Глава 8. Элиза специально оставила на дорогу в «Барбетту» больше времени, чтобы гарантированно попасть туда до приезда первого гостя

Элиза специально оставила на дорогу в «Барбетту» больше времени, чтобы гарантированно попасть туда до приезда первого гостя. Когда они с Пейдж вышли на открытую площадку в саду позади старых богатых особняков, окружавших ресторан, Элиза почувствовала запах магнолий. Внутренний дворик был окружен цветущим кустарником и толстыми столетними деревьями. Посреди садика разместился великолепный фонтан, в котором резвились каменные херувимы, разбрызгивающие воду. Букеты розовых тюльпанов подчеркивали белизну скатертей на дюжине круглых столов, каждый из которых был сервирован на четыре персоны. Все это гораздо больше напоминало богатое загородное поместье, чем саде сердце города.

– Все выглядит так красиво, Пейдж. Ты прекрасно поработала с оформлением, – сказала Элиза. – А еще я очень рада, что день сегодня такой замечательный и теплый. Было бы жаль переносить столики в помещение.

Первыми приехали продюсер «КТА» Аннабель Мерфи и оператор Би Джей Д'Элиа. Элиза вышла, чтобы поприветствовать их. Пока они болтали, глаза Элизы то и дело косились в сторону входа. Она невольно начинала волноваться, поскольку через застекленные французские двери гости двигались весьма тоненьким ручейком.

– Господи, да где же приглашенные? – Элиза взглянула на часы. – Надеюсь, что придут все.

– Я бы не стала беспокоиться, – сказала Аннабель. – Они будут здесь, но никто не торопится. Боюсь, что гости идут сюда в основном потому, что торжество организовываешь ты, Элиза, а вовсе не в честь Констанс.

Би Джей взял с подноса у официанта бокал просекко^[7].

– Сегодня пятница, мне уже не нужно будет возвращаться в телецентр, поэтому имею право по-настоящему отметить предстоящее событие. – Он поднял свой бокал на высокой ножке. – А у нас, ребята, все-таки есть что отмечать.

– Прекращай это, Би Джей, – сказала Аннабель, толкнув его локтем, а Элиза тем временем направилась к входу, чтобы поздороваться с женщиной, нерешительно остановившейся в дверях.

* * *

Элиза была поражена родственным сходством, хотя сестра Констанс выглядела значительно старше и полнее, чем она. Когда они пожимали друг другу руки, Элиза почувствовала шершавую ладонь человека, который сам выполняет всю работу по дому, или, по крайней мере, не заботится о себе настолько, чтобы пользоваться кремом для рук. Во время их короткой беседы Элиза поймала себя на мысли о том, что симпатизирует Фейс Хансен, и подумала, как, должно быть, тяжело ей быть сестрой такой блестящей и знаменитой Констанс Янг. Наверное, очень тяжело.

– Какая у вас с Констанс разница в возрасте? – спросила Элиза.

– Она на три года старше меня, – тихо ответила Фейс. – Я знаю, что не выгляжу моложе ее, но так оно и есть.

Подбирая какой-нибудь тактичный ответ, Элиза уже пожалела, что задала этот вопрос.

– Мы все выглядим старше Констанс, – сказала она. – Похоже, она совсем не стареет. – Стараясь скорее сменить тему, она попросила Фейс рассказать о себе.

– Я домохозяйка, – улыбнулась Фейс. – У меня двое мальчиков, семи и восьми лет. В связи с этим дел у меня хватает.

– Не сомневаюсь, – сказала Элиза. – У меня самой шестилетняя дочка.

– Я знаю. Я читала статью о вас в «Гуд хаускипинг»^[8]. Как вам все удается? – спросила Фейс. – Думаю, у вас должна быть масса помощников.

– Да, к счастью, так оно и есть. У меня прекрасная экономка, замечательные соседи и люди, которые присматривают за моей дочкой; к тому же дедушка и бабушка Дженни живут неподалеку и проводят с ней много времени. Дочь любит их, а они ее просто обожают.

– Жаль, что у моих детей этого нет, – сказала Фейс. – У нас есть только моя мать, но она очень больна. Бывают дни, когда она их даже не узнает.

– Это, должно быть, очень тяжело, – сказала Элиза. – А где сейчас живет ваша мама?

– У меня.

– Тогда забот у вас, видимо, действительно более чем достаточно.

Фейс кивнула, и на глазах ее появились слезы.

– Простите меня. – сказала Элиза, коснувшись руки Фейс. – Я не хотела вас расстраивать. Я знаю, насколько тяжело смотреть, как от тебя уходит человек, которого любишь.

– Не обращайте внимания, – сказала Фейс, промокнув платком уголки глаз. – Я, наверное, кажусь вам смешной.

– Ничего подобного. Вы вовсе не смешная, – сказала Элиза, улыбаясь огорченно глядевшей на нее женщине и раздумывая над тем, насколько сестра Фейс помогает ей.

Медленно, но верно внутренний садик заполнялся людьми. Большинство гостей были сотрудниками «КИ Ньюс». Элиза переходила от одной группы к другой, взяв на себя обязанность познакомить Фейс со всеми. А Констанс ведь понимала, что Фейс здесь никого не знает, думала Элиза. Могла бы, по крайней мере, сама появиться здесь, чтобы сестра чувствовала себя более комфортно.

* * *

Наконец приехали исполнительный продюсер и новая соведущая «КИ ту Америка». Когда Лайнус Назарет и Лорен Адамс проходили через французские двери ресторана, его рука лежала на ее талии.

– Боже мой, они теперь даже не пытаются ничего скрывать, – шепнула Аннабель Би Джею.

– Это ее плата за успех, разве не так? – фыркнул Би Джей.

– Ну, Лайнуса трудно упрекать за то, что он запал на нее, – сказала Аннабель. – С такой прической, как у нее сейчас, она очень похожа на Одри Хепберн.

– Все так говорят, – согласился Би Джей. – Но я почему-то этого не заметил.

Аннабель смотрела, как Лорен берет бокал с подноса официанта.

– Чего бы я только не отдала, чтобы и у меня была такая фигура! – сказала она.

– Я люблю, чтобы мои женщины были худенькими, – сказал Би Джей, – но она уж слишком тощая. Взяться не за что.

– А вот Лайнус, похоже, так не думает. – Аннабель кивнула в сторону исполнительного продюсера и его новой звезды. Лорен с обожанием уставилась на своего босса и по совместительству любовника, а тот явно грелся в лучах ее внимания. – Никогда не видела его таким счастливым.

* * *

Внутри дорогого городского особняка за длинной деревянной стойкой бара с бокалом вина в руке сидел Стюарт Уитакер и ожидал приезда дамы своего сердца. Мысль о том, что Констанс пренебрегает его просьбой, надевая этот амулет, очень обижала его. Более того – это его серьезно тревожило. Стюарт понимал, что, если кто-нибудь из Клойстерса узнает этого единорога из слоновой кости, расследование пропажи амулета из музея в конце концов выведет на него. Он должен был забрать единорога у Констанс и каким-то образом вернуть его на место. Поскольку телефонный разговор с Констанс его не удовлетворил, он надеялся, что его доводы лучше сработают при личной встрече.

Через три табурета от него к стойке подсел молодой человек и тут же вытянул сотовый телефон.

– О'кей, Констанс. Все на месте. Можете выезжать.

Молодой человек с щелчком закрыл свой телефон и сделал жест в сторону бармена.

– Мне, пожалуйста, еще одну «Кровавую Мэри».

Стюарт смотрел, как парень размешивает свой напиток стебельком сельдерея.

– Простите…

– Да? – Молодой человек даже не поднял глаз от своего стакана. Такой отрывистый ответ не оставлял сомнений: он совершенно не хочет, чтобы его тревожили.

– Вы ведь Бойд?

Молодой человек все-таки поднял голову и пристально посмотрел на Стюарта.

– Мы знакомы? – озабоченно спросил он.

– Я Стюарт Уитакер. Я случайно услышал, как вы только что говорили с кем-то по имени Констанс, а во второй половине дня здесь состоится обед в честь Констанс Янг. Также мне известно, что у нее есть ассистент-мужчина по имени Бойд, с которым я много раз разговаривал по телефону. И я просто подумал, не вы ли это.

Выражение лица молодого человека смягчилось. Он улыбнулся и наклонился на своем табурете в сторону Стюарта, чтобы пожать ему руку.

– А, мистер Уитакер. Приятно познакомиться.

– Мне тоже очень приятно, Бойд, – ответил Стюарт.

Бойд пересел на табурет рядом со Стюартом и закинул ногу на ногу.

– Да, мистер Уитакер. Она уже на пути сюда, но я думаю, вы сами понимаете, что она едет на званый обед, устроенный в ее честь.

– Не беспокойся, сынок. Я не собираюсь устраивать тут никаких сцен. Я просто хочу с ней минутку переговорить.

– Думаю, что время для этого совершенно неподходящее, мистер Уитакер.

Стюарт взглянул на молодого человека и выдавил из себя слабую улыбку.

– А для этого никогда не будет подходящего времени, разве не так, Бойд? Констанс ведь не хочет иметь со мной ничего общего.

Бойд промолчал.

– Раньше я так не думал, – тихо сказал Стюарт.

– Возможно, я мог бы вам помочь, – предложил Бойд.

Стюарт сделал глоток вина.

– Вы по телефону всегда были очень любезны со мной, Бойд. И я это очень ценю.

– Конечно, мистер Уитакер.

– Вы были бы удивлены, узнав, какими дурными манерами могут обладать некоторые люди, Бойд.

– Ничуть. К сожалению, я теперь уже ничему не удивляюсь. С дурными манерами я сталкиваюсь ежедневно.

– Это ужасно, не так ли?

– Могу вас заверить.

– Люди так мало обращают внимания на чувства других людей, Бойд.

– Полностью с вами согласен.

– И я не собираюсь быть причастным к этому. Меньше всего на свете я хотел бы испортить этот особый для Констанс день. Я не хочу задевать ее чувства.

– Конечно, не хотите.

Лицо Стюарта стало серьезным.

– Возможно, вы действительно могли бы оказать мне услугу, Бойд.

– Если смогу. Каким образом?

– Ситуация очень деликатная. Ьойд.

– А что случилось?

– Я кое-что отдал Констанс, и теперь мне необходимо это вернуть.

Бойд внимательно смотрел на Стюарта, ожидая продолжения.

– Мне необходимо вернуть амулет в виде единорога, который она носит на шее.

– А почему вы просто не попросите об этом ее саму?

– Уже просил.

Бойд тихонько присвистнул.

– И она отдавать его не хочет, так?

Стюарт кивнул. Он поставил локти на барную стоику и положил голову на сложенные ладони.

– Но если вы достанете мне этот амулет, я, естественно, хорошо отблагодарю.

Тридцать секунд прошло в молчании. Бойд нервно поглядывал в сторону входа в ресторан, ожидая, что в любой момент там может появиться Констанс.

– Я помогу вам, мистер Уитакер.

Стюарт поднял голову и повернулся к Бойду.

– Вы действительно сделаете это для меня?

– Да, сэр. Я хорошо знаю, как Констанс может обидеть человека.

* * *

На тротуаре перед «Барбеттой» толпа репортеров и папарацци ожидала приезда Констанс Янг. Когда она вышла из машины, тут же защелкали фотоаппараты, зажужжали видеокамеры, а журналисты наперебой принялись выкрикивать свои вопросы.

– Вы будете скучать по «КИ ту Америка», Констанс?

– Как вы считаете, Лорен Адамс способна заменить вас?

– Можете вы наконец сообщить, сколько будете зарабатывать на новом месте?

– Какие чувства испытываешь, разрушая чужие судьбы, Констанс?

Констанс быстро взглянула на человека, задавшего последний вопрос. Мужчина, стоявший сбоку от ступенек, ведущих в ресторан, показался ей смутно знакомым. У него было вытянутое худое лицо и темные взъерошенные волосы. Одет он был в вельветовую спортивную куртку, рубашку с открытым широким воротом и мятые хлопчатобумажные брюки. В отличие от других собравшихся вокруг нее журналистов, в руках у него не было ни микрофона, ни записной книжки.

– Я задал вам вопрос, Констанс. Каково это – сломать жизнь другому человеку?

Констанс впилась в него взглядом, а затем прошла мимо.

Когда она исчезла внутри старого особняка, один из репортеров толкнул мужчину в бок.

– Вы ведь Джейсон Воан, верно?

– Был им когда-то, – ответил тот, прежде чем развернуться и уйти.