Глава 11. Габриэль призвал на помощь все свое самообладание, желая сдержать душащий его гнев

Габриэль призвал на помощь все свое самообладание, желая сдержать душащий его гнев. Он не мог поверить, что Феба попросту сбежала от него.

Кларингтон и его семейство сидели в гробовом молчании и только следили глазами за метавшимся по гостиной Габриэлем.

Было около десяти. Никто не заметил отсутствия Фебы, пока служанка не понесла чай в ее комнату. За час до этого Габриэль получил загадочное послание. Когда он примчался в особняк Кларингтонов, все уже собрались в гостиной. Ему сообщили, что Феба исчезла.

– Будем надеяться на лучшее, – предположила графиня. – Насколько нам известно, бежала она одна. Это утешает. Никакой другой мужчина на сей раз не замешан.

– «Насколько нам известно…»– ледяным тоном повторил за ней Энтони.

Габриэль метнул на него злобный взгляд. Не хватало еще, чтобы они пришли к заключению, что Феба могла бежать с мужчиной! Проблем и без того хватает.

– Вы думаете, она отправилась в Сассекс?

– Она оставила записку, – поспешно вставила Мередит. – Она пишет, что хочет пожить какое-то время у нашей тети в Сассексе.

– Возможно, это лишь уловка, – заметила графиня, – и Феба хочет, чтобы мы поверили, будто она поехала в Сассекс, а сама тем временем отправится совсем в другую сторону.

– Нет. – Мередит с трудом сдерживала волнение. Глаза ее не отрывались от лица Габриэля. – Она знала, что мы все переживаем за нее, поэтому сообщает нам, куда отправилась, чтобы мы не тревожились.

– «Не тревожились»! – взревел Кларингтон. – Не тревожились?! Девчонка удрала из дома еще до рассвета, никому и слова не сказав, и чтобы мы не тревожились! А что мы, по-твоему, должны делать?

– Успокойся, дорогой, – произнесла графиня, положив руку на локоть супруга. – Все хорошо. Феба вполне может позаботиться о себе.

– Да неужели? – Кларингтон уничтожил супругу одним взглядом. – Это она так заботится о своей репутации? Скажи на милость, что она будет делать, когда все выплывет наружу? Я не удивлюсь, если Уальд откажется от своего предложения.

– Ты не должен так говорить, папа, – выдохнула Мередит.

– Почему же? – пробормотал Энтони. – Ни один человек в здравом рассудке не пожелает получить в приданое сплошные неприятности.

– Феба напугана. – Мередит вскочила на ноги и обвела взглядом собравшихся. – Как же вы не понимаете? Она сбежала, потому что ее хотели выдать замуж, не спросив ее согласия. Вы даже не поинтересовались, что она думает об Уальде.

– Ей нравится Уальд. – Кларингтон нахмурился. – По крайней мере у нас были основания думать, что он ей нравится. Что с ней творится? Она просто лишилась рассудка.

– Я скажу вам, что с ней. – Мередит решительно вздернула подбородок. – Она обнаружила, что вы с Уальдом сами, без нее, решили ее судьбу, словно она лошадь, которую собираются продать лицу, назвавшему наивысшую цену.

Габриэль стиснул зубы.

– Вздор! – отрезал Кларингтон.

– Это чистая правда, – настаивала Мередит. – Я уверена в этом, поскольку именно так чувствовала себя восемь лет назад. Вся разница между мной и Фебой в том, что мне пришлось просить о помощи мужчину, а Феба, конечно же, справилась со своим побегом сама.

– Но, черт побери, зачем ей вообще понадобилось бежать?! – возмутился Энтони. – Папа совершенно прав: Уальд ей нравится.

Мередит в отчаянии топнула ногой.

– Вот как?! А что вам известно о чувствах Уальда?

– Феба знает о моих чувствах, – хмуро произнес Габриэль.

– В самом деле? – Мередит резко обернулась к нему. – Значит, вы объяснились ей в любви, сэр? Вы сказали, что любите ее?

– Бога ради, Мередит, – пробормотал Габриэль, – это вас не касается.

– Ах-ах! Вы этого не сделали. Так что же, сэр, вы любите ее?

Габриэль внезапно ощутил на себе взгляды всех присутствующих.

– Мы с Фебой хорошо понимаем друг друга.

– Я в этом сомневаюсь, – сказала Мередит, – зато твердо уверена в том, что вы понимаете друг друга не лучше, чем мы с Троубриджем восемь лет назад.

– Не правда! – возмутился Габриэль. Мередит вызывающе прищурилась:

– Вы ведь уже признались, что не говорили Фебе о любви. Так что же ей оставалось делать, когда она обнаружила, что ее вот-вот выдадут за вас замуж?

– Она же не маленькая девочка, – сквозь стиснутые зубы процедил Габриэль. – Да и причины удирать у нее не было.

Мередит еще выше задрала подбородок.

– Если вас интересует мое мнение, она просто обязана была убежать. У нее были все основания полагать, что, если она останется и кротко примет все ваши планы, вы и папа все равно не согласитесь выслушать ее. У Фебы очень сильная воля.

– Своеволие, вы хотите сказать, – поправил ее Габриэль.

– Вы должны были поговорить с ней, – настаивала Мередит, – вы должны были объясниться.

– По-моему, когда мужчины и женщины пытаются объясниться по такому деликатному вопросу, у них ничего не получается, – вздохнула графиня. – Всем известно, ни один мужчина не умеет этого. Они тут же раздражаются и выходят из себя – так уж, наверное, у них мозги устроены.

– Несомненно! – откликнулся Габриэль. Пожалуй, с него достаточно. – Итак, раз уж вы ухитрились упустить мою невесту в тот самый день, когда должны были дать объявление в газету, то позвольте мне сейчас откланяться.

– Что вы собираетесь предпринять, Уальд? – Энтони поспешно поднялся вслед за ним.

– А что остается? Поеду за ней, конечно. От меня ей так легко не сбежать. – Габриэль быстро пошел к дверям.

– Постойте, я с вами, – сказал Энтони.

– Нет. Я купил лицензию на брак. Мы с Фебой во всем разберемся сами.

– Вы собираетесь жениться на ней? – встревожилась Мередит. – Подождите минутку, Уальд. Я должна вам кое-что сказать.

– Что? – задержался у дверей Габриэль. Он с трудом сдерживал гнев.

Мередит умоляюще глянула на него.

– Надеюсь, вы будете к ней снисходительны, когда нагоните? Прошу вас, попытайтесь понять ее чувства. Она кажется своевольной, но ее так легко обидеть. Она нуждается в понимании…

– Она нуждается в хорошей порке, – рявкнул Габриэль, решительно захлопывая за собой дверь.

Но последние слова Мередит преследовали его всю дорогу из Лондона. Вспомнилось лицо Фебы, когда вчера в полдень Кларингтон наконец вызвал ее в библиотеку, чтобы объявить, что они с Габриэлем решили ее будущее; оно казалось слишком спокойным, слишком замкнутым.

Теперь Габриэль отчетливо понимал, что подобное смирение было для Фебы просто неестественным. Он мог бы уже вчера заподозрить, что дело неладно. Но ему и в голову никогда не приходило, что она сбежит – сбежит, только бы не выходить за него замуж.

Для меня вы ничуть не лучше Килбурна.

Она сбежала от него. Эта мысль ножом резала сердце. Габриэль понял, что почему-то был совершенно уверен, будто его Феба, своевольная, строптивая Феба, уже никогда не покинет его.

Она совершила ужасную ошибку. Феба призналась себе в этом, едва отъехав на пятнадцать миль от Лондона.

Какая глупость! Она бежит от человека, которого любит.

Не беда, что Габриэль пока не любит ее! До конца сезона она придумает план, как пробудить в нем любовь. Это просто новое, замечательное приключение.

И тут сильный толчок, едва не опрокинувший дилижанс, и перепуганные крики пассажиров прервали ее размышление.

– Колесо сломалось, черт меня подери! – пробормотал сквайр, прикладываясь к фляжке с джином. – Теперь надолго застрянем.

А для Фебы это сломанное колесо было не чем иным, как знаком свыше. В жизни своей она еще ничему так не радовалась, как этому дорожному происшествию.

То и дело заваливаясь набок, дилижанс все-таки дополз до ближайшей гостиницы. Феба с другими пассажирами выбралась из повозки и направилась к дверям.

С трудом пробравшись через толпу к конторке хозяина гостиницы и не выпуская из рук багажа, она спросила билет на ближайший лондонский дилижанс.

– Мест нет, мэм, – неприветливо ответила ей жена хозяина. – Еще вчера все билеты распродали. Я могу предложить вам билет на завтра, на десять часов утра.

– Но я должна быть в Лондоне сегодня вечером, – не сдавалась Феба.

– Придется подождать до завтра. – Хозяйка смерила ее оценивающим взглядом. – Могу лишь предложить вам комнату на ночь.

– Нет, благодарю. Я не намерена оставаться здесь на ночь.

Только теперь Феба поняла, что положение у нее катастрофическое. Если кто-нибудь прознает, что она провела ночь в гостинице, ее репутация будет безнадежно погублена.

Закрыв вуалью лицо и прихрамывая, она отправилась в таверну при гостинице, чтобы хоть немного подкрепиться. Ей необходимо все как следует обдумать, а на пустой желудок рассуждать невозможно.

Усаживаясь за стол, она поймала на себе несколько наглых взглядов. Одинокие путешественницы могут ждать оскорбления от любого. Когда наступит вечер, станет еще опаснее.

Знает ли Габриэль о том, что она сбежала? При этой мысли она еще больше помрачнела. Если он обнаружит, что она тайно покинула Лондон, то может от нее отказаться.

Она должна вернуться прежде, чем он обо всем услышит. Какую же она совершила глупость. Может быть, удастся уговорить какую-нибудь семью, которая направляется в Лондон в собственном экипаже, и ее возьмут с собой? Но надо еще, чтобы эта семья остановилась в этой же гостинице. И потом, придется назвать свое имя, а этого нельзя делать ни при каких обстоятельствах.

Ее захлестнула волна отчаяния. Тщетно она искала хоть какой-то выход.

Феба незаметно вглядывалась в лица посетителей таверны в надежде, что кто-то из них сможет ей помочь. Наверняка кто-то из них направляется в Лондон. Вдруг ей удастся перекупить билет за двойную или тройную цену.

И тут какое-то странное необычное чувство пронзило ее. Она поспешно оглянулась и, к своему ужасу, увидела, как в распахнутую дверь таверны входит… Габриэль.

Габриэль уже здесь.

Сначала она ощутила огромную радость и облегчение. Он последовал за ней. Он хотел ее вернуть! Но в следующую же секунду Феба осознала, что Габриэль никогда еще не выглядел столь грозным, как сейчас. Лицо застыло хищной ястребиной маской, глаза превратились в две зеленые ледышки. С минуту он стоял неподвижно, озирая заполненный людьми зал.

Феба затрепетала. Перед ней был не отважный любовник, устремившийся вслед за своей возлюбленной в отчаянной надежде вернуть ее. Совершенно очевидно, что Габриэль не собирается прямо тут поклясться ей в вечной любви и преданности.

На миг Феба замерла, разрываемая желанием броситься в его объятия и столь же сильным желанием бежать от него. В этот краткий миг ее замешательства взгляд Габриэля упал на ее скрытое вуалью лицо.

Он сразу же узнал Фебу. Быть может, потому, что она была одета в ярко-синее дорожное платье. Он направился прямо к ней, забрызганные грязью сапоги громко стучали по деревянному долу. Несколько любопытных взоров обратились на него, но Габриэль не смотрел по сторонам. Его пылающие глаза не отрывались от Фебы.

Когда он подошел к ее столу, она уже чуть дышала от страха.

– Вы разочаровали меня, Феба, – спокойно произнес Габриэль. – Это на вас совсем не похоже – бежать, вместо того чтобы честно принять бой.

Это уж слишком! Феба вскочила, пронзая его яростным взглядом.

– Я вовсе не сбежала. Если хотите знать, я жду здесь дилижанс, чтобы вернуться в Лондон.

– В самом деле? – приподнял брови Габриэль.

– Да, именно так. Можете спросить у жены хозяина, если мне не верите. Она подтвердит, что я пыталась купить билет.

– Пытались?

– Не моя вина, что на ближайший дилижанс билетов уже нет, – решительно ответила Феба. – И я надеялась перекупить билет у кого-нибудь из пассажиров.

– Что ж, я все понял. – Голос Габриэля чуть потеплел, глаза смотрели уже не так грозно. – Право, сейчас не важно, есть билеты на этот дилижанс или нет. Вам билет не понадобится.

– Почему же? – встревожилась она.

– Вам ни к чему дилижанс, вы поедете в моей карете. – Габриэль подхватил ее под руку.

– Вы отвезете меня обратно в Лондон?

– Нет, мадам. Я отвезу вас домой.

– Домой? – Ее глаза широко распахнулись, это было видно даже под вуалью. – Вы хотите сказать, домой к вам?

– Да. – Он смотрел сейчас на нее почти нежно. – У меня с собой лицензия, и мы поженимся, немедленно. И в «Дьявольский туман» мы прибудем уже мужем и женой.

– Боже, – прошептала она, – я совсем не уверена, что это разумно, милорд…

– Вы полагаете, что можно сохранить в тайне сегодняшнее приключение?

Она покосилась на него, когда он вел ее прочь из людного зала.

– Я уже думала об этом, милорд. Полагаю, если соблюдать осторожность, мы сумеем незаметно вернуться в Лондон.

– Позвольте объяснить вам, Феба, что вы просто не понимаете, что значит осторожность. И не стоит откладывать нашу свадьбу в надежде, что вам удастся отговорить меня. В утренней газете будет опубликовано объявление о помолвке, так что ни вам, ни мне пути к отступлению нет. Мы должны все немедленно уладить.

Феба содрогнулась.

– Но вы действительно хотите на мне жениться, Уальд?

– Да.

Она собрала все свое мужество.

– Потому что любите меня?..

Габриэль нахмурился и многозначительно оглядел забитый людьми зал.

– Бога ради, мадам, не место и не время рассуждать на эту тему. Посидите здесь, я распоряжусь насчет лошадей и соберу ваш багаж. У вас, надо полагать, были с собой какие-то вещи?

– Да, милорд, – безнадежно выдохнула Феба, – конечно же, у меня были с собой вещи.

Весь остаток дня Феба прожила как во сне. Временами она начинала думать, что все происходящее ей действительно только снится, но порой какая-то восторженная, немыслимая надежда охватывала ее.

Церемония, сделавшая ее женой Габриэля, прошла быстро, почти поспешно. И уж точно ничего романтического в этой церемонии не было. Габриэль предъявил специальную брачную лицензию, а деревенского священника интересовала лишь цена.

Габриэль усадил Фебу в свою коляску, опустился на сиденье рядом и взялся за вожжи. Странное тревожное молчание воцарилось между новобрачными.

Тщетно Феба повторяла себе, что сегодня день ее свадьбы, что она только что вышла замуж за человека, которого любит, – все равно невозможно было в это поверить.

Приближался вечер, и ощущение нереальности происходящего все усиливалось. С моря поднимался туман, весь Сассекс уже был окутан серой пеленой. Феба вздрогнула, когда вечерняя прохлада добралась до нее, несмотря на плотное дорожное платье.

Она уже совсем было приготовилась заговорить, чтобы хоть как-то нарушить тяжелое гнетущее молчание, но тут увидела преступившие из тумана неясные очертания замка. В таинственном вечернем свете замок казался призраком, заколдованным дворцом, явившимся из средневековых легенд.

Теперь глаза Фебы заблестели неподдельным любопытством. Она выпрямилась.

– Что это, Габриэль?

– Это «Дьявольский туман».

– Ваш дом? – Она восторженно схватила его за руку. – Вы живете в замке?

Впервые с той минуты, как он вытащил ее из придорожной таверны, губы Габриэля тронула улыбка.

– Я так и думал, что вам понравится.

Все чувства Фебы ожили, словно цветы под солнцем.

– Просто замечательно. Я понятия не имела, что вы живете в таком чудесном замке. Правда, я сейчас подумала, что это так похоже на вас.

– Я думаю, вам тоже здесь понравится, Феба.

– Еще бы, – в полном восторге согласилась она. – Я всегда мечтала жить в замке!

Когда час спустя Феба и Габриэль садились ужинать, ее восторг все еще не померк. Габриэль с довольной улыбкой наблюдал за ней. Его новоявленной жене явно понравилась величественная, с высокими сводами столовая.

Его жене. Он смотрел на нее с предощущением страсти. Всего через несколько часов она действительно будет принадлежать ему.

В вырезе платья он видел нежную линию ее плеч и грудь, млечно-белые округлости, словно полные луны. Свет канделябра играл яркими искорками в ее волосах. Глаза цвета топаза сияли, но в глубине их мерцала тайна. Он видел, как легкий румянец окрасил ее щеки, и понимал, что и она думает о предстоящей ночи.

Страстное желание немедленно схватить ее, стиснуть в объятиях и унести в спальню прямо сейчас охватило его. Скоро, пытался он успокоить себя. Совсем скоро она будет полностью принадлежать ему.

– Мне нравится «Дьявольский туман», – сказала Феба в то время, как дворецкий наливал вино в ее бокал. – Я с нетерпением жду завтрашнего утра, когда смогу осмотреть весь замок.

– Сразу после завтрака я сам поведу тебя на экскурсию, – пообещал ей Габриэль. – Ты увидишь все, даже катакомбы.

– Катакомбы? – Феба была совершенно очарована.

– Когда-то их использовали как кладовые для хранения припасов, ну и, наверное, как темницу, – пояснил Габриэль. – Но я называю их катакомбами, поскольку там получилось что-то вроде лабиринта. Ты должна обещать, что никогда не отправишься туда одна.

– Почему?

– Там опасно, – сказал Габриэль. – Там множество потайных дверей и проходов, которые открываются и закрываются скрытыми в стене механизмами.

Феба не помнила себя от восторга.

– Это же просто замечательно! Я хочу немедленно пойти туда!

– Конечно, утром, сразу после завтрака, – заверил он ее. И уж он постарается, чтобы завтрак был очень поздним. Он не собирается вскакивать чуть свет, когда рядом с ним в постели будет Феба.

– А откуда у тебя эти замечательные доспехи? – спросила Феба, принимая из рук лакея пирог с телятиной. – Их так много в главной зале – самая необыкновенная коллекция, какую я когда-либо видела!

– Отовсюду понемногу.

– А этот девиз над дверью. Audeo. Это девиз графов Уальдов?

– Всех графов Уальдов, начиная с меня, – подтвердил Габриэль.

Феба быстро глянула на него.

– Ты хочешь сказать, что сам его придумал?

– Вот именно.

Феба поощрительно улыбнулась.

– На латыни это значит «я посмею», не так ли?

– Совершенно верно.

– Этот девиз вам прекрасно подходит, граф.

– И вам тоже, графиня, – многозначительно ответил он. Феба явно обрадовалась.

– Ты правда так думаешь?

– Убежден.

– Это очень лестно, милорд! – рассмеялась она. – Но тебе, вероятно, моя смелость не очень-то пришлась по вкусу. Знаешь, сегодня утром, когда я увидела тебя, мне показалось, что серьезных неприятностей не миновать. Но все уже позади, правда?

Габриэль коротким кивком отослал дворецкого и лакея. Когда дверь за слугами закрылась, он откинулся в кресле и поднес к губам свой бокал.

– Что касается того, что произошло, Феба, – тихо начал он.

– Да, милорд? – Она, казалось, была полностью увлечена пирогом с телятиной.

Габриэль помолчал, вспоминая сомнения, которые терзали его утром, когда он мчался за ней вдогонку.

– Феба, мне кажется, я все-таки лучше, чем Килбурн.

Вилка застыла на полпути ко рту. Феба медленно опустила ее и взглянула на Габриэля.

– Я не это имела в виду. Конечно, ты гораздо лучше, чем Килбурн. Я никогда бы не вышла за тебя замуж, если бы ты был таким противным, как он.

– Тебе пришлось бы выйти за него замуж, если бы ему удалось похищение. – Габриэль понимал, что его голос сейчас звучит слишком резко, но ничего не мог с собой поделать. Каждый раз, вспоминая о попытке похитить у него Фебу, он невольно чувствовал внутри смертельный холод.

– Я бы не вышла замуж за Килбурна, даже если бы ему и удалось меня похитить, – чуть содрогнувшись, сказала Феба. – Я предпочла бы провести остаток жизни в бесчестии и заточении.

– Твоя семья настояла бы на браке…

– Пусть бы настаивали, я все равно никогда не согласилась бы.

– Ты и за меня не хотела выходить замуж, но попытка сбежать не увенчалась успехом. – Габриэль насмешливо прищурил глаза.

Феба вся вспыхнула и уставилась в свою тарелку.

– Плохо старалась.

Пальцы Габриэля сильнее сжали бокал, костяшки пальцев побелели.

– Ты убежала от меня, Феба.

– Только потому, что мне понадобилось время на раздумье. Я не желала, чтобы вы все решали за меня. Но к тому времени, когда это колесо сломалось, я уже поняла, что совершила ошибку.

– И почему ты так решила?

Феба поковыряла у себя в тарелке, снова отложила вилку и вздохнула. На этот раз их глаза встретились.

– Я поняла, что не прочь выйти за тебя замуж.

– Почему?

– Я думаю, ты и сам знаешь ответ на свой вопрос.

Он лукаво улыбнулся.

– Попробую догадаться… Так вот – ты вышла за меня замуж, чтобы добраться до моей библиотеки?

В глазах Фебы тоже зажглись веселые огоньки.

– Не совсем так, хотя, раз уж мы заговорили об этом, должна признать, милорд, что ваша библиотека принадлежит к числу самых больших ваших достоинств.

Габриэль оттолкнул от себя тарелку и аккуратно сложил руки на столе.

– Ты вышла за меня замуж потому, что тебе хочется еще раз пережить то, что было ночью в саду Брэнтли?

Феба слегка покраснела.

– Как я вам уже говорила, милорд, это было очень приятно, но я не стала бы выходить замуж только ради… этих приятных ощущений.

– Так почему же ты вышла за меня замуж?

Феба отхлебнула довольно большой глоток вина и осторожно поставила бокал на стол.

– Потому что вы мне очень нравитесь, милорд. И это вам прекрасно известно.

– Нравлюсь?

– Да, – кивнула она, снова крутя в руках вилку.

– Я нравлюсь тебе больше, чем Нил Бакстер?

– Разумеется. – Феба нахмурилась. – Нил был очень добр ко мне и тоже увлекался средневековой литературой. Но все дело в том, что я его не любила. Для меня он всегда был только другом. Именно поэтому я и чувствую себя виноватой. Он покинул Англию только потому, что хотел заработать денег и жениться на мне.

– Послушай, Феба… Я обязан это сказать. Твой отец заплатил Бакстеру изрядную сумму, чтобы тот покинул Англию, – резко произнес Габриэль. – Только поэтому Бакстер отправился в Южные моря. Он ухаживал за тобой ради того, чтобы выжать деньги из твоих родных.

Феба застыла, глаза ее испуганно раскрылись.

– Я не верю тебе.

– Спроси своего отца. – Габриэль отхлебнул глоток вина. – Кларингтон сам сказал мне об этом. Хотел откупиться от меня, когда думал, что я беден, и случайно обмолвился, что с Бакстером это сработало.

– Отец никогда не говорил, что он заплатил Нилу.

– Разумеется, он старался щадить твои чувства, – продолжал Габриэль, – и понимал, как ты огорчишься, если узнаешь, что Бакстер никогда не имел честных намерений. Хорошо еще, что бедняга Кларингтон не знал о твоих поисках убийцы Бакстера, иначе он выложил бы тебе всю правду.

В глазах Фебы все еще стояло недоумение.

– Ты уверен в этом?

– У меня нет никаких сомнений. Бакстер использовал тебя, чтобы заполучить деньги. Больше его ничто не интересовало. Он вполне заслужил свою судьбу, заслужил все, что случилось с ним в Южных морях.

– Но я целый год страдала при мысли, что Нил погиб по моей вине. Я думала, он пытался добыть состояние, чтобы жениться на мне. Он называл себя моим Ланселотом, он клялся, что всю жизнь будет служить мне. Я была его Дамой-на-башне.

– Пора тебе забыть о своей надуманной вине перед Бакстером, – произнес Габриэль, – пора забыть и самого Бакстера.

– Я потратила несколько месяцев на то, чтобы найти его убийцу.

– Оставь в покое чертовы поиски!

– Кажется, я прожила этот год будто во сне, – прошептала Феба. – Если ты говоришь правду, я потратила зря столько времени. Столько сил. Столько чувств!

– Забудь его, Феба.

Дрожащими пальцами Феба сложила свою салфетку и аккуратно подоткнула ее под край тарелки.

– Я начинаю сомневаться в своей способности правильно судить о людях.

– Боже, мы все совершаем столько ошибок, – пожал плечами Габриэль. – Я сам точно так же ошибся восемь лет назад, когда пытался бежать вместе с твоей сестрой.

– Вот как? Значит, ты ошибся? А теперь – не совершила ли я непоправимой ошибки, выйдя за тебя замуж?

Он еще не понимал, что означает это странное мерцание ее глаз.

– Феба, я сказал тебе правду только для того, чтобы ты прекратила свое расследование. Мне не нравится быть мужем женщины, которая думает только о том, как схватить убийцу. Это причиняет лишние неудобства.

– Понимаю. – Она взглянула ему прямо в лицо. – Ты с самого начала знал правду о Ниле?

– Твой отец рассказал мне все вскоре после того, как я приехал в Лондон, – чуть поколебавшись, ответил Габриэль.

– Вы делали вид, будто помогаете мне в расследовании! И вы хотите, чтобы я поверила в честность ваших намерений, милорд?

– Но у меня и в самом деле были честные намерения. – Только теперь он понял, что угодил в собственную ловушку. – Феба, я все объясню!

– Не думаю, что вы сможете объяснить мне это, сэр, – сказала Феба, поднимаясь. – Вы мне лгали. Вы говорили, будто помогаете искать убийцу Нила. На самом деле вы и не собирались искать того пирата, который его убил, ведь так, сэр?

Ловушка захлопнулась. Он не мог признаться, что первоначальным его намерением была месть. Это расстроило бы ее еще больше. Он мог только повторить:

– Я не лгал тебе.

– Вы лгали. Отвечайте, зачем вы женились на мне? – Глаза ее полыхали яростью.

– Я полагал, мы прекрасно подойдем друг другу. – Габриэль пытался сохранить спокойный, рассудительный тон. – Тебе надо только остепениться, научиться сдерживать свои безрассудные порывы.

– Безрассудные порывы? Вроде того, который толкнул меня нынче выйти замуж? – Феба уже поднялась из-за стола. – Благодарю вас, милорд, этот урок пойдет мне на пользу. Впредь я обещаю следить за своими безрассудными порывами.

Габриэль понял, что она сию же минуту покинет комнату.

– Феба, сядь на место! Я с тобой разговариваю.

– Можете закончить эту беседу наедине с собой. Мне нечего добавить к нашему разговору. Вы лучше меня ответите на все вопросы.

– Черт побери, Феба, немедленно вернись!

– И не подумаю, милорд.

– Я твой муж, в конце концов, – гневно напомнил ей Габриэль. – Сегодня нам предстоит первая брачная ночь. Если ты закончила ужин, поднимись наверх. Я скоро присоединюсь к тебе.

Не снимая ладони с ручки двери, она обернулась к нему и обожгла гневным взором.

– Прошу меня извинить, милорд, на сегодня с меня достаточно развенчанных иллюзий. – И захлопнула за собой дверь.

Наступила тишина. Габриэль заскрипел зубами.

«Она не посмеет запереть дверь своей спальни», – подумал он. Черт побери, она его жена.

Но как бы ни пытался себя успокоить, он знал, что Феба вполне способна отказать ему в супружеских правах в первую же их ночь.

Господи, да она способна на все, что угодно.

Часом позже он обнаружил, что она не заперла дверь своей спальни. Ее просто там не оказалось. Габриэль обыскал весь замок. В конце концов обнаружил, что Феба укрылась на башне, в той самой комнате, которую он использовал как кабинет. И вот там-то заперла за собой дверь.

Габриэль заколотил в нее:

– Феба, какого дьявола ты там делаешь?

– Я проведу ночь здесь, Габриэль, – услышал он в ответ, – мне надо подумать. Я должна разобраться во всем.

Тут Габриэль припомнил, что в одном из шкафов осталась рукопись «Дамы на башне». Если она найдет эту книгу, он больше ни слова от нее не добьется.

Она же не знает, как эта книга оказалась у него. И сразу подумает о самом худшем. И будет права. Он в самом деле повинен в смерти Нила Бакстера.

При мысли о грозящей катастрофе Габриэль почувствовал, как его охватывает леденящий ужас. И еще почувствовал, что, как и его жена, он тоже способен на все.