал его незавидную участь. Вместе с тем он говорил как о слабостях, так и о силе Я, которому доверены важные функции устанавливать последовательность психических процессов и подвергать проверке их на реальность. Другое дело, что в «Я и Оно» основной акцент был сделан на раскрытии слабостей Я, что не могло не сказаться на последующих психоаналитических исследованиях. Однако в таких работах, как «Конечный и бесконечный анализ» (1937) и «Очерк о психоанализе» (1938, опубликован в 1940 г.), З. Фрейд писал об изменениях Я и его возможной автономии. Так, в «Очерках о психоанализе» он замечал, что «задача Я – встречать требования, выдвигаемые по трем его связям – с реальностью, с Оно и с Сверх-Я, и вместе с тем одновременно сохранять свою собственную организацию и автономию». При невротических заболеваниях Я человека ослаблено и лишено автономии. Задача психоаналитической терапии состоит в том, чтобы помочь пациенту восстановить душевный порядок, довести психические процессы в его Я до нормального уровня и обеспечить его автономное функционирование.
Если З. Фрейд лишь обратил внимание на возможность автономного функционирования Я, то Х. Хартманн выделил первичную и вторичную автономию функций Я. Первичная автономия функций Я связана с процессами физического и психического развития человека независимо от внешнего влияния. Вторичная автономия – с защитными механизмами, возникающими и действующими в качестве реакции человека на внешнее воздействие.
Исследование первичной и вторичной автономии функций Я осуществлялось Х. Хартманном с точки зрения раскрытия специфики дифференциации и интеграции самих функций и возможностей адаптации человека к существующим условиям жизни. Последующие психоаналитики сконцентрировали внимание на изучении адаптационных способностей человека, нарушении или снижении степени его адаптивности в случае психического расстройства и задачах аналитической терапии по восстановлению и усилению адаптационных возможностей Я. В рамках подобной ориентации возникло направление, получившее название психологии Я (эго-психологии).

АГОРАФОБИЯ – психическое состояние, характеризующееся боязнью открытых пространств и стремлением человека избегать их.
Проблема фобий, в том числе и агорафобии, находилась в центре исследовательского и терапевтического внимания З. Фрейда. Она получила свое осмысление во многих его работах.
В статье «Пути психоаналитической терапии», отражавшей доклад, произнесенный З. Фрейдом на V психоаналитическом Конгрессе в Будапеште в 1918 г., им было выделено два класса агорафобии: более легкий и более тяжелый. В первом случае больные страдают от страха каждый раз, когда выходят на улицу. Тем не менее они все же не отказываются от того, чтобы выходить на улицу без провожатых. Во втором случае больные защищаются от страха тем, что перестают выходить на улицу одни. По мнению З. Фрейда, аналитик должен принимать во внимание различие между этими классами агорафобии. Вряд ли можно справиться с агорафобией второго класса, если ждать пока анализ заставит больного отказаться от нее. Больной в таких случаях не дает в анализе материала, необходимого для разрешения агорафобии.
С точки зрения З. Фрейда, у больных, страдающих тяжелой формой агорафобии, можно добиться успеха только в том случае, если благодаря влиянию анализа их можно заставить вести себя как при агорафобиях первой степени, то есть «выходить на улицу и бороться со страхом во время таких попыток». Сначала нужно добиться того, чтобы агорафобия стала слабее. Когда благодаря требованиям аналитика это будет достигнуто, у больного появятся те мысли и воспоминания, которые делают возможным разрешение агорафобии.

АГРЕССИВНОСТЬ – в психоанализе: отношение человека к другим людям и к самому себе, характеризующееся насилием, разрушением, унижением, причинением страдания.
На начальных этапах своей исследовательской и терапевтической деятельности З. Фрейд столкнулся с проявлением амбивалентности (двойственности) влечений и желаний человека. Работа с пациентами и осуществленный им в 90-х годах ХIХ столетия самоанализ подвели его к утверждению, что уже в раннем детстве человек может испытывать одновременно любовные и враждебные чувства к своим родителям, братьям, сестрам. Это двойственное проявление чувств у человека наблюдается не только в реальной жизни, но и в его сновидениях, фантазиях. В работе «Толкование сновидений» (1900) З. Фрейд писал, что нередко в сновидениях человека изображается смерть близких ему людей, и это можно расценивать как отражение своего рода агрессивности по отношению к данным людям, которая могла иметь место когда-нибудь в детстве сновидящего. Он считал необоснованным утверждение, что отношение детей к их братьям и сестрам является по преимуществу любовным. Имеется много примеров вражды между братьями и сестрами в зрелом возрасте, и эта вражда, как считал З. Фрейд, «ведет свое происхождение с детства и даже наблюдается с самого их рождения».
В работе «Три очерка по теории сексуальности» (1905) З. Фрейд уделил внимание проблеме садизма и мазохизма, рассмотрел склонность некоторых людей причинять боль сексуальному партнеру, показал связь между сексуальным удовлетворением и испытанием физической и душевной боли со стороны сексуального объекта. По его словам, сексуальность большинства мужчин содержит «примесь агрессивности», «склонности к насильственному преодолению сопротивления» сексуального объекта, и садизм в таком случае может соответствовать ставшему самостоятельным и занявшим главное место «агрессивному компоненту сексуального влечения».
На протяжении последующих 15 лет З. Фрейд рассматривал агрессивность не в качестве особого влечения, наряду с влечениями к самосохранению, а как составную часть сексуального влечения. Он исходил из того, что, хотя история культуры человечества является наглядным свидетельством тесной связи жестокости и полового влечения, тем не менее существование противоположной пары садизм-мазохизм нельзя объяснить только «примесью агрессивности». В то время основатель психоанализа не разделял точку зрения тех аналитиков, которые, подобно А. Адлеру (1870–1937) или С. Шпильрейн (1885–1942), выступали с идеей существования особого «агрессивного», «деструктивного» влечения.
Только в 20-е годы З. Фрейд пересмотрел свои представления об агрессивности. В работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920) он подчеркнул, что сама любовь к объекту показывает полярность между «нежностью» и «агрессивностью» и что в самом Я обнаруживаются «деструктивные влечения». В работе «Массовая психология и анализ человеческого «Я» (1921) он отметил готовность людей к ненависти и агрессивности.
В 20-е годы З. Фрейд еще говорил о том, что происхождение агрессивности неизвестно и хотелось бы приписать ей примитивный характер. В работах 30-х годов он не только соглашался с предположением А. Эйнштейна о присущем людям «инстинкте ненависти и уничтожения», но и писал о том, что в случае слишком большой активизации процесса поворота агрессивности вовнутрь можно ожидать ухудшение здоровья человека, в то время как поворот «деструктивных влечений» во внешний мир «облегчает живые существа и действует на них благоприятно».
В написанной в конце жизни и опубликованной после смерти работе «Очерк о психоанализе» (1940) З. Фрейд недвусмысленно подчеркивал: «Сдерживание агрессии в целом является вредным для здоровья и ведет к заболеванию (подавлению)».
Представления З. Фрейда об агрессивности нашли свое дальнейшее развитие в исследованиях психоаналитиков. В частности, М. Кляйн (1882–1960) высказала предположение, что между агрессивными и ли-бидозными импульсами всегда существует проявляющееся в различных пропорциях взаимодействие. Она полагала, что периоды свободы от голода и напряжения у грудного ребенка являются не чем иным, как равновесием между этими двумя импульсами, а изменения в равновесии между ними дают начало возникновению жадности, являющейся первичной на оральной стадии инфантильного развития. Причем любое увеличение интенсивности жадности укрепляет, по ее мнению, «ощущение фрустрации и, в свою очередь, агрессивные импульсы».

АГРЕССИЯ – импульс или намерение, предопределяющие такое поведение человека, которое характеризуется разрушительностью и деструктивностью. В психоаналитической теории и практике уделяется значительное внимание агрессивности человека. Вместе с тем психоаналитическое понимание агрессии и агрессивности не является однозначным. Во всяком случае различные психоаналитики дают свое толкование природы и истоков возникновения агрессивности человека.
В период становления психоанализа З. Фрейд не уделял особое внимание агрессии как таковой. Более того, он критически отнесся к идеям А. Адлера (1870–1937) и С. Шпильрейн (1885–1942) о присущем человеку влечении к агрессии и деструктивности. Не разделял он и мнения В. Штекеля (1868–1940), согласно которому ненависть первичнее любви. Но это не означает, что в своей клинической практике З. Фрейду не приходилось сталкиваться с бессознательными влечениями человека, характеризующимися проявлением враждебности по отношению к другим людям. Напротив, обращая внимание на сексуальные влечения, он обсуждает проблемы садизма и мазохизма, включая реальные случаи и фантазии битья.
В «Трех очерках по теории сексуальности» (1905) содержатся размышления З. Фрейда об агрессивном компоненте сексуального влечения. Теоретические представления об эдипове комплексе также включали в себе идею агрессивности человека, поскольку речь шла об отцеубийстве, о чем он рассуждал в работе «Тотем и табу» (1913). Вместе с тем в ранних своих работах З. Фрейд не решился признать наряду с другими и на одинаковых правах с сексуальными влечениями «особое агрессивное влечение», о чем поведал в работе «Анализ фобии пятилетнего мальчика» (1909). Только в работах 20-х годов он пересмотрел свои первоначальные гипотезы о первичных влечениях человека, выдвинув предположение о существовании инстинкта жизни и инстинкта смерти, что привело его к признанию наличия в человеке агрессивности.
В работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920) З. Фрейд писал о полярности между любовью (нежностью) и ненавистью (агрессивностью). В книге «Массовая психология и анализ человеческого Я» (1921) он подчеркивал, что, согласно психоанализу, продолжительная эмоциональная связь между двумя людьми содержит осадок враждебных чувств. При этом З. Фрейд исходил из того, что в поведении людей проявляется готовность к агрессивности, имеющей примитивный характер. Эти идеи нашли отражение и в его последующих трудах. Так, в работе «Будущность одной иллюзии» (1927) он отстаивал идею о необходимости считаться с тем фактом, что у всех людей имеют место деструктивные тенденции. В книге «Недовольство культурой» (1930) З. Фрейд утверждал, что агрессивность человека царила в древнейшие времена, заявляет о себе в детском возрасте у всех людей и является неискоренимой чертой человеческой натуры.
В письме А. Эйнштейну, известному под названием «Почему война» (1932), З. Фрейд недвусмысленно писал о том, что инстинкт самосохранения нуждается в агрессивности, влечение к разрушению присуще каждому живому существу, а возникновение совести объясняется поворотом агрессии вовнутрь. В конечном счете З. Фрейд пришел к выводу, согласно которому желание лишить человека агрессивности практически неосуществимо, надежда на избавление от агрессии является иллюзией, полностью устранить человеческое влечение к агрессивности невозможно, но можно попытаться направить его в такое русло, которое бы не находило свое выражение в форме войны.

В целом, с точки зрения З. Фрейда, агрессивное влечение человека является главным представителем инстинкта смерти и, следовательно, смысл культурного развития состоит в борьбе между инстинктом жизни и инстинктом деструктивности. Человек направляет свою агрессию или вовне, разрушая и уничтожая других людей, или вовнутрь, приводя к саморазрушению, обусловленному углублением конфликтов между Я и Сверх-Я, поскольку Сверх-Я в виде совести использует против Я свою готовность к агрессии. Сдерживание агрессии, подчеркивал З. Фрейд в «Очерке психоанализа» (1940), неизбежно ведет к заболеванию. «В припадке ярости человек часто демонстрирует, как подавленная и направленная вовнутрь агрессивность приводит к саморазрушению: он рвет на себе волосы или бьет себя по лицу кулаками, хотя вполне очевидно, что он предпочел бы направить эти действия против кого-то другого».
Последователи З. Фрейда по-разному отнеслись к его идеям о свойственной человеку агрессии. Одни из них поставили знак равенства между агрессией и ненавистью, деструктивностью и садизмом. Другие попытались конкретизировать понятие агрессии, соотнося его с либидо, критическими фазами инфантильного развития или используя его для типологии личности. Третьи поставили под вопрос правомерность сведения агрессии к первичному влечению человека.
К. Хорни (1885–1952) обратила внимание на тип личности, у которой преобладают агрессивные наклонности. В книге «Наши внутренние конфликты» (1945) она подчеркнула, что в отличие от уступчивого и отстраненного типов личности агрессивный тип характеризуется враждебной установкой по отношению к другим людям. Для него свойственно ощущение мира как арены борьбы всех против всех. Его система ценностей основана на философии джунглей. Агрессивный тип считает всех своими потенциальными врагами.
Х. Хартманн, Э. Крис и Р. Лёвенштейн рассмотрели вопрос о пластичности агрессии и классификации целей агрессии в соответствии со степенью и средствами разрядки, которую они обеспечивают. В совместно написанной работе «Заметки по теории агрессии» (1949) они выделили четыре типа конфликтов, под влиянием которых изменяются цели агрессии, и четыре процесса, изменяющие влияние агрессии. По их мнению, цели агрессии могут изменяться в том случае, если: агрессия и либидо вступают в конфликт, когда энергия обоих влечений направляется на один и тот же объект (конфликт влечений); реакция объекта на агрессивные акты представляет опасность для индивида (конфликт с реальностью); частично идентифицированное с объектом Я подготовлено к опасности, но существуют помехи для завершения агрессивного акта (структурный конфликт с участием Я); имеет место конфликт с моральными ценностями (структурный конфликт с участием Сверх-Я). Изменение же влияния агрессии может осуществляться под воздействием следующих процессов: смещения агрессии на другие объекты, затруднений в реализации целей агрессивных импульсов, сублимации агрессивной энергии, слияния агрессии с либидо.
На одном из семинаров, имевшем место в 1953 г., французский психоаналитик Ж. Лакан (1901–1981) поставил вопрос о необходимости проведения различий между агрессивностью и агрессией. По его мнению, лишь в определенных условиях агрессивность становится агрессией, в то время как последняя не имеет ничего общего с витальной реальностью. Словом, агрессия – «это экзистенциальный акт, связанный с воображаемым отношением».
Э. Фромм (1900–1980) выделил несколько типов агрессии. В отличие от З. Фрейда он провел различие между доброкачественной агрессией (биологически адаптивной, способствующей поддержанию жизни) и злокачественной (не связанной с сохранением жизни). В работе «Анатомия человеческой деструктивности» (1973) он рассматривал и такое явление, как псевдоагрессия. Последняя, по его мнению, включает в себя непреднамеренную, оборонительную, игровую агрессию и агрессию, связанную с самоутверждением. Доброкачественная агрессия соотносилась им с поведением человека, предусматривающим самооборону, ответную реакцию на угрозу. Злокачественную агрессию он понимал как специфическую человеческую страсть к абсолютному господству над другим живым существом, желание его разрушить и убить. Злокачественная агрессия не порождена животным инстинктом. Она свойственна исключительно человеку, является важной составной частью его психики. Как считал Э. Фромм, только человек подвержен влечению мучить, уничтожать себе подобных и при этом испытывать удовольствие.
В современной психоаналитической литературе до сих пор остаются дискуссионными следующие вопросы. Является ли агрессия самостоятельным, наряду с сексуальным, инстинктивным влечением человека или она тесно связана с либидо? Если имеет место первое, то способно ли либидо нейтрализовать разрушающее воздействие агрессии на окружающий человека мир и его самого или агрессивность как самостоятельное влечение принципиально неустранима? Если имеет место последнее, то представляют ли агрессивные и либидозные влечения некое единство с момента рождения индивида или оно возникает в процессе становления и развития личности? Существуют ли принципиальные различия между агрессивностью и агрессией и как эти феномены связаны с реальностью?

АДАПТАЦИЯ – приспособление человека к окружающему миру.
Психоаналитическое понимание функционирования психики человека основывалось на представлениях о возможностях удовлетворения его бессознательных влечений. З. Фрейд исходил из того, что психическая деятельность координируется внутренними механизмами, приводящимися в движение колебаниями между повышением и снижением напряжения, возникающего в результате ощущения удовольствия-неудовольствия. Когда притязания бессознательных влечений Оно, ориентированных на получение непосредственного удовольствия (принцип удовольствия), не находят своего удовлетворения, появляются невыносимые состояния. Ситуация удовлетворения возникает при помощи внешнего мира. Именно к нему обращено Я (сознание, разум), принимающее на себя управление и считающееся с реальностью (принцип реальности). Бессознательные влечения Оно настаивают на незамедлительном удовлетворении. Я стремится защититься от возможной неудачи и выступает посредником между притязаниями Оно и ограничениями, налагаемыми внешним миром. В этом отношении деятельность Я может осуществляться в двух направлениях: Я наблюдает за внешним миром и пытается поймать благоприятный момент для безопасного удовлетворения влечений; Я оказывает влияние на Оно, стремясь укротить его влечения путем отсрочки их удовлетворения или отказа от них за счет какой-либо компенсации. Так происходит приспособление человека к внешнему миру.
Помимо этого направления деятельности Я существует, по мнению З. Фрейда, другой путь адаптации. Со временем Я может найти иной путь приспособления к миру, дающий возможность удовлетворения влечений человека. Оказывается, можно вторгаться во внешний мир, изменять его и тем самым создавать такие условия, которые способны привести к удовлетворению. Поэтому перед Я возникает задача по определению наиболее целесообразного для человека пути адаптации, заключающегося или в сдерживании бессознательных влечений перед требованиями внешнего мира, или в поддержке их с целью оказания сопротивления этому миру. По инициативе венгерского психоаналитика Ш. Ференци (1873–1933) первый путь адаптации был назван в психоанализе аутопластическим, второй – аллопластическим. В связи с этим З. Фрейд привел в своей работе «Проблема дилетантского анализа» (1926) следующее высказывание: «Сегодня в психоанализе это принято называть аутопластической или аллопластической адаптацией в соответствии с тем, происходит ли этот процесс посредством изменений собственной психической организации или изменением внешнего (в том числе и социального) мира».
Успешная адаптация к окружающему миру способствует нормальному развитию человека, поддержанию его состояния здоровья. Однако, как считал З. Фрейд, если Я оказывается слабым, беспомощным перед бессознательными влечениями Оно, то при столкновении с внешним миром у человека может возникнуть ощущение опасности. Тогда Я начинает воспринимать исходящую от бессознательных влечений опасность как внешнюю и после неудачных усилий, аналогичных ранее предпринимаемым по отношению к внутренним побуждениям, пытается спастись от этой опасности бегством. В этом случае Я предпринимает вытеснение бессознательных влечений. Однако, поскольку внутреннее подменяется внешним, подобная защита от опасности хотя и приводит к частичному успеху, тем не менее этот успех оборачивается вредными последствиями для человека. Вытесненное бессознательное оказывается для Я «запретной зоной», в которой образуются психические замещения, дающие эрзац-удовлетворение в форме невротических симптомов. Таким образом, «бегство в болезнь» становится такой адаптацией человека к окружающему миру, которая осуществляется неадекватным образом и свидетельствует о слабости, незрелости Я.
Исходя из подобного понимания адаптации, цель психоаналитической терапии заключается в «реставрации Я», освобождении его от ограничений, вызванных вытеснением и ослаблением его влияния на Оно, с тем, чтобы более приемлемым способом, чем «бегство в болезнь», разрешить внутренний конфликт, связанный с приспособлением человека к окружающему миру.
Дальнейшее развитие соответствующих представлений об адаптации нашло свое отражение в трудах ряда психоаналитиков, включая Х. Хартманна (1894–1970), Э. Фромма (1900–1980) и других. Так, в работе австро-американского психоаналитика Х. Хартманна «Психология Я и проблема адаптации» (1939) данная проблематика рассматривалась не только в плане изменений, производящих человеком или в окружающей его среде (аллопластический способ адаптации), или в собственной психической системе (аутопластический способ адаптации), но и с точки зрения возможности поиска и выбора им новой психосоциальной реальности, в которой адаптация индивида осуществляется путем как внешних, так и внутренних изменений.
В книге американского психоаналитика Э. Фромма «Бегство от свободы» (1941) ставился вопрос о необходимости различать адаптацию статическую и динамическую. Статическая адаптация – это приспособление, при котором «характер человека остается неизменным и постоянным и возможно появление только каких-либо новых привычек». Динамическая адаптация – приспособление к внешним условиям, стимулирующее «процесс изменения характера человека, в котором проявляются новые стремления, новые тревоги».
В качестве иллюстрации статической адаптации может служить, согласно Э. Фромму, переход от китайского способа приема пищи с помощью палочек к европейскому способу владения вилкой и ножом, когда приехавший в Америку китаец приспосабливается к общепринятому способу приема пищи, но такая адаптация не служит причиной изменения его личности. Примером динамической адаптации может являться случай, когда ребенок боится отца, подчиняется ему, становится послушным, но во время приспособления к неизбежной ситуации в его личности происходят существенные изменения, связанные с развитием ненависти к отцу-тирану, которая, будучи подавленной, становится динамическим фактором характера ребенка.
С точки зрения Э. Фромма, «любой невроз представляет собой не что иное, как пример динамической адаптации к таким условиям, которые являются для индивидуума иррациональными (особенно в раннем детстве) и, несомненно, неблагоприятными для психического и физического развития ребенка». Социально-психологические явления, в частности, наличие явно выраженных разрушительных или садистских импульсов, также демонстрируют динамическую адаптацию к социальным условиям.

АДЛЕР Альфред (1870–1937) – австрийский психолог и психотерапевт, одним из первых присоединившийся к З. Фрейду, являвшийся президентом Венского психоаналитического общества с марта 1910 по февраль 1911 года и соредактором ежемесячного «Центрального листка по психоанализу», образовавший в 1911 году «Общество свободного психоанализа», а впоследствии возглавивший новое направление, получившее название индивидуальной психологии.
А. Адлер родился в небогатой еврейской семье в пригороде Вены 7 февраля 1870 года. Поскольку его родители происходили из привилегированной общины в провинции Бургенланд, принадлежащей к Венгрии, то при рождении он был записан венгром и только сорок один год спустя получил австрийское гражданство. Его детство прошло в предместьях Вены и в провинциальных местечках Рудольфсгейма, Пенцинга, Гернальса и Веринга, куда переезжали его родители в связи с неустойчивым материальным положением.
А. Адлер был вторым ребенком из шести детей, пережил смерть своего младшего брата и постоянно находился в тени своего старшего брата Зигмунда, отличавшегося жизнерадостностью и ставшего преуспевающим бизнесменом, помогавшим своей семье. С раннего детства он был любимцем отца Леопольда Адлера (Леб Натан), обладавшего веселым характером и торговавшего зерном, но чувствовал себя отвергнутым матерью Паулиной Адлер, загруженной домашним хозяйством. Маленький Альфред не отличался хорошим здоровьем, в детстве перенес рахит, пневмонию и несколько раз был на грани смерти.
В 1877 году его семья переехала в еврейский пригород Вены Леопольдштадт, где через два года А. Адлер стал учиться в той же самой гимназии, в которой ранее учился З. Фрейд. Из-за слабости здоровья и неуспеваемости ему пришлось пройти повторный курс обучения, так как он не был переведен в следующий класс. В 1881 году семья переехала в Гернальс, где А. Адлер продолжил свое обучение в одной из гимназий и в возрасте восемнадцати лет получил аттестат зрелости.
В 1888 году А. Адлер поступил на медицинский факультет Венского университета, где прошел курсы занятий по хирургии, органическим нервным заболеваниям, патологии нервной системы. После окончания университета в 1895 году он начал работать офтальмологом в Венской поликлинике, а затем врачом общего пользования. В дальнейшем проявил интерес к неврологии и психиатрии. В 1897 году женился на Раисе Эпштейн (1873 г.р.) – дочери российского промышленника, родившейся в Москве и проходившей обучение за границей. Свадьба была отпразднована в еврейской общине Смоленска.
В 1898–1904 годах опубликовал несколько статей, посвященных проблемам социальной гигиены, включая «Проникновение социальных сил в медицину» (1902), «Врач как воспитатель» (1904), «Гигиена половой жизни» (1904), и свою первую работу «Книга о здоровье для портных» (1898). В 1899 году открыл частную практику, в 1902 году на протяжении месяца отбывал воинскую повинность в одном из полков венгерской резервной армии.
В 1904 году А. Адлер принял протестантское вероисповедание в отличие от своих двух младших братьев, принявших католичество, и старшего брата, покинувшего еврейскую общину и не примкнувшего к какой-либо конфессии. В 1907 году вышла в свет его книга «Исследование неполноценности органов», в 1912 году – работа «Нервный характер». В 1912 году он подал документы на занятие должности приват-доцента Венского университета, которые рассматривались лишь три года спустя, когда его кандидатура была отвергнута профессиональной коллегией. В 1916 году он был мобилизован на военную службу и работал в качестве врача в нейропсихиатрическом отделении различных госпиталей, где занимался проблемой лечения военных неврозов.
После Первой мировой войны и поражения в ней Австро-Венгрии А. Адлер увлекся социалистическими идеями, которыми интересовался ранее. В 1918 году он опубликовал статью «Большевизм и психология». С приходом к власти социал-демократов и с проведением в Австрии реформы системы образования А. Адлер приступил к реализации своих идей, связанных с индивидуальной психологией. В 1920 году он начал создавать учреждения, в которых осуществлялись консультации для учителей и родителей, а также способствовал организации новых детских садов и экспериментальных школ, проводил семинары по психологии маленьких детей и подростков.
В 1923 году А. Адлер прочел курс лекций в Англии и сделал доклад на Международном конгрессе психологов в Оксфорде, в 1924–1928 годах читал курс лекций по проблемам школьников в Педагогическом институте Вены. В 1927 году приобрел большой дом с садом в Салманнсдорфе, расположенном на окраине Вены, где проводил с семьей воскресные и праздничные дни. В том же году вышла в печати его книга «Понимание природы человека» и он принял участие в работе Симпозиума, проходившего в Виттернбергском колледже в Спрингфилде (штат Огайо, США). В 1928 году он прочитал курс лекций в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке, в 1929–1930 годах – в Колумбийском университете, где был выдвинут на должность штатного профессора, хотя университетская администрация не сочла подобное утверждение возможным.
В 1930 году в связи с шестидесятилетием и научными заслугами А. Адлера городской совет Вены присвоил ему звание Гражданина Вены. В 19