В 2005 году я проводил семинары по восточной психологии в Канаде, и у меня на
лекции был один очень высокий молодой парень лет 18–19. Приятный,
интеллигентный, его очень интересовала тема семинаров. Он узнал, что я в прошлом
был офицером ВДВ и, как его отец, служил на юге СССР. Он говорил с легким акцентом,
хотя и сказал, что он русский и православный, но самое интересное – его фамилия была
Пархомин.
Мы разговорились с ним после семинара, и я понял, что это сын того незабываемого и
прославленного капитана Пархомина. Я рассказал ему, что знаком с его отцом заочно.
Он позвонил матери, и мы пообщались с ней по мобильному телефону.
На следующий день она пришла (красивая, спокойная, с едва заметной грустью в
глазах) и рассказала свою историю: после извещения о смерти мужа они жили очень
тяжело в течение двух лет. Через три года, где-то в начале 1991 года, им позвонил
некий Саша и представился близким другом ее погибшего мужа. Он спросил, как они
живут, и, поняв, что едва выживают, предложил уехать из страны.
|
|
Расспросы о ее родственниках и предках привели к идее перебраться в Израиль – ее
бабушка оказалась еврейкой по национальности. Они решились уехать. Он перечислил
им деньги на несколько месяцев и помог с оформлением документов. В Израиле их
встретили знакомые этого Саши и помогли обустроиться.
Они поселились в городе Холоне, недалеко от Тель-Авива. Через какое-то время тот же
мужской голос позвонил им, и, узнав, что они живут бедно и у сына нет возможности
учиться на хороших курсах, и что не прижились они в этой стране, предложил им уехать
в Канаду. Прожив год в Израиле, они улетели в Канаду.
Этот голос постоянно их сопровождал, подсказывая, что делать. Он оплатил работу
хороших адвокатов, и семья осталась жить в Канаде, получив хорошее финансовое
обеспечение. Вначале они прожили четыре года в Монреале, затем перебрались в
Торонто. Голос этого человека по-прежнему их сопровождал, подсказывал, что делать, и
несколько раз передавал привет от тех, кто служил с ее мужем. Однажды она спросила:
«Вы так уверенно даете указания, наверное, в Афгане командовали моим мужем?» На
что он ответил: «Нет, мы были его подчиненными...»
Сын Пархомина вырос высоконравственным, благочестивым человеком, его
интересовали вопросы предназначения человека, и как раз для этого он пришел на мой
тренинг. Он свободно говорит на русском, французском и английском языках, а также с
сильным акцентом на иврите.
Когда мать дала прочитать письмо отца десятилетнему сыну, он долго плакал, а наутро
пообещал матери, что ей никогда не будет стыдно за него и он ей будет всячески
|
|
помогать, а когда он умрет и встретится с папой, то тот будет им гордиться. Фото отца
всегда висело над его кроватью.
Вдова Пархомина показала все записи, которые он вел с последнего курса военного
училища, и разрешила их законспектировать и напечатать. Среди них содержались
записи о древневосточном воинском искусстве – в первую очередь, о важности
философии. Ведь настоящий воин – это его дух и мировоззрение, поэтому
философскому пониманию мира уделялось большое внимание, а развитие внешних
воинских навыков было хоть и важно, но второстепенно.
Вот несколько цитат:
{1} Ты можешь победить врага, только если ты его любишь безусловно.
{1} Главная победа – это победа над собственной ленью, алчностью, гневом и
страстью.
{1} Настоящая жизнь и победа возможны, только если мы живем в настоящем
моменте, здесь и сейчас.
{1} Жизнь – это игра, кто-то играет роль твоего врага, кто-то – друга, ты сам
играешь много ролей. Не вживайся в них, они временны и иллюзорны.
{1} Настоящий воин и правитель – тот, кто не имеет привязанностей в этом мире,
кто ради исполнения своего долга готов умереть в любой момент, оставив без
сожаления все привязанности.
{1} Благородство, бесстрашие и малословие – это показатель настоящего воина.
Оказалось, что Пархомин занимался каратэ и другими видами единоборств, ездил по
библиотекам и искал книги по истории и философии.
***
Записи из Библии, которые были найдены в дневнике Пархомина, ниже даются
полностью с указанием первоисточника.
«Если я говорю языками человеческими или ангельскими, а любви не имею, то я