О «словесном действии» и других понятиях

Эти заметки написаны вот по какому поводу. Мне довелось с удо­вольствием перечитать книгу Валерия Николаевича Галендеева «Учение К. С. Станиславского о сценическом слове»¹. Была ли она всерьез замечена, когда появилась, была ли по достоинству оценена и обсуждена, не знаю. Но при повторном чтении мне эта книга по­казалась еще более интересной, нужной, чем при первом знакомст­ве. Гигантская, фантастическая фигура Станиславского обрисована В. Н. Галендеевым с любовью и проникновением. Автор вселяет в нас новое удивление и благоговение перед гениальным артистом и мыслителем. Шаг за шагом он необычайно скрупулезно прослежи­вает проходящий через всю жизнь Станиславского интерес к проб­лемам сценического слова, обращает наше внимание на потрясаю­щий самоанализ Станиславского-артиста, его неутомимый самотрепипг, неустанные поиски и глубокие обобщения.

В то же время В. Н. Галендеев, будучи крупнейшим специалистом в области сценического слова, точно отмечает некоторые заблуждения Станиславского, противоречия в его понимании «законов» речи. На­пример, он абсолютно справедливо «придирается» к рассуждениям Станиславского о «логических паузах». Станиславский стремился придать особое значение этому понятию. Он хотел бы, чтобы логи­ческая пауза сама по себе стала одним из ключиков к живой речи на сцене. Галендеев, приведя подробнейшие доводы, выявляет не­состоятельность таких намерений. В итоге он оставляет правомер­ной только «психологическую» и даже — он уточняет — «смысло­вую паузу». Таким образом, «логическая пауза» уходит из употребления — как лишний термин. А лишние термины, как нам

Галендеев В. Н. Учение К. С. Станиславского о сценическом слове. — Л., 1990.