Круг седьмой — Третий пояс (продолжение) — Насильники над естеством (содомиты)
1. Уже вблизи я слышал гул тяжелый
Воды, спадавшей в следующий круг,
Как если бы гудели в ульях пчелы, —
4. Когда три тени отделились вдруг, 16-4
Метнувшись к нам, от шедшей вдоль потока
Толпы, гонимой ливнем жгучих мук.
7. Спеша, они взывали издалека:
"Постой! Мы по одежде признаем,
Что ты пришел из города порока!"
10. О, сколько язв, изглоданных огнем,
Являл очам их облик несчастливый!
Мне больно даже вспоминать о нем.
13. Мой вождь сказал, услышав их призывы
И обратясь ко мне: "Повремени.
Нам нужно показать, что мы учтивы.
16. Я бы сказал, когда бы не огни,
Разящие, как стрелы, в этом зное,
Что должен ты спешить, а не они".
19. Чуть мы остановились, те былое
Возобновили пенье 16-19; к нам домчась,
Они кольцом забегали 16-21все трое.
22. Как голые атлеты, умастясь,
Друг против друга кружат по арене,
Чтобы потом схватиться, изловчась,
25. Так возле нас кружили эти тени,
Лицом ко мне, вращая шею вспять,
|
|
Когда вперед стремились их колени.
28. "Увидев эту взрыхленную гладь, —
Воззвал один, — и облик наш кровавый,
Ты нас, просящих, должен презирать;
31. Но преклонись, во имя нашей славы,
Сказать нам, кто ты, адскою тропой
Идущий мимо нас, живой и здравый!
34. Вот этот, чьи следы я мну стопой, —
Хоть голый он и струпьями изрытый,
Был выше, чем ты думаешь, судьбой.
37. Он внуком был Гвальдрады 16-37именитой
И звался Гвидо Гверра 16-38, в мире том
Мечом и разуменьем знаменитый.
40. Тот, пыль толкущий за моим плечом, —
Теггьяйо Альдобранди, чьи заслуги
Великим должно поминать добром.
43. И я, страдалец этой жгучей вьюги,
Я, Рустикуччи, распят здесь, виня
В моих злосчастьях нрав моей супруги".
46. Будь у меня защита от огня,
Я бросился бы к ним с тропы прибрежной,
И мой мудрец одобрил бы меня;
49. Но, устрашенный болью неизбежной,
Я побоялся кинуться к теням
И к сердцу их прижать с приязнью нежной.
52. Потом я начал: "Не презренье к вам,
А скорбь о вашем горестном уделе
Вошла мне в душу, чтоб остаться там,
55. Когда мой вождь, завидев вас отселе,
Сказал слова, явившие сполна,
Что вы такие, как и есть на деле.
58. Отчизна с вами у меня одна;
И я любил и почитал измлада
Ваш громкий труд и ваши имена.
61. Отвергнув желчь, взыскую яблок сада,
Обещанного мне вождем моим;
Но прежде к средоточью 16-63пасть мне надо".
64. "Да будешь долго ты руководим, —
Ответил он, — душою в теле здравом;
Да светит слава по следам твоим!
67. Скажи: любовь к добру и к честным нравам
Еще живет ли в городе у нас,
Иль разбрелась давно по всем заставам?
70. Гульельмо Борсиере 16-70, здесь как раз
|
|
Теперь казнимый, — вон он там, в пустыне, —
Принес с собой нерадостный рассказ".
73. "Ты предалась беспутству и гордыне,
Пришельцев и наживу обласкав,
Флоренция, тоскующая ныне!"
76. Так я вскричал, лицо мое подняв;
Они переглянулись, вняв ответу,
Подобно тем, кто слышит, что был прав.
79. "Когда все просьбы так легко, как эту,
Ты утоляешь, — отклик их гласил, —
Счастливец ты, дарящий правду свету!
82. Да узришь снова красоту светил,
Простясь с неозаренными местами!
Тогда, с отрадой вспомянув: "Я был",
85. Скажи другим, что ты видался с нами!"
И тут они помчались вдоль пути,
И ноги их казались мне крылами.
88. Нельзя "аминь" быстрей произнести,
Чем их сокрыли дали кругозора;
И мой учитель порешил идти.
91. Я двинулся вослед за ним; и скоро
Послышался так близко грохот вод,
Что заглушил бы звуки разговора.
94. Как та река 16-94, которая свой ход
От Монте-Везо в сторону рассвета
По Апеннинам первая ведет,
97. Зовясь в своем верховье Аквакета,
Чтоб устремиться к низменной стране
И у Форли утратить имя это,
100. И громыхает вниз по крутизне,
К Сан-Бенедетто Горному спадая,
Где тысяча вместилась бы вполне, 16-102—
103. Так, рушась вглубь с обрывистого края,
Мы слышали, багровый вал гремит,
Мгновенной болью ухо поражая.
106. Стан у меня веревкой был обвит; 16-106
Я думал ею рысь поймать когда-то,
Которой мех так весело блестит.
109. Я снял ее и, повинуясь свято,
Вручил ее поэту моему,
Смотав плотней для лучшего обхвата.
112. Он, боком став и так, чтобы ему
Не зацепить за выступы обрыва,
Швырнул ее в зияющую тьму.
115. "На странный знак не странное ли диво, —
Сказал я втайне, — явит глубина,
Раз и учитель смотрит так пытливо?"
118. Увы, какая сдержанность нужна
Близ тех, кто судит не одни деянья,
Но видит самый разум наш до дна!
121. "Сейчас всплывет, — сказал наставник знанья, —
То, что я жду и сам ты смутно ждешь;
Сейчас твой взор достигнет созерцанья".
124. Мы истину, похожую на ложь,
Должны хранить сомкнутыми устами,
Иначе срам безвинно наживешь;
127. Но здесь молчать я не могу; стихами
Моей Комедии 16-128клянусь, о чтец, —
И милость к ней да не прейдет с годами, —
130. Я видел — к нам из бездны, как пловец,
Взмывал какой-то образ возраставший,
Чудесный и для дерзостных сердец;
133. Так снизу возвращается нырявший,
Который якорь выпростать помог,
В камнях иль в чем-нибудь другом застрявший,
136. И правит станом и толчками ног.