Феи Оленьего парка

И он действительно появится, как предсказал. Но об этом позже. А тогда в Париже наступил рас­цвет – апогей власти маркизы де Помпадур. Граф звал ее «Несравненная». Несравненная завладела не только королевской постелью, но сердцем ко­роля. Маркиза вмешивалась в политику, покрови­тельствовала искусствам, науке... и графу Сен-Жермену. Она стала частой гостьей на его опытах в замке Шамбор. Надо сказать, граф весьма пополнил коллекцию бриллиантов Несравненной. Но годы шли, маркиза не молодела, и при дворе яви­лись новые бойцы во всеоружии победоносной мо­лодости. Начались их дерзкие атаки на постель Его Величества.

И однажды мадам де Помпадур позвала к себе Сен-Жермена. Она приняла графа, лежа в ванне. Эта ванна до сих пор находится в Версале. Я иногда туда приезжаю потрогать ванну и другие ее вещи. Они шепчут... Итак, маркиза со вздохом сказала Сен-Жермену... – Здесь месье Антуан остановился. – Вы уже видите? Не так ли?

Я видел!! Она полулежала на софе в велико­лепном платье. Видна была крохотная ножка в ли­ловой туфельке. Рядом стояло кресло, обитое го­беленом – целующиеся пастух и пастушка. Она улыбнулась и заговорила. И как всегда, при звуке голоса все исчезло.

И тотчас раздался голос месье Антуана, кото­рый сказал странную фразу:

«Вы не сумели войти ТУДА. Ваш мозг вас об­манул. Он просто показал знакомый вам парадный портрет мадам де Помпадур. Жаль, что вы не смогли увидеть ее настоящее, тогдашнее лицо. Не­умолимое время подкралось к красавице и уже на­рисовало у глаз предательские черточки. Но она решила бороться. В то утро она сказала графу: «Как светит в окно беспощадное светило... Не так давно я обожала его лучи... они ласкали, но теперь выдают. Сегодня я еще могу принять вас днем, освещенная солнцем. Но, увы, уже завтра...» И она смиренно попросила у Сен-Жермена эликсир бессмертия. Таковы были слухи о могуществе графа! Граф объяснил ей, что таковым не обладает: «Это все досужие сплетни. Им не обладали даже греческие боги, даже они умерли. Правда, через тысячу лет, но все равно подчинились закону на­шей безжалостной природы. Хотя в лесах Эллады порой и раздается трубный глас на миг воскрес­шего Пана... и тогда просыпаются боги на Олимпе. Но тоже лишь на миг. Вы так прекрасны, мадам, что я, ваш верный слуга, просто обязан прислать вам нечто, хотя бы подобное эликсиру. Это древ­нее притирание, созданное в Тибете. Оно не сде­лает вашу красоту бессмертной, но сохранит ее на некоторое время. Одновременно вам придется соблюдать мою диету».

На следующее утро граф принес мадам де Пом­падур свое знаменитое лекарственное притирание и строгие правила еды. Действие оказалось фан­тастическим, маркиза вернулась в свои 20 лет... Однако защитить ее надолго граф уже не смог. Ибо маркиза в это время приняла роковое решение.

В это же время наш граф Сен-Жермен часто выполнял политические задания маркизы и короля. Фрейлина Марии-Антуанетты, графиня д'Адемар, еще одна возлюбленная графа, вспоминает в своих мемуарах: «Я была тогда совсем молоденькой фрей­линой, без памяти влюбленной в графа. Помню, ча­сто во время долгой аудиенции графа у короля (на ней обычно присутствовала и маркиза) я поджидала графа, разгуливая по залам. Но граф стремительно выходил из кабинета короля. Он успевал лишь страстно пожать мне руку, вскакивал в ожидавшую сто у дворца карету и устремлялся к границе». Ана­лизируя список столиц, которые посещал Сен-Жер­мен за одну поездку, вынужден отметить: скорость, С которой передвигался граф, выглядит неправдо­подобной. Он будто переносил свое тело из города в город. Именно тогда граф Сен-Жермен удачно осуществил целый ряд самых секретных диплома­тических поручений короля. В частности, уговорил турок начать войну с вашей Екатериной.

Во время этих отлучек графа королем овладе­вал все тот же безумный страх заразиться дурной болезнью. Но оставить любовные забавы было свыше его сил. Достаточно было ему заглянуть за корсаж дамы или увидеть женскую ножку на каче­лях, как этот несчастный (или очень счастливый) буквально пламенел. Но пламя он привык гасить немедля. «Порыв не терпит перерыва» – была его любимая присказка.

И тогда верная мадам де Помпадур придумала, как соединить постоянное желание этого Муче­ника Любви с его безопасностью. Девственницы! Они не только гарантированно безопасны, но эти едва распустившиеся розы должны были поддер­жать огонь в, увы, хладеющей крови постаревшего монарха. Маркиза сама подыскивала ему этих юных любовниц, как ваш Потемкин подыскивал молодых любовников вашей стареющей Екатерине.

Так они оба придумали сохранять свое влияние в покинутой ими царственной постели.

«Олений парк» – старинное название отдален­ного квартала в Версале. Он был создан на месте древнего лесопарка, где когда-то в изобилии води­лись олени. Здесь, в Оленьем парке, были спешно построены несколько очаровательных «петит ме­зон» для безумств (folies) короля. В этих домиках и поселили несколько тринадцатилетних фей. Лю­довик навещал их инкогнито, под именем кавалера из свиты польского короля. Тени оленей, прежних рогатых обитателей этого места, породили мно­жество шуток. Впрочем, не только мадам Помпа­дур, эта великая Муза всех тогдашних поэтов Фран­ции, была королевской сводней... Сводниками с удовольствием и добровольно становились отцы юных фей.

Вот что писал Людовику старый воин, узнав­ший о королевском гареме... Я держал это письмо в руках, но владелец не согласился мне его продать. Сейчас оно хранится в Парижском архиве:

«Ведомый горячей любовью к королевской персоне, имею честь быть отцом прелестной девочки, настоя­щего чуда Свежести, Красоты и Здоровья. Я был бы счастлив, если б Его Величество соблаговолили нарушить ее девственность. Подобная милость была бы для меня наградой за мою долгую и верную службу в армии ко­роля».

В отличие от знаменитых придворных любов­ниц короля нежные обитательницы Оленьего парка остались безымянными. Их неопытность, долгая возня с лишением девственности, слезы, боли и страхи раздражали монарха. Так что над­кушенный плод второй раз к королевскому столу подавали редко. Вчерашних избранниц короля обычно быстро выдавали замуж, и заботливый король обеспечивал приданое. Повторных посеще­ний короля, пожалуй, удостоилась только она – ирландка О'Морфи.

Ей было тринадцать, когда ее нашел Казанова. Сестра-актриса торговала ее девственностью. Ко­гда Казанова отмыл нищую девчонку, он понял, что не ошибся. У нее оказалось божественное тело и восхитительное личико. Но, как часто говаривал этот веселый распутник: «Любовь, как война, должна кормить самое себя». Так что он сразу пред­назначил продать ее для королевской постели. Ночами Казанова посвящал ее в тонкости любви, оставляя нетронутым главный приз. Не мог же он подсунуть венценосному Адаму надкушенное яблоко... Впоследствии ее много рисовали худож­ники. Буше обессмертил ее обнаженное тело: она лежит на животе, щеголяя несравненной попкой: поза, сводившая с ума мужчин. Один из таких порт­ретов Казанова отправил королю. И тотчас юная прелестница очутилась в Оленьем парке. Когда ма­лютка впервые увидела Людовика, она... расхохо­талась. Изумленный король спросил:

– Почему ты смеешься?

– Потому что Вы как две капли воды – шести-франковый экю!

Эту монету с изображением короля простодуш­ная О'Морфи хорошо запомнила – она получала ее после каждой ночи с Казановой.

Так она сразу разоблачила королевское инког­нито. Но вскоре дурочка осмелела и стала дерзкой. На правах цветущей юности как-то безжалостно спросила монарха:

– Как поживают ваши старушки, сир?

– Ты о ком? – удивился король.

– О Ее Величестве и Вашей маркизе.

Король молча ушел из комнаты. О'Морфи в тот же день отправили вон из Оленьего парка. Свою супругу король глубоко уважал, Несравнен­ную маркизу любил. Он удалил ее из постели, но не из сердца. Но Несравненная и вправду стала стремительно стареть. Притирания перестали по­могать. Ибо, став сводней, Несравненная стала от­вратительна себе самой. Теперь все зеркала в ее комнатах в Версале были тщательно завешены чер­ной материей. Призванный на помощь Сен-Жер­мен объявил со вздохом, что сделать, увы, ничего не может, ибо у нее постарела... душа! Мадам де Помпадур поняла приговор... Она предпочла по­торопиться. Ее нашли мертвой среди траурных зеркал. При дворе все были уверены, что маркиза умерла от яда. На самом деле, она просто сумела заснуть... навсегда. Как заполучить такой благоде­тельный сон? Этому научил ее граф Сен-Жермен.

В тот день шел проливной дождь. Граф при­ехал во дворец тотчас после того, как маркиза за­крыла глаза. Но согласно этикету в королевском дворце не могло оставаться мертвое тело. Так что, торопливо накрыв простыней, ее понесли прочь из дворца. Вчерашнюю некоронованную королеву Франции, чей благосклонный взгляд ловили принцы крови, чью красоту воспевали поэты, то­ропливо выносили прочь, как подохшую собаку. Только граф Сен-Жермен шел за носилками. Ко­гда-то мокрая простыня в ванне облегала ее совершенное тело. И теперь под проливным дождем простыня так же нарисовала ее мертвую плоть. Король, стоя у окна, проводил глазами носилки, столь знакомое тело и шедшего за ними графа. И даже махнул платком вослед. «Это все, что я смог для нее сделать», – вздохнул Людовик. Он поста­рался забыть маркизу. Галантный король ненави­дел думать о неприятностях, он верил, что от этого появляются морщины. Единственной, кто позабо­тился заказать мессу по некоронованной королеве Франции, была королева коронованная – Ее Ве­личество Мария Лещинская, жена Людовика XV.