Прощание. Сидит мужик, а перед ним – тетрадка

ИГОРЬ КОРСАР

ПОЭТ И ЕГО ТАЙНЫ

Сидит мужик, а перед ним – тетрадка,

В глазах его – неукротимый свет,

Все говорят, что женщина – загадка,

Не менее загадочен поэт.

Взял авторучку, пишет все и пишет…

Порою так, что удивитесь вы!

Его немного съехавшая крыша

Надежно скрыла область головы.

Вот новый образ он заметил где-то,

Вскочил на ноги – и уже догнал,

И в этот миг душа его раздета,

А впереди – лирический финал.

Когда любовью очарован крайне,

Поэт болтать об этом не привык,

Он щепетилен в каждой новой тайне,

Зато в стихах все режет напрямик.

Надеюсь, вы увидели на деле

Весь анонимный творческий процесс –

Поэта мы до ниточки раздели!

Пока не будем трогать поэтесс...

ЧЕМ ИЗМЕРЯЕТСЯ ЛЮБОВЬ?

У Вас такие правильные ножки,

А пальцы пахнут ароматом плова,

Но почему - любовь по чайной ложке?

Мне хочется хотя бы по столовой.

Кому свои описывать мытарства?

Любовь – бездушна, сколько ни зови.

По чайной ложке подают лекарства,

Свирепые лекарства от любви!

Казалось, наши сблизились дорожки,

Но разошлись в одно мгновенье снова…

Любви не видно в этой чайной ложке,

А сколько уместилось бы в столовой!

В моих глазах – летящая походка,

Что всех мужчин сражает наповал,

А я представить не способен четко,

Когда в последний раз Вас целовал.

А на душе вовсю скребутся кошки –

Попробуй кошкам выскажи хоть слово!

Им невдомек любовь по чайной ложке –

Они давно не видели столовой.

А Вы твердите:

– Поздно лезть из кожи,

Такой подход безумию сродни.

В моем буфете нет столовых ложек –

Остались только чайные одни!

Они все недомытые немножко –

Воды горячей не хватило снова.

Нет ни одной приличной чайной ложки!

А кое-кто мечтает о столовой...

ПРОЩАНИЕ

Я предчувствую, мне долго будет сниться

Ваших образов и платьев вереница,

Но придется мне, увы, посторониться,

Чтоб смогли Вы беспрепятственно уйти.

И, как только лишь за Вами хлопнут двери,

Я замки все основательно проверю –

Я в себе хотя бы должен быть уверен,

Что у Вас уже не буду на пути.

Я был весь, как диетическое блюдо,

А, признаться, все надеялся на чудо,

Но теперь себя навязывать не буду,

А не то еще наделаю вреда.

Мы ростки своих надежд нередко прячем,

И пускай они идут к чертям собачьим –

Мы им мизерную пенсию назначим,

А со временем забудем навсегда.

Ничего, я все прекрасно понимаю –

Вас преследовала туча грозовая,

И я был для Вас, как дождь в начале мая

На буквально пересохшие поля.

Но, завидной быстротою поражая,

Там взошло довольно много урожая,

И никто его собрать не возражает,

Появившись в середине сентября.

Скорый поезд, будто жизнь, куда-то мчится,

И бледнеют Ваши образы и лица…

Третий труп на восемнадцатой странице

Потихонечку вправляет мне мозги.

Чемодан внутри обильно облицован

Колбасой и детективами Донцовой,

Только хочется мне Вас увидеть снова

И услышать ваши легкие шаги.