Почему? Исключительно из учета навигационных возможностей противника

Исключительно из учета навигационных возможностей противника. Во время Крымской войны в одесский порт решила зайти англо-французская эскадра. Единственный проход мимо мыса Ланжерон, который закрывает собой порт, возможен по фарватеру вдоль берега, с юга. Фарватер узкий. Он ограничен берегом, отмелью Одесской банки и мысом Ланжерон. В этом смысле одесский порт построен гениально. Во всяком случае, очень грамотно, с учетом всех навигационных, топографических и климатических особенностей местности. Одесса идеально защищена с моря. В порт можно пройти только по одному фарватеру, если судно идет со стороны открытого моря, с юга. Второй фарватер, северный, ведет к устьям Днепра и Буга, в обход отмели Одесской банки. Северная сторона Одесской бухты тоже мелководна. Туда флот с глубокой осадкой не зайдет. Лоцманы об этом прекрасно знают.

Одесса во время Крымской войны не обладала никакими особенными военными силами. Это был не военный город, как, например Севастополь, а торговый. И когда сюда подошла объединенная англо-французская эскадра, то адмирал предъявил властям ультиматум. Защищать город было нечем. Разве что двумя кавалерийскими батальонами, которые имелись в наличии. Город не принял ультиматум, и корабли начали бомбардировку.

Защита внешне выглядела чисто символической. Город был обречен. Градоначальник, барон Остен-Сакен с помощниками, в Преображенском соборе служил соответствующий молебен. Все как положено. Барон даже представить себе не мог, как будут разворачиваться события. Ясно было, что город придется сдавать. Военного флота, способного защитить город, здесь практически не было.

В городе имелось лишь шесть небольших батарей. Первая батарея на мысе Ланжерон должна была, по идее, выполнять ключевую роль и не пропустить эскадру союзников в акваторию порта. Однако она не справилась с задачей, в основном, из-за технической непригодности старых орудий. Вот союзники ее и раздолбали, как, впрочем, и две другие такие же батареи на Карантинном молу.

Одна из батарей, шестая, стоявшая на Практическом, или Военном молу у самого входа в Одесский порт, состояла из четырех ржавых пушек, которые перед боем были выкопаны из земли. Ею командовал прапорщик Щеголев. Ему помогала, примерно, какая-то инвалидная команда. Боевая мощь союзной эскадры составляла около 350 орудий. Она начала бомбардировку издалека. А потом стала входить в гавань через единственный фарватер, с юга. Щеголеву удалось отбиться единственным остававшимся у него ржавым орудием. Конечно, этот парень стал генералом... Самое забавное, события происходили десятого апреля 1854 года, – в день освобождения Одессы от фашистской оккупации 1941 года.

Союзники даже не поняли, в какую халепу они вляпались. Дело в том, что, находясь в фарватере, при входе в залив, они могли выстроить суда только в линию, корма в корму. Иначе эскадре зайти в порт невозможно. И вся ее боевая мощь бессмысленна. Стрелять может лишь передовой корабль, да и то, преимущественно из носовых орудий, поскольку батарея Щеголева находилась прямо по курсу. У прапорщика боезапасов хватало. Ему подкатывали, примерно. Это все подробно описано в литературе. Де Волан был гениален. Так защитить Одессу с моря! Щеголев отбивается и не подпускает суда, что называется, на пушечный выстрел. Все вокруг горит, а батарея стоит. Атака длилась шесть часов. Они так и не вошли в порт. Особенность входного фарватера в одесский порт лишил эскадру свободы маневра. Они толком не могли даже бортом стать к городу и подойти поближе для эффективности бомбардировки. Было выведено из строя три корабля союзников. Лишь несколько канонерок смогли прорваться к Пересыпи и обстрелять ее.

Тогда союзники отступили и, спустя двадцать дней, 30 апреля, на Малом Фонтане, сделали еще одну попытку высадить десант. Фрегат «Тигр» подошел очень близко к берегу и сел на мель. Здесь находилась другая береговая батарея. Она начали бомбить фрегат. Капитану Джиффарду оторвало ногу, несчастному. При перестрелке участвовало множество зрителей, радостно любовавшихся редким зрелищем прямо с пляжей. Многие даже тут же купалось, так как день был очень жаркий, безоблачный, солнце невыносимо жгло, А через головы купающихся в то же время летали ядра. Публика развлекалась вовсю. Это к вопросу о силе пляжной культуры в Одессе...

Насколько мне известно, то, что последовало дальше, не имеет аналогов в военной истории. Это был единственный случай кавалерийской атаки по морю. Казацкий полк на лошадях подплыл к этому фрегату, взял команду в плен, всех повязал, снял с борта пушку и перетащил на берег. Эскадра отвалила. Пушку водрузили через несколько десятилетий у Думы, на бульваре, в честь этой победы. Полагаю, я не сильно напортачил источниковедческую ситуацию, разве что в деталях.

Взятие «Тигра» было очень значимым для одесского патриотизма. Он был едва ли не лучшим пароходом английского флота. Во всяком случае, престижнейшим. «Тигр» был сначала яхтой самой королевы Виктории, а потом превращен в элитную морскую школу. На нем плавали гардемарины и мичманы, принадлежавшие к самым аристократическим английским семействам, под руководством самых опытных моряков британского флота. Его потеря была серьезным ударом для авторитета Британии.

Питер – тоже морской город. Тем не менее, пляжная культура там развита слабо, по климатическим, видимо, причинам. Но все же там есть весьма популярные и многочисленные пляжи на Балтике, в городских предместьях...

При слове «Балтика» меня в дрожь бросает. Температура воды восемнадцать градусов на Рижском взморье уже создает пляжный ажиотаж. Утонуть в этом море сложно. Пока дойдешь до глубокого места, сильно устанешь. Или передумаешь.

Конечно, они страдают от своего климата. Но элитные культуры Питера и Одессы, хотя она здесь значительно более малочисленна, вернее, менее многочисленна, относятся друг к другу с огромным уважением. Мы дружим, и никакого снобизма по уровню круга нет. Я усматриваю сходство питерской и одесской культур – а это, безусловно, культуры – в отсутствии провинциализма в обоих случаях. Разве что в одесской культуре меньше комплексов.