Глава 19. - «Расскажите мне, пожалуйста, что-нибудь про моего мужчину», - быстро напечатала Вика, как только Анна появилась в эфире

- «Расскажите мне, пожалуйста, что-нибудь про моего мужчину», - быстро напечатала Вика, как только Анна появилась в эфире.

- «А что ты хотела бы знать? Спрашивай»

- «Как зовут?»

- «Не знаю точно. Никогда не привязывайся к таким вещам…»

- «Моногамный?» – набрала Вика, нещадно грызя большой палец.

- «Да.»

- «А еще какой?»

- «Заботливый.»

– «А еще какой?»

– «Мне твердят: «Заботливый, заботливый и еще раз заботливый». Вы очень подходите друг другу: он так же, как и ты, очень любит путешествовать, любит эстетику во всем; качественные и красивые вещи, искусство, хорошую еду, хорошую музыку... Но он не относится к махровым интеллигентам. Он любит деловую суету, образован, воспитан, аристократичен. Очень умный, спокойный, адекватный, очень сильный по духу, очень мощный потенциал. Простая курица или хищница ему не нужна. Ему нужна такая как ты. Он ищет сочетание качеств, которое есть в тебе. Я говорила тебе, что он – это ты, только в мужском теле. Вам будет очень легко вместе. Мне показывают: ты – вдох, он выдох.»

- «А родовые грехи какие на нем висят?»

- «Он уже практически все отработал.»

- «Я буду с ним счастлива?»

- «Конечно, Вик. Он даст все, что тебе будет необходимо от него как от мужчины, почувствует твои ожидания, и из любви к тебе будет стараться дать тебе это. У него все для этого есть, главное – есть желание. Женщина выстраивает отношения, комфортные для обоих. Он будет снисходителен к твоим эмоциональным вспышкам, как действительно сильный человек. Он по природе очень мудр. Но в ситуации, когда нужно будет постоять за важные жизненные принципы или безопасность семьи, за твою безопасность, - ситуации разные бывают, - вся его сила будет направлена на вашу защиту.»

- «А когда мы встретимся?»

- «Не знаю, милая… В свое время встретитесь обязательно. Он, кстати, тоже обладает экстрасенсорными способностями.»

- «Правда? Слава Богу! А он меня видел? Может, спрашивал обо мне?»

- «Не видел, но спрашивал… Ему сказали, что ты очень женственная и при этом очень умная. Показали, что привыкла, как и он, локтями пробивать себе дорогу, и что никто тебе в клювике ничего не принес. Говорили, что добрая, мудрая, многое преодолела, что заботливая, как и он, надежная, справедливая, голова на месте. Показывали красивое лицо, точеные формы… Но он на внешность, честно говоря, вообще не обратил внимания. Он так же, как и ты, смотрит уже не на обертку, а на самого человека. Ищет в первую очередь тебя по внутренним качествам. Говорит: «Ну, красавица. Что с того? Жить-то не с красотой…» Очень переживает из-за возраста. Что тебя до сих пор не нашел. Что детей еще нет. Страдает очень. Но, с другой стороны, не видит смысла создавать семью просто так, ради окружающих. И мать его очень страдает, очень переживает за него. Много молится, плачет; такой хороший человек, а один. Никак не встретит своего человека. Они с сыном не разлей вода: очень близки по духу, очень любят друг друга…»

Вика раздвинула в полуулыбке губы, почувствовав, как внутри разливается радость.

- «У него, как и у тебя, было много потребителей-женщин, - продолжала рассказывать Анна. - Все с него тянули, ничего не давая взамен. А он похож на тебя - тоже отдает, не считая, вытаскивает из ямы людей, как делать нечего. Очень добродушный, очень широкая душа, и многие этим пользовались. Конечно, со временем он начал разбираться в людях и закрываться, беречь себя. Начал увлекаться эзотерикой. Когда личная жизнь не складывается, нужно куда – то направлять энергию… Мать очень хочет, чтобы он нашел женщину, которая полюбит его. Много молится. Когда встретитесь, будет причитать: «Только бы это была она! только бы это была она!». А когда поженитесь, будет счастлива и тебя примет, как свою. Вмешиваться в ваши отношения не станет – интеллигентная женщина…

Спрашивал про сроки тоже, - ему ответили, чтобы не дергался и ждал. Твой мужчина уже давно пришел к выводу, что лучше жить настоящим днем, а не в ожидании. Он сейчас является наставником для окружающих. Мне все время показывают какую-то закрытую группу людей, которых он обучает, вкладывает свои энергии. Не понимаю, может, это цигун или айкидо… Он вообще очень многим помог. Многих поставил на ноги. Многих вытащил из выгребной ямы и наставил на путь истинный. С наркоманами работал даже. Причем это не вот просто он на бомжа чистое белье одел, и вот она – перемена. Он меняет человека изнутри своими душевными и духовными наработками, правильным отношением к жизни. У него очень мощный потенциал, и он вкладывается в окружающих, не считая. Но далеко не дурак - на человеческое дерьмо тратиться не будет. Он людей также прекрасно видит, как и ты - все как на ладони. Умеет отсекать лишнее. У него даже мысли нет производить расчеты и требовать что-то взамен. Он очень тонко чувствует, что, отдавая, он получает еще больше взамен; на него нисходит сверху благодать и его духовный потенциал только накапливается. Он вообще прекрасно разбирается в энергиях… Что еще? Он абсолютно бесконфликтный в отношениях с людьми - может без ненужных эмоций пройти мимо дурака, но, если нужно - со спины запросто заткнуть наглецу рот или взглянуть так, что все само по себе встает на свои места. Ему, как и тебе, всегда нужно летать, нужны свежие течения рядом, нужно развиваться и двигаться вперед. Застой для него – смерть...»

С улицы то и дело доносился гул машин. Вика подняла глаза на настенные часы. Девять вечера. Она сидела на диване в позе лотоса и чувствовала, как все ее тело пронизывают волны света, а грудь привычно наливается розовым маслом. Блаженство, в котором можно пребывать вечно… На всякий случай проверила сердечную чакру, - богатый, изумрудный свет полился в глаза, словно море… Удовлетворенно вздохнув, она переместила свое сознание по линии времени вперед, пытаясь проникнуть в свое будущее… Не получается. Еще попытка…Ступор. Нет. Что-то есть. Ура! Она что-то видит!

Вика слепо вглядывалась в мельтешащую картинку перед внутренним взором. Чья-то острая коленка, обтянутая светлой джинсовой тканью. Коленка принадлежит мужчине. Мужчина, очевидно, сидит на ее кухне – виден край кухонного ковра. Мужчина ей пока незнаком. Он невысокий, но очень крепкий, подтянутый. Чувствуются сильно развитые икроножные мышцы и мышцы бедра. Движения легкие, уверенные. По ощущениям такой же шустрый, как она. Вообще, от него исходит что-то очень знакомое, словно она смотрится в зеркало и узнает в том зеркале себя.

Картинка сменилась. Мужчина переместился в зал. Он сидит на диване. Там же, где она сейчас. Он не один. С ним рядом ее мама. Наверное, пришла в гости сама или Вика ее пригласила. Они о чем-то беседуют. Стоп! А где она сама?

Она сама в ванной комнате. Дверь приоткрыта. Вика сначала моет руки, что-то напевая себе под нос, затем вытирает руки полотенцем. Ее взгляд случайно падает в узкую щель, на сидящих. Разум словно на пленку записывает мельчайшие детали происходящего: вот мать пожимает ладонь мужчины и смотрит ему прямо в глаза, вот натужно смеется и откидывает голову назад, пытаясь понравиться… Мужчина замечает, что на них смотрят. Понимает по выражению Викиного лица, что та все видела. Что та в шоке, сама не понимая того. Мужчина тоже в шоке. Его взгляд истерично прыгает с Вики на ее мать и обратно. Что делать? Он этого не хотел и оправдываться ему не за что, да и бессмысленно, ниже его достоинства, но сейчас он может Вику потерять!

Нелепая ситуация! Идиотская! Вика кожей ощущает его внутреннюю дрожь и растерянность. Еще его злость. Но она – ее мать! Он не знает, как себя вести. Душа Вики тут же устремляется ему на выручку. А что мама? Мама сидит, гордо подняв подбородок, и улыбается улыбкой налакомившейся сливками кошки. Радуется тому, что случилось. Хочет еще больше усилить эффект и собственную значимость. Вика для нее – пустое место. Но зато она доказала и Вике и самой себе, что еще «в соку», еще «при дворе». Может вполне и мужичка у нее из-под носа увести. Почему бы и нет? Получается, они со Степаном расстались?

Вика открыла глаза. Одиннадцать. Шум стих. В комнату проникают ночная свежесть и будоражащие кровь песни звездного неба. Горячие дневные эмоции человечества улеглись, уступив место холодным, беспристрастным импульсам высших планов. Еще полчаса, и она ляжет спать. Только досмотрит конец.

Спасибо за предупреждение! Предупрежден, значит вооружен… И чему удивляться? Мать никогда не была обременена высокими моральными принципами, несмотря на внешнее благородство, и всегда путала понятия - ум и подлость…

Вика снова погрузилась в легкий транс, стараясь настроиться на вполне ощутимые импульсы, посылаемые сверху. Хлоп! Что-то внутри нее сдвинулось. Она уже не в комнате, а поднимается вверх. Душа замирает от предвкушения чего-то. Трепещет. Что происходит? Она так и сидит в позе лотоса и все чувствует как раньше, но почему-то видит себя еще и сверху. Но понятие «верх» какое-то неземное. Похоже только ощущение подъема, но она совсем не летит в стратосферу… Мысли блокируются; кто-то ее тянет все выше… Хлоп! Вокруг нее белоснежные каменные колонны, резные арки, выточенные самыми талантливыми, самыми искусными руками: классика, бледную тень которой можно увидеть на земле в Греции или Риме… АБСОЛЮТ.

Вика медленно оглядывалась вокруг, впитывая как губка красоту извне, понимая, что можно сделать, наверное, по-другому, но лучше – невозможно. Ощущая в душе нарастающий трепет и преклонение перед ВЫСШИМ. Рядом с ней чувствовался кто-то невыразимо чистый, совершенный, заботящийся о ней, всезнающий. Вокруг нее – аура высшего покоя и созерцания, созидания и невыразимой благости. А где-то там, еще выше над головой - еще большая благость, еще высший АБСОЛЮТ. Тянет туда так, что хочется плакать! Туда! Туда! Неожиданно Вика поняла, что сейчас близка к Богу как никогда раньше. Дыханье перехватило. Если существует рай, то она сейчас в раю. Высшие силы сделали ей такой подарок? Или ее душа очистилась настолько, что подобное путешествие стало возможным? И то и другое? Что-то третье?

«Спасибо! Как здорово!» - прошелестело в голове.

Хлоп! Она снова пристраивается в собственное тело, спокойно и со знанием дела. Словно выход из тела – обычное для нее занятие...

Вика открыла глаза. Начало второго. Пора спать. Время там, очевидно, тоже другое. Впрочем, ничему из того что она видела, она не может дать ни название, ни объяснение…

Вика нажала на звонок и прислушалась. За металлической дверью раздались быстрые, уверенные шаги, и вскоре на пороге появился Васька. При виде Вики он расплылся в улыбке, затем сгреб ее в охапку и, чмокнув в макушку, проговорил:

- Проходи, моя хорошая. Марина как раз суп готовит.

Вика сняла пальто, поздоровалась с девушкой брата и мельком оглядела родительскую квартиру, которая изменилась до неузнаваемости. Исчезли старые шторы на окнах, поменялась мебель, плитка в ванной и сама ванная, - ничего не осталось от воспоминаний ее детства. Несмотря на новшества, Вика непроизвольно поморщилась: квартира все больше напоминала холостяцкую берлогу. Что ни говори, а мать умела создать нужную атмосферу вокруг себя и навести порядок. Заходишь в дом, а кажется, что попал в цветущий весенний сад... Ценное качество для женщины.

- Ну, рассказывай! Как живешь? – протянул Васька уже из детской и плюхнулся на диван.

- Погоди! – улыбнулась Вика и полезла в сумку за подарком. Достав небольшой сверток, она подошла к дивану и протянула его брату. – Вот! С днем рожденья, мой дорогой! Надеюсь, эта мелочь тебя порадует.

- А что здесь?

- Открывай!

Вика от волнения замахала руками и подпрыгнула. Васька развернул сверток и покрутил в руках фоторамку.

- Нравится? – с улыбкой спросила Вика. - Это мы с папкой сложились налопопам и решили, что тебе будет приятно прийти в офис и чтобы на столе у тебя крутились наши фотки. Цвет я подбирала такой же, как у твоей мебели в офисе.

- Спасибо, - буркнул Васька и, отвернувшись, пихнул рамку на шифоньер. – Чай будешь?

- Можно…

Вика бросила на брата внимательный взгляд. Что его так расстроило? Не понравился подарок? Или дело в чем-то другом? Она прижалась головой к Васькиному плечу, стараясь настроить его на позитивный лад, затем проследовала за ним на кухню.

- А ты в этот раз решил не справлять? – в ее голосе прозвучал полувопрос-полуутверждение. – Нет времени? Денег? Или просто не хочется?

- Не хочется, - скривился Васька и помрачнел еще больше.

Марина молча поставила перед Викой чашку, налила кипятку и вернулась к мойке.

- Ну, ты чего-о? – не выдержав, протянула Вика и умоляюще посмотрела Ваське в глаза. – Подарок, что ли, не понравился? Или настроение плохое?

- Хм… А с чего оно, настроение-то, появится? Я поэтому и не справляю. Хоть не так обидно потом…

- Мамка опять не поздравила, что ли?

- Не-а. Не поздравила. Наверное, не помнит, когда я родился. Что я, вообще, есть в природе…

Вика бросила на Марину смущенный и одновременно растерянный взгляд, и подалась вперед, ближе к брату.

- Му-уся… Ну, не расстраивайся ты так… она ко всем так относится. Зато я тебя поздравила! Папка тоже. Лиза с мужем и племянниками. Мы все тебя очень любим… Нас гораздо больше…

- Да уж! Всей семьей сложились и купили мне «самую дорогую» рамку за две тысячи рублей! Вечно дарите какую-то фигню! Лучше бы тогда свитер купили рублей за пятьсот – собаку выгуливать, или вообще ничего не покупали… Зачем мне эта твоя фоторамка нужна? У меня вон планшет один только сороковник стоит. И как я ее рядом в офисе на стол поставлю?

Вика уставилась на Ваську во все глаза, наблюдая за тем, как холодное, даже пренебрежительное выражение на его лице меняется на детское и до крайности расстроенное. Обида выскочила из глубины его души и сверкнула разочарованием в уголках глаз. Вика почувствовала, как внутри нее все тут же затрепетало от боли за него, от жалости и желания побаловать, дать все, что хочется. Но тут же внутреннее радио пропело, что делать этого ни в коем случае нельзя. Она уже было открыла рот, чтобы начать перечислять, сколько она покупала для него, убеждать, что покупала ему даже больше, чем себе, и всегда старалась сунуть ему лучший кусок. Если и отказывала когда-то в просьбе, то только ради него же самого - чтоб научился самостоятельности и независимости. Чтобы перестал воспринимать ее как неиссякаемый источник благоденствия и решения проблем. Научился ценить деньги и сам их зарабатывать. Но это никогда не касалось праздников. Что ей и самой родители никогда не устраивали праздников, поэтому день рождения для нее (свой или чужой – неважно) – это святое. И что его фраза не имеет под собой никаких оснований…

Но губы сами сомкнулись. Почему она должна оправдываться? Дареному коню в зубы не смотрят! А он выкатил сейчас ей претензии самым беспардонным образом, да еще при Марине! Поставил жирный крест на всем, что она до этого ему дарила. Не думает же он, что она будет сейчас покупать ему подарки по сорок тысяч? Мало она, что ли, уже для него сделала? Хотя изначально ничего не была должна. Сколько можно? У нее и денег-то сейчас таких нет.

И вообще, зачем эти жертвы нужны? Чтобы потешить его комплексы, а самой остаться на месяц без копейки в кармане? Нет, уж. Увольте! Хватит с нее мамы! И где его-то любовь к ней в таком случае?

Желваки заиграли на ее щеках.

- Ошибаешься, дорогой, - процедила Вика сквозь зубы. - Ты цену с ценностью случайно не перепутал? И ты сейчас думаешь только о себе!

Она поднялась со стула и направилась к входной двери.

- Может быть… - откликнулся чуть слышно Васька.

Вика скользнула взглядом по его опущенным плечам и голове. Стала возиться с верхней пуговицей на плаще. Может, он все-таки опомнится? Обнимет ее и извинится? Скажет, что ляпнул глупость, и все будет как раньше?

Но Васька стоял молча и так же молча запер за ней дверь.