Вдовцы и вдовы

Утешительное посланiе св. Ва-силiя Великаго къ мужу, огор­ченному смертiю супруги.

Въ какое расположенiе привела меня весть о семъ горе, къ ясному изображенiю этого никакое слово не можетъ быть для меня достаточнымъ. То представляю себе потерю, какую понесло общество благочестивыхъ женъ, лишившись предстоятельницы своего чина; то воображаю себе это сетованiе, въ какое повергнута твоя степенность доселе наслаждавшаяся ясными днями, и мысленно вижу домъ, всеми ублажаемый, а теперь преклонившiй колени, вижу супружество, скрепленное самымъ высокимъ согласiемъ, а теперь расторгшееся скорее сновиденiя. Какъ не изнемочь душею, хотя бы мы были и адамантовые? А у меня съ первой беседы съ тобой родилась привязанность къ твоему благолепiю, а я столько пленился твоею добродетелью, что дела твои всякiй часъ у меня на языке. Когда же познакомился я съ нею блаженною душею, тогда подлинно уверился, что на васъ подтвердилось слово притчи: „отъ Господа сочетавается жена мужеви" (Притч. 19, 14).

Вы столько были сходны между собою нравами, что каждый изъ васъ изображалъ въ себе нравъ другого, какъ въ зеркале. И сколько бы ни говорилъ кто, онъ не выразилъ бы и малейшей части вашего достоинства.

Но съ какими чувствованiями надобно покоряться закону Божiю, издревле возобладавшему, по которому

УТЕШИТЕЛЬНОЕ ПОСЛАНIЕ СВ. ВАСИЛIЯ ВЕЛИКАГО.481

вступившiй въ бытiе въ определенное для него время опять отходитъ отсюда, и каждая душа, по совершенiи ею необходимаго служенiя жизни разрешается потомъ отъ телесныхъ узъ? Не мы первые, и не мы одни, чудный мужъ, потерпели это: но что испытали родители и деды, и все предки наши, то же самое и мы изведываемъ на опыте. И настоящая жизнь полна подобныхъ примеровъ.

Тебе же, столько превосходящему другихъ добродетелью, и среди горести прилично сохранить высокость души не униженною, не огорчаться настоящею потерею, но знать благодарность къ Даровавшему даръ въ начале. Ибо умереть — это общiй уделъ всехъ, прiобщившихся того же естества, но жить съ доброю супругою удавалось не многимъ, ублажаемымъ за сiе въ жизни; почему и самая скорбь, съ какою переносится разрывъ такого союза, для разсуждающихъ благосознательно, не малый даръ Божiй. Ибо знаемъ многихъ, которые расторженiе несогласнаго супружества почли сложенiемъ съ себя бремени.

Посмотри на это небо и солнце, обведи взорами всю эту тварь; еще немного времени, и всехъ этихъ многочисленныхъ и великихъ созданiй не станетъ, и изъ всего этого выведи то заключенiе, что и мы, составляя часть умирающей твари, прiяли должное намъ по общности естества; потому что и самое супружество есть утешенiе въ необходимости умереть. Поелику невозможно пребыть въ жизни навсегда; то Создатель преемствомъ рода обезопасилъ продолжительность его въ мiре. А если скорбимъ о томъ, что скорее насъ переселилась она отсюда; то не позавидуемъ ей въ томъ, что не более вкусила тревогъ жизни, но оставила насъ, когда еще не успели мы налюбоваться ею, какъ прiятнымъ цветкомъ.

Всего же более да остановитъ на себе твое вниманiе догматъ воскресенiя; потому что ты христiанинъ, и проводишь жизнь въ надежде будущихъ благъ. Итакъ, надобно представлять себе, что она прошла уже путь, по

482 УТЕШЕНIЕ СВ. ЗЛАТОУСТА ВДОВИЦЕ.

которому и намъ должно будетъ итти. А если прошла прежде насъ, то не сетованiя это требуетъ, ибо, можетъ быть, въ скоромъ последствiи судьба наша сделается бедственнее, если, долее промедливъ здесь, будемъ подлежать большимъ наказанiямъ. Напротивъ того, разсудокъ нашъ, свергнувъ съ себя бремя печали, пусть приметъ попеченiе о томъ, чтобы, въ последующее время, сколько должны мы, благоугождать Господу. (Изъ Твор. св. Василiя Великаго; см. Твор. св. от. 1884 г., т. XI).

Утешенiе святаго Златоуста

вдовице.

Что ты потерпела жестокiй ударъ, и что стрела, ниспосланная свыше, поразила въ самое сердце твое, въ томъ все съ тобою согласятся; но такъ какъ и сраженные несчастiями не все же время должны проводить въ скорби и слезахъ, то ты хорошо поступишь, если, удерживая понемногу потоки слезъ, ты сама станешь нарочно уделять несколько времени темъ, которые стараются утешать тебя. Въ надежде на то и я — не въ самомъ, впрочемъ, жару печали твоей, но промедливши несколько времени и давши тебе волю насытиться своею скорбiю, — предлагаю свои наставленiя. Несомненно, что женскiй полъ, по чувствительности своей, легче поражается какою бы то ни было скорбiю; но когда стекаются вместе младость, безвременное вдовство, разстройство делъ, непомерная тяжесть заботъ, тогда со всехъ сторонъ увеличивается бедствiе, такъ что, если бы терпящая все это не получила помощи свыше, то она потеряла бы и последнiй разсудокъ. И здесь-то, по моему мненiю, преимущественно усматривается величайшее доказательство особеннаго попеченiя Божiя о тебе. Ибо, что тебя не сразила совершенно эта

УТЕШЕНIЕ СВ. ЗЛАТОУСТА ВДОВИЦЕ. 483

печаль, и что ты не лишилась при этомъ ума, — это произошло не отъ человеческой помощи, но отъ десницы, для которой все возможно, отъ разума, которому нетъ меры,—произошло отъ Отца щедротъ и Бога всякiя утехи. Такъ Онъ поразилъ насъ, но Онъ же исцелилъ и уврачевалъ насъ (Осiи 6, 2). Доколе жилъ съ тобою добрый твой супругъ, ты пожинала плоды его заботъ и попеченiй. Когда же отозвалъ его къ Себе Богъ, то Самъ заступилъ его место, и это не мое слово, а слово блаженнаго пророка Давида, который говоритъ: сиру и вдову прiиметъ, а въ другомъ месте называетъ его Отцемъ сирыхъ и убогихъ (Пс. 145, 9, 67, 6). Впрочемъ, чтобы имя вдовы не возмущало твоей души, то прежде всего я покажу тебе, что имя вдовицы есть имя не несчастiя, а почести, и почести величайшей. Не приводи ты мне въ подтвержденiе ложной молвы народной, а приводи изреченiя божественнаго Павла или лучше Самого Iисуса Христа (ибо что говоритъ Павелъ, то изрекаетъ чрезъ него Христосъ). Что же онъ говоритъ о вдовицахъ? Вдовица да причитается... въ делахъ добрыхъ свидетельствуема, аще чада воспитала есть, аще святыхъ нозе умы, аще странныя прiятъ, аще всякому делу благу последовала есть (1 Тим. 5, 10). Вотъ какой добродетели требуетъ онъ отъ вдовицы! А сего онъ не сделалъ бы, если бы не намеренъ былъ приписать ей достоинства почтеннаго и священнаго. Въ другомъ месте онъ опять выразилъ свое великое попеченiе о вдовицахъ, говоря: а сущая истинная вдовица и уединенная уповаетъ на Бога, и пребываетъ въ молитвахъ и моленiихъ день и нощь (1 Тим. 5, 5). Ви­дишь ли, какая похвала приписывается вдовству;—и это уже въ новомъ завете, когда совершенно просiяла красота девства не могъ потемнить светильника вдовства: онъ сiяетъ и теперь своими собственными совершенствами. Итакъ, не смущайся, не почитай вдовства состоянiемъ постыднымъ, ибо, если постыдно вдовство, то еще постыднее было бы девство. Но нетъ, нетъ; этому не бы-

484 УТЕШЕНIЕ СВ. ЗЛАТОУСТА ВДОВИЦЕ.

вать! Все мы удивляемся и превозносимъ техъ женъ, которыя уважаютъ къ темъ, которыя, и по смерти своихъ мужей, оказываютъ имъ равное уваженiе? Но доколе жила ты съ своимъ добрымъ мужемъ, дотоле онъ заботился о тебе, какъ только могъ заботиться человекъ; а теперь чреду его заступилъ Самъ Владыка всяческихъ—Господь, Который и прежде пребывалъ съ тобою, а теперь особенно печется о тебе. Если же тебя смущаетъ не имя вдовицы, а потеря столь добраго мужа; то и я соглашусь съ тобою, что на всей земле, среди мiрскихъ людей, немного найдется мужей, столь честныхъ, скромныхъ и почтенныхъ, каковъ былъ твой. Но все же тогда только надлежало бы скорбеть о немъ и печалиться, если бы онъ погибъ совершенно, если бы обратился въ ничтожество; а когда онъ достигъ тихаго пристанища, когда переселился къ своему истинному Царю, — то объ этомъ уже должно радоваться, а не скорбеть. Ибо, въ самомъ деле, эта смерть — не смерть, а только переходъ отъ худшаго къ лучшему, отъ земли на небо, отъ людей къ ангеламъ и архангеламъ, и къ Самому Господу ангеловъ и архангеловъ. Здесь на земле, служа царю, онъ могъ встретить великiя опасности и тяжкiя казни со стороны завистниковъ; а отшедши туда (на небо), онъ можетъ уже не опасаться ничего такого. — Посему, сколько скорбишь ты о томъ, что Богъ разлучилъ тебя съ мужемъ честнымъ и добродетельнымъ,—столько же ты должна радоваться, что онъ отошелъ отсюда, и что онъ находится теперь въ обители невозмущаемаго мира и успокоенiя. Итакъ, не странно ли, въ самомъ деле, признавать, что небо гораздо лучше земли, и между темъ скорбеть о техъ, которые отходятъ туда отъ земной жизни? Если бы этотъ человекъ былъ изъ числа порочныхъ людей, тогда надлежало бы скорбеть и сетовать не только о смерти его, но и о самой жизни. А когда онъ былъ въ числе друзей Божiихъ, то не только о жизни, но и о смерти его должно радоваться!

УГЫЦЕНIЕ СВ. ЗЛАТОУСТА ВДОВИЦЕ. 485

Но ты, можетъ быть, желаешь слышать слово своего мужа, услаждаться своею къ нему любовiю, иметь постоянное съ нимъ обращенiе,—между темъ все это быстро умчалось; это ли безпокоитъ и смущаетъ тебя? Въ такомъ случае тебе необходимо питать къ нему и теперь такую же любовь, какую питала ты прежде. Ибо сила любви такова, что она объемлетъ и соединяетъ не только техъ, которые находятся близъ насъ, но и техъ, которые удалены отъ насъ на далекое разстоянiе; ни теченiе времени, ни разстоянiе пространства, ни что-либо другое не можетъ пресечь и угасить любви нашей къ нимъ. Если же ты его хочешь видеть лицомъ къ лицу (а я знаю, что ты чрезмерно желаешь этого), то потщись подобно ему вести жизнь неукоризненную, и ты безспорно соединишься съ нимъ, но не на пять летъ уже, какъ здесь, не на двадцать, не на сто, а на всю безконечную вечность. Но сiе успокоенiе достается обыкновенно въ наследiе не по телесному родству, а по сходству въ добродетельной жизни. Если же сходство въ образе жизни привлекло на лонъ Авраама совершенно неведомаго ему Лазаря, если оно уготовляетъ место упокоенiя въ немъ для многихъ отъ востокъ и западъ; то оно же вселитъ въ обитель покоя и тебя вместе съ блаженнымъ мужемъ твоимъ, если только будешь жить подобно ему. И тогда-то ты опять возвратишь его къ себе, но не съ тою уже телесною красотою, съ какою онъ умеръ, а въ особенномъ свете и благолепiи, далеко превосходящемъ лучи самаго солнца. Скажи же мне теперь, если бы кто-нибудь далъ тебе обещанiе сделать мужа твоего царемъ вселенной, но для этого потре­бовалось бы у тебя, чтобы ты разлучилась съ нимъ на двадцать летъ, объявивъ, что по прошествiи сего времени онъ въ порфире и дiадеме обручится съ тобою и сделаетъ тебя участницею своего величiя; ужели ты не перенесла бы съ надлежащимъ благоразумiемъ этой незначительной потери? Итакъ, потерпи же теперь, но не ради небеснаго; приготовся къ соединенiю съ мужемъ, но не золотыя

486 ВДОВА.

одежды носящимъ, а облеченнымъ въ нетленiе и славу, какими прилично украшаться небожителямъ. Возверзи на Господа печаль твою и Той тя препитаетъ. Воззрите говоритъ писанiе, на древнiя роды и видите: кто верова Господеви и постыдеся? или кто пребысть въ страсе Его, и оставися? или кто призва Его, и презре? (Сир., 2, 10). Тотъ, Кто сохранилъ тебя въ столь нестерпимомъ бедствiи и утешилъ тебя, Онъ же отвратитъ и те удары, которые могутъ случиться и въ будущемъ. Впрочемъ, более жестокой раны (чемъ настоящая) для тебя и быть не можетъ. Перенеси лишь ее надлежащимъ образомъ.

Вдова.

Въ грязной каморке, въ подвальномъ этаже, Холодно, сыро, темно.

Божьяго света не видно здесь даже:

Ставней забито окно.

Веникъ, корзина, худое, ведришко;

Здесь же въ углу и дрова.

Здесь же съ малюткой, трехлетнимъ сынишкой,

Мыкаетъ горе вдова.

Живъ былъ кормилецъ—знакомые были; Умеръ—отхлынули прочь.

Даже родные вдову позабыли,

Некому горю помочь.

Спитъ безмятежно ребенокъ прекрасный...

Плачетъ несчастная мать:

„Какъ-то съ тобою, соколикъ мой ясный,

Будемъ мы векъ коротать?"

Крепко ребенка къ груди прижимаетъ,

Къ небу подниметъ глаза;

КАКЪ ДОЛЖНЫ ВЕСТИ СЕБЯ МОЛОДЫЯ ВДОВЫ. 487

Капля за каплей лицо орошаетъ

Горькая вдовья слеза.

Тихiе стоны и шопотъ неясный,

Что-то лепечетъ языкъ...

Боже, услышь же молитву несчастной:

Ты справедливъ и великъ!...

Какъ должны вести себя молодыя вдовы.

Изъ житiя св. Павлы. Составлено по руководству житiй подвижницъ восточной церкви Филарета архiепископа Черниговскаго.

Когда намъ приходилось встречать молодыхъ женщинъ, имевшихъ несчастiе лишиться своихъ мужей, то намъ становилось страшно за нихъ и мы думали по правиламъ Апостольскимъ „всякая вдова должна быть кротка, молчалива, не злоблива, не гневлила, не болтлива, не двуязычна, не охотница мешаться въ чужiя дела. Она должна непрестанно возносить къ Богу моленiе за церковь. У нея должны быть и око непорочно, и слухъ чистъ и руки не запачканы, и ноги покойные, и уста говорить должное... Она должна быть воздержана, благоговейна, стыдлива, — петь псалмы, молиться, читать священное, поститься" (Постановл. Апост. кн. 3, гл. 5 и 7 стр. 105, 109, 110 Казань 1864 г.).—А кто поручится, что молодая вдова соблюдетъ себя такою? При ея молодости, конечно, плоть, мiръ и дiаволъ на нее будутъ возставать более, чемъ на другихъ. И ей поистине со всехъ сторонъ грозятъ опасности. Такъ думали мы и, наконецъ, пришли къ следующему заключенiю. Что же? Если молодымъ вдовамъ особенно трудно сохранить себя въ чистоте и вообще въ благочестiи, то и должно помочь имъ, чемъ-нибудь, хотя, напримеръ, на первый разъ раскрытiемъ предъ ними жизни

488 КАКЪ ДОЛЖНЫ ВЕСТИ СЕБЯ МОЛОДЫЯ ВДОВЫ.

святыхъ женъ, сохранившихъ себя и въ молодости, по смерти мужей, чистыми и непорочными. И эту мысль мы положили и сейчасъ привести въ исполненiе, представивъ вдовамъ ныне одинъ достоподражательный примеръ жизни во вдовстве, въ лице святой угоднице Божiей Павлы.

Св. Павла происходила изъ знаменитаго и богатаго рода и изъ такового же рода имела и мужа. Замужество ея было счастливо, но не надолго. Мужъ ея умеръ, когда ей было 32 года. По смерти его Павла стала Евангельскою вдовицею. Огромное состоянiе доставляло ей средства отирать слезы сотнямъ семействъ бедныхъ. Не было между ними умершаго, котораго не хоронили бы на счетъ Павлы, не было больного, которому не отказывала бы пособiя любовь Павлы. Павла отыскивала бедность и горе въ огромномъ городе, чтобы утешить ихъ. Она считала себя несчастливою, если ей не удавалось оказать пособiе страждущей семье. Сама для себя она была теперь строга. Связи съ веселымъ мiромъ были ослаблены; малую ошибку свою наказывала она сурово... Отправившись на поклоненiе святымъ местамъ, она обошла все святыни христiанскiя въ Палестине и Египте; въ Вифлееме по­строила на дороге къ Iерусалиму страннопрiимный домъ и мужской монастырь, а сама, оставшись въ томъ же Вифлееме въ монастыре женскомъ, всемъ сестрамъ показывала примеръ смиренiя. Когда она была окружена сонмомъ девъ, то казалась последнею, между ними и по одежде, и по голосу, и по прiемамъ и по поступи. Она спала на голой земле, даже въ лихорадке, мало вкушала пищи и притомъ самой простой, а питалась более слезами. Исключая праздничные дни, она почти вовсе не подбавляла въ пищу масла. Когда просили ее поберечь свое слабое здоровье, она отвечала: „Мне надобно обезобразить лицо свое, которое столько разъ выставляла я напоказъ, натирая красками; въ оскорбленiе воли Божiей, справедливость требуетъ истязать тело, которое слишкомъ много вкушало сладостей; надобно мне плакать много после безумныхъ

КАКЪ ДОЛЖНЫ ВЕСТИ СЕБЯ МОЛОДЫЯ ВДОВЫ. 489

и преступныхъ веселостей, я должна заменять власяницею роскошныя одежды, которыя льстили суетности и неге, довольно я старалась нравиться свету, хочу употребить все, чтобы сколько-нибудь быть угодною Богу". — Чтенiе Священнаго Писанiя было самымъ любимымъ занятiемъ Павлы и она старалась обращать правила его въ жизнь души своей. Когда на востоке злые люди стали наносить ей оскорбленiя, и когда ей стали советывать для избежанiя ихъ, удалиться съ востока, тогда она отвечала: „Зачемъ скрываться отъ людской злости? Надобно превозмогать ее терпенiемъ! Почему не одержать победъ надъ гордостью—смиренiемъ? Почему, получая ударъ въ одну щеку, не подставить другой?"—Когда наступила предсмертная болезнь Павлы, тогда она тихо читала псалмы. „Не слишкомъ ли страдаешь ты и не оттого ли не спросишь советовъ?" спросилъ ее духовникъ.—Она отвечала: „Мне хорошо". И это были последнiя слова ея (Фил. Черн. Житiя св. подвижницъ, стр. 83—89).

Вотъ вамъ первая помощь отъ насъ, вдовы христiанскiя! Примеръ Св. Павлы да послужитъ для васъ указанiемъ того, какую и какъ начать вамъ жизнь въ вашемъ вдовстве, а вместе да возбудитъ въ васъ ревность отыскивать для подражанiя и другiя примеры въ жизни св. женъ, которыя, подобно вамъ, лишившись мужей, сохранили себя непорочными въ мiре и стяжали себе венецъ, который Господь уготовалъ претерпевшимъ до конца.— Отъ всей души желаемъ, чтобы и вы украсились этимъ венцемъ въ чертогахъ Царя Небеснаго. Аминь.

490 ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ.

Того Богъ не покидаетъ, кто его не забываетъ.

За Богомъ молитва, а за царемъ служба не пропадаетъ.

(Разсказъ изъ вдовой жизни).

На самомъ краю села Рождественскаго стояла одиноко небольшая ветхая хижина, ничемъ не защищенная отъ ветра и непогодъ. Судя по наружному виду этой хижины, можно было угадать о бедности ея обитателей. И действительно, въ ней жила старуха очень бедная и, вдобавокъ еще, убитая горемъ и несчастiями. Старушка Прасковья много перенесла тяжелаго въ своей жизни, много пострадала отъ горя, и только одна непоколебимая вера въ Промыслъ Божiй и ея преданность Святой Его воле придавали ей терпенiе и душевную твердость.

Въ молодыхъ летахъ осталась Прасковья вдовою после мужа. Семь человекъ малолетнихъ детей составляли ея семейство. Средствъ къ жизни никакихъ не было. Деверья, родные братья мужа, стали теснить ее и выживать изъ дому. Ей следовало получить наделъ на часть покойнаго мужа,—родные не давали.

Что оставалось ей делать? Затая скорбь, распродала она все наряды свои и на вырученныя деньги съ помощiю добрыхъ людей, выстроила себе кой-какъ уютную хижину и переселилась въ нее решительно безъ всякаго имущества, съ одною только святою иконою Божiей Матери—благословенiемъ ея родителей.

Обыкновенно, все другiе крестьяне, устроивъ новые дома и входя жить въ нихъ, справляютъ новоселье, т. е. делаютъ пирушку: сзываютъ соседей, родныхъ своихъ и знакомыхъ и угощаютъ ихъ на радости. Ничего этого не было и не могло быть у бедной Прасковьи. Ея новоселье выразилось въ одной только молитве. Она, вступивъ въ

ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ. 491

свое новое обиталище, пала на колени предъ святымъ изображенiемъ Пресвятой Богородицы и со слезами молила Утешительницу всехъ скорбящихъ:

— Матерь Божiя! Ты видишь мою крайнюю бедность
и мои тяжкiя несчастiя. Подкрепи меня, Заступница, и
даруй мне терпенiе перенести мои скорби. Не оставь
также несчастныхъ сиротъ моихъ, прими ихъ подъ Свой
покровъ и будь имъ Матерью-питательницею! Все родные
оставили меня, не оставь только Ты, Утешенiе всехъ
скорбящихъ, Заступница и Покровительница!

Теплая молитва вдовы, ея искренность, ея упованiе на заступничество Пресвятой Богородицы были услышаны; скорби свои она переносила, какъ истинная христiанка, за то и Богъ, какъ мы увидимъ впоследствiи, не оставилъ ее Своими милостями и щедро вознаградилъ за ея страданiя.

Посмотримъ же, какого рода испытанiя выпали на долю несчастной.

Начать съ того, что она ни къ кому и никогда не обращалась за милостыней, а доставала пропитанiе себе и семейству своему одними только неутомимыми трудами; никогда и никому не жаловалась на несправедливость родственниковъ мужа и никакъ не решалась просить начальство о выделе ей следующей части изъ стоимости общаго дома и имущества, хотя и часто подстрекали ее къ этому советы постороннихъ.

— Богъ съ ними! — такъ, обыкновенно, говорила
она;—деверьямъ моимъ нужно больше моего, такъ пусть
и владеютъ добромъ мужа. Молю только, чтобы Богъ не
поставилъ имъ во грехъ соделанную мне обиду и не
потребовалъ бы у нихъ за это отчета на последнемъ страшномъ суде Своемъ.

Соседи — крестьяне, видя такое терпенiе Прасковьи, жалели ее и, по возможности, оказывали бедному семейству пособiе. Вдова съ благодарностiю принимала ихъ благодеянiя и каждый разъ молила Бога за благодетелей.

492 ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ.

Она была слугою у всехъ крестьянъ и всегда съ усердiемъ исполняла все те работы, къ которымъ призывали ее. Сделается ли кто боленъ, — Прасковья ходить за нимъ, и день и ночь не отходить отъ постели больного; случится ли где покойникъ, — безъ Прасковьи опять не обходится дело. Она и тутъ помогаетъ домашнимъ править похороны. Не проходила также безъ нея и ни одна пирушка: Прасковья явится и сюда — готовить кушанье и прислуживать гостямъ. Однимъ словомъ, она поспевала всюду и прислуживала везде, куда только была приглашена.

Между темъ у Прасковьи умерли четверо младшихъ детей и остались только два сына и дочь. Въ нихъ-то, съ малолетства, старалась она внушить страхъ Божiй и, подавая собою примеръ, непрестанно вразумляла ихъ, что необходимо услуживать добрымъ людямъ и проводить время не праздно, а за честной работой.

Добрые советы матери не остались безплодными. Дети ея, возрастая, помогали ей по своимъ силамъ. Въ летнее время, мальчики нанимались пасти стадо, плели соломенныя шляпы, или корзинки, которыя передавали своей матери для продажи. Когда же наступала зима, они шли прислуживать къ богатымъ крестьянамъ, убирали имъ скотъ и исправляли разныя другiя домашнiя работы. Девочка тоже не оставалась безъ дела. Она приносила домой воду, топила печь и помогала матери готовить обедъ; кроме того, занималась еще починкою и шитьемъ разнаго белья и платья, какъ для себя, такъ и для своихъ братьевъ. Такъ росли сироты. Мать была очень довольна ими и забывала свое горе.

Въ этомъ же селе жилъ также священникъ, отецъ Николай. Много летъ онъ прожилъ съ женою своею, а Богъ благословилъ ихъ только однимъ сыномъ, да и тотъ, въ описываемое нами время, былъ въ духовной семинарiи, далеко отъ своихъ родителей. Окончивъ курсъ наукъ въ семинарiи, молодой Карповъ былъ переведенъ въ академiю; вследствiе этого отецъ Николай съ старушкой — женою

ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ. 493

жили одни — одинешеньки и только изредка утешались письмами, получаемыми отъ сына.

Дочь Прасковьи, Анна, часто ходила къ отцу Николаю. Старики полюбили бедную сироту и, заметивъ въ ней добрыя направленiя, согласились взять ее къ себе въ домъ и воспитывать вместо своей дочери.

— Сначала обучимъ ее грамоте, — говорили они между собою, — воспитаемъ въ нравственности, а потомъ ужъ отдадимъ ее замужъ и наградимъ всемъ нашимъ состоянiемъ. Богъ, можетъ быть, приметъ это за доброе дело и помилуетъ насъ, грешныхъ!

Жалко было Прасковье разставаться съ своею дочерью, но, сознавая доброе намеренiе отца Николая, она решилась воспользоваться его благодеянiемъ; благословила дочь свою Анну святою иконою и, отпуская отъ себя, вменяла ей въ непременную обязанность почитать благодетелей, какъ родныхъ отца и мать, не выходить изъ ихъ повиновенiя, а главное, не оскорблять ихъ никакими дурными поступками. Дочь отправилась къ отцу Николаю, а мать, тоскуя по ней, находила себе утешенiе въ молитве къ Пресвятой Богородице.

Въ доме священника Анну начали учить грамоте и рукоделiю. Добрые старики восхищались успехами своей воспитанницы; не менее ихъ радовалась на дочь свою Прасковья, которая теперь еще чаще стала появляться у отца Николая.

Прошло несколько летъ. Сироты выросли: старшiй сынъ Прасковьи, Андрей, былъ уже женатъ и имелъ у себя малютку—сына; другой сынъ ея, Петръ, былъ двумя годами моложе брата. Оба они, конечно, не проводили праздно время, а трудились, и отъ этого хозяйство бедной Прасковьи, мало-по-малу, начинало улучшаться. Она перестала уже терпеть нужду и благодарила Бога за своихъ почтительныхъ трудолюбивыхъ детей.

Счастiе, однако же, продолжалось не долго въ бедной хижине; горе опять посетило ея обитателей.

494 ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЬ.

Андрей и Петръ числились въ одномъ семействе съ родными дядями и ихъ детьми. Объявленъ былъ рекрутскiй наборъ; собралась, по обыкновенiю, мiрская сходка, на которой, по голосамъ немногихъ зажиточныхъ крестьянъ, и приговорили сиротъ къ очереди. Бедныхъ братьевъ никто не защищалъ; взяли ихъ и отправили въ рекрутскiй прiемъ. Дяди хлопотали объ отдаче племянниковъ.

Петръ, по молодости летъ, не могъ быть принятъ въ рекруты; закричали роковое „лобъ" Андрею, и темъ решилась его участь.

Несчастный Андрей почти безъ памяти вышелъ изъ Присутствiя.

— Братъ, — говорить онъ со слезами, — не оставь мою горемычную жену съ сиротою!

— Постой, братъ, — отвечалъ Петръ; — къ чему же тебе разлучаться съ твоей семьей! Лучше оставайся ты дома, а я пойду служить Богу и Великому Государю. Обо мне некому жалеть кроме матери; но для нея мы оба равны и одинаково близки къ сердцу; къ тому же, нетъ у меня ни жены, ни детей, нетъ и заботъ такихъ, какъ у тебя. Теперь же пойду къ судьямъ и на коленяхъ буду просить ихъ, чтобы приняли меня на службу.

Проговоривъ эти слова, Петръ вошелъ въ Присутствiе, помолился на святую икону и, поклонившись присутствую­щимъ, произнесъ:

— Судьи праведные! Я желаю поступить на службу
вместо брата: у него остаются жена и сынъ, а у меня нетъ
никого; примите меня, — я векъ буду молить за васъ Бога.

Присутствовавшiе, посоветовавшись между собою, решили принять меньшого брата.

— Этому „лобъ", а старшему брату его „затылокъ",—
сказалъ губернаторъ.

Приказанiе тотчасъ же было исполнено; Петра обрили и сдали въ команду. Андрей началъ обнимать и благодарить добраго брата.

ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ. 495

— Успокой только матушку, — говорилъ Петръ, — а
обо мне не заботься, какъ-нибудь проживу.

Погоревала, поплакала Прасковья, глядя на Петра и возложила свою надежду на Бога.

— Петръ, — говорила она, благословляя своего сына
въ далекiй путь, — будь надъ тобою мое родительское благословенiе! Что делать? Видно, такъ угодно Господу;
молись Ему, Царю небесному, проси Его милости и благодати, служи Великому Государю верно, почитай начальниковъ, не обижай товарищей и никогда не бери чужаго; если же придется тебе быть наибольшимъ, будь милостивъ къ служивымъ, — они твои братья. Помни всегда, что за Богомъ — молитва, а за Царемъ — служба не пропадаютъ.

Простился Петръ съ матерью и братомъ и отправился съ партiею въ походъ. А бабушка Прасковья воротилась съ Андреемъ въ село; но тутъ ждало ихъ новое горе; въ переднемъ углу хижины стоялъ гробъ съ маленькимъ сыномъ Андрея. Поплакали по малютке — и отнесли его на кладбище.

Но этимъ не окончились несчастiя Прасковьи: вскоре захворалъ старшiй сынъ ея, Андрей, и слегъ въ постель; жена сколько ни лечила его, но все было напрасно: Андрей умеръ и бабушка осталась въ хижине одна — одинехонька.

Похоронивъ своего сына, Прасковья безъ ропота покорилась судьбамъ Господнимъ и съ терпенiемъ переносила горести, ее удручавшiя.

Съ этого времени, Прасковья совершенно посвятила себя на служенiе Богу, не пропускала ни одной церковной службы и дома проводила целыя ночи въ усердныхъ молитвахъ предъ иконой: „Утешенiя Скорбящихъ"; она молила о заступленiи и покровительстве оставшимся — сыну и дочери.

Теплыя молитвы несчастной Прасковьи дошли до Престола Всевышняго, — Богъ помянулъ ея печаль и облегчилъ скорбь счастiемъ Петра и Анны.

496 ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ.

Анна выросла; она была, какъ и прежде, скромна, умна, почитала благодетелей и любила горемычную мать.

Отецъ Николай обучилъ ее многимъ наукамъ, познакомилъ съ некоторыми благородными семействами и доставлялъ лучшiя книги. Анна оправдала надежды воспитателей и была утешенiемъ своихъ благодетелей. Дни проводила она за рукоделiемъ, а вечера посвящала чтенiю и музыке.

Старики начали уже думать о замужестве прiемной дочери. Отецъ Николай, имея преклонныя лета, хотелъ передать другому свои обязанности духовнаго пастыря и желалъ видеть на своемъ месте мужа милой питомицы. Но судьба Всевышняго судила иначе...

Такъ проходило время. Мать получала письма отъ своего сына, Анна читала ихъ, — и обе радовались. Петръ писалъ къ ней, что очень доволенъ службою, что находится въ гвардiи, любимъ начальниками, произведенъ въ унтеръ-офицеры и назначенъ фельдфебелемъ. При письмахъ своихъ онъ присылалъ, иногда, матери деньги...

Близъ села пролегла большая дорога. Въ одно лето, на дороге этой заметно было особое движенiе: делались приготовленiя къ проезду именитой особы. Въ это время, однимъ утромъ, черезъ село проехало несколько экипажей; любопытные толпились на улице. Одна только Прасковья не знала ничего и молилась въ своей хижине, стоя на коленяхъ предъ святою иконою Пресвятой Богородицы.

Вдругъ, отворилась дверь хижины и въ нее вошелъ молодой офицеръ; на прекрасномъ лице его выражалась душевная доброта. Денщикъ несъ за нимъ чемоданъ.

— Богъ въ помощь, бабушка!—сказалъ офицеръ.

— Спаси тебя Христосъ!—отвечала бабушка.

— Позволь, мне бабушка, у тебя переодеться!—говорилъ офицеръ.

— Да благословитъ тебя Господь, добрый бояринъ, что не гнушаешься моею убогою кельею.

ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ. 497

Офицеръ началъ переодеваться.

Съ кемъ ты живешь, бабушка?—спросилъ офицеръ.

— Одна—одинехонька, бояринъ, отвечала Прасковья.

— А детей у тебя разве не было?

— Были у меня, батюшка, и детки, остались после смерти отца сиротами, малъ-мала-меньше. Много я приняла съ ними горя, трудилась безъ отдыха, выкормила моихъ голубчиковъ и дождалась было себе кормильцевъ и помощниковъ. Да Господь нашъ Царь небесный, не благословилъ меня владеть ими: одного сына похоронила, а другой служитъ батюшке Царю; дочь же взяли на воспитанiе къ себе добрые люди.

— Да, бабушка, велики твои несчастiя; помоги тебе Богъ перенести ихъ!

— Разве въ селе у васъ нетъ семей, что изъ двоихъ только сыновей твоихъ отдали одного въ рекруты?

— Какъ не быть, батюшка бояринъ? Семей въ селе много у насъ, да у техъ есть защита, а моихъ сиротъ защитить было некому.

— А что старушка,—продолжалъ офицеръ,—рада ты была бы, если бы твой сынъ навсегда возвратился къ тебе изъ службы?

— Какъ бы добру не радоваться. Да где тому быть?— возражала старуха. Туда-то, говорятъ, дорога широка, а оттуда—узка. Да и то еще сказать, бояринъ, надобно же кому-нибудь и служить. Если бы все православные сидели дома, такъ пришли бы сюда неверные басурманы, передушили бы всехъ насъ, осквернили бы храмы Господни и, чего добраго, пожалуй, извели и самого бы батюшку, нашего Белаго Царя!

— А ты разве любишь Царя, бабушка?

— Какая же бы я была христiанка, если бы не любила православнаго Царя? Самъ Спаситель приказалъ намъ любить царей и повиноваться имъ: Онъ Самъ повиновался царямъ, а мы-то какъ же смеемъ противиться заповедямъ Господнимъ?

498 ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ.

— Где служитъ твой сынъ? — спросилъ снова офицеръ.—Присылаетъ ли къ тебе письма?

— Мой Петя служитъ въ Питере, — отвечала Прасковья,—при самомъ Государе, часто видитъ его светлыя очи и пишетъ, что службою очень доволенъ. Чего же мне еще больше ожидать отъ благого Создателя? Съ небольшимъ четыре года прошло, какъ мой Петя пошелъ на службу, а его ужъ сделали набольшимъ надъ всеми унтерами. Мой двоюродный братъ, отставной солдатъ, уверяетъ, что если Петръ не испортится, то его пожалуютъ въ офицеры. Дай-то Господи! Онъ, мой кормилецъ, и самъ-то получаетъ небольшое жалованье, да и то переслалъ ко мне рубликовъ десять.

— Где письма твоего сына, бабушка? Покажи мне.

Прасковья достала съ полки письмо и показала офицеру: тотъ прочиталъ письмо и, вынувъ изъ своего кармана записную книжку, что-то записалъ въ нее карандашемъ, потомъ, возвращая письмо, далъ старушке не­сколько ассигнацiй и сказалъ ей:

— Возьми, бабушка, эти деньги себе на хлебъ;
можетъ быть, скоро увидишь и своего сына. Молись Богу,
и не забывай меня въ своихъ молитвахъ. Прощай же,
добрая бабушка, помни, что за Богомъ—молитва, а за
Царемъ—служба не пропадутъ!

Съ этими словами, офицеръ съ денщикомъ вышли изъ хижины, и Прасковья только видела следъ укатившей коляски. Долго потомъ молила Прасковья Бога — благословить и наградить офицера и не знала, кто такой ея благодетель.

Къ отцу Николаю, наконецъ, прiехалъ нежданный гость—сынъ, котораго они не видали более пятнадцати летъ. Молодой Карповъ, по назначенiю начальства, отправлялся въ одинъ изъ университетовъ, для занятiя должности профессора. По пути онъ задумалъ заехать на родину, чтобы навестить стариковъ-родителей. Отецъ и

ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ. 499

мать едва узнали его: разстался съ ними еще мальчикомъ, а теперь былъ профессоромъ университета!

Старики были необыкновенно обрадованы, увидевъ своего милаго сына и въ такомъ хорошемъ состоянiи. Благочестивый священникъ, после первыхъ восторговъ свиданiя, зажегъ лампаду предъ святыми иконами и отслужилъ благодарственный молебенъ Господу — источнику всехъ благъ; умиленiе при этомъ всехъ было поистине трогательно; все плакали, все благоговейно молились... По окончанiи молебна, Карповъ поцеловалъ Животворящiй крестъ и, обнимая родителей, сказалъ:

— Дорогiе мои родители! Теперь я убедился въ томъ,
что не одни только мои труды, а и теплыя молитвы ваши
помогли мне сделаться темъ, что я теперь.

Отецъ Николай взялъ потомъ за руку воспитанницу свою Анну и, подводя ее къ своему сыну, сказалъ:

— Вотъ, любезный сынъ, наша принятая дочь, а твоя
названная сестра. Полюби ее, какъ братъ: она успокаи-
ваетъ нашу старость и составляетъ для насъ единственное
утешенiе въ нашемъ одиночестве,—только при ней намъ
не такъ тяжела казалась разлука съ тобой; не будь этого
ангела, мы, можетъ, давно бы лежали въ могиле. Не
смотря на ея простое происхожденiе, по своимъ чувствамъ
она превосходитъ многихъ девицъ благородныхъ.

Карповъ давно уже зналъ Анну изъ писемъ отца и представлялъ себе ее не иначе кахъ сельскою девушкою.

Теперь же, увидевъ ее лично, онъ нашелъ въ ней все отличныя качества достойнейшей девицы.

Скоро названный братъ и сестра между собою сблизились и полюбили другъ друга. Старики только радовались на согласiе детей.

По вечерамъ Анна играла на музыкальныхъ инстру-ментахъ, певала своимъ чистымъ, прiятнымъ голоскомъ,— Карповъ восторгался!

Наконецъ, онъ сталъ задумываться: мысль объ Анне

500 ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ.

не покидала его ни на минуту... Онъ полюбилъ ее со всемъ жаромъ первой любви.

Прошелъ срокъ отпуска, а Карповъ все еще медлилъ отправляться въ университетъ: ему было жаль разстаться съ своей милой сестрою. Анна съ своей стороны также говорила брату, что безъ него ей будетъ грустно. Въ конце-концовъ, Карповъ объявилъ родителямъ о своемъ желанiи—взять ее за себя въ замужество. Старики были вне себя отъ радости. Хоть и жалко имъ было отпустить обоихъ детей, но они утешали себя мыслiю о счастiи милыхъ сердцу.

Свадьба Карпова назначена была на родине безъ всякихъ церемонiй. Этимъ они хотели порадовать своихъ добрыхъ родителей.

Столетнiй старецъ, священникъ села Благовещенскаго, дедъ Карпова по матери, совершилъ таинство брака и, благословивъ потомъ новобрачныхъ, сказалъ:

— Самъ Богъ невидимо благословилъ васъ и сочеталъ чрезъ меня, недостойнаго своего служителя. Никогда
не забывайте Бога, просите Его милости и за все воздайте хвалу Ему. Только при этихъ условiяхъ можете
быть счастливы. Помните, что за Богомъ—молитва, а за
Царемъ—служба не пропадаетъ.

Растроганная отъ умиленiя, молодая чета возвратилась изъ церкви въ домъ родительскiй. Начались поздравленiя. Вдругъ, слышатъ звонокъ дорожнаго колокольчика: къ дому священника подкатила коляска; изъ нея выскочилъ молодой офицеръ и вошелъ къ пирующимъ. Никто не зналъ, кто былъ онъ.

Но старушка Прасковья бросилась къ офицеру на шею и въ слезахъ вскричала.

— Петя! Ты ли это, мой ненаглядный сынъ? Тебя
ли, дорогого моего, видятъ дряхлые мои глаза? Не ждали
мы тебя, яснаго сокола, а прилетелъ ты къ намъ недуманно, негаданно, материнское сердце мое угадало тебя
въ золоте.

ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ. 501

Анна также бросилась обнимать своего брата, после подошелъ къ офицеру и Карповъ; раскланявшись съ нимъ вежливо, онъ сказалъ ему:

— Вы, конечно, не знаете меня, но если любите свою
сестру, то прошу полюбить и ея мужа!

Первые порывы радости, наконецъ, прошли. Все интересовались узнать исторiю скораго возвышенiя Петра, и онъ удовлетворилъ общее любопытство следующимъ разсказомъ:

„Простясь съ матерью и братомъ, я отправился съ партiею въ походъ;—тяжело мне было разстаться съ своею родиною, но я возложилъ надежду на Бога и решился, не щадя силъ, служить Великому Государю верою и правдою. Скоро я узналъ хорошо все солдатскiя науки, захотелось научиться и грамоте, добрые люди показали мне начало, я сталъ продолжать, и не больше, какъ черезъ полгода, научился такъ, что могъ легко читать и пере­писывать рапорты фельдфебелю. Черезъ два года произ­вели меня въ унтеръ-офицеры. Вскоре потомъ изъ нашего полка начали выбирать людей въ гвардiю. Я поступилъ въ число выбранныхъ и вместе съ прочими отправился въ Петербургъ. Тутъ начальники увидали мое старанiе и поведенiе и вверили капральство, а потомъ я произведенъ былъ въ фельдфебели. Продолжая, въ свободныя минуты, заниматься наукою, я успелъ выучить: законъ Божiй, грамматику, арифметику и исторiю. Начальники полюбили меня. Въ одно время, нашъ полкъ ннзначенъ былъ на разводъ. Прiехалъ Государь, котораго мы всегда встречали съ такою же радостiю, какъ встречаютъ дети своего любимаго отца.

„По окончанiи развода, Государь подошелъ къ моей роте, вынулъ изъ кармана свою памятную книжку и, посмотревъ въ нее, сказалъ":

— „Фельдфебель Петръ Петровъ, впередъ"!

„Я вышелъ изъ фронта.

— „Какъ служитъ и ведетъ себя фельдфебель Пе-

502 ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ.

тровъ?—спросилъ тогда Государь, обращаясь къ полко­вому командиру.

— „Служитъ онъ, Ваше Величество, — отвечалъ
командиръ,—съ отличнымъ усердiемъ и ведетъ себя примерно; свободное время не проводитъ праздно, а занимается наукою и многому уже выучился безъ наставниковъ.

„Все это хорошо,—продолжалъ Императоръ; — но по тебе, фельдфебель Петровъ, — скучаетъ старуха—мать. Я былъ у нея въ гостяхъ и узналъ, что тебя несправедливо отдали на службу. Хочешь ли, для пропитанiя матери, опять возвратиться въ первобытное званiе?

— „Хотелъ бы я успокоить мою престарелую родительницу, но не желаю оставить службы Вашего Величества. Для меня лучше быть солдатомъ, нежели крестьяниномъ. Служба дала мне возможность выйдти изъ невежества,—отвечалъ я.

— „Молодецъ!—сказалъ Отецъ—Государь, потрепавъ меня по плечу.—Поздравляю тебя съ чиномъ подпоручика гвардiи, съ двойнымъ окладомъ жалованья, Г-нъ полковой командиръ!— продолжалъ потомъ добрый Монархъ,—вы слышали мою волю? Распорядитесь-же, чтобъ подпоручикъ Петровъ былъ сегодня экипированъ на счетъ Моего кабинета, а завтра представьте его ко Мне во дворецъ.

„Я палъ на колени предъ священной Особой Царя и со слезами благодарилъ Отца—Государя за милость.

„Все офицеры полка приняли въ моей радости живое участiе_; и, какъ только Государь уехалъ, поздравили меня съ Монаршею милостiю. Утромъ, на другой день, принесли мне офицерское платье и уборы; явился и денщикъ къ моимъ услугамъ. Я оделся въ новый мундиръ, отправился къ полковому командиру и вместе съ нимъ поехали во дворецъ".

„Государь милостиво изволилъ разговаривать съ нами, пожаловалъ мне три тысячи рублей и сказалъ: поезжай. утешь свою мать. Я тебе даю отпускъ на три месяца. Изъ этихъ денегъ возьми себе половину, на свои собственные

ТОГО БОГЪ НЕ ПОКИДАЕТЪ, КТО ЕГО НЕ ЗАБЫВАЕТЪ. 503

расходы, а другую половину отвези отъ меня въ подарокъ своей старушке-матери, за то, что приготовила мне хорошаго офицера. Надеюсь, подпоручикъ, что въ новомъ званiи ты еще более будешь стараться о службе и поведенiи: помни, что „за Богомъ—молитва, а за Царемъ служба не пропадаютъ".

„Я облобызалъ руку Отца-Благодетеля и отъ умиленiя не въ состоянiи былъ произнести ни слова".

„ По выходе изъ дворца, командиръ еще разъ поздравилъ меня съ Монаршей милостью и подарилъ мне свою коляску для дороги".

„Живо я собрался въ путь; на станцiяхъ меня не задерживали ни на минуту, потому что въ подорожной моей значились священныя для каждаго слова: по именному Высочайшему повеленiю".

„Въ городе Р* я остановился на станцiи, чтобы переодеться, и спросилъ смотрителя, не знаетъ ли онъ мою мать"?

— „Какъ не знать эту добрую женщину,—отвечалъ смотритель;—сегодня у нея радость: дочь ея выходитъ замужъ за сына сельскаго священника. Больше я ужъ не сталъ дослушивать словоохотливаго смотрителя и поспешилъ къ вамъ на радость".

„Вотъ вамъ, милые, и вся моя исторiя".

Когда Петровъ окончилъ разсказъ свой, о. Николай обратился къ Прасковье и сказалъ: „Сватья"! услышалъ Господь твои печали и терпенiе. Ожидала ли ты когда-нибудь, что сироты твои, оставленныя родственниками, будутъ наслаждаться такимъ счастьемъ? Вотъ и сбылась пословица, что „за Богомъ—молитва, а за Царемъ—служба не пропадаетъ".

Прошло еще несколько летъ. На сельскомъ кладбище четыре могилы, въ которыхъ покоятся старики. Надъ одной могилой возвышается богатый мраморный памятникъ, на которомъ сделана надпись: нежной матери, крестьянке Парасковье, отъ детей: полковника и кавалера Петра Петрова и статской советницы Анны Карповой.

504 заветъ честной, несчастной вдовы.

Заветъ честной, несчастной

вдовы.

Ветеръ уныло завываетъ вокругъ дома; мрачный дождливый день,—такова же и моя жизнь. Зачемъ это нужно было мне родиться? Неужели, въ самомъ деле, своей судьбы не миновать? Неужели я Богомъ обречена была на такое страданiе? Или я сама виновата, сама уготовила тотъ тернистый путь, который истерзалъ мне всю душу? Теперь ужъ мой конецъ близокъ,—и то, что со мной было, непоправимо; но, можетъ быть, этотъ очеркъ моей жизни попадется на глаза тому, кого во время предостережетъ отъ опасности...

Первая пора моей жизни была очень счастлива, и представляется она теперь точно ясный летнiй день, залитый солнечными лучами, а затемъ глубокая мрачная ночь. Моя мать держала маленькую торговлю и, кроме того, отдавала въ наемъ комнаты, такъ что мы жили безбедно, сестра и я получили порядочное воспитанiе и помогали ей въ хозяйстве. Одинъ разъ къ нашему дому подъехалъ господинъ и спросилъ, нетъ ли свободной комнаты. Комната оказалась; онъ ее нанялъ и на другой день поселился у насъ. Въ скоромъ времени онъ сталъ у насъ, какъ свой; обедалъ съ нами и по вечерамъ, когда лавка была закрыта, читалъ онъ намъ вслухъ или помогалъ въ нашихъ делахъ, такъ что мы привыкли къ нему, какъ къ родному. Больше другихъ привыкла къ нему я, несмотря на то, что онъ временами бывалъ очень странный: говорилъ много и скоро, съ какимъ-то особеннымъ возбужденiемъ; и при этомъ у него щеки горели огнемъ. Въ комнате своей онъ постоянно держалъ вино, уверяя, что оно ему полезно; иной разъ это меня тревожило, а все-таки, когда онъ предложилъ мне быть его женой, я тотчасъ же согласилась и уверяла сама себя, что я своимъ

заветъ честной, несчастной вдовы. 505

влiянiемъ скоро отучу его отъ вина и что онъ ради меня охотно броситъ все, что мне непрiятно. Но въ ту минуту я ему этого не высказала: зачемъ, думала, обижать его теперь, начнемъ жизнь вместе, такъ все устроится. Неопытная, неразумная, самонадеянная, я съ нимъ обвенчалась, и мы переехали въ хорошенькую просторную квартиру; у него были средства и должность довольно выгодная. Первое время все шло хорошо; я была видимо счастлива, живя безпечно, безъ труда, безъ заботъ, безъ молитвы и не искала той помощи, которая одна можетъ защитить отъ греха. Прошло несколько времени и мужъ сталъ требовать все больше вина къ столу, а разъ, когда я на это огорчилась, онъ разсердился и сказалъ мне, что если будетъ дома встречать стесненiя, то уйдетъ туда, где найдетъ свободу. Эти слова меня испугали, и я стала покупать вина, сколько онъ хотелъ, думая: пусть лучше пьетъ дома, нежели въ другихъ местахъ. Не имела я духу постоять за правду, не имела я духу сказать ему, что не стану своими руками подносить ему яда для души и тела, и горько поплатилась я за свое малодушiе. Онъ сталъ пить и дома и въ другихъ местахъ все больше и больше; пришлось намъ выехать изъ просторной квартиры и переехать въ тесную, а затемъ и въ одну душную комнату. Сколько стыда, и горя, и лишенiй пришлось перетерпеть! Какъ описать всю тоску сердечную, когда дошло до того, что малютки наши зачахли отъ холода и голода и ихъ пришлось схоронить. Боже мой, Боже мой, какая страшная язва это—пьянство! Оно такъ завладело моимъ несчастнымъ мужемъ, онъ палъ такъ низко, что страшно и вспомнить! Силы ушли, разсудокъ пошатнулся, память пропала, всякое доброе чувство и желанiе исчезло, лицо стало безсмысленное, глаза помутились, изорванная одежда висела лохмотьями на исхудаломъ изнуренномъ теле; весь видъ его сделался такой ужасный, нечеловеческiй, что я, жена его, не могла безъ содроганiя смотреть на него!—Ахъ, и это погибшее

506 ЗАВЕТЪ ЧЕСТНОЙ, НЕСЧАСТНОЙ ВДОВЫ.

созданiе—это мой мужъ—тотъ самый, которымъ я такъ любовалась, гордилась, который въ былое время прельщалъ меня своими умными речами, — которому я вверила всю свою жизнь и свое счастье. И все это началось съ одной—двухъ рюмокъ, на которыя я такъ легко смотрела!

Всему этому пришелъ теперь конецъ. Сегодня я проводили мужа на кладбище: онъ умеръ безъ сознанiя, безъ покаянiя, и мне уже не долго томиться на этомъ свете. Сильная боль въ груди, удушливый кашель, нищета, уносятъ последнiе остатки жизни, такъ что мне не сойти съ этого чердака до техъ поръ, пока и меня не снесутъ туда же, въ могилу...

Такова моя судьба, и не моя только, а многихъ другихъ. Въ теченiе моей горькой жизни и скитанiй по разнымъ угламъ, какихъ только ужасовъ я не нагляделась. И всему этому причиной—пьянство. Сколько унесло оно молодости, силъ и счастья! И тутъ, где я теперь доживаю свои скорбные дни; тотъ же врагъ царствуетъ безпрепятственно; долетаютъ до меня и здесь знакомые звуки, отъ которыхъ кровь застываетъ въ жилахъ и которые ясно доказываютъ, съ какой дикой, необузданнной силой свирепствуетъ и здесь та же язва...

Я—только женщина слабая, одинокая, умирающая, нищая, но я готова собрать последнiя силы, чтобы возвысить голосъ противъ этого ужаснаго порока, и пусть мой горестный крикъ долетитъ хоть до чьей нибудь души и пробудитъ ее. Но что можетъ сделать мой слабый голосъ, мое слабое перо? Кто послушаетъ меня, несчастную, никому неизвестную вдову пьяницы! О, какъ гнететъ меня сознанiе моего безсилiя и какъ хотелось бы мне молить всехъ и каждаго, кому дорого истинное и вечное благо душъ человеческихъ, поднять руку на общаго врага! Мои руки уже коченеютъ, ветеръ врывается сквозь разбитое стекло и пронизываетъ меня насквозь, а кашель прерываетъ дыханiе...

ЗАВЕТЪ ЧЕСТНОЙ, НЕСЧАСТНОЙ ВДОВЫ. 507

Мне вспоминается теперь мое счастливое детство, любовь матери и сестры, безмятежная жизнь, и все эта ушло; осталась одна только тяжкая скорбь, которая сломила душу и тело. И всему этому виной пьянство!

Отцы и братья! Примите мой последнiй вздохъ, внемлите моей последней мольбе: умоляю я васъ, какъ предъ Богомъ, противостаньте истребителю, отразите врага, употребите на то все старанiя, не оставайтесь равнодушными, не говорите: „мне все равно, не мое дело". Каждый изъ васъ спасите хоть одну жертву и всеми силами берегите отъ этого яда техъ, которые еще не повреждены. Оглянитесь вокругъ себя; сколько жертвъ, сколько слезъ и разоренiя, сколько безутешныхъ родителей, погибшихъ юношей,—бездомныхъ, осиротелыхъ детей; сколько злобы, жестокости, преступленiй, и все это—последствiя пьянства... Вы знаете, что это правда: подымите же голосъ противъ этого великаго беззаконiя; прострите руки, чтобы оттолкнуть отъ себя и отъ близкихъ вашихъ эту язву; и Богъ поможетъ вамъ! (В. Т.).