Если я не знаю того, кто я, все потеряно — потеряно для меня, но не для жизни

С момента точного осозна­ния[13], в который я способен осмыслить actus actuans, я есть истина и знаю истину. Я знаю истину и я есть исти­на, потому что отсюда — из этого маленького простран­ства — я раскрываюсь как сокровенное Бытию и я сокро­венен любой истине. Без этого я остаюсь за бортом.

Из этой маленькой реальности я обнаруживаю себя в измерении Бытия и могу ответить истиной на истину, Бытием на Бытие.

Онтопсихология как метод позволяет каждому чело­веку конкретно и действенно вновь познать себя во всех своих проявлениях, посредством различных собствен­ных феноменологий распознать свое actus actuans — онто Ин-се. В результате этой сокровенной близости, благодаря которой я существую и есть, дарующей мне присутствие, я могу познать весь мир как высшую возможность.

Ин-се как постоянный критерий самосовершенству­ется, и эта созидающая меня сила одновременно являет­ся критерием, который помогает мне, указывая путь, идентифицирует меня не просто с тем, что есть, но именно с тем, что лучше для меня.

В каждый миг существует лучший путь, некая точка, которая побуждает и зовет. Это не только момент, но и непрерывное действие, которое неумолимо подталкива­ет меня к становлению, побуждая покинуть свое жизнен­ное место во имя того, чтобы стать чем-то большим в другом, всегда более высоком месте, и — по достижении этого — устремиться к новой цели. И так без конца. На­чать с маленького момента ради достижения родствен­ной близости с бытием — чудесное приключение.

Истина — это выбор, она вовсе не обязательна для всех. Истина заключается в том, чтобы быть равным са­мому себе — с другим или без него. Известна ли она толь­ко кому-то одному или ее знают все, — истина остается истиной, но даже если ее не знает никто, для нее это со­вершенно безразлично. Истина не достигается верой, чтением или размышлением — она требует действия.

Истина — это не совпадение мнений, научных взгля­дов, философских, политических и религиозных посту­латов. В реальности истина моего сознания должна быть подобна динамической истине клетки, звезд, воды.

Семантическое поле — это единый проводник целост­ной синергии[14]. Поэтому я в каждый момент близок лю­бой другой вещи. Я вновь открываю свою близость со всеми другими вещами, благодаря чему при желании смо­гу достичь внутреннего родства со всеми людьми.

Истина созвучна истине подлинного человека, кото­рый представляет собой историческое сознание, посто­янно сохраняющее единство с мотивацией или интенци­ей Бытия в том виде, в каком оно полагает себя здесь. Это показывает методический анализ способа моего биологического и физического бытия в данном месте.

Истина — это насилие, противоречие, разделение, чу­десная борьба во имя продвижения вперед в бесконеч­ном рождении как постоянном развитии.

Бытие не имеет ничего общего ни с опытом, ни с про­шлым: оно всегда — в новизне действия, подталкиваю­щей к дальнейшему совершенствованию. Истина — это то, чем я являюсь. Я — завоеватель, ставящий Бытие на первое место и создающий для Бытия — посредством са­мого себя — лучшее пространство, ради того, чтобы оно было. Я есть богоявление Бытия.

И, если мне удается стать прямым, структурным след­ствием этого опыта, в котором я истинен, то эта свобода все делает истиной.

1.2. Беспристрастность ума. Незримая точка: онто Ин-се[15]

На собственном опыте я убедился в том, как сложно облечь в теорию практический опыт, поскольку это тре­бует такой формулировки некоего факта, которая будет доступна разным культурам и научным школам.

Истина, при условии ее функциональности, точно от­ражает порядок жизненного действия в определенном месте. Каков же порядок жизни в месте, определяемом как индивид? Это место — проблема индивида, и способ решения внутри этой проблемы представляет собой так­же и решение индивида. Следовательно, исходя из реше­ния индивидуальных проблем можно найти решения и для проблем всего общества.

В нас есть некая невидимая точка, которая из своей глубины актуализирует динамику вещей, биологическую, психическую и эмоциональную феноменологию, приво­дит в движение разум и кровь, руку и мораль субъекта.

Поскольку в научном плане онтопсихология нацеле­на на функциональную истину, эта наука представляет собой практический, оптимистический и продуктив­ный подход: всегда, в каждое мгновение осуществлять лучшее.

Нам необходимо открыть эту незримую точку, кото­рую я в теории определяю как онто Ин-се — интимную точку Бытия и его модуса в определенном месте.

Почему эта точка так важна? Не потому, что я фунда­менталист или эссенциалист, хотя мне очень нравится разум «нулевой точки», который представляет собой бес­пристрастную энергетическую формализацию, совер­шенную трансцендентность: он определяет сущность, не проявляя себя, и структурирует, ни на миг не останавли­ваясь.

Пытаясь выделить Ин-се, мы понимаем, что оно — не­зримо, однако, совершенно отчетливо проявляется в своем порядке и своих результатах. Кроме того, оно об­ладает своей стратегией, характером, интенцией, своим точно определенным путем. Жизнь не нуждается в рассу­ждениях, теориях и мнениях, предпочитая действие.

Ин-се, порождаемое всеобщим духом мироздания, ру­ководит всей человеческой деятельностью. Оно подоб­но семени большого растения. Из посаженного в землю маленького семени со временем вырастает большое де­рево, которому передается его разум, хотя самого семе­ни больше не видно.

В прошлом первичное ядро, недоступное для опыт­ного восприятия, называли «душой». Я определил его как «Ин-се» («в-себе»), поскольку оно остается с самим собой, оно абсолютно цельно. Каждый человек, будучи единственным и неповторимым в самом себе, тем не менее, не должен заблуждаться, полагая, что он пред­ставляет собой уже нечто гото­вое и завершенное. В маленьком семени желудя уже содержится «Ин-се» большого дуба, но оно еще должно проявиться, а для этого потребуются время и благоприятные климатиче­ские условия. Таким образом, Ин-се представляет со­бой виртуальность, потенциал формы, в то время как со­держание — суть лишь энергия.

Любая живая форма обладает своим «Ин-се», но каж­дое из них сохраняет свою индивидуальность, в том чис­ле и у людей. Особенность человеческого Ин-се обуслов­лена постоянством базовой формы, которое я называю константой «Н»[16].

Как только Ин-се свершается, формализовав себя как человеческое тело, оно посредством «амебного» движения осуществляет историческую адаптацию и на­чинает обретать форму[17]. По мере развития достигается конечный результат — создается личность. В процессе формирования личности начинает раскрываться Ин-се. Однако у большинства людей оно так никогда и не проявляется.

Начиная быть экзистенциальным актом, Ин-се уже располагает процессом становления в рамках истории и проецирует некую форму сознания и этической ориен­тации: собой оно указывает единство динамических век­торов. Оно развивается не случайно, но всегда обладает совершенной формой, которая непрерывно изменяет­ся. Эту форму — завершенное действенное сознание — я определяю как априорное «Я»[18]. Она является «априорной», ибо предшествует любому другому модусу знания. Это — форма незримой причины, то есть та оптимальная форма, которой нам надлежит следовать.

Априорное «Я» есть реальное проявление Ин-се в ситуации, следо­вательно, оно представляет собой историческое отраже­ние онтической интенциональности в историческом становлении.

Приведу конкретный пример: человек и стул. Каким должно быть оптимальное соотношение между ними? Можно рассмотреть всевозможные решения, но наибо­лее приемлемым окажется то единственное, которое обеспечит максимум эффективности и комфорта. Апри­орное «Я» — это проекция оптимальной связи между субъектом и средой. Собственная потребность диктует только один оптимальный способ действий: сесть на стул, чтобы отдохнуть; встать на стул, чтобы дотянуться до чего-либо, и, наконец, воспользоваться стулом как орудием защиты от нападения.

Жесткой, фиксированной морали не существует. Ин-се — гибко, оно меняет свою этику в зависимости от каж­дой конкретной ситуации. Априорное «Я» — это некое «сверхсознание», которое выбирает наиболее оптималь­ное действие для данного конкретного момента. Оно представляет собой естественную функцию, свойствен­ную каждому здоровому человеку, которую, тем не ме­нее, большинство людей не осознает.

У самого порога «Я», в зоне предсознательного, дей­ствует своего рода решетка, которая искажает реальную, истинную информацию, посылаемую онто Ин-се. Она обусловливает скрытое расщепление между образом действия нашего сознания и действием нашей целост­ной природы. В результате наше логико-историческое «Я» уподобляется водителю, который ведет машину, по­лагаясь на формальные показания приборов, а не на объ­ективное реальное состояние двигателя.

Задача психотерапии заключается именно в умении прочесть предсознательное, ибо оно представляет собой последнее поле деятельности бессознательного, или организмическое Ин-се[19]. Эта незримая точка — Ин-се — имеет принципиальное значение для понимания челове­ком самого себя и своей задачи в эволюции индивидуаль­ной человеческой жизни. Из точности Ин-се я черпаю власть над жизнью; без него все есть лишь мнение, иллю­зия, инфантилизм.

Первый аспект заключается в том, что Ин-се — это та точка, которая дает индивиду истинную силу[20]: истинное и аутентичное знание важности становления как особое единственное послание жизни в данный конкретный момент. Это — сила идентичности.

Я — это не только я, но и единство, порядок высшего ума — неповторимый, уникальный, чрезвычайно лично­стный и крайне эгоистичный.

Второй аспект состоит в том, что из этой аутентично­сти, обеспечиваемой полной идентичностью, развивает­ся экзистенциальная сила исторической мирской реализа­ции моего тела со всеми его инстинктами. Инстинкт про­являет себя как жизненный приказ. Экзистенциальная сила представляет собой конкретную самореализацию в обеспечении материального благосостояния, здоровья, свободы, зрелости, эмоций, любви, удовлетворения.

Третьим аспектом этой силы является сила опосредова­ния Бытия[21]. Это — трансцендентная сила. Из полноты онто Ин-се, формализованного в своем экзистенциаль­ном человеческом свершении, реализуется и опосреду­ется та сила, посредством которой я могу существовать, в том числе в измерении метафизического Бытия. Без нее существование в трансцендентной метафизике Бытия невозможно, поскольку я превратился бы просто в ничто.

Благодаря этой силе, актуализирующей мою экзистен­циальную идентичность, я постигаю вечность и универ­сальность инстинкта. От биологической ситуации я мо­гу перейти к психической эволюции, а на ее основе — к области трансцендентности как норме универсального и вечного Бытия. Это измерение позволяет достичь интуитивного восприятия и насладиться чем-то боль­шим, нежели просто существование. Оно представляет собой рай психики.

Онто Ин-се всегда содержит в себе структуру решения любой экзистенциальной проблемы — от психосомати­ки до невроза и экзистенциальной шизофрении — и ука­зывает путь выхода из экзистенциальной тоски.

Оно говорит с нами и через боль — это послание при­роды, которым она предупреждает субъекта о том, что он совершает ошибку и поэтому испытывает страдание. Индивид, отчужденный от самого себя, подвержен все­возможным заболеваниям — эмоциональным, биологи­ческим, духовным.

В любой ситуации эта точка обладает своей особой этической структурой: она постоянно указывает опти­мальное поведение в сексуальных отношениях, в любви, в вере, во взаимоотношениях с людьми, в манере оде­ваться, есть или разговаривать. Достаточно хотя бы чуть-чуть ошибиться, чтобы жизнь субъекта мгновенно утратила совершенство.

Кроме того, данная точка о многом сообщает через сновидения[22], точно указывая нам личную ошибку, ошиб­ку других и прочие ошибки. Она вмешивается, показы­вая способ исправления ошибки, поскольку в ней проис­ходит полное исследование постоянного совершенства в действии, и она в каждое мгновение открывает себя. Она креативна, а не статична: это — самодвижущаяся, водная, амебообразная интенциональность; живой по­рядок, который всегда предшествует сознанию. Моя ду­ша также представляет собой инструмент исследования, как и сознание, разум, любовь, тело.

Эта точка трансцендентна по отношению ко всем своим проявлениям, а также к моей воле – этому чудеснейшему человеческому явлению, связанному с индивиду­альным разумом. По отношению ко всему эта незримая то­чка всегда остается трансцендентной. Она всегда точна и никогда не ошибается, представляя собой стремящуюся к совершенству проекцию Бытия, она живет в индивиде до тех пор, пока у него не иссякнет запас аутентичной виталь­ности. Затем она покидает его. Многие люди становятся «зомби», продолжая биологическую жизнь, которая пре­вращает их в простой химико-биологический компост. Вследствие непрерывных ошибок такие люди утрачивают возможность осуществления онтической виртуальности и теряют онто Ин-се, уподобляясь живым трупам.

Онто Ин-се чудесно. Это единственная безграничная страсть всей моей жизни и единственная подлинная красота на этой планете: это одновременно младенец и великан. Оно нежно и в то же время тверже алмаза, оно неумолимо, представляя собой постоянный критерий порядка нашей свободы и нашей личности. Тот поря­док, суть которого онто Ин-се каждое мгновение опре­деляет в субъекте, является основополагающим момен­том развития, жизнеспособности и трех вышеуказан­ных типов силы.

Это — основополагающий момент, действующий и в настоящее мгновение: он не «создал», а «создает», бла­годаря чему способен детерминировать жизнь или смерть субъекта.

В процессе практической психотерапии я восстанав­ливал действие онто Ин-се, и симптом исчезал: субъект возвращался к жизни, ибо возобновлялся контакт между онто Ин-се и экзистенциальной ситуацией. Естественно, это зависит от внутренней расположенности субъекта к работе с ним психотерапевта: свободу пациента никогда нельзя подавлять.

В дальнейшем, переходя к стадии креативности (то есть к высшей самореализации человека), необходимо прислушаться к интенциональности онто Ин-се, по­скольку оно в каждое мгновение выдвигает конкретную и особую возможность ближайшего будущего для инди­вида. Онто Ин-се незамедлительно дает определенное указание и лишь после его полного исполнения переда­ет следующее. Поэтому любое человеческое существова­ние — вслед провиденциальному плану жизни, задаю­щему субъекту быть историческим свершением духа — есть непрерывное творение, постоянно обнов­ляющаяся витальная позиция, даже предвидеть которую заранее было невозможно. Бытие пребывает в непре­рывном творческом процессе. Мы, люди, можем тво­рить благодаря посредничеству онто Ин-се.

О творцах жизни, способных к опосредованию бытия в мире, можно говорить, лишь победив болезнь и дос­тигнув среднего уровня реализации.

Возможности человека, который своими активными действиями прокладывает путь другим как посредник Бытия, причем в мирском, рациональном, антропологи­ческом, неизменно материально-историческом плане, раскрываются и обретают свой неповторимый характер всякий раз, когда удается еще больше повысить собст­венный уровень относительно среднего.

Ин-се воплощается здесь. Я есть то, что есть, потому что нахожусь здесь. Высота дерева зависит от того, на­сколько глубоко в землю уходят его корни, а не от его бли­зости к небу, чем оно глубже укореняется, тем выше взды­мается в небо. Также и человек точен настолько, насколь­ко он погружен в собственный актуальный и конкретный опыт. Эта незримая точка — основополагающий крите­рий — есть единственный научный ориентир, необходи­мый настоящему психотерапевту-онтопсихологу для ана­лиза пациента и определения степени его совершенства.

Онтопсихология вслушивается в то, как жизнь интенционирует себя «здесь и сейчас», следовательно, как наука она представляет собой точное толкование само­движения онто Ин-се в субъекте.

1.3. Процесс аутентификации в онтопсихологии[23]

«Аутентификация» означает проверку точности мен­тального инструмента.

Психология занимается обычным человеком, тогда как процесс аутентификации в онтопсихологической психотерапии нацелен на креативность: создание гения на основе природного потенциала. Обычно мы вынуждены ис­пользовать подобный потенциал согласно общеприня­тым моделям массового поведения, незави­симо от того, что подразумевается под массой, — будь то простое большинство, или относительное большинст­во, или же референтная группа[24].

Под «группой ценностной ориентации» я всегда по­нимаю то окружение, под которое мы подстраиваемся, сознательно или бессознательно приспосабливаясь к не­му путем изменения и своего поведения, и своего образа мыслей, которые представляют собой модели или сте­реотипы. Поэтому речь идет не о контакте с гениальным потенциалом нашего разума, но лишь о приобретении того, что мы затем просто повторяем. Все стереотипы представляют собой «ценностные ориентиры», кото­рым мы должны уподобиться, то есть некие «роли», штампы поведения и восприятия[25].

На этапе лечения пациент должен избавиться от не­функциональных моделей поведения. «Нормальным» можно назвать того человека, который обладает функци­ональными схемами, то есть владеет моделями поведе­ния, соответствующими окружающему контексту (у каж­дого народа своя культура). Однако, несмотря на свою полезность, со временем они приобретают системный характер, не предполагая никакого дальнейшего разви­тия: контакт с гениальным потенциалом души утрачива­ется, а субъект, таким образом, лишается источника жиз­ненной силы.

Поэтому даже функциональные в определенной среде модели поведения нередко приводят к возникновению болезни, кризиса, чувства вины за допущенную ошибку, ибо, по сути своей, любой стереотип есть некий приня­тый закон, противоречащий требованиям природы.

Иногда человек всеми силами стремится делать доб­ро, в чем-то отличиться, пытаясь вырваться из стаи, но ощущает в душе лишь горечь поражения, поскольку идет на поводу у социальных стереотипов, вместо того чтобы следовать зову собственной природы, которая ему само­му неведома.

Глубинная потребность в истине, присущая тому, кто стремится синхронизировать себя с действием жизни, в психологии преобразуется в способность субъекта стать созидателем, всесторонне контролирующим свое суще­ствование. Инстинктивное влечение всегда направлено на определенный объект. Синкретизм взаимодействия субъекта, направленного на объект, и откликающегося на это объекта порождает равновесие Вселенной. Ин­стинктивное равновесие равнозначно воздействию закона разума жизни: субъекты, удовлетворяющие свои инстинкты, достигают совершенства действия.

Жизнь предопределяет как свою часть и самого индивида. Речь идет о необходимости отклика на более высокое внутреннее побуждение. Следовательно, необходимо найти решение, максимально соответствующее типологии нашего ума: с одной стороны, это сверхкритическое требование разума, эгоизм, гордость; с другой — поиск технического действия, которое позволит оп­ределить, каким образом инстинкт должен быть направ­лен на надлежащий объект, чтобы выбрать соответству­ющее действие. Таким образом, следует отыскать рацио­нальное, техническое решение, которое принесет по­кой и довольство, дающие внутреннее удовлетворение. Это — игра, укрепляющая ум.

Необходимо следовать внутренней интуиции, опреде­ляя «момент гениальности» в любых обстоятельствах, вызывающих наш экзистенциальный интерес (сексуаль­ные отношения, достижение первенства или экономи­ческого превосходства и т.д.): как достичь исторически значимой самореализации в окружающей нас среде, как стать лидером смысла. Онтопсихолог помогает лишь тем, что, изучив природные потребности субъекта, используемые им стереотипы и совершаемые им выборы и соотнеся их между собой, он выявляет «гениальный» переход, единственно приемле­мый для данной ситуации. Он делает это до тех пор, по­ка субъект не научится самостоятельно видеть и нахо­дить оптимальное решение при возникновении проблемы. Онтопсихолог — это техник, специалист, проверяющий функциональность субъекта.

Психотерапия и аутентифицирующий «резиденс» представляют собой инструменты, которыми онтопси­хология пользуется для восстановления рационально­сти субъекта и определения эффективности историко-психологического «Я» в реализации всесторонней гени­альности собственного существования.

Онтотерапия стремится реально научить субъекта ов­ладению функциональным логико-историческим «Я», пониманию того, как устроено это «Я» и как должно им пользоваться, то есть как формировать его от ситуации к ситуации. Аутентично структурированное психологи­ческое «Я» обладает силой и способностью быть истин­ным как в совершении экзистенциальных действий, так и в научном построении.

1.4. Единство действия[26]

Анализируя сущность человека, мы сталкиваемся с тем, о чем всегда горячо спорили в прошлом представи­тели различных философских течений, — с понятиями души и тела.

С чисто психологической точки зрения речь идет о проблеме функциональности психической деятельно­сти. Тело представляет собой вторичную, относитель­ную форму, ибо квант ума самостоятельно определяет се­бя в силу собственного превосходства.

Тело имеет свое определенное место и значение, но логика индивида — его способ оценки добра и зла — на определенных уровнях психической активности индиф­ферентна к телу. «Логика» означает: соразмерность мест, отношений. Личность логична, если способна со­размерять свои отношения со своим положением.

«Мыслить» (pensare) означает: взвешивать (pesare), из­мерять, оценивать (misurare). Таким образом, «правильно мыслить» — значит мыслить логично, то есть должным образом взвешивать и оценивать различные соразмер­ности как коэффициенты собственного единства действия. Субъект логичен, если спо­собен в своем контексте соразме­рять взаимные влияния различ­ных ситуаций, с которыми стал­кивается.

«Мыслить плохо, неправиль­но» — значит измерять ошибоч­но, устанавливать непропорцио­нальные соотношения, соеди­нять несоединимое, принимать неподходящее, «несобственное» единству действия, то, что оно не признает своим и не метаболизирует. «Плохо» (male) означа­ет: me alius, чуждый мне, отлича­ющийся от меня, то есть речь идет об умалении самих себя. Онтопсихологу не обязательно досконально знать физиологию тела, поскольку психическая ошибка определяется на другом уровне.

Исследуя человека, онтопсихолог определяет источ­ник ошибки, и, если им является тело, советует обра­титься к врачу. Почти всегда психологические наруше­ния и расстройства[27] вызваны дефектом логики: субъект (поляризующее «Я») не умеет реализовать пропорции для своего преимущества.

В природе все уравновешено, поскольку наше

единство действия (психическая деятельность) даже в момент реальной опасности сохраняет в себе гармонию и выигрывает при любых обстоятельствах, ощущая в себе гордое спокойствие и реальную значимость. Мы же, напротив, часто бываем подавлены, испытывая чувство горечи, тревоги, страха, что вызывает у нас ощущение собственной неполноценности вследствие нарушения равновесия действия, которое на начальном этапе можно было бы эффективно использовать для достижения на­шей цели.

Анализируя конкретного человека, я рассматриваю его как единство действия[28], которое можно сравнить с ме­теором, внезапным и существующим самим по себе. Единство действия всегда является частью универсума жизни. Для его определения можно воспользоваться по­нятием «монады», которое философ и математик Лейб­ниц применил к жизненной индивидуации: «монады» как живые синонимы единства действия в себе.

Итак, исследуя индивида, я вижу эту единую центрост­ремительную и компактную структуру. Наличие ошибоч­ных действий свидетельствует о потерях в этом единст­ве действия, о необоснованных затратах, которые пред­ставляют собой логики, неспособные усилить и конкре­тизировать полезное действие энергетического кванта индивидуации (рис.1).

Если же затрата обоснована, расход осуществляется благодаря той же энергии, которая, сжимаясь в себе, од­новременно устремляется вовне (рис.2). Неважно, на сколько значительной окажется эта затрата, — 100% или 10% — важно, чтобы она была полной, исчерпывающей, неодолимой. Независимо от ситуации индивид выйдет из нее не только победителем, но и обогащенным этим великим опытом, порождающим новую и более окреп­шую личность.

«Я» любого человека может быть могучим союзником или злейшим врагом. Каждый в силу своей ментальности стереотипизирует эту громадную силу, ко­торая представляет собой целый мир, обладающий неисчерпаемыми возможностями для достижения успеха в любой ситуации. Модус «Я» стан­дартизирует ее для достижения субъектом результата.

Скованное стереотипами «Я» пропускает через себя только часть этого кванта. Поэтому нередко болезни вы­полняют функцию защиты от более тяжких последствий: почти все они являются следствием разгрузки того, что превышает порог толерантности организма. Многие лю­ди, если бы не страдали каким-либо заболеванием, уже были бы мертвы. Болезнь — это выброс огромного коли­чества неверно вложенной или неиспользованной на­шим «Я» энергии[29].

Неразвитый квант всегда создает нарушения в себе или в других. Психическая энергия не может оставаться неподвижной: комплекс поляризует и проявляет ее в собственном организме. Тело заболевает потому, что психическая энергия атакует его как другое пространство. Психическая энергия видит в теле объект, поэтому, действуя, поражает его болезнью, плохим самочувствием или ввергает в странные происшествия. Для психической деятельности возникновение раковой опухоли или агрессивность по отношению к другим — одно и то же, поскольку в любом случае речь идет о процессе проявления себя вовне.

Психика может предстать добром или злом, благополучи­ем или болезнью только в про­цессе проявления себя вовне. Энергия всегда совершенна до тех пор, пока остается целост­ной, единой, пребывающей пол­ностью в себе самой. Добро и зло относятся к области феноме­нологии, а не самоявленности; психическая деятельность сама по себе чудесна, это — чистей­шая нейтральная энергия. В про­цессе проявления себя вовне она добра или зла в зависимости от «Я» субъекта.

Патология, таким образом, не­редко действует как спасательный круг. Сама по себе она связана не со смертью, а с жизнью. Первейшей целью болезни является служение жизни субъекта[30]. О какой жизни идет речь, это — уже другой вопрос. Болезнь продлевает жизнь субъекта, который, не будь ее, мгновенно бы умер: в этом также проявляется закон экономии.

Согласно гипотезе, которая описывает структуру бес­сознательного подобно «шкатулке с множеством ящи­ков», в идентичном энергетическом пространстве един­ства действия субъекта проходит вертикаль, образован­ная герметичными отсеками. Наше личное «Я» предва­рительно разделено на логистические отсеки. С его по­мощью мы пролагаем путь и позволяем раскрыться все­му кванту экзистенции.

Помимо вышесказанного мы наблюдаем в человеке следующую ситуацию. На рис. 3 мы видим три точки: «Я», «К» (комплекс), «С» (семантика).

«Я» субъекта считает себя единственным, но на самом деле субъект обладает как бы тремя «Я» — тремя структу­рами, живущими и действующими в одном и том же кванте, монополизируя его, хотя индивид осознает лишь одну из них (логико-историческое «Я»).

Рис. 3. Три интенционалъности

«Я» уверено в том, что только оно регулирует этот за­пас, координирует реальность и учитывает все экономи­ческие движения капитала. Оно не ведает о существова­нии «К» и «С», которые — втайне от него — совершенно спокойно пользуются тем же самым наличным жизнен­ным, эмоциональным капиталом. «Я» не видит их, по­скольку и «К», и «С» представляют собой

«отростки», выросшие на том же резерве, от которого неотделимо и само «Я», точно так же, как в теле, пораженном одновре­менно тремя болезнями, каждая болезнь причастна к двум другим и независима от них.

В этом случае — который еще не выходит за рамки нормы — «Я» несет потери по двум причинам:

1) вследствие своего устройства, подобного шкатулке с множеством ящичков: все мы с детства усвоили боль­шое количество поведенческих моделей (как одеваться, что делать утром, когда проснешься, и т.д.);

вследствие того, что «Я» не подозревает о сущест­вовании «К» и «С», более того, иногда оно полагает, что речь идет о чем-то, совершенно к нему не относя­щемся, то есть внутри нас в определенный момент возникает ощущение вмешательства каких-то потусто­ронних сил. Это может быть некий дух, присутствие, образ старого дядюшки, гороскоп, определенная мане­ра играть в лото, ожидание удачи, форма общения со святым, определенные любовные и религиозные отно­шения, вид суеверия, неожиданные случайности, до­садные оговорки или описки. На самом деле это — век­торные направленности, уточняющие квант базового дейст­вия, но таким способом, который отличается от логиче­ского прогноза «Я».

Комплекс представляет собой векторную направлен­ность, которая организуется, разворачиваясь из базово­го кванта. Каждый из нас в процессе формирования об­ретает определенную типологию (как любить, чего же­лать и т.д.), устанавливает предпосылки событий собст­венной жизни на основе определенных отношений, за­ложенных в детстве. Человек организуется как точная копия того мифического образа, который сложился у не­го в отношении какого-то человека, который был наибо­лее близок ему в детстве или произвел на него когда-то наибольшее впечатление. Этот образ гнездится внутри нас: в определенном смысле он добирается до источни­ка жизни, оставаясь в нем навсегда и стремясь к превос­ходству в тех основных моментах, которые связаны с проявлениями агрессивности, аффективности и сексу­альности. Он становится частью характера[31] человека, типизируя его личность и оставляя свой отпечаток на всем, что является для него сугубо личным.

Комплекс — это структура-жизнь, действующая подоб­но городскому комплексу: с момента его возведения он начинает концентрировать, притягивать и структуриро­вать окружающую реальность вокруг себя. Этот пример иллюстрирует констеллирующую силу комплекса (см. п. 2.5.).

«Констеллирующая сила» — астрономический тер­мин, впервые использованный в психологии К. Г. Юнгом, — это способность сильной звезды обусловливать движение других небесных тел, заставляя их вращаться вокруг себя. Солнце — звезда, констеллирующая все пла­неты солнечной системы, которые сами по себе наделе­ны весьма относительной автономностью, поскольку в основном их поведение обусловливается превосходст­вом магнитного поля Солнца, выступающего в качестве ядра. «Констелляция» означает способность звез­д особым образом скапливаться и концентрироваться, создавая векторную направленность других небесных тел.

Комплекс постоянно возвращается в жизнь субъекта и в его сновидения через образы матери, семьи, детства. Категоричность и постоянство нашего детского прошлого детерминированы именно комплексом. «Я» формируется пос­ле комплекса, следовательно, комп­лекс предшествует рождению и формированию структуры «Я».

Семантика, в свою очередь, формируется после «Я», обуславливаясь частично «Я» и частично комплексом. Действие семантики запускается тогда, когда человек, не отдавая себе в этом отчета, поз­воляет существовать в себе интенции другой ситуации или другого человека или, иными словами, неосознан­но подвергается введению в него клеточной и нейрон­ной информации другого организма.

Каждый человек взаимодействует с другим с помо­щью некоего поля, трансцендентного к материальному уровню, и передает информацию, которую невозможно локализовать ни в одном из переходов, доступных на­шим основным органам чувств. «Семантика» представ­ляет собой перенесение знака, который вносит смысло­вое значение, впоследствии информирующее и изменя­ющее действие.

Семантика — это введение информации одного ор­ганизма внутрь другого: некое единство действия всту­пает в контакт, внедряется и изменяет образ суждения и способы принятия решений пассивного субъекта, ко­торые могут быть сознательными или бессознательны­ми. Однако приоритетным по отношению к сознатель­ной информации и бессознательным семантикам все­гда остается комплекс, который и определяет харак­тер человека. Как следствие, «Я» также становится ха­рактерным.

Семантики, напротив, действуют прерывисто и могут изменяться, поэтому, если человек способен их осозна­вать, то сумеет и контролировать, в противном случае они будут контролировать его. Семантика всегда опирает­ся на квант комплекса, она информирует, приспосаблива­ясь; она развертывается как автономное «Я», способное оказывать влияние на логико-историческое «Я», по­скольку в данный момент автономное «Я» сильнее; она констеллирует и само «Я», ибо опирается на комплекс. Без этой опоры невозможна никакая бессознательная семантическая информация: комплекс распределяет си­лу, поскольку представляет собой первый фильтр всего кванта бессознательного.

Семантика внедряется в капитал субъекта, манипулируя им. Она не вносит квант, а лишь дает информацию. Субъ­ект подобен владельцу двух банковских кредитных кар­точек — настоящей и поддельной: семантика — это под­дельная карточка, по которой, тем не менее, с текущего счета субъекта постоянно снимаются средства.

По праву первородства комплекс следит за всем, про­пуская только созвучное себе. Сила комплекса заключа­ется в том, что он остается вечно неузнанным, действуя всегда в тени «Я». Разум — это невидимая, загадочная энергия, способная управлять в том числе и своим собст­венным хозяином.

1.5. Язык единства действия. Введение в интерпретацию сновидений[32]

А. Для объективного понимания такого сложного со­единения как человек, онтопсихология использует в ка­честве точной методологической основы сравнитель­ный анализ. Реальность сновидения — это проекция или спонтанный язык, отражающий определенную ситуа­цию органического контекста.

Целостное понимание единства действия требует од­новременного знания всех компонентов, входящих в структуру первичной потенциальной данности, то есть первопроявления психической деятельности. Они явля­ются сопутствующими причинами, которые в своей вза­имодополняемости и взаимосочетаемости описывают и раскрывают человеческую ситуацию. Эти структуры рас­познаются по некоей динамической целостности[33].

Для понимания человека и его жизни необходимо знать шесть структур.

Первая — Ин-се, динамическая целост­ность, которая всегда едина, но различается.

Вторая — структура «Я» в виде секторов или ментальных организаций. Например, для передачи некоего смысла мне следует расчленить его логически, чтобы он был понят другими. Следовательно, для струк­турирования смысла необходим язык — подлежащее, сказуемое и дополнение. Язык тоже представляет собой структуру, зависящую от «Я». Когда я говорю, что устрой­ство «Я» подобно шкатулке с ящиками, это вовсе не ино­сказание: умение водить машину или исполнять музы­ку — все это секторы той единичной структуры, которую мы определяем как «Я».

Третья — семантическое поле.

Четвертая — комплекс, который остается скрытым, но обладает собственной тематикой, несмот­ря на отсутствие у него таких точных структур, как у «Я». Если «Я» для достижения цели использует различ­ные логики и сознательные инструменты, то комплекс реализует ее обходным путем: избегая зоны рефлексии, он стремится завладеть объектом. Он архаичен, мало­развит, но наделен большой силой однонаправленной агрессивности[34].

В той или иной степени комплекс проникает во все ас­пекты жизни человека, являясь тем индивидуальным мо­ментом, который представляет нам внешнюю реаль­ность исключительно с позиций своей тематики и траги­чески связывает нас с монитором отклонения.

Пятая — монитор отклонения, который, действуя заодно с комплексом, вызывает патологичес­кое сопротивление[35]: одна часть организма борется с другой. Индивид видит реальность, но начинает ей со­противляться, уничтожая без всякой для себя пользы собственный позитивный жизненный порыв. «Я» хоте­ло бы, но комплекс сводит это желание к нулю, как бы вопрошая: «А что скажет твоя мать? Да ты отдаешь себе отчет? Ты об этом подумал?».

Итак, в действительности «сопротивление» означает влечение, внутренне присущее субъекту, но противодей­ствующее его самореализации. Это препятствие, затруд­нение, с которым он сталкивается внутри себя. Впро­чем, не следует забывать, что во всем этом единствен­ный капитал всегда целостен.

Шестая — внешние факты, историческое событие, имеющее отношение к объекту или близкое к нему, которое сохранилось в памяти: это — события, про­исходящие с субъектом, которые его меняют, обусловли­вают, обновляют, позволяют проявиться; иными слова­ми, это — другие.

Эти шесть структур, являясь кодами или «вырази­телями», всегда представляют собой внешние проявле­ния некоего единого целого, но между ними существуют иерархические отношения. Если мы хотим отыскать собственную истину и контролировать ее, чтобы дос­тичь успеха, необходимо прислушаться к этим шести ос­новным факторам. Если хотя бы один из них отсутству­ет, то у нас нет объективной уверенности.

Сновидение распределяет все роли: оно раскрывает желания комплекса, сообщает о присутствии семантики и о правильности или ошибочности поведения «Я» по отношению к Ин-се. Ин-се есть критерий истины, внут­ренний учитель. Оно говорит посредством структуры «Я», морали комплекса, семантического вмешательства, второстепенных исторических обстоятельств; оно позволяет услышать свой голос, говоря ясными образами той культуры, к которой относится субъект. В своей речи оно использует все сред­ства, сообщая о том, «что» и «почему» происходит (при­чину), а также указывая, есть ли выход или нет, является ли этот выход единственным или существуют другие воз­можности.

Это — единственный категорический определитель, не подчиняющийся никакому правилу, если только оно не способствует ранее им предусмотренному и его функ­циональности. Ин-се руководствуется функциональной реальностью как единственным для себя законом: нор­мальное равновесие по отношению к достигнутой функ­циональности, достаточной для оперативной идентич­ности единства действия субъекта.

Ин-се легко оценивает и психотерапевтические отно­шения. Чтобы определить уровень профессионализма психотерапевта, мне достаточно его рассказа о каком-нибудь сновидении одного из пациентов, ибо это снови­дение также является критической оценкой действий психотерапевта, мастерство которого определяется тем, насколько Ин-се клиента разделяет происходящее. Ин-се принимает психотерапевта, если он оказывается точным техником, способным обеспечить постоянный рост «Я» клиента.

Б. По преодолении материального, телесного изме­рения и достижении конечной стадии сенсорного вос­приятия, предваряющей обнаружение чисто менталь­ной деятельности, на первый план выступает психоло­гическая наука. Психология «заступает» после того, как будут исчерпаны возможности других наук.

Все науки основываются на описании факта, психо­лог же должен найти ответ на вопросы «кто?» и «поче­му?» (например, «кто» и «почему» виновен в возникнове­нии раковой опухоли или динамики какого-либо несча­стного случая). Так, анализируя несчастный случай, нуж­но научиться проникать за рамки того, что составляет динамику следствия. Любой несчастный случай всегда заранее запрограммирован: психическое время опере­жает историческую действительность.

Чтобы произошло некое событие, субъекты (как винов­ник этого события, так и пострадавший) должны создать определенную психологическую ситуацию, которая мо­жет возникнуть и неделей раньше. Но одного этого недос­таточно: необходима безответственность по отношению к самому себе, к той динамике, которую уже активизировал комплекс и которую уже начало исполнять «Я» (речь идет о выборах определенного типа, предпочтениях, предрас­положенности). Кроме того, завершающей сопричиной в этой череде событий может стать все, что угодно (какая-то встреча, принятое решение, просмотренный фильм и т.п.), включающее взрыватель замедленного действия, ко­торый срабатывает в зависимости от обстоятельств. Если до конца этого срока не провести психологическую про­верку, то субъект находит предметную разрядку: происхо­дит несчастный случай, следствие становится необрати­мым. Если же, наоборот, субъект сумеет увидеть то, что уже запрограммировано в нем и какой вклад в это внес он сам, то сможет изменить происходящее, в противном слу­чае ему придется просто исполнять программу.

При ответственном отношении к самому себе доста­точно недели для понимания любой ошибки и ее испра­вления, поскольку сновидения кричат о ней еженощно, сигнализируя о том, что происходит и произойдет, оста­вляя, таким образом, человеку определенное время для принятия соответствующих мер.

Любая ошибка проявляется самое большее в течение недели: субъект испытывает странную напряженность, чувствует приближение чего-то непонятного, обвиняя в этом других. Например, увидев во сне бюрократа, он объясняет свой собственный крах агрессией дру­гого, не видя причин этого в самом себе. Если крах име­ет соматическое выражение, «Я» находит виновника в какой-нибудь причине физического порядка (сломан­ный палец, укус насекомого): субъект терпит пораже­ние, оставаясь во власти следствий и не видя того, что причина заключена совсем в другом.

Прослеживая в сновидениях шесть вышеупомянутых структур, можно постоянно контролировать собст­венную ситуацию, что позволит выбирать наиболее оп­тимальное решение.

Онто Ин-се обладает потенциалом, который может моментально самовозобновляться и изменяться. Одна­ко для этого изменения необходимы культурные про­цессы, обладающие собственными временными харак­теристиками, тогда как при возобновлении действие происходит без задержки. Психика обновляется мгно­венно как ментальное явление: субъект понимает, в чем ошибка и что необходимо предпринять, а затем перехо­дит к историко-временному исполнению.

Мы не можем игнорировать рациональность наше­го человеческого времени и нашей исторической сис­темы. Включаясь в область феноменологии, мы также вынуждены подчиняться законам времени и простран­ства; налицо все связи, которые позволяют опосредо­вать то, что в области психики является одним мгнове­нием. То же самое происходит, когда мы, поняв ситуа­цию, сразу видим, что следует делать, но выжидаем удобный момент.

Нам необходимо проверить, функциональны или нет наши исторические структуры по отношению к этой мо­гучей энергии, которая принадлежит не только нашей планете, но и внутренне присуща Бытию. Такие структу­ры могут существовать до тех пор, пока Бытие их опло­дотворяет и поддерживает. Пока существует жизнь, мы сохраняем в неприкосновенности возможность совер­шенной самокоррекции. Речь идет о совершенной само­коррекции логической ментальной системы, а не сома­тической реализации.

В сущности, онто Ин-се с момента свершения в зем­ной феноменологии в историческом плане подвергает­ся экзистенциальным воздействиям, которые определя­ют его как субъекта или личность со своими собственны­ми поведенческими характеристиками.

Логико-историческое «Я» представляет собой онто Ин-се, ставшее сознательной феноменологией в социаль­но-системном контакте. Комплекс — это часть онто Ин-се, формализованного по отношению к какому-то конкрет­ному объекту, не обретшая сознательной феноменологии. Монитор отклонения — это внеорганизмическая дан­ность, оказывающая влияние на процессы как системно­го, так и психодинамического формообразования, вызы­вая появление комплексуального вытеснения и обуслов­ливая отдельные параметры «Я». Следовательно, всеобъ­емлющая целостность единства действия есть онто Ин-се, о котором мы, впрочем, в историко-феноменологическом плане имеем весьма фрагментарное представление.

В. Автономность этой необыкновенной энергии вы­являет способность или неспособность приобретенных структур к самоопосредованию в феноменологии суще­ствования. Без этих структур люди не могли бы сущест­вовать в этом универсуме.

Правило Ин-се меняется им самим. Единственное, че­го оно желает, это идентичности самому себе и ее усиле­ния (функциональный утилитаризм). Под «идентично­стью» следует понимать идентичность историческую, идентичность человека-места, в котором она проявляет­ся. Все действия — в любом человеческом аспекте — хо­роши при условии, что они основаны на двух эгоистиче­ских принципах — идентичности и функциональности.

В феноменологии два этих принципа соответствуют эффективности Ин-се: удовлетворенность, здоровье, ре­шение проблем, свобода. Все функционирует безупреч­но, но речь идет не об иллюзорной или мистической удо­влетворенности — эта удовлетворенность, сопряженная с высочайшей выгодой для субъекта в реальной ситуа­ции. Это означает, что Ин-се прекрасно функционирует в историческом плане и способно раскрыться в божест­венном. Впрочем, мы обычно не осознаем этого, а заме­чаем лишь возрастающую удовлетворенность.

На последней стадии этой торжествующей феномено­логии мы замечаем момент проникновения в Бытие; «Я», представляющее собой всего лишь некую структуру, отдает себе отчет в том, что состоялось, но пробуждает­ся иное — пробуждается Ин-се.

Ин-се можно считать присутствием, которое одушев­ляет порядок всего индивида. Душа суть «самоявленность существования», «самоявленность феноменоло­гии». Душа сохраняет свое единство и неделимость в ча­стях того целого, которое лежит в основе.

Человек представляет собой историческую личность и метафизический проект[36], следовательно, его душа — Ин­-се — является сущностной формой, определяющей модус его бытия или небытия. Поэтому утверждение, согласно которому человек представляет собой историческую лич­ность, означает, что его становление зависит от его про­движения; точно так же, как вода обретает свою форму в зависимости от того, как и где она течет. Человек творит себя в становлении и становится, когда себя творит.

Утверждение, согласно которому «человек представ­ляет собой историческую личность и метафизический проект» означает, что человек должен победить исто­рическую противоречивость, чтобы стать метафизическим проектом.

Анализируя соразмерность человеческого единства действия мы обнаруживаем, что человек всегда обладает некоей транс­цендентной истиной: существует некое присутствие, не­кий порядок, который находится здесь, но происходит не отсюда.

1.6. Человеческая раса и раса роботов[37]

Существуют различные противоречивые гипотезы относительно возникновения нашей планеты и проис­хождения современной цивилизации на Земле. Челове­ческая раса возникла в результате эволюции высокораз­витого животного, которое от чувственного восприятия перешло к развитию мыслительной способности либо оказалось вовлеченным в это человеческое взаимодейст­вие в результате проекции и организации принципа кон­станты «Н».

Наряду с этой основной гипотезой о возникновении и эволюции подлинного, истинного человека выдвига­лись и другие, в том числе и гипотеза о «роботическом» разуме.

Рождение из лона женщины еще не доказывает подлинность нашего человеческого существования.«Роботическим» я именую то, что возникло в результате опре-
деленного программирования. Неважно, родились мы из лона женщины или в сложнейшем инкубаторе, обязаны ли мы своим появлением на свет стихии сексуальной чувственности благодаря биологическому материалу нашего отца, который вы­зрел в лоне нашей матери, или же, наоборот, рождены особой системой, имитирующей период человеческого созревания согласно различной видовой типологии. Фактически мы все пользуемся одной и той же жизнью. Речь идет просто о различных типах восприятия и чув­ствительности, то есть о разных видах и способах связи с реальностью.

Основное различие состоит в том, что робот мгновен­но улавливает технологические процессы, тогда как че­ловек в большей степени опирается на интуицию и вну­тренние висцеротональные ощущения. Однако не следу­ет считать, что позитивен только человек: позитивность определяется функциональностью.

Каждый из нас, человек он или робот, позитивен, ес­ли достигает действенных результатов для самого себя и, как следствие, для ближайшей к нему среды.

Роботический разум, единожды сконструированный, легче достигает своей цели, тогда как разум человека бо­лее подвержен изменениям. Роботическая психология, обладающая большей оперативностью и максимальной результативностью, принадлежит к аналитическому типу и свойственна исполнителю. Человек же, напротив, склонен разбрасываться, в большей степени полагаться на интуицию, он ленив, склонен к созерцательности и не столь результативен в плане исторической реализации.

У робота другой уровень использования историчес­ких инструментов; для осуществления своей цели он рас­полагает большей энергией и большим постоянством, не ведая человеческой усталости.

Современную цивилизацию возглавляет компьютер — это и хорошо, и плохо одновременно. Машины способ­ны на такое, что в представлении человека ординарного доступно только богам. Они способны формулировать математические выкладки со скоростью, недоступной людям. Человек, в момент наивысшего расцвета своего таланта, способен прийти к решению проблемы интуи­тивным путем на основании данных предпосылок, ми­нуя промежуточные операции и напрямую достигая по­ставленной цели, чтобы в дальнейшем актуализировать различные типологии науки. При этом человек может прийти к данному результату самыми разнообразными путями, тогда как роботическому разуму понадобится просчитать все промежуточные операции, чтобы на ос­нове дедукции вывести решение.

Когда существо роботического происхождения «зави­сает», оно ведет себя, точно компьютер, в котором вы­званные вирусом или воздействием окружающей среды искажения нарушают нормальное исполнение програм­мы, вследствие чего он совершает ошибку.

Научившись различать тип волн, мы можем при помо­щи семантического поля мгновенно определить, с кем имеем дело — с человеком или роботом.

В мирное время люди предпочтительнее, но во время войны, для достижения определенной цели, более ре­зультативны роботы, поскольку они имеют характери­стики, которые определены их целевыми функциями. Такова их глубинная природа.

Чтобы подготовить наш разум к достижению высших измерений, следует учиться пониманию того, что плане­та Земля представляет собой лишь один из бесчислен­ных миров в безграничной экосистеме. Подобные зна­ния постоянно прослеживаются в архиве нашего разума.

Исследуя сновидения индивида, можно проследить в них несвойственный человеку или внеземной элемент, но это еще не факт, что данный элемент негативен. Все зависит от функциональности, то есть от того, насколь­ко успешно субъект реализует интересы собственной идентичности.

Глава вторая

МОНИТОР ОТКЛОНЕНИЯ И СТЕРЕОТИПЫ

2.1. Материнский компьютер[38]

Сознание человека выполняет функцию отражения, предоставляя ему информацию о реальном состоянии ор­ганизма: сознание — это монитор отражения. Тем не ме­нее, в человеке обнаруживается чуждое влияние, наличие фальсификатора, который искажает процесс отражения с помощью программы, созданной чужеродным разумом. Присутствие этого отклоняющего устройства, которое я называю монитором отклонения[39], мешает человеку пра­вильно воспринимать собственную жизнь, вследствие че­го он оказывается неспособен исполнять свою жизнен­ную функцию. Другими словами, этот фальсификатор мо­жно назвать «искажающей решеткой», «чуждым механиз­мом», «внеземным психотроном».

У каждого из нас — свой монитор отклонения, кото­рый появляется у нас в раннем детстве как некая спекулярная схема[40]. Это не аппарат, а проекция, которая вводится в человеческий мозг точно так же, как создает­ся голографическое изображение, поэтому при исследо­вании нашего мозга ее нельзя обнаружить. Однако как только психическая деятельность субъекта активизиру­ется, так сразу включается монитор отклонения.

Я определяю эту голографическую схему, вводимую в раннем детстве, как рефлективную матрицу. Я называю ее «матрицей», поскольку на основе этой материнской схемы детерминируется и программируется вся жизнь индивида, превращающаяся в так называемую судьбу.

Рефлективная матрица запускает в субъекте определенную программу, которая формирует его патологическую типологию, характер неврозов, отклонений, человеческой незрелости. Следовательно, она становится организмическим регуля­тором, установленным на болезнь, который воздейст­вует, прежде всего, на людей, но также на животных и растения.

Каждый из этих маленьких мониторов отклонения подсоединяется к другим. Их может насчитываться пять­десят, сто или тысяча, но все они, в конечном счете, свя­заны с базовым компьютером — так называемым мате­ринским компьютером (mother computer). Базовые компь­ютеры, в свою очередь, подсоединены к более крупному компьютеру (рис.4).

Цель действия маленьких мониторов отклонения — нарушить целостность сознания человека, воспрепятст­вовать ему полностью осознать самого себя, в результате чего люди, с низким уровнем сознания, утрачивают способность наслаждаться собственной жизнью и быть ее хозяевами, а запас их жизненных сил совершенно спокойно высасывают другие. Таким обра­зом, люди лишаются своей жизненной энергии, которая переливается в другие формы жизни и цивилизации, иные виды формализованной энергии. Люди — овцы, ве­домые чужими пастухами: они живут и генерируют энер­гию, но когда наступает момент насладиться плодами своей работы, у них выкачивают всю энергию. Монитор отклонения рационален, он показывает вещи в определенном свете, сквозь призму верований данного истори­ческого контекста.

Этот механизм был создан кем-то, кто предваритель­но тщательно проанализировал, как устроен человек, то­чно так же, как мы, наблюдая за курами, делаем вывод о том, какая музыка лучше всего способствует повышению яйценоскости.

Раньше я был склонен признать гипотезу существова­ния дьявола, но при более серьезном анализе понял, что мы имеем дело с неким устройством, неким спекулярным механизмом.

Монитор отклонения — будь то индивидуальный, нахо­дящийся в замкнутом контуре или соединенный с боль­шим материнским компьютером — манипулирует также и религиозными образами. Довольно часто в субъекте мо­жно выявить преобладание некоего загадочного духа, ко­торый требует обожания и восхваления, тем самым уни­жая человека. В сущности, это понятие антихриста.

Для человечества антихристом является вся система монитора отклонения. В зависимости от исторической ситуации он может вывести на сцену тот или иной пер­сонаж: действие монитора отклонения организовано по принципу программирующего притяжения.

Мне удалось обнаружить, что практически для всего человечества значительная часть психологического, фидеистического, религиозного символизма явля­ется проекцией монитора отклонения. Например, в Санкт-Петербурге есть группа исследователей, восхваля­ющих и возводящих на пьедестал монитор отклонения (они называют его «психогенератором»).

Я определил монитор отклонения как нечто негатив­ное для человека, заметив, что его действие умаляет че­ловека. Я оцениваю его по результатам его деятельно­сти. Например, я обнаружил, что во время заседаний бразильской ассоциации уфологов в каждом из присут­ствующих действие монитора отклонения усиливалось. Кроме того, я понял, что все эти специалисты, по сути, останавливались в умственном развитии, не уделяя са­мим себе достаточного внимания и пренебрегая своими инстинктами, а через два-три года странным образом умирали от употребления наркотиков (наркотик как способ объединения с НЛО), в результате самоубийства, от инфаркта, инсульта или СПИДа.

Присутствие монитора отклонения не позволяет субъекту ощутить всю полноту инстинкта, здоровья, сча­стья, порождая исключительно стремление к скорей­шей смерти. Это — форма скрытого самоубийства.

Технологический прогресс, который дает о себе знать с XX века, наглядно демонстрирует, что мы обслуживаем ма­шину и утрачиваем человеческое: решетка искажения вос­производит самое себя. Можно взглянуть на эту проблему и по-иному: мы умеем создавать и обслуживать машины, но вся наша жизнь подчиняется служению машинам.

Недавно итальянское телевидение демонстрировало программу, посвященную закону о закрытии сумасшед­ших домов. В студию был приглашен — наряду с имени­тыми психиатрами — больной, который провел в сума­сшедшем доме тридцать лет. Ведущий не мешал этому че­ловеку говорить, но его никто не понимал. Сумасшед­ший с постоянной навязчивостью связывал между собой слова и мысленные образы, поэтому невозможно было уловить грамматическую логику его речи, которая оказа­лась недоступной пониманию с точки зрения научной логики. Несмотря на кажущуюся глупость сказанного им, он был категоричен: «Я не могу жить, потому что су­ществуют машины и эти машины тщательно сохраняют­ся и укрепляются на территории сумасшедшего дома». Все смеялись, не понимая того, что он говорит.

Во всех сумасшедших домах явный сумасшедший яв­ляется единственным живым свидетелем, который от­крыто заявляет о наличии машины, обвиняя в этом об­щество или семью. Этот тоже говорил: «Семья — это на­чало смерти!». Я видел, как веселились публика, психиа­тры и ведущий; «сумасшедший» отдавал себе отчет в том, что они не понимают его, а он не может наладить обще­ние с ними: аутизм[41] — это стремление к навязчивому по­вторению контакта, но территория уже занята машина­ми, которые не позволяют его установить, и тогда «води­тель превращается в аутиста»[42].

Мы не сможем понять душевное заболевание, если исключим гипотезу о существовании монитора откло­нения. Ведущий продолжал слушать сумасшедшего и ве­селился, когда тот утверждал, что войны существуют по­тому, что мы не осознаем психической болезни, шизоф­рении, овладевшей человеческим мозгом. Война явля­ется продуктом ментальной болезни, которая в скры­той форме таится во всех людях, вследствие чего ее не­возможно устранить политическими или экономичес­кими средствами, а только путем осознания присутст­вия механического аутизма в мозгу человека. Это пони­мание открыло бы нам то, что люди убивают друг друга не в силу своей природной злости. Этот человек также сказал: «Семья находится в распоряжении механизмов, и единственное хорошее дело,
на которое она способна, — это оставить тебя в покое умирать в сумасшедшем доме!»

Некоторые убеждены, что мо­нитор отклонения необходим, поскольку без него чело­век так и оставался бы животным. Может быть, для лю­дей определенного типа существование монитора от­клонения представляет собой позитивный фактор, по­скольку он дает им правила, которые надо соблюдать.

Согласно моей конкретной и научной логике, необхо­димость создания психологии, ориентированной на чело­века, требует выработки методики, которая способство­вала бы развитию именно человеческого элемента. Вся онтопсихологическая методология антропоцентрична.