2015-06-05
322
«Дорого было мне целостное явление, конкретно созерцаемое. Форма единства его — вот что волновало меня; форма была для меня реальностью... Мне хотелось... постижения форм в их цельности и индивидуальности. Научное же мировоззрение дробило эти формы и приводило к неиндивидуальным, бесформенным и потому крайне скучным элементам.
Объяснить — для научного мировоззрения значит в моих глазах уничтожить конкретную целостность явления, показать его иллюзорность. То же, что искалось мною, — это было утверждение конкретной целостности
и подтверждение, что явление действительно индивидуально и ни к чему другому не сводимо» [с. 184].
Форма как реальность не только в мире, но и в поведении. Подражание форме
Форма рассматривается П. Флоренским не абстрактно — не как пространственная характеристика предметов, но как сущностное, наполненное смыслом явление природы или образ человека, его поведение и т. п. Форма — это то, через что «просвечивает» сущность, то, как является сущность и как она воспринимается человеком, а в собственном поведении самим собой.
«Отсюда — детский интерес мой к переодеванию, к гримировке, к маскараду. Костюмировка имела в моих глазах нечто магическое, была каким-то частичным преображением человека, подобно тому как фокус был некоторым частичным преображением природы»...
«Иногда мы раскрашивали акварелью себе лица или делали из испанского моха или сушеных волос кукурузных початков бороды в усы, иногда одевались взрослыми. Все это волновало близостью какого-то магического превращения, которое, казалось, вот-вот будет полным» [5, с. 184-185].
Так, воображаемое в детстве, через принимаемый образ, через игровую форму сопутствует перевоплощению и кажется магическим. Это реальное жизненное детское экспериментирование с преобразованием себя, с «придумыванием» себя и жизненного контекста. Оно — как и эхо в горах, как тень, как загадка... [5, с. 185].
