Глава 1. Истоки 6 страница

Люди с центром тяжести в валете пик — это, вероятно, те, кого мы называем «солью земли». Этот центр тяжести необычайно стабилен, ему нравятся рутинные дела, он легко переносит повторяющуюся, однообразную работу, которая других просто вогнала бы в тоску, он постоянен в деле, способен долгие часы эффективно работать без устали; у него, как правило, ровное настроение. Короче, человек, центрированный в валете пик, идеально подходит для многих видов работ. Любой работодатель, которому нужны рабочие для монтажа, ввода данных, печати, рутинного ремонта, сельскохозяйственных работ, обслуживания в столовой, присмотра за складом, может только надеяться, что люди, претендующие на эти места, центрированы в валете пик. В действительности этот центр тяжести, похоже, широко распространен. Человечество хорошо приспособлено для вещей, которые надо делать. Мы можем даже предположить, что для человечества было бы лучше, если бы эти люди, довольствующиеся простыми повторяющимися задачами сева и уборки урожая, приготовления пищи и строительства, все были заняты этим.

Не зная человека хорошо, трудно определить, действительно ли у него такой центр тяжести. В конце концов, большинство из нас основную часть времени совершает знакомые движения, почти не уделяя им внимания. Один из способов узнать, действительно ли работа механической части двигательного центра предпочтительна, — это посмотреть на человека, когда он в горе или в состоянии депрессии. В такие эмоционально тяжелые моменты мы можем увидеть, что человек с таким центром тяжести обратится к какой-нибудь однообразной деятельности, чтобы успокоиться. Во время семейной ссоры мужчина с таким центром тяжести выйдет из дома, чтобы повозиться в саду, а женщина станет резать овощи для супа. Огорченный супруг может поражаться тому, что во время важных эмоциональных передряг жена занимается такой обыденной работой. (Иногда, кстати, и это приводит к конфликтам в некоторых семьях.) Но если мы поймем, что человек во времена стрессов, скорее всего, будет действовать из своего центра тяжести, мы сможем понять, что он не является бесчувственным, а под влиянием эмоций действует так, как для него лучше всего, и это будет хорошим индикатором их центра тяжести.

С другой стороны, из-за уравновешенности валета пик, может быть необходимо работать методом исключения, как это часто приходится делать с инстинктивно центрированными людьми. Будет очевидно, что человек, центрированный в механической части двигательного центра, не является эмоционально центрированным, или центрированным в эмоциональной части какого-либо центра, так как он стабилен и у него нет произвольных колебаний из негативной в позитивную половину центра. Весьма вероятное отсутствие интереса к идеям и теориям покажет, что этот человек не является интеллектуально центрированным. Постепенно, наблюдая преобладание движения, вы будете способны сузить возможные варианты до интеллектуальной или механической части двигательного центра. Помня, что интеллектуальная часть склонна терять интерес, когда движение уже понято или усвоено, ключом к определению валета пик как центра тяжести будет терпимость, и даже наслаждение повторяющимися движениями, выполнением одних и тех же задач снова и снова, жизнью в одном и том же окружении, или работой в одном месте год за годом, не испытывая при этом неудовлетворенности.

Если механическую часть двигательного центра можно узнать по уравновешенности, то эмоциональную часть этого центра можно характеризовать ее отсутствием. Как и в других центрах, эмоциональная часть эмоциональна по отношению именно к своей функции, и ее внимание захватывается определенным видом деятельности; в данном случае ее занимает движение или какая-либо пространственная проблема. Эмоциональная часть двигательного центра (дама пик) с энтузиазмом относится к спорту, хотя это не обязательно значит, что она достигнет в нем успехов. По сути дела, усилия, связанные с достижением чего-то, не совсем по вкусу даме пик, которая любит ходить на лыжах, но не стремится достичь в этом значительных результатов, так как для этого надо много и целенаправленно тренироваться. В действительности, эта часть двигательного центра, со своей склонностью к риску, может привести к тому, что человек упадет со склона и окажется со сломанной ногой.

Если дама пик не может непосредственно совершать движения, то она будет стремиться смотреть на них. Всякое движение привлекает ее внимание: спортивные соревнования на стадионе или по телевизору, видеоигры, игровые автоматы. Если подсчитать, сколько времени, энергии и денег уходит на такие занятия, то станет очевидно, что этот разум достаточно силен, особенно в молодых людях.

Людей, центрированных в даме пик, узнать сравнительно нетрудно. Их склонность к движению достаточно заметна, и они склонны двигаться больше, чем необходимо для выполнения какого-то действия. У них может быть подпрыгивающая или развязная походка, они могут жестикулировать при разговоре или произносить отдельные слова с излишним драматизмом.

Дама пик также демонстрирует склонность переключаться с полной увлеченности каким-то делом на полное отсутствие интереса к нему. Человек, центрированный в эмоциональной части двигательного центра, может заниматься чем-либо с почти навязчивым интересом, например, может ходить учиться кадрили три или четыре вечера в неделю. Затем внезапно тот же самый человек заинтересуется скалолазанием и никогда больше не пойдет на танцы. Дама пик может по три-четыре часа играть в пляжный волейбол, затем сесть на песок и заявить, что больше не сдвинется с места, не говоря уже о волейболе.

Эмоциональная часть двигательного центра любит путешествовать, и люди с таким центром тяжести «повидали мир». Их, как правило, не удовлетворяет двухнедельный отпуск; они, скорее, поедут на некоторое время в другую страну, исследуют ее, затем двинутся куда-нибудь еще. Этим центром тяжести обладает, вероятно, большая часть великого братства путешественников. Совсем не будучи богатыми, эта группы кочевников привыкла жить, питаясь практически только воздухом, лишь бы избежать отвратительной участи работать на скучной и монотонной работе (которой искренне насладился бы валет пик) и долго жить на одном месте. Вы найдете их не на больших роскошных курортах, а на незаметных маленьких островках неподалеку. По большей части они предпочитают бедные страны, где долго можно прожить на твердую валюту, где рынки перед закрытием снижают цены, где из-за теплого климата можно жить под открытым небом. Они часто объединяются в небольшие лагеря, делясь тем, что послал им день — хорошим уловом рыбы, вчерашним хлебом, бутылкой местного вина — с другими людьми вокруг общего костра, делясь советами о том, как можно немного подзаработать на черном рынке в соседней стране или как перейти границу без паспорта и как быстрее и дешевле проехать через дорогие страны, например, США и Германию, и добраться до Мексики или стран восточного блока, где можно жить без особых расходов. Иногда члены этого братства путешествуют три-четыре года, нигде не останавливаясь надолго. Некоторые люди сочли бы такую жизнь тяжелой, но для тех, кого тянет постоянно быть в движении, кто просто хочет увидеть, что там, в конце дороги или за той пограничной горой, такие переживания стоят неудобств.

В то время, как внимание эмоциональной части двигательного центра приковываются к определенному предмету — дельтапланеризму, скалолазанию, каратэ, плаванию на плоту, — интеллектуальной части центра требуется направленность внимания на функцию: она медлительнее других частей этого центра, действует тщательно и с намерением. Операторы сложных устройств большую часть времени действуют именно из этой части двигательного центра, потому что им надо быть начеку и осознавать, что делает машина. Если внимание у них пропадает, и они начинают действовать из механической части центра, то их экскаватор скорее прорвет водяную трубу или перережет кабель, чем выкопает нужную яму.

Король пик — это первый творец технологии. Это часть человека, которая изобретает лучшие, более легкие и эффективные способы делания вещей. Человеческие существа иногда описывают как животных, использующих инструменты, отмечая, что эта часть двигательного центра создает одно из основных различий между людьми и другими антроподами. Хотя некоторые человекообразные обезьяны, например, шимпанзе, кажется, используют какие-то очень простые приспособления, именно человек отличается созданием огромного числа устройств для совершения своей работы. Само собой, это выглядит определенным насилием для нас, что большая часть нашей работы состоит из обслуживания тех машин и приспособлений, которые мы изобрели, чтобы они работали за нас.

В любом случае, однажды осознав основной принцип рычага, король пик никогда не останавливался. С тех пор и до компонентов информационного супер-хайвея была одна долгая постоянно растущая лавина, не выказывающая ни единого признака ослабления.

В любом человеке именно интеллектуальная часть двигательного центра понимает, как все работает. Каждый, кто когда-либо собирал велосипед под Рождество, действовал из короля пик. Когда король пик колеблется, мы прибегаем к письменным указаниям, что означает, что двигательный центр нуждается в помощи интеллектуального центра, что он не способен решить проблему целиком своими собственными силами.

Люди, центрированные в короле пик, очень высоко ценятся в нашей основанной на технологии экономике. Их не только высоко награждают за их изобретения, улучшения и развитие всяких устройств, они также нужны для починки всех этих вещей, когда они ломаются или приводятся в безнадежный беспорядок людьми, которые не двигательно центрированы и которые не имеют даже туманного понятия о том, как они работают.

Люди с центром тяжести в короле пик способны на большие усилия и сильную концентрацию внимания при решении какой-либо задачи. Спортсмен отрабатывает определенный поворот тела, который даст ему возможность побить мировой рекорд по прыжкам с шестом, скульптор создает новые методы создания гипсовых фигурок, создатель видеоигр изобретает еще более сложные ситуации для игры, конструктор гоночных машин думает, как заставить работать двигатель с большей мощностью, — все они направляют свое внимание на проблему, пока она не будет решена, независимо от того, потребуются на это дни, месяцы или даже годы. Эта часть двигательного центра получает немалое удовлетворение от процесса решения проблемы.

Однако после того, как проблема решена, она уже почти не представляет интереса для интеллектуальной части двигательного центра, которая не переносит повторения одних и тех же действий. Рекорд вскоре будет побит другим спортсменом, у которого было больше терпения и выносливости для отработки нового метода. Как только художник отработает свой прием, его произведения останутся незаконченными. Эта часть двигательного центра прекрасно умеет создавать новые способы выполнения каких-то задач, но не совсем умеет их практически выполнять. Карьера Леонардо да Винчи была усыпана неоконченными проектами и разгневанными клиентами, желающими иметь законченный продукт. Многие другие блестящие изобретатели не могли практически создать объект после того, как решили основные теоретические проблемы, связанные с ним.

Работа короля пик связана не только с движением, но также и с пространственными соотношениями. Эта часть двигательного центра помогает человеку решить, пролезет ли, например, диван в дверь, и как его для этого надо повернуть. Визуальная композиция — это провинция этой части центра, касается ли это повторяющегося рисунка на оберточной бумаге или стеклянного покрытия нового небоскреба. Одна из функций короля пик — это не только понимание пространственных соотношений, но и работа с ними, создание гармоничных и эстетичных композиций. Сильный интеллектуальный элемент в двигательном центре совершенно необходим архитекторам и инженерам, и нам бы точно хотелось, чтобы у хирургов тоже был превосходно развит этот тип разума.

Эти три части двигательного центра: интеллектуальная, эмоциональная и механическая — дают хорошую иллюстрацию того, как различается внимание при работе этих частей центров. Этот центр также показывает нам, как части центра действуют по отношению друг к другу. Вначале эмоциональная часть центра осознает какое-то движение и концентрирует на нем свое внимание. Но именно интеллектуальная часть центра изучает это движение, направляя и контролируя внимание. Если это движение тщательно изучено путем частого повторения, память об этом сохраняется в механической части, и человек теперь может производить это действие, не осознавая его. Мы часто слышим, как люди удивляются тому, что могут делать то, чего не делали уже 20—30 лет, например, ездить на велосипеде. Это означает, что если движение было прочно «записано» в механической части центра, то оно там и останется.

В вышеприведенном примере о велосипеде мы можем проследить действие различных частей центра. Когда ребенок впервые видит детей на велосипедах, он, вероятно, считает это таким же чудом, как полет птицы. Мало-помалу ребенок осознает, что это чудо совершают такие же дети, может быть, только немного старше. Эмоциональная часть его двигательного центра мечтает испытать удивительное движение, не требующее, казалось бы, никаких усилий. Ребенок просит у родителей велосипед, пока они, наконец, не сдаются; и вот, — на день рождения или на Рождество, — он получает долгожданный подарок.

Эмоциональная энергия дамы пик — это мотив, но дальше идет долгий болезненный период, когда должен выполнить работу король пик. Ребенку нужно сосредоточиться на нескольких движениях одновременно: с разбега сесть в седло, держать руль и быстро крутить педали, иначе последует падение. Через некоторое время он падает, затем встает и начинает все сначала. Ему может помогать взрослый, который бежит сзади, поддерживая скорость и равновесие, но, по большей части, именно король пик изучает движения, направляя на них внимание. Наконец, через неделю, получив немало синяков и ушибов, ребенок едет достаточно хорошо, чтобы испытать ощущение той скорости, к которому стремилась эмоциональная часть двигательного центра. Впереди, конечно, еще несколько падений, пока не освоены все движения. Через две недели, однако, он будет ехать рядом с другом, обсуждая на ходу какие-то проблемы, ни малейшего внимания не уделяя всем сложным действиям, требующимся для езды на велосипеде. В этот момент в силу вступила механическая часть, которая знает все движения и всю жизнь будет выполнять их без участия внимания.

Возможно, конечно, что мотивация для изучения движений и разных действий будет исходить из других центров и частей центров. Эмоциональный центр может побудить человека к освоению каких-либо действий потому, что их делает любимый или уважаемый человек: брат, занимающийся прыжками в воду, или отец, который любит ходить на лыжах. Инстинктивный центр может дать свою мотивировку, например, боязнь утонуть может побудить кого-либо научиться плавать.

Но откуда бы ни исходила мотивация, для обучения требуется сконцентрированное и постоянное внимание интеллектуальной части двигательного центра. Если движение начинает в процессе обучения приносить удовольствие, то уже само движение управляет нашим вниманием из эмоциональной части двигательного центра, и нам не нужно тратить усилий на то, чтобы не отвлекаться. Когда же движение освоено, и память о нем сохранена в механической части двигательного центра, то она вызывается при помощи ассоциативного стимула, и движение производится без участия внимания.

Поскольку важно понять этот способ обучения, и сделать это проще всего на примере двигательного центра, нежели других центров, рассмотрим еще один небольшой пример. Достаточно рано у ребенка появляется интерес к завязыванию узла. Мотивация, опять же, может идти из разных частей центров. Дама пик может восхищаться, глядя, как его мать ловко завязывает шнурки, и хотеть, чтобы его собственные пальцы были способны делать то же самое. Или в детском саду его эмоциональный центр может испытывать чувство стыда от того, что другие дети сами завязывают шнурки, а он не умеет. Какова бы ни была мотивация, он может провести долгие огорчительные часы, неумело пытаясь справиться с ускользающими веревочками. Наконец, как бы случайно, один раз у него это получается. Еще несколько дней все идет не так, и матери приходится вмешиваться, когда он яростно пыхтит над шнурками. Постепенно он завязывает шнурки правильно все чаще, и две недели подряд гордо демонстрирует свои способности, а матери приходится оценивать работу и рассыпать ему похвалы. Но вскоре возбуждение исчезает, внимание пропадает тоже, и остается только изученное движение, которое пальцы совершают в ответ на необходимость надеть ботинки.

Эти шаги в процессе обучения происходят не только на уровне индивидуума, но, до определенной степени, и на уровне всего человеческого вида. Столетиями эмоциональная часть двигательного центра миллионов людей восхищалась полетом птиц. Люди хотели летать, глядя, как парят чайки, как кружат ястребы. И это стало осуществляться. Сначала только нагретый воздух, потом небольшой прыжок, когда в Китти Хоук конструкция братьев Райт действительно поднялась в воздух, и так далее, пока люди не высадились на Луну. Короче, дама пик «пилила» и «пилила», пока, наконец, король пик не научил людей летать. Вообразите, что бы могли за это отдать непревзойденные гении прошлого — Леонардо да Винчи, сэр Исаак Ньютон и сами братья Райт, чтобы испытать те переживания, которые для большинства из нас обыденны. Вообразите, что они смотрят на формирование облаков с высоты в сто километров над Землей, видят полосы культивируемых полей, проплывают над огромными горными цепями, облетают планету, видят ее всю, висящую в космосе, и попытайтесь ощутить их восхищение и благоговение. А теперь, проходя по большому международному аэропорту, прислушайтесь к тому, о чем говорят люди: их багаж погрузили не в тот самолет, и он прибудет только через шесть часов. Их рейс отменен, и им целый час придется ждать следующего. Их самолет опоздал, а переход к самолету следующего рейса был так далеко, что им пришлось бежать всю дорогу. Самолет тети Луизы сел в Сиэтле из-за тумана, они прождали два часа и знают, что как только они вернутся домой, им придется снова ехать ее встречать. И так происходит все. Столь многое за чудо полета. Дама заскучала. Выражает недовольство.

Полезно помнить, что это основной способ обучения, и его можно легко наблюдать в двигательном центре. И в интеллектуальном центре, который мы рассмотрим следующим, обучение происходит точно таким же образом.

Глава 7. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ УМ

Иинтеллектуальная функция, тот тип разума, который мы обычно называем «разумом», хотя это и не единственный ум, обладает проявлениями, которые трудно наблюдать. В действительности проявления этого центра обычно занимают место наблюдения и фактически прекращают его. Как гласит один софизм: «Тебе вредит не то, чего ты не знаешь, а то, что не является тем, что ты знаешь».

Интеллектуальный центр работает со словами, числами, идеями, концепциями, теориями и абстракциями. Для этого центра переживание существует в описаниях и названиях. Процесс есть описание этого процесса. Предмет есть название этого предмета. Скажите интеллектуальному центру, что роза, названная любым другим именем, будет пахнуть так же приятно, он окажется озадаченным и уйдет, бормоча: «Роза есть роза». Существенная неспособность центров, особенно низших частей центров, понимать друг друга отчасти зависит от того, что интеллектуальное мышление настаивает на своем исключительном праве на разумность и низводит остальные способы восприятия действительности в низшие категории.

Интеллектуальная функция развилась позже всех других, и именно ее мы имеем в виду, когда отделяем себя от других животных (которых мы называем «низшими животными», хотя многие из них выше нас ростом и почти все из них ведут себя намного лучше нас). Называя себя «гомо сапиенс», человеком разумным, мы, кажется, судим о значимости различных низших центов. Эксперименты, проводимые с некоторыми из наших предполагаемых родственников, например, с шимпанзе, не дают определенного ответа на вопрос, могут ли другие виды изучить язык. Но, независимо от того, могут они или нет, совершенно очевидно то, что ни одно другое животное не пользуется языком так, как мы. Было бы достаточно верно определить человека как «говорящее животное».

Именно интеллектуальный центр делает возможным пользование языком, хотя для того, чтобы воспроизводить и воспринимать его, нужна работа всех четырех центров. Наша способность пользоваться символами была названа «алгебраическим разумом». Это означает, что мы что угодно можем обозначить чем угодно. По сути дела, это не только способность, но иногда, в крайних проявлениях, почти болезнь. Мы не только можем сделать так, что одна вещь будет представлять другую, но мы очень быстро запутываемся, что есть что. Мы начинаем с того, что одним понятием обозначаем другое, а потом думаем, что одно действительно является другим. Верно то, что собаки Павлова сделали первый шаг в этом направлении, когда у них начиналось выделение слюны при звуке колокольчика даже тогда, когда этот звук перестал сопровождаться кормлением. Однако нет никакого свидетельства того, что эти собаки предпочли бы звук колокольчика фактическому кормлению, если бы им был дан выбор. Человеческие же существа часто отдают предпочтение своим символам, а не тем вещам, которые эти символы обозначают.

Чтобы воспользоваться знакомым примером, рассмотрим нечто, что считается символом богатства, — дорогой автомобиль. Поскольку богатство — осязаемая форма энергии — есть нечто, чем инстинктивный центр хочет обладать, то все желают иметь автомобиль. Люди настолько стремятся к символам, что пожертвуют тем, что собой символизируют автомобили, ради владения самими автомобилями. Некоторые будут обходиться без хорошей квартиры, нормальной еды и других необходимых вещей, потратят огромное количество энергии, денег — дорог не только сам автомобиль, но и его содержание, — для того чтобы обладать символом, обозначающим богатство. Из-за этого они теряют шансы на действительное приобретение богатства. Вот вам и алгебраический разум.

Это ни в коей мере не значит, что данным типом разума следовало бы пренебречь. Конечно же нет. Этот развившийся позже всех тип разума — изумительное явление. Мы просто им чрезмерно очарованы. Воистину, именно он делает нас уникальными — это наш павлиний хвост, наша шея жирафа, — но нам следует бесстрастно посмотреть на его ограничения и спросить себя, в чем состоит его ценность с точки зрения выживания. Хвост павлина, которым он так гордится, конечно, тоже обладает определенной ценностью для того, чтобы привлекать самок и чтобы его обладателя селили в ухоженных садах поместий, пока людям не надоест его хриплый крик, но что толку с него будет в глуши, если разрастется популяция лис? Если мы исследуем пользу и ограничения интеллектуального центра, мы определенно решим, что он обладает ценностью. И мы также увидим, что есть очень важные области, с которыми он никоим образом не может работать, — и, более того, по сути дела, интеллектуальная функция может создать основное препятствие для понимания в необычайно важных сферах жизни.

Как и другие центры, интеллектуальный центр имеет положительную и отрицательную половину. Для положительной половины характерен положительный ответ, подтверждение, вера в то, что утверждение истинно, согласие, ответ «да». Отрицательная половина проявляется как отрицание, вера в то, что утверждение ложно, несогласие, ответ «нет». Оглядываясь на историю человеческого познания, мы видим, что положительная или отрицательная реакция интеллектуального центра человека — в одном ли лице или в виде многих умов целой культуры — не имела никакого отношения к реальной ситуации. За очень короткий период записанной истории мы успели пожить и на плоской земле, и на круглой. Наша планета была центром Вселенной, потом центром стало Солнце, а теперь мы вообще не можем найти центр Вселенной. Но несмотря на все наши «да» или «нет» вещам, которые продолжают меняться, мы все еще продолжаем говорить «да» тому неподтвержденному предположению, что интеллектуальный центр обладает правом решать, что истинно и что ложно.

Более двух тысяч лет назад один из самых разумных людей, когда-либо живших на Земле, Сократ, сказал, что он знает больше других, потому что он знает, что ничего не знает. С тех времен мы накопили много информации, но и через 2400 лет он мог бы сделать такое же утверждение, если бы жил рядом с нами. Интеллектуальный центр просто не очень-то умен, даже в своем лучше виде, и его «обожествление» в системах образования, которые создали люди, было и продолжает быть ошибкой.

Уразумев эти предостережения, мы можем заняться рассмотрением интеллектуального центра, начав с его механической части. В механической части интеллектуального центра хранится информация; это память центра. Эта часть интеллектуального центра, валет бубей, очень хорошо делает свое дело. Даже люди, считающиеся ограниченными в интеллектуальном развитии, обладают огромным количеством информации. Неграмотный работник на ферме владеет словарным запасом в сотни, а то и тысячи слов родного языка, а если он живет в другой стране, где землевладельцы говорят на другом языке, то еще и сотней слов другого языка, то есть владеет гибридным языком. В дополнение к языку, хранящемуся в его валете бубей, он имеет достаточное представление о числах, чтобы покупать вещи, которые нужны ему и его семье, и получить правильную сдачу — и он, вероятно, способен сравнить цены и сделать более удачные покупки. Он знает имена и истории святых, или демонов, или божеств — кто бы ни населял мир его веры. Ему известен сложный набор правил, управляющих его взаимодействием с другими людьми в семье, в его социальной группе, во всей общине. У него много информации о той работе, при помощи которой он зарабатывает на хлеб, и, вероятно, о нескольких смежных областях. Он, возможно, помнит, каковы рекордные достижения какого-нибудь спортсмена, выступающего в том виде спорта, который его интересует, и знает правила этого вида спорта. И, разумеется, у него множество мнений в области политики, и он до такой степени убежден, что они верны, что если возникнет острая ситуация, то он сможет предпринять самые решительные действия.

Здесь мы видим, как механическая часть интеллектуального центра создает трудности. Она великолепно приспособлена для хранения информации. Но она не может думать, и она и не думает, хотя и использует это слово для обозначения вывода информации. «Я думаю, как же ее звали», — говорим мы, когда у нас в голове затерялась какая-то информация. Валет бубей также считает, что «думание» — это повторение ярлыка «да — нет», с которым данная информация поступила на хранение. «Я думаю, что в миле 1609 метров», означает, что эту информацию я достал из памяти и считаю, что она верна. Верна — это хорошо. Неверна — плохо. Вот чем заменяется мышление у валета бубей.

Гурджиев дал этой части нас, механической части интеллектуального центра, собственное название — «форматорный центр»[21], потому что там хранятся информация, мнения и поверья в виде уже готовых форм, часто в виде противоположностей типа «да-нет», «черное-белое», как, например, в формулах: «Если ты не часть решения, тогда ты — часть проблемы» или «Если оружие вне закона, тогда его имеют только те, кто сам находится вне закона». Нормальная работа этой части интеллектуального центра состоит в том, чтобы действовать как архивариус или, что более современно, как компьютерная база данных. Она хранит информацию, и у нее есть система для ее вывода. Дальше этого она идти не может. Принятие решений — это не область действия форматорного центра. И действительно, она запасла поговорки, поддерживающие любое из противоположных решений. «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь», но «кто долго колеблется, попадает впросак». «Одна голова хорошо, а две лучше», но «у семи нянек дитя без глазу». «Копейка рубль бережет», но «деньги делают деньги». Если вы когда-нибудь видели или сами участвовали в дебатах, когда выступающие обмениваются подобным видом традиционной мудрости, пока их лица не покраснеют и они не разозлят друг друга, вы можете себе представить, какой процесс у валета бубей подменяет мышление.

Механическая часть интеллектуального центра работает по ассоциациям, тем самым образом, которым происходит большая часть умственных процессов. Случайные разговоры демонстрируют деятельность валета бубей по принципу стимул-реакция. Вы видите, что ваш друг выглядит уставшим. Он говорит, что он устал, потому что рано утром отвозил тетю Луизу в аэропорт, что она улетела в Сиэттл. Вы говорите, что были в Сиэттле на Всемирной ярмарке и обедали в «Космической Игле». Он отвечает, что тоже обедал там, когда последний раз навещал свою тетю, но еда была слишком дорогой и не очень хорошей. Вы отмечаете, что один из худших обедов, который вы когда-либо ели, был в новом ресторане на Вилшир, а он говорит... В каждом замечании, сделанном в ходе этого бесформенного разговора, слово или фраза включает ответ из валета бубей, который затем выдает замечание, содержащее еще больше слов и фраз, одна из которых вызывает ответ валета бубей в другом человеке. В конце концов, разговор заходит так далеко, создавая такой странный материал, что участники останавливаются и удивляются: «Как это мы добрались до разговора о каннибализме в Полинезии?» Люди могут проследить ассоциации до самого начала по «ключевым» словам: каннибализм, выживание в случае снежной лавины, футбольная команда в такой-то книге, является ли обычный футбол более энергичным, чем американский, кто выиграл матч в понедельник...[22]