Глава 19. Pov Яна

Так сложно держать себя в руках.
Ты вырываешь сердце, продолжая быть сильнее.
Что, если я попал в кошмар твоих грёз?
Это мой крест, это мой чёртов крест…(с)

Просыпаюсь я от того, что жутко хочу пить, это желание намного сильнее меня. Лениво открываю глаза и охаю от того, как болит моё тело, но не только голова.

Оглядываюсь по сторонам и с ужасом замираю, увидев на второй половине кровати мирно спящего Стаса. Поднимаю одеяло и констатирую тот факт, что мы лежим с ним абсолютно голые, шмотки разбросаны по комнате, и у меня безумно болит задница.

В голове тут же проносятся события вчерашней ночи. С ужасом отмечаю, что я помню всё, до единой секунды.

Становится нечем дышать. До крови кусаю свои губы, только сейчас осознавая, что я натворил. Я соблазнил собственного брата. Я, натурал, ненавидящий и презирающий мерзких геев, сам позволил своему брату трахнуть меня. А он, вместо того, чтобы отправить меня спать или врезать мне пару раз воспользовался тем, что я был в стельку пьян. Господи…

Стараясь не шуметь, поднимаюсь с кровати и на ватных ногах бреду в ванную. Я не могу передать то, что чувствую сейчас. В голове пустота, лишь крутится одна мысль о том, что я стал грязным.

Набираю полную ванную и залезаю туда. До красноты кожи тру себя мочалкой, пытаясь стереть с себя события этой ночи. Да, возможно с тела можно смыть всю ту грязь, которую я на себя вылил, но душа запомнила всё.

Закрываю лицо руками и буквально вою от отчаянья. Что я натворил? Зачем я всё это сделал? Я был сильно пьян и плохо соображал, но винить Стаса в том, что случилось также глупо. Я сам хотел того, что произошло. А теперь… я не знаю, что будет дальше, но отчётливо понимаю, что вчера я сделал то, что навсегда изменило мою жизнь.

Я не смогу спокойно жить. Возможно, что я вообще не смогу жить. Сейчас я прекрасно понимаю, что совершил самую большую ошибку в своей жизни, но я не могу вернуться назад и всё исправить. Но самое ужасное не это, а то, что я переспал с собственным братом и мне понравилось. Действительно понравилось. Я вспоминаю его руки на своих плечах, его поцелуи, его жёсткие толчки в меня и от этого снова возбуждаюсь.

Закусываю губу, стараясь сделать себе как можно больнее. Я отвратительное грязное животное, которое ради удовлетворения собственной похоти, пренебрегло всеми устоями и принципами.

О чём я думал? О том, что наутро мы проснёмся, признаемся в любви, и всё будет хорошо?
Я прекрасно осознаю, что я люблю своего брата и вовсе не братской любовью, но эти мысли сводят меня с ума.

Что я буду делать, когда выйду из ванной? Как я буду смотреть в глаза Стасу, который возможно впадёт ещё в большее отчаянье, чем я. Ведь я более чем уверен, что он будет обвинять себя в том, что случилось.

Всхлипываю, ощущая, как солёная влага катится из моих глаз. Когда я плакал последний раз? Давно, очень давно.

В голове снова проносятся картинки этой ночи. Закусываю нижнюю губу, из которой уже тонкими струйками сочится кровь.

Я никогда бы не подумал, что буду чувствовать себя таким ничтожным. Наслаждение, которое не так давно пронзало меня изнутри, сменилось отвращением к себе, от которого мне уже не избавиться. Никогда.
Я уже не смогу уйти от чувства страха, потому что я боюсь того, что об этом кто-то узнает. Я не смогу простить себе этой слабости. Но больше всего я боюсь того, что мне понравилось быть с ним. Очень понравилось.

Всхлипываю и поднимаюсь. Не вылезая из ванной, дотягиваюсь до полки и достаю оттуда лезвие. Не знаю для чего оно здесь, но лежит уже давным-давно. Кажется, лезвие сюда положил Стас. Как предусмотрительно.

Хмыкаю и, взяв нужную вещь, опускаюсь обратно. Верчу лезвие в руках. Никогда не понимал самоубийц, которые решали свои проблемы подобным образом. Всегда думал, что они слабые, неспособные цепляться за жизнь, всегда ищущие лёгкие пути. Но теперь я понимаю человека, который решается на добровольный уход из жизни. Думаю, эти люди чувствуют такую же пустоту и обречённость. Говорят, что нужно любить и наслаждаться жизнью. Но я осознаю, что больше не смогу этого делать. Никогда.

С силой провожу лезвием по правой руке и тут же опускаю её в воду. Это совсем не больно, правда. Ощущаю лишь покалывание и какую-то запредельную слабость. Мне кажется, что я лечу.

Делаю ещё один порез, уже на второй руке, и выкидываю лезвие из рук не в силах больше его держать. Даже такой предмет теперь кажется для меня тяжёлым.

Закрываю глаза. Мысли в голове тускнеют еще больше прежнего. Я уже ничего не чувствую кроме той боли и омерзения, которые до сих пор не отпускают меня.

Я как будто бы нахожусь в плену чьих-то мыслей. Ощущаю слабость, темноту и грязь. Грязь, которая не смоется с меня уже никогда.

Я не хочу быть обузой для матери, не хочу, чтобы она ревела по ночам из-за того, что два её сына до такой степени отвратительны. Я не хочу видеть лицо Стаса, который до омерзения мне противен, но также я не хочу, чтобы он винил себя в том, что случилось.
Я сам так захотел. Сам пошёл к Нику, сам напился и сам соблазнил брата. Я знал что делаю, и не стоит списывать всё на алкоголь. Я знал чего хочу, в итоге получил это. Жаль, что за свои поступки приходится расплачиваться, иногда так жестоко.

Мысли теряются, покидая моё тело вместе с той силой, которой оно когда-то обладало. Ощущаю себя до ужаса слабым, практически невесомым. Нет сил даже на то, чтобы открыть глаза. Сознание мутнеет, и "я" покидает моё тело. Последнее, что я запомнил это жуткий крик Стаса, полный боли и отчаянья, который отпечатался в моём сознании уже навсегда.