– А что ты можешь? — спросил человек.
– Все, — ответил джин.
– Вот гуляет собака. Разогни собачий хвост!
Джин легко разогнул хвост, но тот снова загнулся крючком. Он снова разогнул его, а тот снова загнулся. И джин понял, что он может не все.
Только тогда мы понимаем, что мы, собственно, можем, когда понимаем, что именно мы не можем. Собачий хвост имеет скромный, но свой путь — он знает, каким ему следует быть. Поэтому и оказался сильнее джина. Хотя джин сильнее человека, а человек сильнее собаки. Мы знаем, что легче просить за другого, чем за себя. Легче заснуть спокойно, если кто-то обещал разбудить вовремя. Легче настаивать на выполнении приказа другого, более авторитетного. Легче отказать, ссылаясь на кого-то другого. Многое легче, если за нашей спиной кто-то другой, более сильный и авторитетный. Этот кто-то — наш путь. Мы исполняем его волю и действуем от его имени. Мы сильны, потому что он сильнее нас. Мы умны, потому что он умнее нас.
Мы добры, потому что он щедрее нас. Мы спокойны и решительны, потому что он всегда знает, что нам следует делать. Наши слова полны правды и убедительны, потому что он дает нам свои слова. Мы любимы другими, потому что он любит нас, осеняя своим теплом и силой. Он — это наш путь. Для каждого свой, единственный.
|
|
Нужны ли еще слова?
Глава вторая. Великий менеджер
О великом менеджере известно только одно; что он есть
Он придет и скажет
Предложение веем показалось заманчивым. Но он пришел и сказал:
– Ничего не получится.
И всем сразу стало ясно, что, конечно же, ничего не получится. Что и не могло получиться ни при каких обстоятельствах. И почему именно не получится. И что именно произойдет, если попытаться это все же осуществить. Идея всем показалась нереальной. Но он пришел и сказал:
– А почему нет?!
И всем сразу стало ясно, что, конечно же, все может прекрасно получиться. И посыпались предложения, что и когда конкретно нужно сделать. Дело пошло.
Потом и эти немногие слова он стал экономить. Только посмотрит иронически или, соглашаясь, полуприкроет глаза. И всем все становится ясно, и в целом, и в подробностях.
Его спросили:
– Почему так получается? Ведь в конце концов оказывается, что мы и так все знали сами. Почему же мы так беспомощны?
– Не вы беспомощны, а я не совсем еще бесполезен. Вам нужна монархия, а не монарх.
Потом он тяжело заболел. И только изредка мог в течение нескольких лет что-то показывать глазами. Когда он умер, дела разладились.