О детских несчастьях

Светлана: Я вот думаю: если у ребенка есть крыша над головой, есть пропитание и есть человек, с которым можно поговорить о своих проблемах хотя бы пятнадцать минут в день, то этот ребенок счастлив и нагружаться родителям по поводу плохого воспитания незачем.

Люди, которых встречаю, чувствуют большую вину перед детьми, всегда, всю жизнь. За то, что детям недодали. Чувство вины просто омрачает счастье.

Иван (Ион): У ребенка совершенно другой мир, насколько помнится... У него есть крыша над головой, он сыт-одет — все воспринимается как должное. Он быстро к этому привыкает, и для него важными становятся солдатики, куклы и так далее. Не видел ни одного ребенка, который бы сказал: ах, как я счастлив.

Светлана: А он может не говорить, как он счастлив. Но все взрослые потом грустят, вспоминают свое счастье детское. Ребенок счастлив уже потому, что не может долго грустить.

Иван (Ион): Он счастлив с позиции взрослого, а с позиции ребенка счастлив взрослый — своей независимостью и всемогуществом. И вообще, о счастливом ребенке говорить бесполезно: ребенок слишком глуп для того, чтобы быть счастливым.

Светлана: А у взрослого угрызения совести...

Иван (Ион): Взрослый должен поступить, как моя мать. Говорить себе: я ребенку, по большому счету ничего не должен...

Светлана:...кроме элементарных условий...

Иван (Ион):...и спокойно жить. Ведь если он будет угрызать себя, то не сможет сам быть счастливым, а рядом с несчастливым человеком все остальные, конечно, тоже становятся несчастливыми.

Светлана: Я разве говорила, что ничего не должна, в десять лет, в двенадцать?

Иван (Ион): Была тенденция к этому.

Светлана: А кто таскал сумками фрукты?

Иван (Ион): Не говорю, что мне ничего не давали.

Светлана: Я считала — должна как раз до какого-то определенного возраста. Обычно до восемнадцати, но посчитала — до шестнадцати, ведь вместо пятнадцати минут разговора было примерно сто пятьдесят каждый день, это уж точно.

Иван (Ион): Кстати, Мэри, вспомни, ты себя ощущала хоть раз счастливым ребенком?

Мэри: Ощущения счастье у ребенка... ну если ему дать новую куклу, а потом тут же спросить, счастлив ли он? Последует ответ: да, счастлив, ответ будет касаться настоящего момента в настоящее время.

Иван (Ион): А если просто так его спросишь, он скажет: несчастлив — и назовет тысячу причин. А, мопед же еще обязательно нужен! "Ребята, ну как можно быть счастливым, если нет мопеда! Да я же не мужчина вовсе, вот посмотрите, сосед поехал, повез бабу на мопеде. На чем я ее сейчас могу прокатить? На велосипеде что ли?!". Ты помнишь?

Светлана: Да, помнится, ты очень переживал, казалось — без мопеда жизнь прошла впустую.

Иван (Ион): Очень унывал. Странно, Мэри приняла меня без мопеда.

Светлана: Было сказано: "Мопеда просто не будет никогда, это как я сама тебя в гроб положу".

Мэри: Для подростка счастье в том, чтобы не отставать от других в худшем случае, и быть лучше всех, в лучшем.

Иван (Ион): Поэтому и говорю: ребенок слишком глуп для счастья.

Светлана: А у вас были иногда ощущения беспричинного счастья в детстве? Когда идешь по поляне, цветы собираешь. Иногда я просто сидела в комнате, и на меня наплывало. Причем совершенно без причин, независимо от покупки куклы. Мэри вот кивает.

Мэри: У меня и сейчас бывает.

Иван (Ион): Это у женщин гормональное!

Светлана: У меня сейчас тоже бывает.

Иван (Ион): Все мы уже доросли до того возраста, когда романтичны, до причинного счастья. А в детстве, помню, случались моменты, когда я был чем-то очень взволнован. Например, вытаскивал очень большую рыбу. Или находил очень большой гриб. И вот эта радость от успеха побуждала кратковременные, но сильные вспышки счастья.

Светлана: Видишь, выяснилось — у девушек беспричинное счастье, а мужчине надо еще и какую-то победу одержать.

Мэри: Наверное, просто ребенок находится в постоянной атмосфере счастья, в эйфории. Всегда счастлив. И это для него становится постоянством, обыденностью.

Светлана: Ну, а в чем несчастье для ребенка? Раз уж мы тут философствуем. Вот мама умерла — это несчастье? Настоящее? Мне кажется, даже это ребенок достаточно быстро забывает и может пережить. Ребенок что, будем потом несчастным год ходить? Он погрустит немного и тут же побежит, запоет. Особенно, если ему игрушку купили.

Иван (Ион): Помню очень дебильный такой пример из жизни. Я нашел иностранную денежку и до того радовался, бегал всем друзьям ее показывал, какая-то... две копейки были польские. Ржавая старая денежка. Потом возился в куче торфа и потерял ее. Пришел домой и стал плакать.

Мачеха, Ирина, увидела и сказал: "Как тебе не стыдно, у тебя недавно умерла прабабушка, и ты не плакал, а сейчас потерял дурацкую польскую денежку и плачешь". Я подумал: действительно очень по-идиотски, что не плакал, когда умерла прабабушка.

Светлана: Это мир ребенка на самом деле. В сущности счастье — это беззаботность и покой в душе. Если у тебя нет дебильных родителей, которые ни минуты покоя не дают... Несчастье — это когда ни минуты покоя, когда у ребенка три начальника или десять, и все его гоняют. А он не может побыть наедине с собой.

Иван (Ион): У меня на глазах выросли дети, которые постоянно получали "звезды" от папы своего пьяного. Могли в любой момент отхватить, ходили под страхом "звездюлины".

Светлана: Тем не менее, вполне счастливые люди. Они ощущают это как данность: "У меня папа — пьяница". Они в этих обстоятельствах располагаются удобно.

Мэри: Знают, как можно вовремя убежать, увернуться от затрещины.

Светлана: Можно, например, сказать в школе: у меня папа был вчера пьяный, поэтому я не выучил уроки; так делал мой брат Александр.