Как и предсказывал Мюзарон, в распоряжении путников оставался всего один светлый час, и они могли двигаться за последними лучами солнца; но, едва на самой высокой вершине сьерры померк отблеск тускнеющего светила, тьма стала надвигаться с пугающей быстротой; в этот последний дневной час Мюзарон и его хозяин смогли убедиться, насколько крутой, а следовательно, опасной, была дорога, по которой они ехали.
Спустя четверть часа езды в сплошной темноте Мюзарон остановился как вкопанный.
— Ох, сеньор Аженор, — сказал он. — Дорога все хуже и хуже, или, вернее, ее совсем нет. Мы неминуемо пропадем, сеньор, если вы потребуете ехать дальше.
— Черт подери! — выругался Аженор. — Я непривередлив, ты знаешь, но ночлег представляется мне совсем уж жалким. Давай посмотрим, нельзя ли проехать вперед.
— Невозможно! Мы находимся на каком-то выступе, со всех сторон пропасть. Давайте остановимся здесь или ненадолго задержимся, положитесь на мое знание гор, и я отыщу вам местечко, где можно заночевать.
|
|
— Ну что, теперь тебе мерещится какой-нибудь добрый, жирный дым? — спросил Аженор, смеясь.
— Нет, но я нюхом чую прелестную пещеру с занавесями из плюща и стенами, заросшими мхом.
— Откуда нам придется выгнать целое полчище сов, ящериц и змей.
— Право слово, ваша милость, это сущие пустяки! В такое время и в таком месте, где мы с вами находимся, меня не пугают все те, что летают, царапаются или ползают, я боюсь тех, кто ходит на двух ногах. Впрочем, вы не столь суеверны, чтобы бояться сов, и я не думаю, что ящерицы или змеи покусают ваши железные ноги.
— Ладно, давай остановимся здесь, — согласился Аженор. Мюзарон спешился и накинул поводья своей лошади на камень, а его хозяин, сидевший верхом, застыл в ожидании, похожий на конную статую хладнокровного и невозмутимого храбреца.
Оруженосец, ведомый инстинктом, силу которого удесятеряет добрая воля, отправился обшаривать окрестности.
Не прошло и четверти часа, как он вернулся с победоносным видом, держа в руке обнаженный меч.
— Сюда, сеньор, сюда, — кричал он, — идите осматривать наш дворец!
— Что с тобой еще стряслось, черт побери? — спросил рыцарь. — Похоже, ты насквозь промок.
— Стряслось, ваша милость, то, что я сражался против леса лиан, которые хотели взять меня в плен, но я, рубя их наотмашь, все-таки пробился. Вот тут-то ворох намокших от росы листьев дождем пролился мне на голову. Заодно вылетела дюжина летучих мышей, и крепость пала. Представьте себе великолепную галерею, пол которой устлан мелким песком.
— Неужели не врешь? — спросил Аженор, пустив лошадь шагом за своим оруженосцем, но слегка сомневаясь в его заманчивых обещаниях.
|
|
Аженор сомневался напрасно. Спустившись вниз по довольно крутому склону шагов на сто, в том месте, где дорогу, казалось, перегораживала скала, он почувствовал, что лошадь ступает по кучам свежих листьев и искромсанных веток — плодам рубки Мюзарона; то тут, то там невидимками проносились крупные летучие мыши, что нетерпеливо рвались назад в свое жилище; присутствие их обнаруживалось лишь по струям воздуха, овевавшим лицо рыцаря, когда они бесшумно взмахивали крыльями.
— Ого! — воскликнул Аженор. — Это же прямо пещера волшебника Можи!
— Это я первым открыл ее, ваша милость! Разрази меня бес, если когда-нибудь человеку приходила мысль забрести сюда! Эти лианы растут здесь от начала мира.
— Прекрасно, — с усмешкой сказал Аженор. — Но если в этой пещере не бывает людей…
— Конечно, не бывает, поверьте мне.
— …то можешь ли ты утверждать, что не бывают волки?
— Ой, сеньор!
— Или небольшие горные медведи, которые, как тебе известно, водятся в Пиренеях?
— Черт побери!
— Или дикие коты, что перегрызают горло спящим путникам и высасывают из них кровь?
— А знаете, сударь, как мы сделаем? Один будет бодрствовать, а другой спать.
— Так будет спокойнее.
— Теперь вы ничего не имеете против пещеры волшебника Можи?
— Совсем ничего, и даже нахожу ее очень приятной.
— Ну что ж, зайдем, — сказал Мюзарон.
— Зайдем, — согласился Аженор.
Оба, спешившись и с опаской — рыцарь выставил вперед копье, а оруженосец обнажил меч — вошли в пещеру. Пройдя шагов двадцать, они наткнулись на прочную, непреодолимую стену, которую, казалось, образовала сама скала: она была гладкой, без каких-либо углублений.
Пещера делилась на два зала: сначала в нее проникаешь через своеобразную прихожую, потом уже, пройдя своего рода низкую дверь, попадаешь во второй, очень высокий зал.
Явно это была пещера, где в ранние времена христианства обитал один из тех благочестивых отшельников, кто выбирал путь уединения для того, чтобы Господь вознес их на небеса.
— Слава Господу! — воскликнул Мюзарон. — У нас надежная спальня.
— Тогда отведи лошадей в конюшню и накрывай на стол, — велел Аженор. — Я хочу есть.
Мюзарон отвел лошадей в то место, которое хозяин назвал конюшней: в прихожую пещеры.
Исполнив это поручение, он перешел к более важному делу — приготовлению ужина.
— Что ты там бормочешь? — спросил Аженор, который расслышал, как Мюзарон что-то ворчит, хлопоча над ужином.
— Я говорю, сударь, что я круглый дурак, поскольку забыл купить свечи, чтобы нам было светло. К счастью, можно разжечь костер.
— Ты что, Мюзарон? Разжечь костер!
— Огонь отгоняет хищных зверей — это истина, в справедливости которой я не раз убеждался.
— Да, но он привлекает людей, а сейчас, признаюсь тебе, я больше опасаюсь нападения банды англичан или мавров, чем стаи волков.
— Черт возьми! — сказал Мюзарон. — Как это печально, сударь, наслаждаться столь вкусной едой в темноте.
— Да полно тебе, — ответил Аженор. — У голодного брюха нет слуха, это правда, зато оно все видит.
Мюзарон, неизменно послушный, если умели его убедить или поступали согласно его желаниям, на сей раз признал основательность доводов хозяина и стал накрывать ужин у самого входа во вторую пещеру, чтобы воспользоваться последними отблесками света.
Они приступили к трапезе сразу же после того, как разрешили лошадям уткнуться мордами в мешок с овсом, который Мюзарон возил на крупе своего коня.
Аженор, молодой и сильный мужчина, набросился на припасы так рьяно, что влюбленный наших дней сгорел бы со стыда за него; между тем ему восторженно вторил Мюзарон, который под тем предлогом, что в темноте ничего не видно, заодно с мясом с хрустом разгрызал кости.
|
|
Вдруг хруст стал раздаваться лишь со стороны Аженора, а со стороны Мюзарона умолк.
— Эй, что с тобой? — спросил рыцарь.
— Сеньор, мне почудилось, будто я слышу голоса, — ответил Мюзарон, — хотя, вероятно, и ошибаюсь… Это неважно.
И он снова принялся за еду.
Но вскоре хруст еще раз прервался, а так как Мюзарон сидел спиной к входу, то Аженор мог заметить, что тот весь обратился в слух.
— Ага, понятно, — сказал Аженор. — Ты сходишь с ума.
— Вовсе нет, сеньор, и даже еще не оглох. Я слышу, уверяю вас, слышу голоса.
— Да брось! Ты бредишь, — возразил молодой человек. — Это какая-нибудь оставшаяся здесь летучая мышь шарит по стенам.
— Будь по-вашему! — сказал Мюзарон, понизив голос до такой степени, что хозяин едва мог его расслышать. — Однако я не только слышу, но и вижу.
— Видишь!?
— Да. Соизвольте обернуться и сами увидите. Предложение было столь разумным, что Аженор живо обернулся.
В темной глубине пещеры действительно мерцала светлая полоска; свет, вызываемый неведомым пламенем, проникал через расщелину в скале.
— Если у нас света нет, — рассудил Мюзарон, — значит, у них есть.
— У кого у них?
— Как у кого? У наших соседей.
— Значит, ты думаешь, что в твоей пустой пещере есть люди?
— Я вам говорил, что людей нет только в нашей пещере, но не в соседней.
— Ладно, растолкуй-ка пояснее.
— Понимаете, ваша милость, мы находимся на гребне горы или рядом с ним, а у каждой горы два склона.
— Очень верно!
— Мысль моя заключается в том, что у этой пещеры два входа. Щель, которую мы видим, образовалась случайно. Мы проникли в пещеру через западный вход, а они — через восточный.
— Но кто они, в конце концов?
— Этого я не знаю. Сейчас, ваша милость, мы их увидим. Вы были правы, запретив мне развести костер. Я полагаю, что ваша милость столь же осторожны, сколь и храбры, а это много значит. Но надо посмотреть.
— Надо! — согласился Аженор.
И они оба, не без трепета, двинулись вперед, в глубины подземелья. Мюзарон шел первым; он подошел раньше и первым припал глазом к щели в холодной стене скалы.
— Посмотрите! — еле слышно сказал он. — Не пожалеете. Аженор взглянул и вздрогнул.
|
|
— Ну как? — спросил Мюзарон.
— Тсс! — прошептал Аженор.