Джеффри недоуменно заморгал и задумался о важности заданного вопроса. Не было ли это со стороны собеседницы уловкой отвлечь его от главного?

– Я только недавно вернулся в Лондон, так что многого еще не знаю.

Она небрежно пожала плечами. Платье, мерцавшее в мягком свете свечи, при этом движении обрисовало ее грудь, вызвав у графа непристойные мысли.

– Не важно. Она моя ближайшая подруга. Ей сделал предложение один граф, но она его отвергла из-за немецкого барона.

Джеффри хранил молчание, пожирая глазами лицо своей странной гостьи. До сего момента он и не подозревал, насколько выразительной и красноречивой может быть мимика человека.

– Вчера мы с ней немного пооткровенничали, – рассказывала она. – Я поинтересовалась причиной ее выбора. Ее мать категорически настаивает на более знатном женихе. Вы меня понимаете?

Девушка подняла на него глаза, и Джеффри кивнул, молча приглашая продолжить повествование.

– Она сказала, что любит барона, и при этом многозначительно вздыхала, ахала, охала, закатывала глаза и прочее. Поэтому ее слова сомнений у меня не вызвали.

– Что ж, поздравьте ее от меня с удачным выбором.

Незнакомка взглянула на графа с подозрением, уловив в его голосе насмешку.

– Вы подвергаете ее любовь сомнению?

– Поскольку я никого из них не знаю, то и судить не берусь.

Она снова пожала плечами, и его взгляд вновь непроизвольно застыл на подвижной линии ее декольте.

– Я ей тоже не поверила. Я спросила ее, откуда она знает, что любит барона. И... – Тут она осеклась и, насупившись, уткнулась в бокал с бренди. – Эльвина сказала, что его поцелуи приводят ее в трепет. – Даже при неярком пламени свечи Джеффри увидел, как щеки ее покрылись румянцем. – Естественно, я решила, что все это чушь. – Она опять пожала плечами. – Но я все же порылась в отцовской библиотеке, в частности в греческой любовной лирике. – Она вскинула ресницы и посмотрела на него сумрачным взглядом. – А вам известно, что в литературе имеются сотни ссылок на всевозможные физические реакции?