Силлабические стихи

Силлабические, или слоговые (гр. syllabos — слог), стихи имеют свою особенную внутреннюю ритмическую организованность, резко отличающуюся по своему прин­ципу от организации песенно-тонических стихов. Если в тонической системе ритмическая соразмерность стихов создается равным количеством песенных акцентов в каж­дом стихе, то в силлабической системе стихосложения она определяется равным количеством слогов в каж­дом стихе.

Для эстетического осознания равенства слогов в сил­лабических стихах необходимо, чтобы все слоги в стихе обладали хотя бы относительным акустическим (гр. akusti-kos — слуховой) равенством, чтобы они звучали более или менее одинаково ясно. Поэтому силлабический принцип стихосложения развился преимущественно в поэ­зии тех народов, в языке которых ударные и неударные гласные в словах обладают относительным равенством звучности, подкрепляемым постоянным местом словных ударений. Таков среди романских языков французский с обилием сильных носовых гласных звуков и постоянным ударением на последнем слоге; среди языков сла­вянских — польский с сильной артикуляцией всех, даже неударных гласных звуков среди окружающих их скоплений звуков согласных и обязательным ударением на пред­последнем слоге. Совсем иная просодия в русском язы­ке: в нем неударные гласные звуки «редуцируются», заметно ослабляются акустически в своей определенности, а словное ударение не имеет постоянного места. Поэтому-то силлаби­ческая система стихосложения по своим особенностям не соответствовала просодии русского языка.

Тем не менее она была усвоена русскими поэтами вто­рой половины XVII в., прежде всего Симеоном Полоцким, ученым монахом, до того жившим и учившимся в Киеве и усвоившим там традиции латино-польской стиховедче­ской теории и творческой практики. Позднее, в 20—30-х го­дах XVIII в., уже на основе светского миросозерцания Петровской эпохи силлабическими «виршами» (польское слово от лат. versus — стих) пользовался Антиох Кантемир в своих сатирах.

Так как слова польского языка всегда имеют ударение на предпоследнем слоге, в польских силлабических сти­хах клаузула (а отсюда и рифма) всегда женская. А корпус этих стихов, тяготея к внутренней сим-

метричности, складывается из четного количества слогов. Каждый стих в польской силлабике, таким образом, состоит из нечетного количества слогов — из 7, 9, а чаще из 11 и 13 (тринадцатисложные стихи нуждались в цезуре) — с обязательным константным акцентом на предпоследнем слоге стиха. В таком ритмическом строе­нии силлабические стихи были усвоены и в русской поэзии. Вот пример из первой сатиры Кантемира:

Наука оббдрана,/в лоскутах обшита, Изо всех почти домбв/с ругательством сбита, Знаться с нею не хотят./бегут ее дружбы, Как страдавши на море/корабельной службы. Всё кричат: никакой плод/ не видим с науки..

Стихи здесь несоразмерны друг другу ни по количеству акцентов вокальной мелодии (ее нет), ни по количеству словных ударений. Их в первом стихе — 4, во втором — 5 и далее — 5, 4, 6. Стихи соразмерны количеством сло­гов: их 13 в каждом, безразлично ударных или неударных; в каждом стихе после седьмого слога стоит цезура. При этом расположение ударных слогов среди неударных произвольно и в каждом стихе различно: в первом ко­личество неударных слогов между ударными — 1, 2, 4, 1; во втором — 2, 1, 1, 1, 2; в третьем —1,3, 1, 2 и т. д. Значит, в силлабических стихах, как и в песенно-тони­ческих, нет членения на стопы. Силлабические стихи не стоповые.

В силлабической стиховой системе не реализовались, таким образом, все декламационно-ритмические (не песен-но-ритмические) возможности, которые открывали перед литературной поэзией особенности просодии русского языка. По этим особенностям своего языка (редукция неударных гласных, подвижность слоеного ударения) русская поэзия естественно тяготела к стоповой системе стихосложения — системе силлабо-тонической.

И это довольно скоро обнаружилось. В середине 30-х го­дов XVIII в. В. К. Тредиаковский сделал первую попытку • перевести русскую поэзию на стоповую систему. Он про­должал вслед за Кантемиром писать тринадцатисложные стихи, но он ритмически расчленял их тринадцать слогов на хореи, сохраняя тем самым по-прежнему во всех сти­хах женскую клаузулу (и рифму). Но 13 на 2 без остатка не делится, и Тредиаковский предложил такой выход из возникшего затруднения: он стал усекать в каждом стихе, в четвертом его хорее, второй, безударный слог, сохраняя тем самым цезуру (теперь обязательно мужскую) после

7-го слога. Например:

Мысль тотчас одну с ума/гонит прочь другая, Разум от меня бежйт./страсть же мучит злая...

и т.д. («Элегия И»)

Это было робкой попыткой Тредиаковского осуществить реформу русского стихосложения, в которой он пытался по-новому использовать в литературном стихе хореический ритм русских народных плясовых песен, но шел на комп­ромисс с польской силлабической системой.

Непоследовательность такой попытки была преодолена М. В. Ломоносовым (в 1739 г.), который и теоретически доказал (66, 254—266), и показал на практике полную возможность применять в русской литературной поэзии все (или почти все) основные размеры (стопы) с и л-л а б о-тонического стиха. С тех пор эта система стихосложения стала основной для русской поэзии и оста­ется таковой до нашего времени.