Самый большой недостаток теории авторитаризма заключается не в том, что она ошибочна, и не в том, что опросники, лежащие в ее основе, имеют методические Промахи. Самый большой ее недостаток — это то, что такой подход, если считать его полной теорией предрассудков, ведет к недооценке размаха и тонкостей расизма. Данный подход подошел бы для иллюстрации склада ума и неосознанной Мотивации некоторых экстремистски настроенных фанатиков. Однако эти люди составляют меньшинство: 10-15% населения в современных европейских странах
ц fH i лава 1 Л насизм, предрассудки и дискриминация
Е. Стереотип и дискриминация 479
имеют склонность к авторитарности. Расистские взгляды отнюдь не ограничиваются этой категорией людей, ибо стереотипизированные убеждения могут оказаться распространенными под общим названием «здравый смысл». Во Франции Национальный фронт мог бы привлечь лишь 15% голосов на выборах в Национальное собрание, но это вовсе не означает, что остальные 85% избирателей лишены предрассудков. Как показала Бригитта Орфали, Национальный фронт подобно многим группам меньшинства, затронул и политическое большинство' Антииммигрантские призывы, звучащие в политической борьбе в стране, были подхвачены «респектабельными» правыми. Более того, общая культурная атмосфера бичевания стереотипно представляемого «иностранца» создает декорации на фоне которых стал возможен успех Национального фронта.
|
|
Следовательно, необходимо рассмотреть более тонкие формы предрассудков и дискриминации, которые могут появиться при отсутствии бурных эмоций и волнений, считающихся базой авторитарных реакций. В произведении Кафки хозяин гостиницы, отказываясь предоставить комнату К..., утверждает, что лично он не имеет соответствующих чувств: «Я был бы счастлив сделать для вас приятное, — говорит он, — но "другие" могли бы быть против». Возможно, сам хозяин гостиницы и не страдает психическим напряжением, присущим авторитарным личностям. Но все-таки он осуществляет дискриминацию по отношению к К... и при этом оправдывается. Эта дискриминация основывается на убеждениях (или представлениях), существующих в культуре, относительно того, что «другие» могли бы сказать, а также относительно того, как «чужие» должны приспосабливаться к обществу.
Для изучения предрассудков необходимо рассмотреть, как предположения, распространенные в данной культуре, формируют реакции индивидов. Это значит, что надо выйти за пределы меньшинства, состоящего из авторитарных личностей или фанатиков, и изучить убеждения, разделяемые всеми, или то, что кое-кто из теоретиков назвал социальными представлениями. Некоторые когнитивные процессы, которые Адорно и соавторы идентифицировали у авторитарных личностей, двойственны не только фанатикам. Например, не только авторитарные личности склонны характеризовать социальные группы с помощью стереотипов. В 1950-х гг. американский психолог Томас Петтигру провел серию экспериментов, выявивших границы подхода, объясняющего предрассудки особенностями личности. Он констатировал, что предубеждение против чернокожих, присущее американцам белой расы, гораздо более распространено на юге США, чем в Северных штатах, и это не может быть объяснено с помощью понятия авторитаризма. Авторитаризм столь же распространен на Севере, как и на Юге, причем и в том и другом случае только меньшинство людей можно отнести к классическому типу авторитарной личности, тогда как вообще представители белой расы пользуются расистскими стереотипами. Даже на Севере, который считается более толерантным, большинство белых «в значительной мере признают стереотипное представление о чернокожем как о человеке ленивом, примитивном, легкомысленном, плохо пахнущем. Однако жители Южных штатов, отказывающие неграм в равном праве на работу и жилье, а также в праве голоса на выборах, гораздо более многочисленны, чем северяне, стоящие на таких позициях» (Pettigrew, 1958, р. 37). Таким образом, стереотипы, относящиеся к предрассудкам, могут быть усвоены и приняты без психологического груза авторитаризма. Исследование Шенбаха в Западной
|
|
Германии содержит сходные выводы. Изучая аттитюды западногерманской молодежи по отношению к различным группам работников- иммигрантов, в частности к туркам и итальянцам, Шенбах (Schonbach, 1981) не пришел к выводу, что те, кто выражал больше всего стереотипов в области предрассудков, обязательно были вообще склонны к авторитарному и ригидному стилю мышления. Среди наименее образованных представителей молодежи была отмечена тенденция к большему количеству предрассудков, но различия незначительны, если сравнивать сходство в применении этих стереотипов с большинством немецкой молодежи. Таким образом, какова бы ни была степень их образованности, молодые немцы имели склонность считать итальянцев и турок задирами и непредсказуемыми и вообще были склонны к отрицательной оценке и той и другой группы иммигрантов.
Адорно с соавторами предполагали, что авторитарные личности характеризуются самоутверждающим когнитивным стилем, который мешает фанатикам прямо посмотреть на ошибочность своих предрассудков. В повседневной жизни эти люди применяют ригидные понятийные рамки, интерпретируя мир в соответствии со своими собственными предубеждениями. Авторитарная личность постоянно замечает примеры лени чернокожих и корыстолюбия евреев. Стоящий на улице чернокожий сразу же квалифицируется как ленивый, а бизнесмен-еврей как корыстолюбивый. Чернокожие, которые тяжело работают, или бескорыстные щедрые евреи остаются незамеченными. Таким образом, мир авторитарной личности, проникнутый предрассудками, существует и функционирует сам по себе, подобно обвинителям К..„.которые во всех его действиях усматривали подтверждение его «виновности».
Впоследствии и другие психологи отметили, что такие черты могли бы обнаружиться в мышлении людей, отвергающих примитивный фанатизм авторитарных личностей. В работе Тэджфела (Tajfel, 1981) показано, насколько распространен один из самых основных аспектов мышления стереотипами — категоризация. Понимание своего окружения предполагает, что людей и вещи, которые мы видим, мы относим к тем или иным категориям, а не рассматриваем их как уникальные, абсолютно единственные. Например, индивидов можно отнести к категориям «турки» или «итальянцы», «мужчины» или «женщины», «молодые» или «старые». Тэджфел предположил, что при некоторых условиях акт категоризации может привести к когнитивным разграничениям такого же типа, как те, которые используют для создания клише авторитарные личности. В лабораторном эксперименте Тэджфел показал испытуемым восемь линий различной длины. Каждая линия предъявлялась отдельно, и испытуемые должны были определить ее длину. В одном варианте эксперимента четыре более короткие линии были обозначены буквой А, а четыре более длинные — буквой Б. Тэджфел обнаружил, что один только факт определенного обозначения группы линий воздействует на суждения испытуемых. Они были склонны оценивать все четыре более короткие линии группы А как более сходные по длине друг с другом, чем это было в действительности. Точно так же они преувеличивали сходство линий группы Б. Напротив, испытуемые были склонны преувеличивать различия между линиями А и Б: они сочли самую длинную линию группы А более короткой, чем самая короткая линия группы Б. Короче говоря, они недооценили различия между линиями одной категории и переоценили различия между группами разных категорий.
|
|
4bU i лава т л расизм, предрассудки и дискриминация
Е. Стереотип и дискриминация 481
То, что делают эти испытуемые в искусственных лабораторных условиях, не слишком отличается от того, что делает человек, который мыслит с помощью клише, используя стереотипы. Испытуемые производят категоризацию стимулов, отличающихся друг от друга при раздельном рассмотрении, а затем испытывают влияние категоризации при оценке этих стимулов. Тэджфел утверждал, что результаты его экспериментов содержат ясные следствия для изучения стереотипов. Одно лишь существование ярлыков, служащих для категоризации (например, «белый», «черный», «француз», «немец», «мужчина», «женщина»), может затронуть оценку категоризированных людей. Возможно, существует тенденция считать, что все члены одной и той же категории имеют большее сходство друг с другом, чем это имеет место на самом деле, и больше отличаются от противостоящей им категории, чем на самом деле. Так, люди, возможно, предполагают, что немцы очень похожи друг на друга и сильно отличаются от французов. Такое суждение, по-видимому, приводит к признанию стереотипов: например, в этом случае предполагается, что немцы имеют черты, отличающиеся от качеств французов, точно так же как белые отличаются от черных или мужчины от женщин. Преувеличение различий между группами линий А и Б безобидно, поскольку это не предполагает никаких оценочных суждений относительно линий А и Б. Однако аналогичные преувеличения, касающиеся черт, характеризующих национальности, расы или мужчин и женщин, могут нанести большой вред.
|
|
Проблема заключается в том, что предположения относительно черт различных групп могут быть сочтены оценками «здравого смысла». Как таковые они могут повлиять на выносимые суждения, так что при случае возможно возникновение у людей реакции, проникнутой предрассудками, если бездумно принимаются предположения здравого смысла. Деревенские жители в романе «Замок», немедленно причислившие К... к категории «чужих», возможно, сильно преувеличили различия между собой и К... Кроме того, как пишет Кристева, само по себе слово «иностранец» не является нейтральным. Оно ведет к неблагоприятным и даже угрожающим следствиям. Следовательно, даже те индивиды, которые считают себя доброжелательно настроенными по отношению к иностранцам, могли бы в конечном счете обращаться с человеком, носящим такую этикетку, как с аутсайдером.
Как могут стереотипы здравого смысла тонко влиять на суждения, показал Дункан (Duncan, 1976) в изобретательно проведенном в США эксперименте. Один из стереотипов в мышлении людей белой расы заключается в том, что они считают чернокожих необузданными. Этот стереотип постоянно укрепляется средствами массовой информации, рассказывающими о преступлениях и актах насилия, совершенных чернокожими. В результате стереотип может выступить в роли «здравого смысла» даже в сознании тех людей, которые отрицают свою принадлежность к расистам. Для своего эксперимента Дункан обратился к выборке американских студентов, представителей белой расы. Их попросили посмотреть видеофильм, изображающий двух спорящих друг с другом мужчин. Предварительно экспериментатор дал инструкции актерам, игравшим эту сценку, во время которой один ударяет другого. Сценка намеренно подана неоднозначно: зритель не знает, видел ли он игру или акт агрессии. Расовая принадлежность меняется: нападающим оказывается то чернокожий, то белый. То же самое относится и к жертве.
Дункана интересовало, как испытуемые истолкуют эту сцену. Результат был следующий: если нападал чернокожий, то 70% испытуемых считали, что имел
место акт агрессии, но процент такой оценки падал до 15%, когда нападающим был белый. В отношении расовой принадлежности жертвы существенных различий в суждениях не было, таким образом, строго одинаковое поведение белого и чернокожего оценивалось по-разному. Испытуемым казалось, что белый «играет», а чернокожий проявляет агрессию. Эти результаты Дункан истолковал как вызванные тонким воздействием стереотипов: испытуемые «видели» то, что они ожидали увидеть.
Сходные результаты получили Сэйгер и Скофилд (Sagar, Schofield, 1980). Они показали школьникам неоднозначные рисунки, изображавшие белых и чернокожих. Испытуемые сочли чернокожих персонажей более агрессивными, чем белых. Здесь важно не то, что суждения испытуемых подчинены стереотипам. Дело в том, что суждения, в свою очередь, подтверждают стереотипы. В конечном счете испытуемые увидели своими глазами дополнительные доказательства агрессивности чернокожих: разве они не видели фильм, где чернокожий ударил белого? Таким образом, стереотип может укрепиться несмотря на то, что человек, который в него верит, не чувствует вражды к потенциальным жертвам предубеждения. Предрассудок укрепляется, хотя те, кто в него верят, считают, что у них предрассудков нет.
Люди не ограничиваются пассивной интерпретацией наблюдаемых сцен. Они сами тоже играют роль в этих сценах. Стереотипы в этом смысле могут определять действия так же, как и суждения. Отсюда могут возникнуть акты дискриминации, опять-таки при том, что осуществляющие их люди не осознают, что они проявляют на практике, в действии свои предрассудки. Этот феномен был проиллюстрирован в эксперименте, который провели Уорд и соавторы (Word et al„ 1974). Они попросили американских студентов, принадлежащих к белой расе, вести себя так, как будто бы они проводят собеседование по найму на работу. Желающим получить работу человеком был то чернокожий, то белый. Экспериментаторы отметили, что испытуемые чувствовали себя неловко при беседе со студентами-чернокожими. Разговор был более кратким и торопливым. Как и следовало ожидать, те, кто отвечали на вопросы, ощущали эту разницу в обращении. Во время более продолжительных и более дружеских бесед, которые обычно велись с белыми, «кандидаты» чувствовали себя свободнее. В другом эксперименте Уорд и его коллеги попросили актеров сыграть роли опрашивающих и опрашиваемых исходя из впечатлений от видеозаписей бесед, проведенных в предыдущем эксперименте. Белые и чернокожие актеры играли те же роли на основе тех же видеозаписей. Заснятые на кинопленку сцены, сыгранные актерами, были затем показаны Другим испытуемым, которых попросили оценивать кандидатов на рабочее место по успехам. Актеры, сыгравшие сцены с чернокожими кандидатами, были оценены как менее удачные исполнители. Чернокожие кандидаты начинали нервничать. Если же разговор с ними был более кратким, сцены эти были сыграны кандидатами-черными так, что зрители сочли исполнение менее эффективным.
В реальной жизни в отличие от экспериментальной ситуации был бы получен Дополнительный результат: чернокожие кандидаты не смогли бы получить место, на которое претендовали. Люди, которые вели опрос так, что их поведение было Дискриминационным, не осознали бы происшедшего. Они считали бы, что вели беседу лояльно и на собственном опыте убедились бы, что чернокожие кандидаты меньше подходили для того места работы, на которое претендовали. При этом