Часть седьмая

Зеро

Президенты, мессии, шаманы, святые и сумасшедшие тысячи лет пытались насилием, деньгами, постом и молитвой достичь Субстанции. Почти никому из них это не удалось. Субстанция была надежно защищена уже тем, что лишь немногим удавалось видеть ее больше трех раз в жизни и не сойти с ума. Но, увидев ее, каждый стремился попасть туда снова. Это стремление вызывало боль и гнев. Заставляло делать добро в тщетной попытке заслужить доступ туда. Заставляло делать зло, чтобы отнять тайну у тех, кто якобы знал ее. Заставляло творить богов и низвергать их.

Те немногие, что предприняли то же путешествие, в которое теперь отправились Хови, Джо-Бет, Томми-Рэй и двадцать два гостя Бадди Вэнса, не были случайными людьми. Всех их Субстанция избрала сама; все они в той или иной степени были подготовлены.

Но Хови был подготовлен не больше, чем любом стул, затянутый в бездну волей случая. Сначала он проносился через потоки энергии, потом что-то вроде молнии, какая-то короткая вспышка ослепила его. В этот миг исчезли все звуки и предметы, летевшие вместе с ним. Постепенно свет начал разреживаться темными промежутками. Хови даже подумал, что глаза его закрыты и все, что он видит, происходит лишь в его сознании.

Если так, то образы эти были достаточно четкими. Он видел Джо-Бет и кричал ей слова любви, но она не откликалась. Ничего удивительного – рядом с ними, в том же мысленном облаке, плыл Томми-Рэй, а кто может быть роднее, чем брат-близнец, в этом совместном возвращении назад, в утробу? Хови не завидовал Томми-Рэю ни в чем – ни его красоте, ни его силе, – кроме этой предвечной интимности, которую тот делил с Джо-Бет до секса, до голода, даже до первого вздоха. Он лишь надеялся, что в конце жизни, когда тоже не будет больше ни секса, ни голода, ни дыхания, он останется с Джо-Бет, как Томми-Рэй в начале.

Потом ее лицо исчезло, сменившись новым зрелищем. Теперь это были не люди, а пейзажи, возникающие и исчезающие так быстро, что он едва успевал их разглядеть. Наконец он оказался среди удивительно реальный ночи. В лицо ему повеяло прохладой. Сзади он услышал голоса Ричи и Лема. Он стоял на дамбе, а на горизонте вырисовывались очертания ночного Чикаго, залитого огнями. Значит, расстелившаяся перед ним водная гладь – это озеро Мичиган, единственное море, которое он видел в своей жизни. Воздух был тем самым воздухом Чикаго, но озеро как-то изменилось. Раньше он думал о нем лишь как о месте, где люди, имеющие деньги, раскатывают на яхтах, а потерявшие деньги – топятся.

Теперь он думал о другом, пока бежал по пирсу, слыша за спиной голос Лема. Озеро ждало его впереди; оно было огромным, а он крохотным.

Он побежал быстрее, чувствуя, как пружинят доски под ногами, и в нем росло убеждение, что это бред, соединенный с воспоминаниями детства и призванный свести его с ума на переходе от иллюзорной реальности оставленного им мира к тому неведомому, что лежало впереди. Шаг его делался все легче и легче – он почти летел. Теперь у него был шанс убедиться; действительно ли море снов реально, по крайней мере, как Паломо-Гроув, или же оно представляет собой чистую мысль. Если так, в нем слишком много мыслей; десятки тысяч огней плясали по поверхности, одни из них взлетали вверх, как ракеты, другие погружались в глубину. Хови вдруг увидел, что он и сам светится – как слабое отражение сияния Флетчера.

Барьер в конце пирса был в нескольких футах от него. За ним – вода, о которой он уже не думал, как об озере. Это была Субстанция, и сейчас она сомкнется над его головой. Он не испытывал страха, напротив, не мог дождаться этого момента. Барьер, словно больше не нужный, растаял в воздухе, и Хови прыгнул в море снов.

Среда, в которую он попал, не была похожа ни на теплую, ни на холодную воду. Но он плыл в ней без всяких усилий, окруженный гроздьями серебристых пузырьков. Он не боялся утонуть. Он вообще ничего не боялся, а только благодарил судьбу за то, что она доставила его сюда.

Он оглянулся на пирс, с которого прыгнул. Тот сыграл свою роль и теперь медленно таял в воздухе, как перед этим барьер.

Он с замиранием сердца смотрел на это. Космос исчез, и теперь он был в Субстанции.

* * *

Джо-Бет и Томми-Рэй попали туда вместе, но видели разные картины.

Страх, который испытывала Джо-Бет, остался позади, в светящемся облаке. Она успокоилась. За руку ее держал уже не Томми-Рэй, а мама, как в детстве, когда она еще не заперлась дома. Они гуляли в сумерках по высокой траве. Мама пела. Если это была молитва, то она не разбирала слов, которые попадали в ритм их шагов. Джо-Бет рассказывала что-то, чему ее учили в школе, чтобы мама видела, какая она прилежная ученица. Все рассказы почему-то были о воде. О том, что она есть всюду, даже в слезах; о том, что в воде зародилась жизнь; о том, что в теле человека больше воды, чем любого другого вещества. Долго ее рассказы звучали вместе с песней, как вдруг в воздухе что-то изменилось. Подул ветер, и в нем чувствовался запах моря. Она подняла к нему лицо, забыв о своих уроках. Голос мамы смолк. Если они еще держались за руки, Джо-Бет не чувствовала этого. Она шла вперед, не оглядываясь. Трава кончилась; голая земля спускалась к морю, где плавали бесчисленные лодки с зажженными на корме свечами. Внезапно земля исчезла из-под ног. Страха она не чувствовала, хотя знала, что мама осталась позади.

Томми-Рэй увидел Топангу, то ли на рассвете, то ли на закате. Хотя было почти темно, он слышал голоса и смех девушек, плещущихся в воде. Песок под его ногами был теплым – они только что лежали здесь. Он пошел к морю, зная, что они смотрят на него. Он не хотел замечать этого. На обратном пути он, быть может, осчастливит какую-нибудь из них.

Теперь, увидев море, он понял, что что-то не так. Не только потому, что пляж был пустым, а море темным; у берега покачивались трупы. Их плоть фосфоресцировала. Он замедлил шаг, но знал, что не может остановиться или повернуть назад. Он не хотел, чтобы кто-нибудь, особенно эти девушки, подумали, что он боится. Но он боялся. В море какая-то радиация; пловцы отравились и умерли. Теперь он ясно видел их: их кожа была серебристой и черной, волосы светились, как облака. И девушки тоже были там.

Он знал, что у него нет выбора. Он должен присоединиться к ним. Струсить и повернуть назад было хуже смерти. Он станет легендой, как они. Он шагнул в воду, сразу в глубину, как будто дно провалилось под ним. Яд уже проник в его организм: он видел, как его тело начинает светиться. Он начал задыхаться – каждый вдох стеснял грудь.

Что-то толкнуло его. Он отпрянул, думая, что это мертвец, но это оказалась Джо-Бет. Он не мог заговорить с ней. Все, что он хотел сейчас – это скрыть свой страх. Зубы его стучали, и он пустил в море струйку мочи.

– Помоги, – сказал он, – Джо-Бет. Только ты можешь мне помочь. Я умираю.

Она взглянула на его перекошенное лицо.

– Если ты умрешь, то и я тоже.

– Почему ты здесь? Ты же не любишь пляж!

– Это не пляж, – сказала она и взяла его за руку, которая закачалась, как буй. – Это Субстанция, Томми-Рэй. Помнишь? Мы проскочили в дыру. Ты затащил меня сюда.

Она увидела, что он вспомнил.

– О, Боже... о. Господи Боже...

– Помнишь?

– Да, Господи, да! – его дрожь перешла в рыдания, и он прижался к ней. Она не отстранилась. Глупо мстить, когда они оба в такой опасности.

– Тсс, – сказала она, когда он уткнул свое горячее, заплаканное лицо в ее плечо. – Тсс. Слезами тут ничего не сделаешь.

* * *

Ничего и не надо было делать. Он был в Субстанции и хотел плыть и плыть без конца, рядом с Джо-Бет и даже с Томми-Рэем. Пребывание здесь сделало все его страхи – страхи всей жизни, – смешными и не стоящими внимания. Он лежал на спине и смотрел в небо. Только сейчас он заметил, что это не ночное небо. На нем не было звезд, даже падающих. Не было облаков, скрывающих луну; не было и самой луны. Сначала он не видел там вообще ничего, но через минуты – или часы, он не знал, – он заметил переливающиеся волны света. Это была не утренняя заря в цветных переливах. Он мог разглядеть тени каких-то существ. Он надеялся, что они опустятся пониже, и он увидит их. Но зрение, как и все другие чувства, отказалось ему служить. Он видел их скорее шестым чувством, и этим чувством была симпатия.

Он попытался плыть, и это вроде бы ему удавалось, хотя он не мог определить, продвинулся ли он вперед, при полном отсутствии ориентиров. Вокруг в море светились огоньки – он думал, что это другие пловцы, но не мог разглядеть и их, – однако они были слишком расплывчаты, чтобы по ним определить расстояние. Может, это души спящих? Дети, любовники и умирающие, путешествующие во сне по волнам Субстанции, в благодати, которая поможет им переносить боль жизни, когда они проснутся? Он опустил лицо вниз. Множество светящихся форм плыли и под ним, так далеко, что казались не больше звезд. Все они двигались в разных направлениях; некоторые собирались в стаи, как таинственные существа вверху. Некоторые плыли парами. Это любовники, догадался он; хотя далеко не все любовники, спящие рядом, видели одинаковые сны. Скорее всего, очень немногие. При этой мысли он вспомнил, как они с Джо-Бет плавали здесь во сне, и подумал, где она теперь. Это спокойствие заставило его забыть о ней! Он поднял голову и огляделся.

В первый момент он испытал шок. Прямо перед ним, среди этой красоты, плыл изуродованный кусок гостиной Вэнса. Рядом с ним торчал еще какой-то безобразный обломок, как кусок грязи в этом море чистоты.

Подплыв поближе, он обнаружил, что этот остров живой. Не обитаемый, а именно живой. В нем стучали два сердца, и поверхность его, без сомнения, была кожей или чем-то похожим. Наконец он сумел рассмотреть фигуры двух гостей Бадди Вэнса, вцепившихся друг в друга с выражением ярости на лицах. Он не был знаком с Сэмом Сагански и не слышал игры Дуга Франкла, поэтому все, что он видел – это двоих врагов, борющихся внутри острова, который, казалось, вырастал из них. Из их спин росли уродливые горбы. Из-за их рук тянулись другие руки и вырастали дальше, плодя новые образования, все меньше напоминающие человеческое тело. Зрелище не пугало, а скорее завораживало, да и сами пленники, похоже, не чувствовали боли. Глядя на них, Хови представил, как на их месте образуется остров. Конечно, они умрут и сгниют, но их плоть прорастет кораллами, и они окаменеют внутри созданной ими Новой Земли.

Он оттолкнулся от острова и поплыл прочь. Поверхность моря была теперь усеяна обломками: мебель, куски штукатурки, дерево. Он проплыл мимо головы карусельной лошадки с выпученным нарисованным глазом, словно испуганной окружающим. Но живых островов больше не было. Он подумал, что Субстанция не творит жизнь из мертвой материи. Хотя кто знает? Может, из головы деревянной лошадки прорастет с течением лет остров, носящий имя ее создателя? Здесь все возможно.

Именно так.

Все возможно.

* * *

Джо-Бет знала, что они здесь не одни. Это не очень радовало, но это было так. То и дело она слышала голоса, то испуганные, то полные экстаза. Она не отвечала им. Те проплывающие мимо предметы, которые она видела, говорили ей, что люди здесь не остаются в своем человеческом облике. Перед ней стояла проблема, как сообщит об этом Томми-Рэю. Он требовал постоянного внимания и постоянно что-то говорил, между всхлипываниями и мольбами о прощении. Кое-что из этого она уже знала. Как он рад был видеть отца, и как его разозлил ее отказ от них обоих. Но многого она не знала, и слышать это ей было тяжко. Он рассказал о путешествии в миссию, причем его рассказ постоянно прерывался потоком сознания с описанием тех ужасов, что он пережил. Она не поверила бы половине этого, если бы не ясность его рассказа. Он никогда не говорил так складно, как сейчас, когда описывал свои ощущения в роли Парня-Смерти.

– Помнишь Энди? У него была татуировка... череп на груди, прямо над сердцем?

– Помню.

– Он всегда говорил, что однажды не вернется с Топанги. Говорил, что любит смерть. Но это была неправда.

– Да.

– Он был болван. Много говорил, но все равно он болван. А я нет. Я не маменькин сынок...

Тут он снова зарыдал, еще сильнее, чем раньше. Она пыталась успокоить его, но на этот раз не смогла.

– Мама... – услышала она его всхлипы. – Мамочка...

– Что с мамой?

– Я не виноват...

– Что?

– Я только искал тебя. Я не хотел...

– Что, я спрашиваю? – Джо-Бет тряхнула его за плечо. – Томми-Рэй, отвечай! Что с ней?

Он походил на испуганного ребенка. Все геройские замашки пропали, и он превратился в хнычущего, боящегося наказания мальчишку. Но он был еще и опасен.

– Ты сделал ей больно?

– Я не хотел быть Парнем-Смертью... Я не хотел никого убивать...

– Убивать?

Он посмотрел ей в глаза, словно это могло убедить ее в его невиновности.

– Это не я. Это мертвецы. Я искал тебя, а они пошли за мной. Я не смог прогнать их, Джо-Бет, но я пытался. Правда, пытался.

– О, Боже! – она резко оттолкнула его. Толчок был не таким уж сильным, но он словно привел в движение всю Субстанцию; волны уловили ее смятение.

– Это не случилось бы, если бы ты осталась со мной. Ты должна была остаться, Джо-Бет.

Она отшатнулась от него в воде; от ее чувств Субстанция едва не закипела.

– Ублюдок! – крикнула она. – Ты убил ее! Убил!

– Ты моя сестра. Только ты еще можешь спасти меня.

Он потянулся к ней. Его лицо было искажено болью и горем, но она видела в нем только убийцу матери. Он мог доказывать свою невиновность до конца света (если на этом свете бывает конец), но она никогда не простит его. Если он и понял это, то предпочел не заметить. Он начал цепляться за нее, схватив ее рукой сперва за шею, потом за грудь.

– Не бросай меня! – кричал он. – Я не хочу, чтобы ты меня бросала!

Сколько раз она прощала его потому, что они были двойняшками! Видела его поведение и все равно прощала. Даже хотела, чтобы он понравился Хови. Но теперь все. Это ее брат, и он убил ее мать. Мама пережила визит Джейфа, чтобы быть убитой в собственном доме собственным сыном. Такое не прощается.

Он снова потянулся к ней, но на этот раз она была готова. Она ударила его по лицу, потом еще раз, так сильно, как только могла. Удары заставили его отпустить ее, и она поплыла прочь, брызгая водой ему в лицо. Плыть было труднее, чем раньше, но она не задумывалась о причине этого. Она плыла, пока его рыдания не стихли. Тогда она оглянулась. Горе все еще переполняло ее, но его вдруг вытеснил внезапный ужас: пальцы на ее руках и ногах были будто облеплены тестом. Они потеряли форму – она видела это даже сквозь слезы.

Она заплакала, прекрасно понимая, что все это значит. Субстанция взялась за дело. Она сделала ее гнев вещественным. Из моря она выйдет такой же уродливой, как ее чувства. Если выйдет.

Плач перешел в истерический крик. Она давно так не кричала; ведь она жила в своем доме, рядом с мамой, среди приветливых улыбок горожан. Теперь мама мертва, а город, он, может, лежит в руинах. Все это потеряло смысл, ушло. Остался один Хови. Где он?

Она принялась высматривать его, чтобы найти хоть что-то, могущее спасти от отчаяния. Сперва она видела только перекошенное лицо Томми-Рэя, но стала изо всех сил воображать Хови – его очки, бледное лицо, странную походку. Его глаза, полные любви. Его лицо, наливающееся кровью, что часто бывало, когда он волновался. Любовь и кровь – всегда вместе.

– Спаси меня, – прорыдала она, надеясь вопреки всему, что эти чудовищные воды донесут до него ее призыв. – Спаси меня или я умру.

– Абернети?

В Паломо-Гроув наступал рассвет.

– Странно, что ты еще на этой земле, – прохрипел Абернети.

– А в чем дело?

– Ты задница, Грилло. Ты молчал с шести утра.

– У меня новости.

– Да уж воображаю.

– Хочу рассказать все как было. Но не думаю, что вы согласитесь это напечатать.

– Уж позволь мне об этом судить. Рассказывай!

– Тогда я начну. Прошлым вечером в тихом провинциальном городке Паломо-Гроув, раскинувшемся на живописных склонах долины Сими, наша реальность, называемая также Космосом, оказалась прорвана силой, напомнившей вашему репортеру, что вся жизнь – это кино...

– Что за херню ты несешь?

– Заткнитесь, Абернети. Я рассказываю, что обещал. Так о чем я? Ах да... кино. Эта сила, вызванная нашим Рэндольфом Джейфом, прорвала то, что большинство считает единственной существующей реальностью, и открыла дверь в другое состояние бытия: в море под названием Субстанция...

– Это что, фантастический рассказ?

– Вы хотите историю, которую никто бы не осмелился напечатать? Самую грязную? Так получайте! Это великое разоблачение.

– Это просто смешно.

– Может, все потрясающие мир новости так и звучали? Вам не кажется? Что получилось бы, если бы я написал репортаж о Воскресении? Распятый человек сбежал из могилы. Вы бы это напечатали?

– Это же другое, – сказал Абернети. – Это случилось.

– И это тоже. Клянусь Богом. Если хотите доказательств, то они скоро будут.

– Доказательства? Какие?

– Слушайте, – Грилло опять взял статью. – Это событие произошло в разгар одной из самых таинственных в истории Голливуда вечеринок, где почти две сотни звезд кино и телевидения собрались в доме Бадди Вэнса, умершего в Паломо-Гроув на этой неделе. Его смерть, одновременно трагическая и загадочная, открыла серию событий, которые завершились для собравшихся гостей полным опровержением их представлений о мире. Еще нет подробностей о числе и именах жертв, но вдова Вэнса, Рошель, по всей видимости, оказалась среди них. Неизвестна пока и их судьба. Может быть, они мертвы; может, оказались в иной реальности, куда редкий смельчак отважится проникнуть. Во всяком случае, они исчезли.

Он ожидал, что в этом месте Абернети прервет его, но на другом конце провода царило молчание. Такое продолжительное, что Грилло наконец спросил:

– Абернети, вы здесь?

– Ты рехнулся, Грилло.

– Тогда положите трубку. Но ведь не можете? Интересный парадокс: я вас терпеть не могу, но вы единственный у кого хватит духу опубликовать это. Мир должен об этом узнать.

– Нет, ты точно рехнулся.

– Послушайте новости. Вы увидите, сколько знаменитостей пропало сегодня утром. Режиссеры, звезды, агенты...

– Где ты?

– А что?

– Я сейчас позвоню кое-кому, потом перезвоню тебе.

– Зачем?

– Узнаю последние слухи. Вот и все. Всего минут пять. Я не говорю, что верю тебе, но это чертовски интересно.

– Да, Абернети. И я хочу предупредить людей. Они должны знать об этом.

– Я говорю – дай мне пять минут. Ты по тому же номеру?

– Да. Но ты можешь не дозвониться. Тут все разбежались.

– Дозвонюсь, – пообещал Абернети и повесил трубку.

Грилло оглянулся на Теслу.

– Я это сделал.

– Не знаю еще, нужно ли говорить об этом людям.

– Ну, хватит. Это та история, которую я должен рассказать.

– Она так долго была тайной.

– Да, из-за таких, как твой друг Киссон.

– Он не мой друг.

– Разве?

– Ради Бога, Грилло, ты что, не слышал...

– Тогда почему ты говоришь о нем с таким придыханием?

Она посмотрела на него так, словно он ее ударил.

– Я что, не прав?

Она покачала головой.

– Тогда почему?

– Не знаю. Ты вот видел, как Джейф делает это, и не остановил его. Почему?

– Я же все равно не мог.

– Ты и не пытался.

– Не увиливай. Я говорю про тебя.

Она подошла к окну. Особняк Вэнса был скрыт деревьями. Оттуда не доносилось никаких звуков.

– Ты думаешь, они живы? – спросила она. – Хови и остальные?

– Не знаю.

– Ты видел Субстанцию?

– Только мельком.

– И что там?

– Это было, как наши телефонные разговоры. Неожиданно прервалось. Я разглядел только облака. Никаких следов самой Субстанции.

– И никаких Иад.

– Никаких. Может, их и не существует.

– Хотелось бы.

– Ты так уверена в достоверности источника?

– Другого-то нет.

– Вот женщины, – с горечью заметил Грилло. – Я копаю-копаю и в награду получаю один-единственный взгляд, а тебе сразу досталась вся информация.

– Ты же получил историю.

– Да. И обязательно расскажу людям, что случается в Солнечной Долине. Но ты, по-моему, этого не очень-то хочешь. Тебе хотелось бы, чтобы об этом знали только избранные. Ты, Киссон, этот чертов Джейф...

– Ладно, тебе хочется делать репортаж о конце света, мистер Орсон Уэллс. Валяй! Жители Америки только и ждут хорошенькой паники!

– Ты просто самодовольная стерва.

– Да, я самодовольная! Слушайте репортаж с места события, сделанный великим Грилло специально для вас! Тебе что, не приходит в голову, что через полсуток сюда сильно возрастет приток туристов? Все дороги будут забиты машинами. И кое-кто там, за пределами этого мира, может этому сильно порадоваться.

– Черт!

– Ты ведь об этом не подумал, так? Для тебя это только карьера... Телефон прервал ее обвинительную речь.

Грилло схватил трубку.

– Натан?

– Да, Абернети.

Грилло оглянулся на Теслу, которая стояла спиной к окну, глядя на него.

– Вижу, что тебе придется выделить больше двух столбцов.

– И что же вас убедило?

– Многие в самом деле не вернулись домой с приема.

– Есть какие-нибудь предположения?

– Пока никаких. Конечно, твое объяснение этого – совершеннейший бред, но на первую полосу это ляжет прекрасно.

– Скоро дам вам остальное.

– Через час.

– Ладно.

Он положил трубку.

– Ну вот, – он повернулся к Тесле. – У нас еще час. Что мы можем сделать за это время?

– Не знаю. Быть может, разыскать Джейфа?

– И что нам с ним делать?

– Он многое знает.

Грилло встал, пошел в ванную и плеснул в лицо холодной водой.

– Думаешь, эту дыру можно закрыть? – спросил он, вернувшись. Вода стекала с его лица.

– Говорю же, не знаю. Может быть. Другого ответа у меня нет, Грилло.

– А что случилось с людьми внутри? С Катцем, с Магуайрами, со всеми?

– Может, они уже мертвы. Мы не можем им помочь.

– Легко сказать.

– Пару часов назад ты чуть не последовал за ними. Я с большим трудом тебя вытащила.

– Да. Я не забыл, что ты спасла мне жизнь. Прости меня. Конечно, я должен был что-нибудь изобрести. Стать героем. Но не получилось. В свое оправдание могу сказать, что я тот самый старый Грилло. Я не могу измениться. Я что-то видел и хочу, чтобы люди об этом узнали.

– Они узнают, – быстро сказала Тесла. – Узнают.

– Но ты... Ты изменилась.

Она кивнула.

– Ты прав. Когда ты говорил Абернети про воскресение я подумала, что ты мог бы написать и об этом. Я ведь воскресла. И знаешь, похоже, что я попала в эту чертову петлю во времени и...

– Что?

–...и что я должна была сделать это... что я должна для этого, что... я не знаю...

– Говори. Говори, что думаешь.

– Ты знаешь, что такое шаман?

– Конечно. Колдун. Что-то вроде знахаря.

– Больше, чем это. Он лечит сознание. Входит в коллективную душу и копается в ней. По-моему, все главные герои этой истории – Киссон, Джейф, Флетчер – все они шаманы. И Субстанция... сны всей Америки. А может, и всего мира. И все они лезли туда со своими целями. Даже Флетчер.

– Так может, нужно просто сменить шамана?

– Может. Почему бы и нет? Я вряд ли окажусь хуже их.

– Поэтому ты и хочешь оставить это для себя?

– Это одна из причин. Я ведь могу это сделать, Грилло. Я всегда была немного странной, и все эти шаманы тоже. Я давно хотела быть такой, ты знаешь.

– До сих пор не знал.

– Теперь знаешь.

– Тебя, кажется, это не очень радует.

– Я воскресла. Шаманы делают такие вещи. Умирают и воскресают. Но я думаю... это все не кончилось.

– Думаешь, ты умрешь опять?

– Не хотелось бы. По крайней мере, сейчас. Одного раза мне хватило.

– Всем хватило, – заметил Грилло.

Эта реплика вызвала у нее невольную усмешку.

– Что смешного?

– Все. Ты. Я. Который час?

– Около шести.

– Скоро станет светло. Мне кажется, нужно найти Джейфа, пока солнце не прогнало его.

– Если он не покинул город.

– Не думаю, что он сможет. Круг замкнулся и сжимается все теснее. Паломо-Гроув сделался центром всего известного мира.

– И неизвестного.

– Не знаю, можно ли назвать это неизвестным. Может быть, Субстанция гораздо ближе, чем мы думаем.

* * *

Когда они вышли из отеля, ночь уже уступила место утру. В лучах раннего солнца они увидели мрачного субъекта в рваной одежде, идущего им навстречу.

– Я хочу поговорить с вами, – сказал он. – Вы ведь Грилло?

– Да. А вы кто?

– Моя фамилия Витт. У меня офис в Центре. Друзья рассказали мне о вас.

– Что вам нужно? – спросила Тесла.

– Я был там, наверху. Когда вы вышли. Я хотел тогда же поговорить с вами, но не смог, – он взглянул на перед своих брюк. Брюки были влажными.

– Уезжайте как можно скорее, – посоветовала Тесла. – Здесь опасно.

– А откуда уезжать? Город кончился. Люди уехали, и я не думаю, что они вернутся. Но я не уеду. Мне некуда. Кроме того, – он чуть не плакал, говоря это, – это мой город. Если уж ему суждено погибнуть, я хочу видеть это. Даже если Джейф...

– Постойте! – перебила Тесла. – Откуда вы знаете про Джейфа?

– Я... встречал его. Томми-Рэй Магуайр – его сын, вы знаете? – Тесла кивнула. – Ну вот, он и познакомил меня с Джейфом.

– Здесь?

– Да.

– А где?

– В Черри-Три-Глэйд.

– Вот оттуда и начнем, – сказала Тесла. – Можете отвести нас туда?

– Конечно.

– Думаешь, он и сейчас там? – спросил Грилло.

– Ты же видел, в каком он состоянии. По-моему, он должен искать что-то знакомое, чтобы почувствовать себя в безопасности.

– Звучит убедительно, – отозвался Грилло.

* * *

Рассвет открыл им то, что и описывал Уильям Витт: город практически опустел, его жители бежали. Стая домашних собак, брошенных в спешке или покинувших хозяев, кружила по улицам. Витт сразу узнал их. Вот пудели миссис Даффин; овчарка Блейза Хеббарда; щенки щенков пса Эдгара Лотта, который умер, когда Витт был еще ребенком. Умер и завещал деньги на памятник Союзу Четырех.

Кроме собак, они заметили и другие, более тревожные признаки поспешного бегства. Двери гаражей стояли открытыми; игрушки валялись у подъездов, брошенные детьми, которых среди ночи вытаскивали из постели.

– Они знали, – сказал Витт по пути. – Все знали, но никто ничего не говорил. Поэтому они и сбежали ночью. Они думали, что это происходит только с ними.

– Вы, говорите, работали здесь?

– Да. Торговал недвижимостью.

– Ваш бизнес может расцвести. Столько брошенных домов.

– А кто их купит? Теперь это проклятое место.

– Город же не виноват, – сказала Тесла. – Это случайность.

– Вы так думаете?

– Конечно. Флетчер и Джейф оказались здесь только потому, что исчерпали свои силы, а не потому, что специально выбрали Гроув.

– Я все равно думаю, что это проклятое место, – сказал Витт. – Следующий поворот на Черри-Три-Глэйд. Дом миссис Ллойд четвертый или пятый справа.

Снаружи дом выглядел необитаемым. Когда они вошли, это впечатление подтвердилось. Джейфа не было здесь со времени его встречи с Виттом.

– Все равно надо искать, – настаивала Тесла. – Город не так велик. Нужно просто объезжать улицы, пока мы не учуем его. У кого есть другие идеи?

Она посмотрела на Грилло, который беспокойно оглядывался.

– Что такое?

– Кто-то оставил воду открытой, – сказал Витт, посмотрев туда же, куда Грилло.

Действительно, из открытой двери дома напротив текла вода, целый поток, который доходил до самой мостовой.

– Ну и что?

Он продолжал смотреть на воду, исчезающую в решетке водостока.

– Я понял, куда он делся.

Он повернулся и посмотрел на Теслу.

– Ты говорила: знакомое. Есть место, которое он знает лучше всего. Там, внизу.

Лицо Теслы прояснилось.

– Да. Пещеры. Это похоже на правду.

Они сели назад в машину и по указаниям Витта отправились по кратчайшему пути в Дирделл – на полной скорости, не обращая внимания на светофоры.

– Скоро здесь будет полиция. Искать пропавших, – сказал Грилло.

– Я могу пойти к дому и предупредить их.

– Ты же не можешь быть сразу в двух местах. Или это еще один твой талант?

– Ох-ох, как смешно.

– Они сами справятся. У нас есть дела поважнее.

– Верно.

– Если Джейф в пещерах, – сказал Витт, – как мы достанем его? Не думаю, что он выйдет на зов.

– Вы знаете человека по фамилии Хочкис?

– Конечно. Отец Кэролайн.

– Да. Он может нам помочь. Думаю, он все еще в городе. Он уже пытался как-то слазить со мной под землю.

– Зачем?

– Он хотел выяснить, что закопано под городом.

– Не понимаю.

– Честно говоря, я тоже. Это нужно спросить у него.

Они достигли леса и вылезли из машины. Окружающая тишина подавляла. Даже цикады смолкли.

– Он здесь, – сказала Тесла.

Никто не спросил, о ком она говорит. Даже без помощи Нунция, обостряющего чувства, было ясно, что лес скован страхом. Если птицы и остались здесь, они боялись петь.

На поляну их вывел Витт, шедший с уверенностью следопыта.

– Вы часто здесь бывали? – спросил Грилло.

– Почти никогда.

– Стоп, – внезапно прошептала Тесла.

Поляна уже виднелась за деревьями.

– Посмотрите туда.

В ярде-другом от полицейского заграждения, в траве, они увидели доказательство того, что Джейф действительно укрывается здесь. Один из тератов, слишком слабый, чтобы скрыться в спасительной темноте пещеры, доживал последние минуты, разлагаясь со слабым свечением.

– Он нам не повредит, – сказал Грилло, собираясь выйти на поляну.

Тесла удержала его за руку.

– Постой. Не спугни Джейфа. Откуда нам знать, что он задумал? Мы знаем, что он здесь, и довольно.

– Верно.

– Поехали лучше искать Хочкиса.

Они повернули назад.

– Вы знаете, где он живет? – спросил Грилло у Витта, когда они отошли на почтительное расстояние.

– Я знаю, где живут все. Или жили.

Казалось, вид расщелины потряс его, что подтвердило подозрение Грилло. Хотя он заявил, что почти не бывал здесь, похоже, это место служило ему объектом паломничества.

– Езжайте с Теслой к Хочкису, – сказал Грилло. – Я вас подожду.

– А ты куда?

– Хочу убедиться, что Эллен покинула город.

– Она же разумная женщина. Конечно, да.

– Все равно я должен проверить, – упрямо сказал Грилло.

Он оставил их в машине и пошел в направлении дома Эллен. Когда он завернул за угол, Тесла все еще не могла привести Витта в чувство. Он, как завороженный, смотрел на поляну, с которой его связывали тайные, никому не известные воспоминания.

Не Хови пришел ей на помощь, когда она в ужасе барахталась в волнах Субстанции, – нет, это прилив подхватил ее и вынес туда, куда они плыли вместе с Хови тогда, во сне: на Эфемериду. Началось все с волнения в эфирной среде моря. Если бы она не закрыла глаза, она увидела бы изменения в поведении плывущих душ. Они теперь двигались не так мерно. Одни, встревоженные колебаниями эфира, застыли в темноте, подобно звездам. Другие нырнули в глубину, надеясь там избежать катаклизма. Некоторые вовсе исчезли, проснувшись в своей постели в Космосе и благодаря бога за то, что спаслись от опасности. Для большинства, однако, опасность не перевешивала наслаждения пребыванием в Субстанции, и они поднимались и опускались, но так и не попадали туда, куда волна несла Джо-Бет: на остров в море снов.

Эфемерида

Слово запомнилось Хови, еще когда он услышал его в первый раз, от Флетчера.

«Что такое Эфемерида?» – спросил он тогда, думая о каком-то райском острове. Ответ отца не прояснил этого. «Великая тайна», – сказал он; ответ, вызывающий дюжину новых вопросов. Теперь, когда остров был перед глазами, эти вопросы снова возникли у него в голове. Даже на таком расстоянии было ясно, что так же, как Субстанцию нельзя назвать морем в точном смысле слова, так и Эфемерида не является островом. Во первых, это был не единый массив, но множество, может быть, сотни островков, соединенных каменными арками, – громадный плавающий собор с галереями скал и колоннами островов, окружающих центральный остров, с которого к небу поднимались столбы плотного белого дыма. Сходство было слишком велико, чтобы быть простым совпадением. Строители собора, архитекторы, даже – кто знает? – дети, строящие крепости из песка, видели когда-то какой-то отдаленной частью души это место и воспроизводили его как могли. Но их подражания были лишь компромиссом с силой притяжения и их собственными ограниченными способностями. Да и объем этой работы превышал самые смелые замыслы человека. Эфемерида простиралась на много миль, и каждый ее клочок был отмечен печатью гения. Если это естественное образование (а что такое «естественное» в этом царстве мысли?), то оно создавалось природой в лихорадке творения, заставляющей твердое вещество образовывать формы, какие в том, другом мире могут воссоздать только свет да облака; выстроить башни, на вершинах которых балансируют каменные шары размером с дом. Завить утесы, как раковины; смять стены ущелий, как занавески на окнах; сложить спиральные холмы и горы в виде женских грудей или собачьих голов. Ни одно из этих образований не было похоже на другие, и они каждый миг менялись: собачья голова превращалась в горб верблюда, а потом в вазу с цветами. Может, это ему только чудилось, как тот пирс, с которого он прыгнул в Субстанцию. Если так, то что-то все-таки оставалось неизменным. Центральный остров, поднимавший прямо из моря вертикальные стены, из трещин которых вырывался дым. Плотная пелена дыма окутывала вершину, и он не мог увидеть, что там скрывалось, но оно явно притягивало души-светлячки, которые тучами слетались к облаку дыма и летали вокруг. Он не знал, удерживал ли их страх или дым просто был более твердым, чем казалось. Быть может, подплыв ближе, он получит ответ. Он добавил к усилиям прилива свои собственные и через десять-пятнадцать минут после того, как впервые увидел Эфемериду, уже достиг ее берега. Берег был темным, хоти и не таким темным, как Субстанция, и твердым под его ладонями – не как песок, а, скорее, как коралл. Он подумал, не сложен ли архипелаг таким же образом, как остров из дома Вэнса, мимо которого он проплывал. Если так, то сколько же времени он плавал в море снов, чтобы стать таким огромным?

Он встал и пошел по берегу, забирая влево, – из двух одинаково неизвестных дорог он всегда выбирал левую. Он не отходил от моря, слабо надеясь, что найдет на берегу Джо-Бет. После расслабляющего пребывания в волнах Субстанции он не мог сразу сообразить, что может неделями блуждать по берегу и так и не наткнуться на Джо-Бет. И потом с ней Томми-Рэй. И, скорее всего, не один: он же привел к дому Вэнса призраков. И еще – Субстанция медленно, но верно изменяла его. Он все с большим трудом подыскивал слова для окружавших его явлений и не знал уже, другое ли это измерение или мир чистого сознания. Это, скорее всего, было одно и то же. Он больше не сомневался в истинности всего, что видит здесь. Это было в истинном смысле слова святое место – место, где странствующие души находят покой и наслаждение и узнают тайну своего бытия. Но он заметил и признаки того, что это место не вполне безопасно. Маленькие волны, с плеском набегающие на берег, двигались не так ритмично, как при его появлении. Что-то изменилось и в движении огней над морем. Он не думал, что виной тому проникновение на остров человека во плоти. Субстанция обширна и умеет бороться с теми, кто мутит ее воды: он видел это своими глазами. Нет, ее спокойствие нарушило что-то другое.

Он начал выискивать следы этого на берегу. Дверной косяк, обломки мебели, шторы, фрагменты коллекции Вэнса. Невдалеке он обнаружил подтверждение того, что волны могли вынести сюда Джо-Бет. Это был еще один выживший. Женщина. Она стояла у самого берега, глядя на море. Если она и слышала его шаги, то никак не отреагировала. Она была зачарована открывшимся перед ней зрелищем. Ему даже не хотелось отрывать ее от созерцания, но выхода не было.

– Извините, пожалуйста, – сказал он, думая, что в этих условиях подобная вежливость довольно смешна, – вы здесь одна?

Она повернулась к нему, и он вдруг понял, что видел эту женщину десятки раз улыбающейся с телеэкрана в рекламах шампуня. Имени ее он не знал – она была просто Женщина с шелковистыми волосами. Она уставилась на него, как будто не могла разглядеть. Он повторил свой вопрос.

– Есть здесь еще живые? Из дома?

– Да, – ответила она.

– Где они?

– Ходят где-то там, – она махнула рукой.

– Спасибо.

– Этого ведь нет, правда? – с надеждой спросила она.

– Боюсь, что есть.

– Это случилось со всем миром? Неужели бомба?

– Нет.

– Тогда что?

– Это пришло оттуда. С моря.

– А-а, – протянула она, хотя явно ничего не поняла. – Есть у тебя кокаин? Или таблетки? Что-нибудь?

– Нет, простите.

Она снова повернулась к Субстанции. Он продолжил путь согласно ее туманным указаниям. Волнение вокруг нарастало с каждым шагом или же он просто делался более чувствительным к нему. Может, и так, потому что он замечал вокруг все новые изменения. Воздух вокруг его головы двигался, будто там шептались о его судьбе невидимые духи. Цветные полосы в небе разбились на отдельные пятна, которые беспокойно двигались, так же, как волны. Огоньки еще летели к дымовой завесе, но их становилось все меньше и меньше. Спящие в тревоге просыпались.

Впереди берег оказался загроможден каменными глыбами, по которым ему пришлось карабкаться, чтобы попасть на другую сторону. Но Женщина с шелковистыми волосами указала верное направление. На другой стороне камня он обнаружил еще нескольких спасшихся, мужчин и женщин. Казалось, никто из них не мог отойти от моря дальше, чем на несколько ярдов. Один лежал ногами в воде, неподвижный, как мертвец. Никто не пытался ему помочь. Их сковало то же оцепенение, что и первую женщину, но не только от неожиданности и страха. Некоторые из них изменились так же, как те двое ссорящихся гостей, образовавших остров. Их тела деформировались и оплыли, и Хови мог только гадать, что выделило их из других, внешне невредимых. Может быть, они ступили в море с излишне сильными чувствами, и оно, уловив это, запечатлело изменение на их телах, в то время, как и он, и другие вошли в воду в умиротворенном состоянии или даже в забытьи. Это умиротворение на время отвлекло его от Джо-Бет, но теперь найти ее было его единственным желанием. Он стал искать ее среди выживших, но ее там не было, как и Томми-Рея.

– А другие есть? – спросил он сидящего на берегу толстяка.

– Другие?

– Ну... такие, как вы.

Взгляд толстяка был таким же непонимающим, как у женщины. Казалось, он не может осмыслить услышанные слова.

– Как вы... из дома.

Ответа не было. Человек продолжал смотреть вдаль стеклянными глазами. Хови огляделся в поисках более надежного источника информации и нашел среди людей мужчину, который не смотрел на море. Вместо этого он уставился на столбы дыма, окутывающие вершину острова. Он не вышел из Субстанции невредимым; следы разрушения отразились на его лице и шее. Левую руку он обернул рубашкой. Хови подошел поближе и начал на этот раз без извинений:

– Я ищу девушку, восемнадцати лет. Вы ее не видели?

– Что там? – спросил человек. – Я хочу посмотреть.

– Я ищу... – снова начал Хови.

– Слышу.

– Так вы ее не видели?

– Нет.

– А не знаете, спасся еще кто-нибудь?

В ответ тот же стеклянный взгляд. Хови наконец разозлился.

– Что за херня с вами происходит?

Человек взглянул на него. Лицо его было испещрено отметинами, но Субстанция не смогла стереть улыбку былого красавца.

– Не сходи с ума. Хуже не будет.

– Ей будет хуже.

– Мы все равно умрем.

– Не обязательно. Мы вошли сюда, мы можем и выйти.

– Вплавь? Нет уж, я в этот суп больше не полезу. Лучше умереть. Где-нибудь там.

Он посмотрел на горы.

– Там что-то есть. Что-то чудесное. Я хочу туда.

– Может быть.

– Пойдешь со мной?

– Вы не сможете туда забраться.

– Хоть подберусь поближе. Понюхаю, чем это пахнет.

Его стремление вверх было хоть каким-то действием на фоне общей летаргии, и Хови хотелось пойти с ним. Но Джо-Бет там явно не могло быть.

– Пошли, – убеждал его мужчина. – Сверху лучше видно. Может, найдешь свою подружку.

Неплохая идея, особенно если учесть, что у них мало времени. Воздух и вода волновались все сильнее.

– Почему бы и нет? – сказал Хови.

– Я уже нашел самый легкий путь. Нужно немного вернуться назад. Кстати, как тебя зовут? Я Гаррет Бирн. С двумя "р". А ты?

– Хови Катц.

– Пожал бы тебе руку, если бы было чем, – он поднял руку, завернутую в рубашку. – Не знаю, что случилось, но я никогда уже не смогу подписать контракт. Может, это и хорошо? Дурацкая работа.

– Какая?

– Киноюрист. Знаешь шутку? Что будет, если вытащить киноюриста из кучи дерьма?

– Что?

– Две кучи дерьма.

Бирн сам рассмеялся своей шутке.

– Хочешь взглянуть? – он развернул рубашку. Рука оказалась оплывшим куском плоти с едва различимыми пальцами.

– Знаешь что? По-моему, она просто пытается превратиться в член. Столько лет я ебал ей людей, и наконец до нее дошло. Правда, похоже на член? Ладно, хватит. Давай подниматься.

* * *

Томми-Рэй чувствовал, как море снов снова работает над ним, но не хотел тратить сил на то, чтобы посмотреть на эти изменения. Он по-прежнему испытывал боль и гнев.

Может быть, эти чувства и привели призраков назад. Сперва он вспомнил, как они висели у него на хвосте как жестянка у пса во время поездки по пустым шоссе Бахи. Не столько вспомнил, сколько почувствовал. Холодный ветер повеял ему в лицо, которое только и поднималось над водой. Он знал, что это запах могилы и могильная пыль. Когда море вокруг заволновалось, он открыл глаза и увидел, что окружен облаком. Это не была пыльная буря, уничтожающая церкви и автомобили, – просто легкое облачко пыли, закрученное спиралью. Но море почувствовало это и снова взялось за его тело. Томми-Рей ощутил, как тяжелеют его конечности. Лицо его исказилось от страха. Он хотел сказать: они не мои, я не виноват в том, что они сделали. Но что толку? Он был Парнем-Смертью и остался им, и Субстанция это знала. Он видел, как духи пляшут вокруг него, усиливая волнение эфира. Волны начали захлестывать его с головой. Он попытался закрыться руками, но они налились свинцом, и море накрыло его. Его рот был открыт, и Субстанция хлынула внутрь. С ней пришло знание, проникшее сперва в его сердце, потом в желудок, наконец в голову, как вечная тьма. И в этой тьме – зло, подобного которому не знал никто и нище, даже на самых темных и отдаленных от Солнца планетах. «Иад» – звалось это зло; страшная, непредставимая бездна.

Он снова достиг поверхности. Призраки исчезли – не улетели, но всосались внутрь его, в его пораженный Субстанцией организм. Он был даже рад этому. В идущей ночи не было спасения никому, кроме ее союзников. Лучше быть мертвым среди мертвецов, чем раствориться в общей гибели.

Он вдохнул и выдохнул со смехом, поднеся к лицу изуродованные руки. Пусть, чем хуже, тем лучше.

* * *

Хови и Бирн карабкались вверх уже давно, но видели перед собой все ту же дымящуюся гору. Чем дальше, тем больше возбуждение Бирна передавалось Хови. Он напряженно думал, какая великая тайна заставляет души спящих всего мира стремиться к этой горе, и что кроется за ее дымовой завесой. Однако сам Бирн шел все медленнее, владея только одной рукой. Он часто падал, но снова вставал, хотя каждый раз на его голом теле появлялись царапины и порезы. Он смотрел вверх и упрямо продолжал путь. Хови же на каждом уступе останавливался, чтобы бросить взгляд вниз. Джо-Бет не было видно, и он уже начал думать, правильно ли он сделал, пойдя с Бирном. Путь становился все труднее, скалы – круче, каменные мостики – уже. Под мостиками глубоко внизу волновалась Субстанция, такая же беспокойная, как и у берега.

Духов в воздухе было все меньше и меньше, но теперь они пролетали прямо над их головой, и Хови мог разглядеть внутри каждого светящуюся линию, похожую на змейку. Он подумал, что зря Книга Бытия описала змея, как врага человека, – душа была этим змеем, только летающим.

Тут он застыл на месте, приняв решение.

– Я дальше не пойду.

Бирн удивленно взглянул на него.

– Почему?

– Я уже увидел достаточно.

Вид и вправду был уже довольно обширным. К тому же виднеющиеся внизу фигурки почти невозможно было разглядеть. Еще несколько минут подъема – и он просто не сможет разглядеть Джо-Бет.

– Разве ты не хочешь посмотреть, что там?

– Хочу, – ответил Хови. – Но как-нибудь в другой раз, – он знал, что ответ дурацкий. Другого раза не будет.

– Тогда я пошел, – Бирн не стал тратить дыхания на прощание, а просто повернулся к вершине. Тело его было залито кровью и потом, он шатался, но Хови знал, что отговаривать его идти дальше бессмысленно. Какой бы жизнью он ни жил, он явно желал использовать последний шанс приобщиться к святости. Может, это и должно кончиться смертью.

Хови перевел взгляд вниз, высматривая шевеление на береговой линии. Слева от него были видны выжившие, которых он уже видел, такие же неподвижные, как раньше. Еще левее – Женщина с шелковистыми волосами, стоящая у края моря. Волны поднялись до угрожающей высоты, но она этого не замечала. Дальше лежал пустынный берег, откуда он пришел.

Но нет... не пустынный. Его сердце екнуло. Кто-то выходил из моря, ковыляя по камням. Даже отсюда были видны длинные светлые волосы. Это могла быть только Джо-Бет. За узнаванием пришел страх за нее. Каждый шаг явно давался ей с трудом.

Он сразу же начал спускаться тем же путем; на камнях кое-где еще краснела кровь Бирна. Он обернулся, но наверху никого не было. Только темные скалы. Последние души покинули дымящуюся вершину, унося с собой свет.

Когда он обернулся назад, Бирн стоял в двух-трех шагах от него. По возросшему числу ранений было похоже, что он скатился сверху.

– Я упал, – сказал тот просто.

– Прямо оттуда? – Хови удивился, как он еще стоит.

Одна из ран тянулась от головы до самых ног.

– Нет. Сам слетел.

– Как это?

– Очень просто. Я теперь лемур.

– Кто?

– Дух. Я подумал, что ты видел, как я летел.

– Нет.

– Это длилось долго, но оказалось не больно. Наверное, на Эфемериде никто не может умереть. Тут каждый может устанавливать свои законы и жить по ним. Вот я и решил, что нужно помочь Хови, – его возбуждение сменилось спокойной уверенностью. – Нужно спешить. Я много сразу узнал, и новости очень плохие.

– Что случилось?

– Иад, – сказал Бирн. – Они переправляются через Субстанцию.

Он произносил, как привычные, слова, которых не знал еще несколько минут назад.

– А что такое Иад?

– Зло, неописуемое словами. Не буду объяснять.

– Они хотят попасть в Космос?

– Да. Но ты можешь успеть туда раньше.

– Как?

– Доверься морю. Оно хочет того же, что и ты.

– А чего?

– Иди. И побыстрее.

– Ладно.

Бирн отошел, чтобы дать Хови пройти. Потом взял его за руку своей здоровой рукой.

– Ты должен узнать...

– Что?

– Там, на горе. Это чудесно.

– За это стоит умереть?

– Хоть сто раз.

– Я рад за тебя.

– Если Субстанция уцелеет – сказал Бирн. – Если это случится, заходи ко мне. Буду рад поговорить.

– Обязательно, – сказал Хови и начал спускаться так быстро, как только мог. Почти сразу же он начал звать Джо-Бет, но безрезультатно. Светловолосая голова не повернулась в его направлении. Может, она не слышала его из-за шума волн. Он наконец спрыгнул на берег и побежал к ней.

– Джо-Бет! Это я! Джо-Бет!

На этот раз она услышала и поглядела на него. Даже на расстоянии он увидел, что у нее были причины спотыкаться. Пораженный, он замедлил шаг, почти остановился. Субстанция поработала и над ней. Лицо его любимой, которое он так жаждал видеть, превратилось в гноящуюся опухоль, которая опускалась на шею и изуродовала руки. Был момент, которого он никогда не мог простить себе, когда ему захотелось убежать, бросить ее. Но он не убежал, и голос, раздавшийся из-под страшной маски, был тем самым голосом, каким она говорила, что любит его.

– Хови... помоги мне.

Он протянул к ней руки, и она упала к нему в объятия. Ее тело горело и содрогалось в рыданиях.

– Я думала, что уже не увижу тебя, – всхлипывала она, ощупывая руками его лицо.

– Мне не нужно было отпускать тебя.

– Теперь мы можем умереть вместе.

– А где Томми-Рэй?

– Его нет.

– Нам тоже нужно убираться с этого острова. И побыстрее. Надвигается что-то страшное.

Она посмотрела на него в упор. Ее глаза, такие же голубые и ясные, как раньше, просвечивали сквозь маску, как жемчужины в грязи. Это зрелище заставило его крепче сжать ее в объятиях, но он все равно не смог отогнать ужас. Когда-то его поразила ее красота. Теперь ее больше не было. Ему придется полюбить ее такой... заставить себя.

Он взглянул на море. Волны вздымались все выше.

– Нужно вернуться туда, – сказал он.

– Не можем! Я не могу!

– У нас нет выбора. Это единственный путь назад.

– Посмотри на меня. Это все оно!

– Если мы не уйдем сейчас, то не уйдем никогда. Мы останемся здесь и умрем.

– Может, так будет лучше.

– Почему? Ведь можно жить!

– Это море все равно убьет нас.

– Нет, если мы доверимся ему.

Он вспомнил свой путь сюда, плаванье на спине, мерцающие огни. Обратный путь явно не будет таким же приятным. Субстанция перестала быть безмятежным морем снов. Но что делать?

– Давай останемся, – сказала Джо-Бет. – Умрем вместе. Даже если мы вернемся, – она опять зарыдала, –...если вернемся, ты уже не будешь меня любить.

– Хватит говорить глупости! И перестань говорить о смерти. Мы вернемся в Гроув. Мы оба. Если не спасемся сами, то хоть предупредим людей.

– О чем?

– О том, что идет через Субстанцию. О вторжении. Вот почему море так бушует.

В небе над ними волнение было таким же, как в море. Нигде не осталось и следа духов-светляков. Как бы ни было приятно пребывание на Эфемериде, спящие спешили проснуться. Он позавидовал легкости их пути. Просто выпрыгнуть из этого кошмара и очнуться в собственной постели. Потным и, может быть, напуганным, но дома. А им, пришельцам из плоти и крови в этом мире духа, предстояло теперь вернуться и предупредить этих проснувшихся... Хотя он сомневался, что они поверят.

– Пошли, – сказал он.

Он взял Джо-Бет за руку, и они пошли по берегу, туда, где собрались остальные выжившие. Там мало что изменилось – только мужчина, лежавший ногами в воде, исчез; очевидно, его смыло. Никто не помог ему. Они все сидели или стояли на прежних местах, так же глядя на море. Хови подошел к одному из них, парню ненамного старше его.

– Вам нужно уходить отсюда. Нам всем.

Тревога в его голосе чуть-чуть оживила парня, но ненамного.

– Да? – промямлил он, не двигаясь с места.

– Если вы останетесь, вы погибнете, – Хови повысил голос, обращаясь ко всем. – Вы погибнете! Идите в море, и оно само принесет вас назад!

– Куда? – спросил парень.

– Что «куда»?

– Куда назад?

– В Гроув. Откуда вас унесло сюда. Помните?

Ответа не было. Хови понял, что единственный способ увести их отсюда – самому показать пример.

– Сейчас или никогда, – сказал он Джо-Бет.

Она еще сопротивлялась, но он решительно схватил ее за руку и повел к морю.

– Поверь мне!

Она не отвечала, но и не сопротивлялась. Он подумал, что, благодаря этой покорности Субстанция, может быть, на этот раз оставит ее а покое. За себя он не был так уверен. Он испытывал множество самых разных чувств, и на каждом из них Субстанция могла сыграть. Преобладал страх за нее и за себя. Следом шел ужас от состояния, в котором оказалась Джо-Бет, и чувство своей вины за это. Но он уже не обращал внимания на все это. Охватившее его возбуждение напомнило ему какой-то момент из его жизни, но он не мог вспомнить, какой. Неважно. Теперь он знал, что Иад несут страдания и муки и что они не остановятся, пока во всем Космосе останется хоть кто-то, способный плакать. Может, он каким-то образом знал это и раньше, но милосердная память скрыла это от него.

Волны были в ярде от них, медленно нарастая и рассыпаясь с грохотом.

– Пора, – сказал он Джо-Бет.

Ее единственным ответом, за который он был ей благодарен, было то, что она крепко сжала его руку, и они вместе ступили в преобразившееся море.

Грилло открыли дверь не сама Эллен Нгуен, а ее сын.

– Мама дома? – спросил Грилло.

Мальчик все еще выглядел нездоровым, но уже был не в пижаме, а в рубашке и джинсах.

– Я думал, ты уехал, – сказал он.

– Почему?

– Все уехали.

– Верно.

– Хочешь войти?

– Я хотел бы видеть твою маму.

– Она занята, – сказал Филипп, открывая, однако, дверь. В доме был еще больший беспорядок, чем раньше: вокруг разбросаны остатки нескольких полдников. Детские деликатесы, отметил Грилло, хот-доги и мороженое.

– Так где мама?

Филипп указал в направлении спальни, потом подхватил тарелку с едой и собрался уходить.

– Подожди, – сказал Грилло. – Она что, больна?

– Нет, – пробормотал мальчик. Похоже было, что он не высыпался несколько недель. – Она вообще не выходит. Только по ночам.

Сообщив всю информацию, он пошел к себе, бросив Грилло наедине с его мыслями. Последние бурные события не оставляли ему места для эротических снов, но память о часах, которые он провел здесь, в этой комнате, была еще слишком свежа. Несмотря на ранний час, усталость и отчаянную ситуацию, какая-то часть его хотела довершить то, что осталось незаконченным в прошлый раз, и полюбить Эллен как следует, прежде чем спускаться под землю... быть может, на смерть.

Он постучал в дверь. В ответ раздался слабый стон.

– Это я, Грилло. Можно войти?

Не дожидаясь ответа, он повернул ручку. Дверь была не заперта – она открывалась на полдюйма, но что-то не пускало ее дальше. Он надавил сильнее, и стул, загораживающий дверь, с грохотом свалился на пол. Грилло открыл дверь.

Сперва ему показалось, что она в комнате одна. Одна и больна. Она лежала в ночной рубашке на незаправленной постели, раскрывшись. Ее глаза метнулись к нему, блеснув в полутьме, и она его сразу узнала.

– Это в самом деле ты?

– Конечно. Кто же еще?

Она села в кровати, опустив подол рубашки. Он успел заметить, что со времени его последнего визита она не пользовалась бритвой. И вообще, похоже, она не часто покидала комнату. Здесь было довольно душно.

– Ты не должен видеть этого, – сказала она.

– Я уже видел тебя голой. И с удовольствием посмотрел бы еще.

– Не меня.

Он не понял ее ответа, пока ее глаза не устремились в дальний темный угол. Он посмотрел туда же. Там стоял стол, на котором громоздилось что-то, что он сперва принял за кучу одежды. Но это был нагой человек, сложенный почти пополам – его голова покоилась на скрещенных руках. Руки его были связаны веревкой, спускающейся к щиколоткам, тоже связанным.

– Это Бадди, – тихо сказала Эллен.

При звуке его имени человек поднял глаза. Грилло успел увидеть лишь остатки армии Флетчера, но запомнил их характерное обличье. Теперь он узнал его. Это был, конечно, не настоящий Бадди Вэнс, а плод воображения Эллен, сформированный ее тоской и желанием. Лицо его еще сохраняло свои черты – видимо, Эллен воссоздала его с большим старанием, чем другие части тела. Когда он привстал, открылся еще один орган, на который она обратила также внимание. Информаторы Теслы не лгали – он был поистине жеребячьих размеров. Грилло глядел на эту картину, пока человек не заговорил.

– Кто ты такой?

Факт, что эта галлюцинация умеет связно говорить, так поразил Грилло, что он не смог ответить.

– Тес, – шепнула Эллен.

При звуке ее голоса человек взглянул на нее и попытался высвободиться из веревок.

– Он прошлой ночью хотел уйти, – сказала Эллен. – Не знаю, почему.

Грилло знал, но не сказал.

– Конечно, я его не пустила. Ему и раньше нравилась такая игра со связыванием.

– Кто это? – опять спросил Бадди.

– Грилло, – ответила Эллен. – Я тебе говорила.

Она залезла на кровать и обхватила руками колени, открывая взгляду Вэнса свою промежность. Он благоговейно созерцал ее, пока она продолжала говорить.

– Я говорила тебе про Грилло. Мы с ним занимались любовью. Правда, Грилло?

– Почему? – спросил Вэнс. – Зачем ты так обидела меня?

– Скажи ему, Грилло.

– Да, – тон Вэнса сделался раздраженным. – Уж скажи, пожалуйста.

Грилло не знал, смеяться ему или пугаться. То, чем он занимался в этой комнате в прошлый раз, было достаточно противоестественным, но сейчас... связанный мертвец, требующий отчета об отношениях со своей бывшей любовницей, был что-то совсем уж диким.

– Скажи ему, – опять попросила Эллен.

Ее странный умоляющий тон придал Грилло смелости.

– Это не настоящий Вэнс, – хрипло сказал он, ухватившись за мысль открыть ей глаза. Но она и ухом не повела.

– Я знаю. Он – моя фантазия. А я сошла с ума.

– Нет, – запротестовал Грилло.

– Он же умер, – тихо напомнила она. – Я знаю, что его нет, и все же он здесь. Значит, я сошла с ума.

– Нет, Эллен... это все из-за того, что случилось у Центра. Помнишь? Говорящий человек? Ты не единственная, с кем случилось такое.

Она кивнула, по-прежнему не открывая глаз.

– Филипп, – сказала она.

– Что?

– С ним это тоже произошло.

Грилло вспомнил лицо мальчика: этот последний, разочарованный взгляд.

– Но если ты знаешь, что этот... человек ненастоящий, к чему эта игра?

– Не знаю... что во всем этом реально, а что нет. Когда он появился, я знала, что он не такой, как раньше. Ну и что?

Грилло слушал, не прерывая хода мыслей Эллен. Он повидал уже достаточно, чтобы держаться подальше от видений и призраков. Парадоксально, но это мешало ему рассказать его историю. Он всегда боялся слишком глубоко ввязываться в то, что описывал, чтобы это не повредило объективности. Но с тем, что происходило на этой постели, он был связан, во всяком случае теперь, когда ему предпочли призрака с двенадцатидюймовым членом.

– Он был прекрасным любовником, Грилло, – сказала Эллен. – Особенно когда знал, что у меня это было с кем-нибудь еще. Это тоже такая игра. Рошель не любила в нее играть.

– Не называй это игрой, – сказал Вэнс, – она никогда...

– О, Господи! – Грилло внезапно все понял. – Он был здесь! Когда мы с тобой...

Он не смог продолжить и только выдавил:

–...там, за дверью.

– Не знаю, – тихо проговорила Эллен. – Я этого не планировала.

– Черт! Это был спектакль для него! Ты заманила меня сюда, чтобы разгорячить его фантазию!

– Может быть... я и подозревала. А что ты так сердишься?

– Тебе непонятно?

– Нет. Ты ведь не любишь меня. Ты меня даже не знаешь, иначе бы ты так не удивлялся. Ты просто хотел от меня кое-что получить и получил.

Она разложила все по полочкам, и это больше всего разозлило Грилло.

– Ты знаешь, что это не останется здесь надолго, – он ткнул пальцем в сторону пленника Эллен.

– Знаю. Но мы все здесь ненадолго, верно? Даже ты.

Грилло смотрел на нее в упор, не отвечая. Пусть видит, как он оскорблен. Но ее, похоже, это ничуть не волновало.

Он выполнил свою задачу.

– Советую тебе покинуть Гроув, – сказал он. – Бери Филиппа и уезжай.

– Почему это?

– Поверь мне. Завтра тут может не остаться камня на камне.

Теперь она посмотрела на него.

– Может быть. Слушай, захлопни дверь, когда будешь уходить.

* * *

– Грилло, – дверь Хочкиса открыла Тесла. – Чертовски странный тип этот твой знакомый.

– Ему так никогда не казалось. Убитый горем, да. Может быть, пьяница... Что в этом такого? Но к тому, что он увидел в доме, он был не готов.

Одна из комнат была целиком посвящена Гроуву и земле, на которой он стоял. Стены ее покрывали карты и фотография трещин на улицах и тротуарах города. Повсюду были разложены вырезки из газет – все на тему землетрясений.

Сам хозяин сидел среди всего этого хлама, небритый, с чашкой кофе в руке. Взгляд его был полон странного удовлетворения.

– Разве я не говорил? – такими словами он встретил Грилло. – Не говорил я вам? Настоящая история – у нас под ногами. И всегда там была.

– Вы все-таки хотите это сделать?

– Что? Спуститься? – он пожал плечами. – Конечно! Сдохну, ну и что? Вопрос в том, пойдете ли вы со мной?

– Не знаю. Но мне интересно, что вы знаете.

– Хочкис открыл еще кое-что, – сказала Тесла.

– Что?

– Есть еще кофе? – спросил Хочкис Витта. – Мне нужно протрезветь.

Витт послушно удалился на кухню.

– Никогда мне не нравился этот тип, – бросил Хочкис ему вслед.

– Он что, городской бродяга?

– О, Господи, нет. Он Мистер Чистюля. Всегда презирал таких.

– Он идет назад, – сообщил Грилло.

– Ну и что? Он знает. Правда, Уильям?

– Что я знаю?

– Что ты дерьмо.

Витт воспринял оскорбление спокойно.

– Я тебе не нравлюсь?

– Еще бы.

– Ты мне тоже. Так оно и лучше.

Хочкис улыбнулся:

– Хорошо, что у нас такое совпадение взглядов.

– Я хочу узнать новости, – напомнил Грилло.

– Все очень просто, – сказал Хочкис. – Мне среди ночи позвонили из Нью-Йорка. Парень, к которому я обращался, чтобы найти мою жену, когда она сбежала. Его фамилия д'Амур. Он специалист по сверхъестественному.

– А почему вы обратились к нему?

– Моя жена общалась с такими людьми... после смерти нашей дочери. Она так и не поняла до конца, что Кэролайн больше нет. Пыталась вызвать ее дух. Даже вступила в церковь спиритуалистов. А потом сбежала.

– А почему вы искали ее в Нью-Йорке?

– Она там родилась. Скорее всего, она должна была поехать именно туда.

– И этот д'Амур нашел ее?

– Нет. Но он раскопал много всякого о церкви, к которой она примкнула. Было видно, что он знает дело.

– И зачем он звонил?

– Сейчас узнаешь, – раздраженно ответила Тесла.

– Не знаю, с кем он там связан, но его звонок бы